* 31 *
Сегодня вечером воздух бара не был пронизан нотами сандала и корицы. Здесь витал острый дух перцовой водки, смешанный с дымом сигар. Я заглянул сюда минут на пять в надежде, что вчерашняя встреча будет иметь продолжение, но быстро понял свою ошибку - эта женщина была действительно не вольна в своих желаниях. Она ушла в свою нереальную жизнь, оставив меня разгадывать свои ребусы в одиночестве.
Может быть, присесть, немного выпить? Часы показывали одиннадцать. Еще не так уж поздно. Только что звонила Марианна. Возможно, в эту минуту она смотрит очередное кино с самой собой в главной роли. Я взглянул на бармена:
- Коньяк, пожалуйста.
- Вы сегодня не в духе? - он поставил передо мной бокал.
- А ты видел меня иным? - по привычке я перехватил его взгляд. - Скорее это тебе стоит посочувствовать. Ты потерял довольно много денег? Ведь так?
Он кивнул:
- Да, у меня не самая лучшая полоса в жизни. Не знаю, у кого взять в долг. Вряд ли удастся так просто выкрутиться.
- Сколько тебе надо? - мне было глубоко наплевать на его проблемы, но я знал, что не могу поступить иначе.
- Думаю, хватило бы… - он назвал сумму. В его глазах блеснула слабая надежда. - Вы сможете меня выручить?
- Да, заезжай завтра ко мне на работу. Что-нибудь придумаем… И вот еще что. Я хотел спросить. Та женщина вчера вечером. Помнишь? С которой я здесь говорил? Ты раньше когда-нибудь ее видел?
Он свел брови:
- Женщина?.. Я не запомнил. Мне казалось, что кроме вас здесь никого не было.
Ну, разумеется. Когда что-то надо мне, то никто ничего не помнит… Я сделал глоток и посмотрел на его хитрое песье лицо. Этот бармен когда-то на меня работал. Я знал это точно, хотя и не видел никаких подробностей. Я помнил только, что в те времена он был прекрасным поваром и очень хорошо знал мои привычки. В принципе, сейчас он тоже неплохо справляется. Особенно если нужно найти бутылку какого-нибудь редкого вина или мой любимый коньяк. Этот малый может раздобыть что угодно…
Я закурил и подумал о Марианне. По логике вещей в следующую нашу встречу мы должны стать гораздо ближе друг к другу. Да. Скорее всего ей уже пришло в голову, что между нами может что-то произойти… Мы встретимся, она похлопает своими лохматыми ресницами, и мне придется разыгрывать некий спектакль, жертвуя своим свободным временем в угоду корчащейся от смеха судьбе. И все это будет сделано только ради того, чтобы Марианна освободилась от шор мещанского воспитания и наконец-то поняла, что брак замешанный на терпении - гораздо больший грех, чем прелюбодеяние.
Марианна, Марианна… Как жаль, что ты мне совершенно не нужна…
Сделав еще пару глотков, я потушил сигарету. Какие-то люди в зале бурно обсуждали только что закончившийся футбольный матч. Музыка кряхтела из испорченных динамиков. Что я здесь делаю? Лучше вернуться домой и лечь спать. Я снова закурил. А может быть стоит повнимательнее к ней присмотреться? Я представил себе Марианну в ее гимназической белой блузке. Да… Действительно. Сейчас мне так тошно только потому, что я думаю о ней, как о ком-то ненужном. А если взглянуть на это иначе? Я разогнал рукой повисший вокруг меня сизый дым. Что от меня требуется? Всего-то на всего устроить ее личное счастье. Однако этого не произойдет до тех пока она считает, что живет нормальной семейной жизнью. Щелкнув зажигалкой, я высек пламя - секунду трепещущий язычок освещал мою руку. Я должен вытащить ее из этого гнусного болота, а потом… Потом она станет иной и встретит своего возлюбленного ученого из прошлого. Как это будет мило - счастливое воссоединение потерявшихся половин. Усмехнувшись, я понял, что стал завидовать возможности чужого счастья. А может быть мне самому тоже стоит увлечься? Все равно ей суждено уйти от этого никчемного Макса, так почему бы ни сделать первый шаг именно в мою сторону?
От этой мысли мне стало немного веселее. Я допил коньяк и расплатившись вышел на слабо освещенную улицу. Какая приятная пропитанная жизнью весна. И как хороши открывающиеся перспективы. Я медленно шел по тротуару, рассматривая грабельные тени фонарных столбов. Кем она работает? Ах, да. Логопедом в школе. В школе, в школе… Как странно. Долгое время я был уверен, что женюсь на школьной учительнице. На такой вот доброй, душевной и нежной девушке, которая будет уважать меня и ценить. Задумавшись, я остановился. Может быть, я что-то упустил? Нет, нет… Здесь не могло быть ошибки. Это всего лишь очередная история с убийством, отягченная обстоятельствами… И ничего более. И все же как-то странно… Перед глазами вспыхнула картина какого-то чужого воспоминания: католический собор, молящаяся женщина, сцепленные пальцы… Неужели, все-таки Марианна?…
Я пересек улицу и пошел по направлению к дому. Интересно, чем можно заинтересовать такую женщину, как она? Походом в дорогой ресторан? Нет - она помешана на всякой самодельной стряпне, а любой бар ее попросту испугает. Поездкой на курорт? Тоже не подходит - она скорее всего привыкла сидеть среди сена в деревне. Может, билеты на хороший спектакль? Да, но к сожалению, это нас не особенно сблизит. Что же за ситуация должна произойти, чтобы ее притянуло ко мне как магнитом? Я подошел к подъезду и стал шарить по карманам в поисках ключа. Да, так и есть - идея показалась мне остроумной. Почему эта девушка чувствует себя несчастной? Наверное, потому, что испытывает переизбыток душевного тепла. Она хочет родить и не может. Она опекает своего мужа, но не получает взаимности. Придется позволить ей проявить себя в полной мере. И тогда мне останется только немного руководить ее действиями…
Поднимаясь на свой этаж, я разрабатывал план зарождения нашей любовной связи и надеялся на то, что Марианна не окажется уж слишком верной женой.
* 32 *
Мы стояли возле искривленных гаражных ворот, вдыхая ржавые запахи позвякивающего металла.
- Ты меня любишь? - я прислонилась лицом в холодной шипастой молнии на куртке Герарда и закрыла глаза.
- Конечно, моя родная. Но почему ты спрашиваешь? - он порывисто прижал меня к себе.
- Я тоже тебя очень люблю. И… - я сделала паузу, почему-то пугаясь того, что решила сказать. - Хочу попросить тебя об одной вещи.
- Какой же?
- Недавно одна странная цыганка нагадала мне, что я смогу вылечиться только после того, как поставлю свечки в семи церквях этого города с тем, кто меня любит. И делать это надо как-то так, чтобы святые улыбались нам обоим. Вот, я подумала, что ты согласишься… А? Герард? Что ты скажешь?
Взяв меня за руку, он сделал шаг в сторону мечущейся автомобилями улицы:
- Пойдем. Прямо сейчас. Семь церквей - это совсем немного. Подумать только! Такой пустяк и ты будешь здорова. И знаешь… Хорошо, что ты рассказала мне об этом до отъезда. Возможно, тебе станет лучше уже в пути.
- А ты полагаешь, это может быть правдой? - я знала Герарда, как материалиста, однако одновременно с этим, порой угадывала в нем и проблески каких-то древних суеверий. - Думаешь, она могла что-то видеть? Стоит ли пытаться? Да и хорошо ли это?
- Конечно, - он рассмеялся. - Разве мы нарушим какой-то закон, если просто поставим свечки?
- Ну, тогда давай попробуем. Но как догадаться, в какие именно церкви надо пойти?
- Возможно, она имела ввиду самые старые? Или те, в которых есть чудотворные реликвии? Да… Пожалуй, что именно так. Давай начнем с той, которая стоит на ближайшей площади.
Мы еще раз обнялись и, покинув облюбованные заросли сирени, торопливо зашагали в сторону старинного храма. Мне было не по себе. Правильно ли я поступаю, что иду в обитель святости с чужим мужем? Неужели гадалка имела ввиду именно его? Да или нет? Но ведь другого уже никогда не будет…
- Елена?
- А? - я очнулась от своих дум и увидела витиеватую чугунную решетку церковных ворот. - Пришли? Да? Ты не передумал?
- Нет, - он потянул меня за собой, и мы вошли в пропахшее ладаном тепло. - А к какому святому мы пойдем?
Не знаю. Не могу почувствовать. Пытаюсь понять, но теряю мысль. Становится неуютно и грустно, как бывает, когда кто-то недобрый рассмеется тебе в лицо.
- Знаешь, Герард… Возможно, у меня на тебя больше прав, чем у твоей Карины. Она была твоей женой только пару десятков лет, а я несколько столетий.
- Что за ерунду ты несешь? - прошептал он и сунул мне в руки купленную свечку. - Скажи лучше, куда мы ее поставим?
Я посмотрела на старинную позолоту большой иконы известного святого:
- Наверное, вот сюда. Это будет логично, поскольку речь идет о здоровье. А как нам сделать это вместе?
Наши руки сами собой соединились. И переплетя пальцы вокруг полупрозрачной желтизны воска, мы зажгли свечу и установили ее в сияющий подсвечник.
- Вот. Теперь ты будешь здорова, - Герард улыбнулся и сжал в своей руке мою ладонь.
Мы вышли в суету площади и на мгновение замерли. Успеем ли мы обойти семь церквей за один вечер?
- Попытаемся? - я посмотрела на него, ища поддержки. - Или ты устал?
- Надо постараться. Поспешим. Вдруг это надо делать сразу?
- Не знаю… Возможно…
И мы продолжили свое странное паломничество, на которое нас никогда не благословил бы ни один служитель церкви. Из последнего храма мы вышли вместе со старым одноногим сторожем, который ковылял, опираясь на обмотанные тряпками костыли:
- А вы ведь не муж и жена, - тряся головой, прокашлял он. - Вас выдает пламя во взгляде. Это нехороший свет… Обжигающий…
- Уйдем отсюда, - Герард поспешно дернул меня за рукав. - Он сумасшедший. Не обращай на него внимания…
Да, но он прав. Как впрочем, и я… Герард, Герард… Мы с тобой должны были быть вместе, но ироничная судьба воплотила нас в двух несовместимых людей. Как грустно…
- Ты плачешь? - он повернул меня лицом к пятну белого фонарного света. - Но почему?
- Просто потому, что я тебя люблю, - я не могла сдержать слезы и ловила их соль губами. - Разве ты не понимаешь, как это ужасно?
- Нет… Знаю только одно - я безмерно счастлив.
* 33 *
- Хорошо, что я решила сегодня к вам заехать. Жаль только, папа задерживается на работе. Он не сказал тебе, когда придет?
- Нет, Марианна, - мать тяжело вздохнула и отвернулась. - У него сегодня какие-то дела… Частный вызов…
Меня удивил ее грустный тон. Обычно она радовалась, когда у отца было много дел - возможно это внушало ей уважение. Что же произошло сейчас? Уж не заболел ли он? Может быть, от меня что-то скрывают?
- Мам? Вы все здоровы? - я медленно резала хлеб и следила за ее нервными движениями.
- Да… Да… Все нормально… Я же тебе говорила… Мы решили уехать… Так… Я и Артур в одну сторону, папа в другую… Всем пришла пора отдыхать…
- Понятно, понятно… - неожиданно мне захотелось излить душу. Пожаловаться на Макса, на жизнь, рассказать об Артисе. - Знаешь, мам, у меня последнее время столько всего произошло… Мне встретился один человек… Он поразительный…
- Ты!.. - мать резко обернулась и обожгла меня взглядом. - У тебя же есть Макс… Как ты могла посмотреть на другого мужчину? Как? Как, я тебя спрашиваю?!
Прикусив язык, я замолчала и смяла в руках хлебную корку. Мамина реакция так обескуражила меня, что я не знала, как сменить тему разговора. Они с отцом счастливые люди - живут всю жизнь как одно целое, любят друг друга, уважают… А у меня все сплошной обман. Только и пытаюсь, что убедить себя и окружающих в существовании моей семейной идиллии. Фальшь, разочарование и тоска.
- Ты не поняла меня… - я попыталась сделать испуганное лицо. - Я хотела рассказать тебе о враче.
- Ох уж мне эти медработники, - мать на секунду закрыла лицо руками. Мне показалось, что она еле сдерживается от слез. - Я тебе, дочка, вот, что скажу… - она глубоко вздохнула и будто бы набравшись сил, выпалила. - Раз уж встала на путь семейной жизни, то привыкни терпеть… А иначе, грош тебе цена, как женщине…
- Да? - я посмотрела в ее непроницаемые бледные глаза и поняла, что неправильно выбрала слушательницу. Ни с ней, ни с папой говорить о том, что происходило между мной и Артисом, было не только бессмысленно, но и опасно, поскольку подобные откровения могли попросту разлучить меня с моими высоконравственными родителями. - Да, ты как всегда права… Хотя я хотела поговорить с тобой не более, чем о здоровье. Ах… - я взглянула за окно и всплеснула руками. - Темнеет. Мне пора. А то Макс будет волноваться. Да и без ужина его нехорошо оставлять. Побегу. Да? А ты передай привет папе…
Когда мы прощались возле лифта, мимо нас прошлепал тапками сосед-профессор.
- Приветствую, принцесса! - рассмеялся он, искоса посмотрев на меня. - Как жизнь? Школа, кухня, телевизор? Ну, ну… Желаю успехов…
Посмотрев ему вслед, я представила себе Артиса. Почему многие люди в последнее время стараются объяснить мне, что моя жизнь ущербна? Для чего им это? Чтобы сделать мне больно? По привычке я взглянула на мать, попытавшись найти ответ у нее.
- Старик выживает из ума, - зло прошептала она, дождавшись, когда хлопнет дверь в соседской квартире. - Дарит твоему отцу непонятные книги. Какую-то мистическую черноту, ненужные больные фантазии… В общем, всякую дрянь. Я хотела выбросить, да не нашла… - она махнула полотенцем, которое держала в руках. - Ладно. Иди, а то будет совсем темно. Созвонимся завтра…
* 34 *
- Елена, зачем ты рассказываешь мне все эти подробности? - Алекс был злой и небритый.
Я рассмеялась и похлопала его по руке:
- Ты сам задаешь мне вопросы и сам же злишься, когда я начинаю на них отвечать. Вот сейчас, к примеру, ты поинтересовался, нравится ли мне Герард. И что мне прикажешь делать? Ты хочешь, чтобы я врала?
- Нет, лучше уж знать правду.
- Тогда слушай. Ты нагадал мне эту Венеру с Марсом, тебе и узнавать новости…
В нашем кафе снова перекрасили стены - теперь они стали бледно-фисташковыми с бирюзовыми разводами. Алекс сам позвонил мне и попросил об этой встрече. Якобы ему захотелось отдать мне какие-то документы. Ерунда. Я знаю, что он просто соскучился…
Танговским ритмом застучала музыка. Воздух наполнился волнующими запахами карамели и шоколада. Улыбаясь своим мыслям, юная официантка поставила перед нами большие чашки кофе со сливками и два теплых вишневых струделя. Мне захотелось выплакать свою грусть Алексу в жилетку:
- Знаешь, я с ним просто теряю время. Оно течет в решето моей глупой страсти и проливается дождем слез.
- А чего ты хотела? Чтобы он оказался прекрасным принцем из старинной сказки? Приехал к тебе на шикарном авто и предложил прогуляться в Ниццу? Я рад… Да я рад, что все случилось именно так! - Алекс зло заулыбался. - Это излечит тебя от пагубного идеализма. И ты поймешь, что нет никаких половинок, нет никакой бессмертной любви… Этих влюбленностей много, хоть впрочем, ты даже сейчас не знаешь, что это такое - настоящая любовь!
- Не знаю?! - от возмущения я готова была ударить его. - Да как ты можешь! Я влюблена безумно, до потери самой себя…
- Ах, так? - Алекс вытянул из кармана тонюсенькую дамскую сигаретку и закурил. В его мясистых пальцах она смотрелась карикатурно. - Тогда скажи-ка мне, дорогая, хочешь ли ты выйти за него замуж?
- Нет, - коротко отрезала я. И снова повторила, будто бы убеждая весь мир в своей правоте, - нет, нет, нет…
- А почему это нет, если ты его так любишь? Или он не предлагал тебе? - Алекс вошел в один из своих самых любимых образов. Сейчас он был инквизитором и явно страдал оттого, что позабыл повесить меня в один из теплых дней пятнадцатого века. Он воздел руки к блестящему потолку кофейни, - Ты лицемерная и хитрая. А он - несчастный, попавшийся в твои путы страдалец. Я ему сочувствую.
- Ну и зря. Потому что он сам виноват.
- В чем?
- Не знаю. В том, что встретился на моем пути, - я тяжело вздохнула. - Он постоянно твердит мне, что бросит жену, сына… Говорит, что готов прийти ко мне, как только я его позову… Но это же лицемерие. Он ждет, что я возьму на себя всю ответственность, а он будет с чистой совестью метаться меж двух женщин. Как я все это ненавижу! - я схватилась руками за голову. - Мне нужен человек, на которого я смогу по-настоящему положиться, такой, который смог бы полюбить и меня и моего ребенка, стать ему отцом… А Герарда интересует только его страсть. Ему хорошо только тогда, когда мы вдвоем. Он не хочет делить меня даже с окружающим воздухом. Понимаешь, ведь это совсем не то, из чего можно строить семью.
- Тогда брось его. Прекрати эти отношения точно так же, как ты это проделала со мной. - Алекс рассмеялся. - Что? Не хватает сил?
Я грустно сделала глоток кофе и отрезала кусочек струделя:
- Моя первая и единственная любовь… Он оказался старым и женатым…
- Это у тебя пройдет. Только не так быстро, как обычно - помешают звезды. Ты помучаешься, пострадаешь, а потом снова увлечешься кем-то и все… Прощай твоя "единственная" любовь…
Снова вздохнув, я покачала головой:
- Это все не просто так. Понимаешь, он пришел из моего прошлого. Я только не могу вспомнить, кем он был.
Алекс стал печальным, как постаревший Амур. От его сигаретки остался только тоненький мятый окурок:
- Да, я понимаю… Однажды я тоже был сильно влюблен. Мы знали друг друга еще по Византии… Но ничто не длится вечно. И… Хочешь, я скажу тебе кое-что?
- Что?
- Ты расстанешься с ним вовсе не из-за того, что он женатый и старый.
- А почему?
- Потому что это не он. Только и всего. И не забивай себе голову глупостями, - Алекс быстро допил кофе и доел пирог. - Все. Мне пора. Документы я тебе отдал. Платить мне нечем. Так что - привет. Я пошел…
Оставшись одна, я задумалась. А ведь он скорее всего прав. Разве может Герард быть моей судьбой, если не соблюдено самое главное условие? То условие, о котором догадалась Анн… Герард, Герард… Да, я влюблена в него, безусловно, я схожу с ума от тоски, разумеется, меня к нему тянет… Но! Я рассмеялась собственным мыслям - в них было нечто такое, о чем я стеснялась говорить даже сама себе.
Ладно. Подожду еще немного. В выходные мы поедем в другой город…
* 35 *
Снова я стоял на балконе. Снова был вечер, мое плохое настроение, ощущение острой безысходности и молочно-теплый ветер покидающей город весны. Сияние червонного заката заставляло меня щуриться и смотреть на солнце сквозь фильтр ресниц. Зачем я живу? Вопрос буравил меня пыточным острием и не давал ощутить красоту и радость окружающего мира.
Закурив сигарету, я закрыл глаза. Какие-то обрывочные сюжеты стучались в мой мозг из сумерек памяти. Рассыпанный по кровати жемчуг… Пятна крови на рукаве мундира… Любовь, как деликатесное блюдо, приправленное пряным ощущением неограниченной власти… Женские губы, шепчущие мне слова благодарности… Страсть, повенчанная с нежностью - моя страсть, такая, какой я никогда не знал в этой жизни. Даже нет… Это что-то большее. Как это сформулировать?
Нервы совсем развинтились… Я терял себя, уверенность в смысле собственного бытия, осознание своей правоты. Чем больше мыслей, тем сильнее боль души. Я закурил вторую сигарету и налил в бокал коньяка. Хрусталь простонал что-то тихое, а вместе с ним прозвенели натянутые струны моего сердца.