Он лег рядом и прижался ко мне. По телу стало расплываться приятное тепло. Мы обнялись, и на какой-то миг все страхи отступили. Из близости робко рождалось желание. Оно нарастало, набегая мягкими волнами, учащало биение сердца, слетало стонами с губ. Чувства обострялись, подступал шторм. Неужели, сейчас это повторится? Я порывисто обняла Макса за плечи. Зачем? Почему? Но это снова пришло. И на самом пике удовольствия на меня обрушилась снежная лавина ненависти. Перед глазами повис матовый экран, сквозь который пробивалась лишь одна единственная мысль - пусть он умрет. Минуту или две наш парадоксальный тандем был неразделим - его радость обладания и грех моих черных мыслей затянулись узлом. А когда страсть и желание уступили место расслаблению, зло стало вытекать из моих глаз горячими слезами. Я спрятала мокрое лицо среди подушек и, зажав зубами вышивку наволочки, молча дрожала.
- Почему ты плачешь, когда тебе бывает хорошо? - Макс разгреб рукой мои волосы.
- Не знаю, - я повернулась и посмотрела на него. Как я могла только что испытывать к нему такую ненависть? Ведь я его люблю.
- А вдруг сегодня нам удалось? - прошептал он, целуя меня в ладонь. - Как тебе кажется?
- Я иду завтра к одному врачу. Говорят, что он определяет причины. Может быть, хоть он объяснит мне, почему у нас нет детей.
- Будем надеяться. Только ты не переживай, - Макс улыбнулся мне в темноте. - А теперь давай спать…
Услышав его мерное дыхание, я закрыла глаза. Сон подарил мне покой.
* 6 *
На город опустилась плачущая холодным ливнем ночь. Содрогаясь в приступах грома, майская гроза швыряла в сторону севера изломы молний. Непогода буйствовала и сбивала с толку тех, кто привык ждать тепла. А ветер, гудя вентиляционными коробами, перебуторил толстую колоду человеческих судеб и вытащил из нее четыре карты. Две дамы и два короля разных мастей прислонились своими атласными лицами к потокам воздуха и прошептали слова, продиктованные сердцем.
К утру, восточная сторона неба просветлела, выпустив на волю окровавленное солнце, а оно, подгоняемое молитвами и мыслями, заторопилось и полетело в сторону запада. На место слабого дня заступил вечер, пригласив за собой морось и переливающиеся огни витрин.
* 7 *
Я заметила Алекса еще издали - неизменный мешковатый костюм цвета земли, делал его похожим на заблудившегося в мегаполисе медведя.
- Борода тебе к лицу, - я провела пальцем по его клочкастой щетине. - Ты совсем не изменился.
- Ты тоже, - он увернулся от моего прикосновения. - Давно ждешь?
- Нет. Только пришла.
Прислонясь к стволу аляповатого вяза, я спряталась от редких капель. Мы смотрели друг на друга и никак не могли начать разговор, чувствуя шлейф неловкости от нашего недолговечного романа. Почему нельзя просто оставаться друзьями? Мне это было непонятно. Но слова Алекса о том, что, однажды встав на путь близости, уже никогда нельзя будет общаться духовно, еще звучали у меня в ушах. Алекс, Алекс, как ты любишь все усложнять.
- Так с какой писательницей ты хотел меня познакомить?
- Что? - он вздрогнул, видимо вернувшись к реальности из своих фантазий. - Да… Знаешь, она так же как и ты окрылена идеей вечной любви. Мне это претит. Мысли о потерявшихся половинках…
- Ты непоколебим…
- Конечно. Ну так вот. Она написала книгу… Я не стал ее тебе приносить - захочешь, купишь сама. Понимаешь, в этом тексте она рассказала о своем опыте воспоминаний. И все ее рассуждения мне так напомнили твои слова, что я не мог не провести параллели.
- Думаешь, что там есть ответ на мой извечный вопрос? - я грустно улыбнулась.
- Возможно. Тебе стоит пообщаться с ней. Я только для этого и пришел, - он взглянул на часы, едва державшиеся на потертом кожаном ремешке. - Анн сейчас подойдет. Встречу отменили, но я устроил так, чтобы она с тобой поговорила.
- И почему же она согласилась? - я удивленно взглянула на Алекса. - Что ты такого наболтал ей обо мне?
- Только обмолвился, что ты тоже многое помнишь. И потом, я не сказал тебе еще кое-что…
- О чем ты?
- Те картинки прошлого, которые ты видела. Они отпечатались в моей памяти. Удивительно, но многие из них странным образом похожи на те, что она описала в своей книге.
- Как это может быть? - я приподняла ворот куртки, спасаясь от усилившегося ветра.
- Еще одно доказательство того, что иногда можно встретить самого себя… Ладно, вот она идет. Пойдем, я вас познакомлю.
Мы пошли навстречу женщине в длинном сливочно-кремовом плаще, которая пересекала разбитые трамвайные пути. Что-то в ее внешности показалось мне знакомым. Обменявшись с ней приветствиями, Алекс суетливо сказал:
- Анн, я вас оставлю. Мне уже пора бежать, а вы, я думаю, найдете много общих тем для разговора…
После того, как он ушел, оставив нас возле хлюпающего тента открытой веранды, Анн кивнула в сторону стеклянной двери:
- Пойдемте, посидим в этом кафе. В такие пасмурные дни не стоит оставлять слова на ветру.
Мы зашли в пропахшее шоколадом тепло. Я давно не была здесь, и ремонт, украсивший стены кофейни немного выпуклыми палевыми цветами, стал для меня неожиданностью. Под протяжный стон блюза мы заняли столик возле прозрачной стены, за которой виднелась акварель парковых деревьев.
- Неплохой вид, - Анн сбросила сырой плащ на треногу вешалки.
- Да, мне нравится это кафе. Когда-то это было наше с Алексом любимое место.
Я не знала, с чего начать беседу, и чтобы как-то скрыть неловкость, зашуршала желтовато-дынными страницами меню.
- Что-нибудь выбрали? - сутулый парень с глазами коалы, вытащил из кармана блокнот.
Я выпалила первое, что пришло на ум:
- Да, мне, пожалуйста, кофе с корицей и гранатовым сиропом.
- А я, наверное, выпью горячего чая с мятой.
Анн посмотрела вслед прихрамывающему официанту, и достала из сумочки картонный прямоугольник сигарилльной пачки:
- Мне всегда очень зябко. Даже в жару.
- Почему? - удивилась я.
- Это оттого что однажды я умерла, замерзнув от холода.
- Вы верите в перерождения?
- А вы разве нет? - она как-то грустно улыбнулась.
На миг мне показалось, что пространство вокруг нас стало плотнее. Анн… Она совсем не стесняется говорить о мире, в котором живет. Спокойно признается, что помнит прошлые жизни… У нее хватает на это смелости, как и у Алекса. А я так не могу - меня поцарапала легкая зависть. В отличие от нее, я никогда не разрешала легализоваться своей вере. Всегда считала себя балансирующей на грани безумия… Теряла силы и не могла принять происходящее. Нет… Конечно… Я тоже верю в реальность реинкарнаций, многое помню, иногда вижу картины. Но все это дается мне с такой мучительной болью, что нередко я насильно лишаю себя внутреннего зрения и искусственно становлюсь такой же как все. А потом… Когда в очередной раз действительность кидает меня в разочарование, я снова возвращаюсь в свои сны и из последних сил утешаюсь воспоминаниями. А Анн? Откуда же она черпает энергию для того, чтобы жить одновременно по обе стороны реальности? Занервничав, я стала складывать ромбом бумажную салфетку:
- Я не часто решаюсь говорить на подобные темы. Люди к таким признаниям относятся, как к болезни, считают веру в многомерное прошлое чем-то несерьезным. Хотя на самом-то деле очень многим кажется, что одна жизнь им слишком тесна.
Анн вытянула из серебра обертки бурую сигариллу и, щелкнув зажигалкой, прикурила:
- Вы напрасно скрываете свои знания. Они могли бы пригодиться многим людям. Как это говорилось в какой-то дальневосточной притче? Бабочке не стоит забираться обратно в кокон. Лучше рассказать окружающим о возможности полета.
- Боюсь, что у меня нет на это сил, - я посмотрела на извивающийся ступенями дым. - Кажется, я устала ждать.
- Любви?
- Да. Но это всего лишь слово. А речь ведь идет о гораздо большем, - я отпила глоток своего кофе, пряно пахнущего корицей. - Алекс сейчас бы меня раскритиковал. Разговоры о поиске вечной любви приводят его в негодование.
Она вспыхнула взглядом:
- Не всем дано понять, что у некоторых любовь спрятана за иконами.
Мне показалось, что Анн знает обо мне гораздо больше меня самой. На минуту мне стало страшно.
- Он говорил, что вы написали книгу. Где ее можно купить?
- Я вам ее сейчас подарю, - она перестала курить и вытащила из сумки синий томик. - Вот, возьмите. У некоторых она исполняет желания. Надеюсь, что вам повезет.
Исполняет желания? Мне вдруг отчаянно захотелось в это поверить. Но почему только у некоторых? И что нужно сделать, чтобы попасть в этот круг умеющих оживлять мечту? Я не произнесла ни слова и только молча разглядывала синеву лежавшего передо мной переплета. Однако Анн, должно быть, приняв мое молчание за скептицизм, проговорила:
- Иногда людям не хватает до счастья каких-то полшага. Кажется, именно в этих случаях мои произведения оказываются способны им помочь.
- А если надо больше, чем полшага? Если километры? - у меня заколотилось сердце.
- Я думаю, ваши полшага приведут к новой дороге, - она пристально посмотрела в глубину черной аллеи. - Знаете, что. Давайте сделаем так. Если вы поймете, что слова любовь бывает недостаточно для описания мечты, чиркните мне несколько слов. Вот, я написала здесь внизу адрес. И тогда я расскажу вам, как сделать еще один шаг.
- Вы всем помогаете его сделать?
- Нет.
- А почему же именно для меня вы решили сделать исключение?
Анн провела пальцем по шероховатой обложке:
- Существует такое поверье. Если человек, взглянув в глаза прохожему, понимает, что встретил себя, он не должен проходить мимо.
- Почему?
- Потому что судьба посылает такие встречи неслучайно. Никто не сумеет сделать для вас того, что удастся мне. Но помогая вам, я одновременно спасу себя. Ведь мы с вами - отражения одной души, пересекшиеся во времени и пространстве. Такое бывает ох как не часто.
Она улыбнулась, глядя на меня своими странными глазами, и мне, кажется впервые в жизни, показалось, что все мои мечты скоро обретут реальные очертания. Но достаточно ли будет прочтения ее книги, чтобы жизнь открыла передо мной ранее запечатанные двери? Я снова не решилась задать ей этот вопрос, однако она, как мне показалось, не всегда нуждалась в словах - достав из сумочки тонкую перьевую ручку, Анн сказала:
- К сожалению, я еще не догадалась, что надо сделать, чтобы обрести истинную любовь. Но ваше желание сбудется, я уверена. Хотите, я оставлю вам автограф?
- С удовольствием.
Она пододвинула к себе раскрытую книгу и написала размашистым почерком: "Елене. С пожеланиями счастья и удачи. От автора".
- Теперь, - она протянула мне книжку, - я буду ждать вашего письма. Да, и вот еще что. Алекс сказал мне, что многое из ваших собственных воспоминаний перекликается с тем, что я описала. Не удивляйтесь - судьбы наши похожи, только дороги разные. Ваша цель - любовь и семья. Но вы не сможете получить всего этого без моего умения писать волшебные книги. А моя цель… - она запнулась, наверное, боясь открыть мне какую-то тайну.
- Очень странно… - я испытующе посмотрела на Анн.
Этот полуреальный разговор сеял в моей душе скользкие зерна страха и сомнений. Удивительная женщина с глазами египетской жрицы, заброшенная в этот простуженный город из мира грез и снов… О чем же таком она мечтает, что ей необходимо именно мое благополучие?
Анн слегка улыбнулась:
- Странно или нет, мы с вами узнаем только по прошествии какого-то времени. А теперь, - она встала из-за стола и, расплатившись с услужливо подоспевшим официантом, накинула плащ, - к сожалению, мне пора. Желаю вам не сильно расстраиваться, когда что-то из задуманного начнет сбываться. И помните, я жду вестей.
Она вышла под дребезжащие струи проливного дождя и скрылась в пелене вечера. На секунду мне стало грустно и одиноко, как будто безвозвратно потерялась какая-то часть меня. Неужели, это бывает? Говорят, что великий поэт однажды встретил себя на мосту. Заговорил ли он сам с собой или прошел мимо? Возможно, он не решился сделать то, о чем говорила Анн, и именно поэтому столь рано погиб…
Так, размышляя и восстанавливая в памяти весь наш диалог, я поехала домой, где меня ждал соскучившийся по играм Филипп и мама, приготовившая сладкие пирожки, пропитанные добротой и детством.
* 8 *
В шесть пятнадцать я припарковал свой седан в подземном гараже дома - встреча с партнерами, проходившая в одном перехваленном ресторане, закончилась раньше, чем планировалось. Я был сыт, доволен заключенной сделкой и почти счастлив от сознания того, что больше мне не грозят бесцельные свидания с Марой.
Поднявшись в квартиру, я первым делом сварил себе кофе. Как оказывается хороша может казаться жизнь, если ее рассматривать только со стороны фасада. Невидимым облаком поплыл по кухне терпкий аромат неподдельных ямайских зерен.
Я вышел на балкон и поставил чашку на парапет. В вечерних лучах пробивавшегося сквозь тучи солнца ее тонкий, почти прозрачный фарфор засветился старинной китайской бумагой. Скоро должна прийти эта девушка… Марианна… Интересно, почему Инна вчера так нервничала, когда говорила со мной по телефону? Я вытащил из кармана пачку сигарет и сел в кресло. Может быть, она рассчитывала на то, что я и ей назначу встречу? Я ухмыльнулся - этого она от меня вряд ли дождется. Мечтательница. За те три года, которые я ее знал, она не раз предпринимала попытки перевести наши отношения в формат любовного романа. Мне этого не хотелось - когда-то я обещал ее покойному брату стать для нее наставником, и в мои планы не входило переводить это все в любовную связь. Я помог ей найти свое место в этом огромном городе, сделал из нее модного дизайнера интерьеров - благо, что она оказалась не лишена художественного вкуса - и теперь считал свою миссию выполненной. Она же, к моему великому сожалению, решила, что наша дружба должна превратиться в крепкие семейные узы. Глупое создание.
Мои размышления прервал сигнал домофона. Я взглянул на часы - было без пятнадцати семь. Видимо, эта Марианна очень торопила время…
Я приехала по указанному адресу немного раньше срока и решила немного погулять. Но побродив несколько минут вдоль чугунной ограды, поняла, что больше не могу ждать. Если он действительно видит людей насквозь, то моя нервная торопливость не покажется ему невежливой.
Артис… Странное имя… Хорошо бы он оказался грамотным специалистом. Я быстро пересекла внутренний двор и вошла в центральный подъезд здания. До сих пор мне не приходилось бывать в таких дорогих домах, и я несколько оробела. Какое счастье, что я догадалась надеть свое лучшее платье и недавно купленный плащ - на человека, привыкшего к таким большим деньгам, нужно постараться произвести хорошее впечатление. Позвонив в дверь, я поняла, что слишком сильно волнуюсь. Я приосанилась и заставила вести себя непринужденно…
- Марианна?
- Да. Здравствуйте… Я немного раньше…
- Проходите. Давайте вашу куртку, я повешу ее просохнуть, - мне показалось, что в мою прихожую вошла испуганная гимназистка. - Чувствуйте себя свободно.
- А туфли мне снимать? - она посмотрела на меня собачьим взглядом.
Интересно, какой жизнью надо жить, чтобы ощущать себя такой неуверенной? Меня охватило любопытство. Снимать ли ей туфли? Милый ребенок.
- Как хотите, - я сделал безразличное выражение лица. - Если вам так уютнее, то можете остаться в них. Пойдемте.
Мы прошли в гостиную, и я указал ей на кресло:
- Присаживайтесь. Постарайтесь не нервничать. Может быть, хотите кофе? Или чай? - я едва сдерживал улыбку.
Она выглядела такой трогательной в своем хорошо отутюженном платье, что у меня сжалось сердце. Что мне сделать, чтобы вывести ее из оцепенения? Предложить спиртного? Я сел напротив нее на диван, так чтобы нас разделял журнальный столик.
- Так как насчет кофе?
- Нет. Нет, спасибо. Я всегда немного теряюсь, увидев нового человека, - она опустила глаза и улыбнулась. - Сейчас приду в себя.
- Итак. Вы решили поговорить со мной, потому что какие-то обстоятельства вашей жизни вас не устраивают? Не так ли? - мне было необходимо на несколько секунд встретиться с ней взглядом, чтобы понять, какой она человек.
- Да… Я… - Марианна подняла глаза и посмотрела на меня.
Этого было более чем достаточно. На миг меня обдало ледяной волной ненависти - я увидел ее за минуту до смерти в каком-то времени, детали которого не смог разглядеть. Она умирала, выкрикивая проклятия в мой адрес. Что ж… Совсем не удивительно. Я буду не далек от истины, если скажу, что это уже сотый человек на моем пути, столь чистосердечно желающий мне зла. Жаль только, мне снова не дали узнать, что же именно такое я вытворял в ту неизвестную мне эпоху. Наверное, был вождем племени каннибалов.
Я продолжал разглядывать ее мышино-серый взгляд, купаясь в волнах неистовства. Да, судьба опять заставляет меня отвечать за содеянное. Я хорошо изучил этот закон. Если теперь я добровольно не сыграю роль мецената, врача, благодетеля или еще кого-то доброго и бескорыстного, неудачи загонят меня в такой угол, что адское пекло станет казаться мне раем.
Однако кроме нашей с ней общей истории, в этих грустных глазах прочитывалось еще множество оригинальных сюжетов. Ее муж. Эта связь была не менее насыщена кровавыми драмами. Видимо, девушка очень хочет родить? Увы, от человека, которого она величает своим супругом, ей это вряд ли удастся.
- Скажите, Марианна, вы давно желаете смерти своему мужу? - я специально задал этот вопрос. Мне захотелось начать с ней доверительную беседу.
- Что!? - вскрикнув, она побледнела и схватилась руками за подлокотники. - Откуда вы знаете? Я… Нет, это не возможно… - она опустила голову и закрыла лицо руками…
Я плакала, роняя слезы сквозь пальцы. Как он мог догадаться? Я же боялась признаться в этом даже самой себе. Мне было страшно смотреть на него - этот человек обладал каким-то невероятным взглядом. Казалось, что он способен проникнуть в душу и разбередить в ней все самое сокровенное. Больше всего я хотела бы навсегда убежать из этой до невозможности изысканной квартиры и напрочь вычеркнуть из памяти сегодняшний день. Но не могла. Что это такое? Его гипноз? Мое безволие? Или что-то еще, чему я не находила объяснения?
- Посмотрите на меня, - его голос прозвучал как приказ.
- Нет, - я снова заплакала. - Я не могу. Вы же доктор. Вы должны понимать…
- Вы ошибаетесь, Марианна. Доктором ошибочно называет себя ваш отец, которого, увы, вы очень плохо знаете. А я бизнесмен. Разве Инна не сказала вам?
Это прозвучало для меня столь неожиданно, что забыв о размазавшейся по глазам туши, я подняла голову. Он знаком с папой? Или это он тоже увидел? Бизнесмен? Врач? Мысли в голове сбились в кучу.
- Артис. Вы простите, я зря вас побеспокоила, наверное, просто неправильно истолковала все сказанное Инной. Думала, что вы вылечите меня или хотя бы найдете причину моего бесплодия. Но… Мне лучше уйти, - я попыталась встать.
- Идите. Дома уже поет радиоприемник. Вы, наверное, соскучились по его звукам?
Я откинулась на спинку кресла. Он знает все. А раз так, то уже безразлично кто он на самом деле.
- Артис. Скажите, - я подавила спазм в горле, - вы сможете вылечить мою болезнь?