- Слышь, матрос! Не спеши. Ишь, побежал! Без оглядки! Будто кто гонится за им… Еще письмо тебе! - Она показала сложенную бумажку. - Не хотела давать, да не по-людски как-то. Сама читала раз семь, не поверишь. Прямо как за душу взяло! На-кась, вот… - Бабуся сунула ему вчетверо свернутый листочек, тоже задернутый в прозрачный целлофановый пакет.
Когда Денис громыхнул дверью лифта, из своей двери высунулась Верка и схватила Марию Демьяновну на входе. Та слабым голосом запричитала, отмахиваясь от Верки:
- Кого? Кто? Ой, Верка, ты? Ничё не вижу сегодня…
Соседка встряхнула старушку:
- Ты чё, Демьянна, совсем сдурела?
- А чё такое? - невинно осведомилась Мария Демьяновна.
- Когда это? Когда она… это… утопла? Ты чё ему наговорила, мужику?
Мария Демьяновна рьяно отпихнула соседку:
- Это тебе не мужик, а мудозвон, поняла? И потом, чего я такого сказала? Я ж сон видела, я и этому, из ментовки, тоже так сказала. Он все записал. Повозмущайси, повозмущайси! А чё? Я чего видела, то и сказала. От себя ничего не прибавила. Хотя и могла б, уж навидалась-наслыхалась ихних любовей. Как ентот мылился тут, в портках, оттопыренных на одном месте. Те сказать, на каком месте? Иль сомлеешь, а, Верка? - Она засмеялась, видя, как соседка открывает и закрывает рот, не зная, что и сказать.
- Ох, ты… ты… да ты…
- Ты-ты-по-ты-ты, санитаров не боимся, писаем в штаны! - подытожила, приплясывая и шаркая большими тапками, Мария Демьяновна и захлопнула дверь.
Верка постояла, глядя на Аленину дверь. Сколько раз Алена ходила к ней за полтинниками и десятками, если у нее не было мелочи на такси, а она опаздывала!.. Особенно раньше, когда в театре работала. Даже в театр однажды ее приглашала, Верка сидела на третьем ряду и все ждала, когда появится Алена. Она вышла в таком красивом платье, так спела… А сережки и записку взяла и Демьяновне отдала. И надо же Демьяновна - молчала. Ни разу ей не сказала, что Алена, оказывается, что-то оставила этому своему, симпатичному… Верка решительно постучалась к соседке:
- Демьяновна!
- Чего тебе?
- Чайку давай попьем…
- Сейчас приду, кашу только доварю, а то сгорит.
- Давай лучше я к тебе. - Верка подтолкнула дверь, которую Мария Демьяновна по привычке открывала на попочке. - Скинь цепу-то…
- Да заходи. - Бабуся махнула рукой. - Куда уж тебя деть-то… Только сахару у меня нет.
- И у меня тоже… - засмеялась Верка. - Уж три дня как. Съела, все сладкого хотелось…
Мария Демьяновна вздохнула:
- Ага, вот и я… До пенсии еще четыре дня, а у меня - шаром покати. Ладно, сейчас на антресоль полезешь, молодая… У меня там запасы… Вареньица осталось полбаночки…
Верка с радостью подхватилась, залезла на табуретку и оттуда, не удержавшись, спросила:
- Демьяновна, а чего в записке-то той было?
- А… - покачала головой бабуся. - Было… Прощание там было, Верка…
Денис вышел из подъезда, чувствуя, как неровными толчками бьется сердце, и, не дойдя до своей машины, развернул записку. Алениным легким почерком на листке из нотной тетради было написано:
"Прости меня, Денис. Наверное, есть за что, раз ты полон ярости и злобы. Мне жаль тебя, жаль своей любви, которая была смыслом моей жизни все эти годы, что я тебя знала. Похоже, знала я тебя плохо.
Может, я и неправильно поступаю, но не вижу другого выхода".
Денис перечитал записку несколько раз, держа ее похолодевшими руками. Черт, почему у него стали так леденеть руки, особенно правая, когда он волнуется? Значит, все-таки Лора ее вынудила… Господи, она сама…
Денис вдруг ясно представил себе, как она стоит у края высокого берега, там, где кончается кованая церковная ограда… в легком распахнутом пальто… Да нет, нет. Она просто спряталась, убеждал себя он, понимая, что убедить вряд ли сможет. Куда она спряталась? Зачем? Нет…
Вот и все. И бояться ему больше нечего. И некого. Жизнь его останется прежней. Только Лора придет и скажет: "Давай-ка, дядя, плати за…" И он отныне будет с этим жить.
Дерево напротив подъезда стало подозрительно наклоняться влево и падать вместе с соседним домом. Падать медленно, плавно, переворачивая небо…
Денис прислонился спиной к захлопнувшейся двери подъезда и сполз по ней. Он сидел так минуту, две, десять, пока кто-то не толкнул дверь изнутри. Ему пришлось с трудом встать и, пошатываясь, отойти от подъезда. Он сел на лавочку, с которой был хорошо виден Аленин балкон.
Нет, он этого не делал. Нет, неправда. Он… Он ни о чем таком Лору не просил, нет. Он вообще не знает, что эго за Лора. Он… найдет Алену, обязательно найдет… Она жива… Она не могла… не могла вот так его предать…
Странно защипало глаза. Денис вытер внезапные слезы, оглядываясь на идущих мимо дома людей. Ну вот, дожили. Довела его… любовь… Он усмехнулся неожиданной мысли. Вот сам все себе и сказал.
Нет, милый. Вставай и уходи. Нечего сидеть здесь больше. Здесь больше никого нет.
Денис домой не поехал. Он выключил телефон, покатался по городу, пустынному в летний субботний вечер, остановился около охотничьего магазина на Цветном бульваре.
Покупателей в магазине совсем не было. Вежливый молодой продавец тут же подошел к нему поближе.
- Вам подсказать что-нибудь?
- Да нет, пожалуй…
Продавец предупредительно улыбнулся, сделал шаг и сторону, но не отошел. Денис постучал по прикладу красивого ружья, надежно прикрепленного к прилавку цепью.
- Это… дуб?
- Каштан. Есть эксклюзивные образцы с прикладами из корня черешни. Хотите взглянуть?
- Нет… - Денис почувствовал, что светлое, горькое чувство, которое привело его сюда, сейчас уйдет. Этот молодой парень, ни черта не понимающий в жизни, сейчас собьет его с очень важного ощущения… - Я еще посмотрю.
- Есть недорогие изящные модели… - продолжал продавец, как будто не замечая его раздражения. - Вы себе подбираете или в подарок?
Денис взглянул на парня.
- Себе… в подарок.
- Ясно. А… в коллекцию или любите охоту?
Денис оперся руками о прилавок. Надо же, какой хам. Вежливый, воспитанный и очень любопытный…
- Мне нужен простой механизм, - тоже корректно улыбнулся Денис. - Простой и надежный.
- Тогда вам нужна классика. Можно подобрать от двенадцати тысяч и…
Денис оглядел стену, где висело больше десятка различных ружей.
- А без завиточков, попроще есть что-нибудь?
- Есть вот… - Продавец показал ему ружье с черным пластиковым прикладом. - Хай-тек… Очень модно…
- Это не то… - поморщился Денис.
- Тогда вот… Самая популярная модель… Очень демократичная…
- Цена тоже… демократичная… - прищурился Денис. Он уже понял, что покупать сегодня ничего не будет. Прошло.
Продавец, понизив голос, дружелюбно сказал, чуть склонившись к нему:
- Могу посоветовать одно место, вполне законное, на ВВЦ… Вы то же самое купите там раза в полтора дешевле.
Денис покачал головой, досадливо вздыхая, - все испортил ему пацан, все.
- Да нет, пожалуй… Я подумаю…
В машине он несколько секунд сидел, пытаясь поймать то чувство, которое привело его сюда. Ведь и решать ничего бы не пришлось, и страдать больше, и мучиться. Но ощущение ушло. Осталась пустота. "Ты сам просил убавить звук и получил в награду эту тишину"… Вот именно… Денис взглянул в зеркальце на свое лицо. Ужас. Помятое, как будто он всю ночь пил и веселился… Ужасное, осунувшееся, серое лицо. И не отдыхал вроде почти месяц на море.
- За что мне все это? А за то! - Денис кивнул себе в зеркале. - За то самое… Тот, кто пряники раздает, решил, видно: хватит с тебя, Турчанец, пряничков… - Он скорчил сам себе рожу и перевел глаза на закатное небо. - Красиво ты все придумал, здорово: и небо вон какое - розовое, да с фиолетовыми подтеками, облачка нежные, и мы какие - тонкие, нежные, сложные, трепетные и страдающие, и, главное, красоту эту чувствовать умеем, и переживаем очень, когда вокруг нас гармония вдруг рушится и красота блекнет… Молодец, хитрый замысел твой удался. Вот только… Только я не верю в тебя, понятно? Не верю! Вот захочу сейчас, вернусь, ружье куплю и покажу тебе - кто главный! - Он усмехнулся и все-таки перекрестился. - Прости, Господи, это я так. Верить-то я не верю, да побаиваюсь… А тебе этого и надо. Правда? Пряниками-то нас не очень купишь, мы их сами себе напечем, пряничков… А вот со страхом это ты правильно рассудил… Кому же охота вдруг заболеть? Или неловко оступиться? Вот мы и ходим по краешку - шажочек сделаем - туда, где все можно, где свобода, где ты сам, вероятно, сидишь и все себе позволяешь, - и быстрей обратно… Ой-ой, страшно… А вдруг меня за это не похвалят, а как раз наоборот… Как раз наоборот… И поганей наказания, чем вот эта мерзость в душе, ты ничего не придумал, имей в виду… Ну, ты помоги уж как-нибудь, Господи! Видишь, маюсь… Уж который день… Сидишь, усмехаешься, да? А где? В параллельном мире, в четвертом измерении? Что ж ты, наплодил нас, а ни адресочка, ни телефончика не оставил, на крайняк, когда совсем плохо! Живите, как живется, так, да? А еще хочешь, чтобы я в тебя поверил… Не удивлюсь, если тебе и это уже не так интересно, как раньше… А тебе не говорили, что детей бросать нехорошо, а? Боженька?
Денис невесело засмеялся от неожиданно пришедшей ему в голову мысли.
- Хитрый, да? Подвел меня по кругу к тому месту, откуда я ушел. Ну ладно… Ты главный. Я понял… Главный и очень жестокий. Вот и мы поэтому такие, наверно, - по образу и подобию. Очень жестокие и хотим быть главными, во всем… Детки твои… Пряничек можно мне, а? За глубокую веру, на подкорке, за истинное уважение к Создателю. Ох…
Денис завел машину и потихоньку поехал по улице, загадав - куда будет зеленый, туда он и повернет. Первым зажегся зеленый в сторону дома Оксаны и Маргоши.
- А вот и хренушки! - Денис показал фигу светофору, подождал зеленой стрелки направо и поехал к себе.
В понедельник утром Денис поехал на работу. Почти не останавливаясь, он прошел мимо Вики, секретари Евгения, рукой вопросительно показывая на дверь его кабинета. Девушка, улыбнувшись ему, кивнула.
Денис вошел и с ходу начал:
- Женик, давай ты мне все объяснишь…
- Привет, Денис. - Евгений, не вставая с места, приветственно махнул рукой. - Что именно объяснить? Присаживайся. Как отдохнул? Что у тебя с финским контрактом?
- Жень, я знаю тебя почти сто лет…
- Почти, - без улыбки кивнул тот.
- Ты можешь мне объяснить…
Евгений резко отодвинулся от стола на вертящемся стуле.
- Ты зря мне позвонил по этому поводу вообще. Больше меня в такое не втягивай. Ясно?
- Ясно. И тем не менее. Ситуация вышла из-под контроля. То есть… То есть я вообще не понимаю, что произошло и что мне теперь делать. Где мне найти эту беременную бабу?
- Какую из них? - Евгений без улыбки смотрел на Дениса.
- Жень… - Денис взял стул и присел ближе к начальнику.
- Денис, ты извини, мне работать надо. И тебе, кстати, тоже… не мешало бы. - Он нажал на кнопку связи с секретаршей. - Вика, Там что все - охренели? Почему никто не идет? Две минуты двенадцатого!..
Тут же раздался голос секретарши:
- Евгений Миронович, все ждут в приемной… Вы не заняты…
- Я свободен!!! - неожиданно закричал Евгений и через пару секунд уже спокойнее договорил: - Начинаем! Пусть орлы все подтягиваются!
- Жень, ответь мне только на один вопрос: где мне Лору искать?
Евгений, глядя ему в глаза, ответил:
- А кто ее знает… Я лично - не знаю. У тебя все?
Пытаясь сохранить такой же спокойный тон, Денис сказал:
- Ага, совсем все.
- Ну вот и ладно.
Денис резко отодвинул стул, на котором сидел, и быстро вышел из кабинета. В приемной его окликнула Вика:
- Денис… А ты на совещание не останешься?
- Не-а.
Вика встала и, оглянувшись на кабинет, догнала Дениса:
- Подожди… Ты что, с Женей поругался?
- Да нет… Просто… Пойду бабочек ловить. Сейчас как раз такое время - одна очень редкая бабочка лета, она только в самом начале июня живет… Два дня всего… Представляешь, Викуль?
- Представляю… - Вика печально кивнула.
Денис только тут внимательно посмотрел на девушку:
- А ты-то что?
- A!.. - Вика опустила голову.
- О! Ну вот. Что такое? Ты плачешь?
Девушка подняла на него глаза:
- Я с тобой пойду… За бабочкой…
- Ага. Ну да. А потом меня кое-кто супчиком из твоих ушей угостит. Нет уж, ты тут посиди, а я пойду.
- Денис… - Вика грустно смотрела, как Денис уходит.
- Ты очень красивая, не грусти…
Глава 13
Он все-таки нашел эту маленькую старинную церковь на берегу Москвы-реки, где пела Алена. Белая изящная церковь с черными куполами и тонкими золотыми крестами, словно прорвавшими чешуйчатую поверхность купола и устремившимися в небо. Так просто и так страшно… Страшно оттого, что не понимаешь, что все это значит. Можно сто раз читать про символы, культовых сооружений и ни черта не понять. Ну, символ веры, и что? Вот ты не веришь, а подходя к церкви, охватывает… И тех, кто ломал когда-то и кто картошку и запчасти для тракторов туда сваливал, тоже охватывало, иначе бы так не бесновались… А снести ее - два часа работы для одного хорошего бульдозера, и ничего не останется. Останется пустота высокого крутого обрыва, текущая сама по себе речка внизу и бессмысленность повторяющихся и повторяющихся коротких человеческих жизней. Да еще груда белых кирпичей, больших, чуть неровных по краям…
Денис походил по церкви, в который раз удивляясь чудесам церковной архитектуры - снаружи кажется, что внутри лишь небольшое помещение, где с трудом поместятся десять-пятнадцать человек… А тут… Пятнадцать человек только по углам и закуткам сейчас стоят, каждый со своей бедой или страхом - ну, не с радостью же приходят в церковь все эти люди?
Постояв перед иконой, на которой Богоматерь чем-то была похожа на Алену, он попытался воткнуть свечу, но та никак не хотела держаться в слишком большом отверстии. Какой-то мужичок, который только что прикладывался темными морщинистыми губами к иконе, посоветовал ему:
- Ты, это, подпали свечу-то.
Денис мельком взглянул на него. Никогда бы не подумал со стороны, что такой мужик пойдет в церковь, о чем-то просить будет незнамо у кого. Ведь стоит, думает о чем-то… Не о том же, сколько меда осталось продать и скорее драпануть к себе, подальше от чудовищного, вонючего, грохочущего и равнодушного мегаполиса? От большого города, судорожно взявшегося подновлять и открывать заново старые маленькие церкви… А может, как раз мужичок и просит: "Помоги, боженька, осталось-то все ничего, полтора бочонка! Душно мне здесь, баба там моя одна без меня топчется…"
- Так и с другой стороны-то!.. - Тот глянул на Дениса, чуть задержав на нем взгляд живых темных таз.
Денис со вздохом установил-таки свою свечку. Оплавленный воск больно капнул ему на руку. Денис поморщился. Ну почему… Почему даже здесь его не оставят в покое… Неужто действительно кто-то неусыпно наблюдает за ним, за всеми его поступками и проступками? Кто же это или что? Ангелы-хранители, какие-то загадочные торсионные поля, о которых все говорят сейчас? Бред… А может, это в его собственной душе есть какой-то механизм…
Денис помотал головой. Нет. Так он сойдет с ума. И если не от того, что мучило его последние месяцы, так теперь от этого. Не хочет он верить, что его, свободного человека, кто-то на веревочке ведет по жизни, кто бы или что бы это ни было. Оступился - получай, а сюда вообще не суйся, мало ли что ты хочешь!.. Направо пойдешь, налево пойдешь…
Потом он еще долго стоял у ограды церкви и смотрел на эту самую речку, где Алена, если верить соседке… полетела… Он пытался вспомнить, когда же он видел Алену в последний раз.
Она зачем-то приехала, без предупреждения, к нему на работу, прямо перед его отъездом. Знать, что он уезжает, она не могла. Приехала, наверное, по этой своей странной интуиции. Есть люди, обожающие все сверхъестественное и загадочное. Только непонятно, что приятного в том, что кто-то чувствует твои мысли, кто-то вдруг понимает, что ты сейчас уедешь, когда ты тщательно это скрываешь… Умиляться от того, что она просыпается с ним в одно время? Может, она еще и на расстоянии видит, как он справляется со своей взволнованной плотью? Нет уж, спасибо, такая степень близости ни одному мужчине не понравится…
В тот день Дениса перед самым уходом из офиса поймал по телефону партнер. Денис не стал даже вслушиваться в то, что тот предлагал. Какое там! В машине уж чемодан с плавками лежит…
- Да я уже все, Игорек, через три часа улетаю… Давай после праздников, а? О’кей, пока! - Он оторвал на перекидном календаре листок "30 апреля", чуть подумав, сразу оторвал еще десяток, до одиннадцатого мая. И тут же пожалел об этом - не надо было, какая-то нехорошая примета - ведь дни еще не прошли… Все равно что с днем рождения заранее поздравлять. Можно и не дожить…
Пока Денис пристраивал листки на место, одновременно кляня себя за глупое суеверие, в дверь без стука вошел Эмиль, как обычно вальяжный, небрежно и дорого одетый, благоухающий ароматами новых французских духов и сладких трав, курящихся в его кальяне.
- Готов? Поехали? Провожу тебя. - Он сплюнул на пол кожуру от ореха.
Денис улыбнулся другу:
- Отлично, секунду только… - Он быстро просмотрел бумаги на столе, часть выбросил в корзину, часть затолкал в большую папку, выключил компьютер. - Так, кажется, все.
Они вышли вдвоем из кабинета. Денис на ходу помахал Вике:
- Сворачивайся, Викуля! Пора отдыхать.
- Да, конечно, - негромко ответила девушка, не поднимая глаз.
Денис с Эмилем притормозили возле ее большого стола.
- Ты поедешь куда-нибудь? - спросил Денис.
Вика взглянула на Эмиля и тут же опустила глаза:
- С мамой… на дачу. Огород будем сажать.
Эмиль довольно кивнул:
- Вот это правильно. А со мной в парк культуры пойдешь, хорошая девочка?
- Наверно.
- На карусельки, - прищурился Эмиль. - На лошадки…
Девушка беспомощно посмотрела на Дениса:
- Счастливо тебе отдохнуть, Денис! Ты в Израиль, да?
Денис, кивнув, улыбнулся:
- Да, всей семьей. Пока, Викуля! - Он подмигнул ей. - Не грусти.
- Хорошо. - Девушка опять посмотрела на Эмиля. - Пока…
Когда они вышли в коридор, Денис заметил:
- Что-то Вика переживает…
- Ей полезно. Просила меня на пару дней с ней куда-нибудь съездить. Все равно куда, говорит. Вдвоем… Ну, понимаешь, глупости женские… А мне это зачем?
- Ну да… Слушай, как все быстро привыкли к этим майским каникулам - прямо второй Новый год. Две недели вся страна гуляет.
- Хочешь орешков? - Эмиль протянул другу на ладони несколько толстых бразильских орехов. - У меня всегда каникулы. Иначе жить не стоит.
- Ладно-ладно! Если бы твой уважаемый папочка в свое время восемнадцать томов не накатал для благодарных потомков, ты бы тоже пахал, как я.
Эмиль покачал головой:
- Не-ет. Я бы жил в пустыне… Ну, не в пустыне - в степи. Или в горах… Ел бы сыр, пил вино, пас овец, смотрел бы на небо… любил бы своих женщин и детей… Никогда пахать не буду.