- Что ты хочешь знать? - Он снова опустился в кресло, положив локти на колени. - Ты хочешь, чтобы я говорил о моих чувствах? Черт побери, как я могу даже начать?
Я удивленно моргнула. Он не пытался казаться засранцем. Он был искренне озадачен, как это сделать. А почему бы и нет? Где бы он научился обсуждать свои мысли и эмоции?
Не у матери. Она была не в состоянии даже прокормить Джексона, когда он был мальчиком, а тем более научить его говорить о вещах, которые беспокоили его. У отца? Этот человек бросил сына.
Удивительно, что Джексон вообще мог об этом говорить. Я помню, как он признался, что он не знал, как вести себя со мной. "Ты сможешь научить меня как ухаживать за тобой. Потому что я не знаю, что я должен делать".
Он пытался. И как я должна была помочь ему в этом? Дать совет? Используй слова, Джек.
- Ты вылила это дерьмо на меня, а затем в течение нескольких дней ты хочешь, чтобы я смирился с тем, что моя девушка не совсем человек!
Я не знала, что удивило меня больше - девушка или часть про человека.
- Черт побери, Эви, ты была в моем доме, ты видела, как я жил. Неужели ты не понимаешь, почему я ненавижу сюрпризы? Почему мне не нравится, когда люди что то скрывают?
Возможно, мы были слишком разными.
- Слишком много всего произошло. И ты была отвратительна для меня в течение нескольких дней.
- Я был зол, потому что я ничего не понимал в этом. Мне не нравятся вещи, которых я не понимаю. И в то утро в Реквиеме, именно тогда, когда я пытался смириться с этим, я вернулся, как раз, когда ты собираешься перерезать горло этому ирландскому ребенку.
- Он напал на нас, после того как я пыталась объявить перемирие.
- Я понимаю, что люди делают больно. Я понимаю, я сам бил людей и получал травмы, задолго до Вспышки. Но когда я увидел, что тебе это нравится...
- Я не хочу этого! - Я закрыла голову руками.
- Я понимаю, это сейчас. Что-то в тебе происходит. Это по-прежнему ты, но у тебя есть проблема. Peekon, посмотри на меня.
Я посмотрела вверх.
- Если у тебя есть проблема, я могу смириться с этим.
Я не была убеждена. - Быть с тобой больно.
- Но иногда это хорошо. По-настоящему хорошо. Ты думала, что мой поцелуй был "совершенным". - Его взгляд скользнул по моим губам, к моей шее, на мою ключицу...
- Я никогда не говорила тебе… - меня озарило. - О, мой Бог. – У меня отвисла челюсть, мои подозрения подтвердились. Да, это именно так унизительно, как я боялась. - Ты взял диктофон Алхимика! – В котором была кассета с историей всей моей жизни.
Джексон улыбнулся мне бесстыжей улыбкой.
- Ouais. Слушал его в течение нескольких дней. Это была одна из причин, почему я уходил в то утро в Реквиеме. Я был занят поиском наушников, так, чтобы я мог слушать его под капюшоном.
- Ты же не имел права!
- Я играл большую роль в этой истории, хотел убедиться, что ты представила меня правильно.
- Вот почему у тебя так менялось настроение? - То выглядишь злым, то озабоченным, то ухмыляешься?
- Некоторые вещи, которые ты рассказывала, злили меня. - Его лицо потемнело. - Пришлось выслушать, что ты говоришь о своем парне. Достаточно плохо было только в первый раз.
Брэндон был хорошим парнем. Незрелым, возможно, но у него было доброе сердце. Он и Джексон были разные, как день и ночь. Эти двое ненавидели друг друга.
- Но потом ты сказала нечто хорошее. Например, что ты хорошо относилась к Клотиль. Ты улыбнулась ей, и поздоровалась, когда никто другой в школе не был добр к ней.
Я могла бы быть добрее к ней. Жаль, что не была.
- Или, когда ты описывала наш поцелуй в бассейне в доме Селены. - Джек провел рукой по лицу. – Я, должно быть, затер пленку, когда слушал это снова и снова.
Его веки отяжелели и он вздрогнул, можно подумать, что у него оргазм. Мои вздохи перешли в мелкую дрожь. И вдруг я как никогда осознала свою наготу, в воде, которая охлаждалась. Пока Джексон рассматривал мою влажную кожу.
- Эта кассета была личной!
- Ты рассказала это Артуру, парню, постороннему, нашу историю?
- К тому времени, я была уверена, что он никогда не скажет это ни одной живой душе. - Моя кожа начала светиться, когда я вспомнила свою ярость тогда, символы, взвились вдоль моих рук, переходя на грудь. Стали ли мои глазами зелёными?
Джексон смотрел на изменения во мне.
- Ты показала мне это... эти символы, чтобы напугать меня?
Хм. Он мог бы использовать жаргон.
- Это не сработает. Эта запись позволила мне разобраться в этом деле с Арканами, позволила мне узнавать об этом понемногу. Как это делала ты. И я слышал, как ты сказала, что я был твоим якорем.
- Да, и что?
- Ты не стала убивать того ирландского парня, как только увидела меня. Ты не станешь отрицать этого?
Наконец, я покачала головой.
- Ты положилась на меня, и теперь я знаю это, - сказал он. - Ты предупреждала меня, что с тобой никогда не будет легко. Я все еще подписываюсь под этим.
- Зачем это тебе? Это смертельно, и странно и страшно...
- Так весь мир такой! - Он запустил пальцы в свои мокрые волосы. - Всё перепуталось в голове: я могу принять эту игру лучше, чем твои секреты. По крайней мере, теперь я знаю, с чем столкнулся.
Часть меня был рада, что он хотел меня. Часть меня думала, что между нами всё обречено.
- Давай просто быть реалистами относительно наших шансов.
- Ты хочешь знать, что я чувствую? Позволь мне сказать тебе, Bebe. Мне весело. Ты ведешь себя так, будто у нас есть выбор в этом вопросе. Ты хочешь меня также как я тебя, потому что мы оба зашли слишком далеко.
Я ощетинилась.
- Моя симпатия, для тебя синоним слова "переспать"? Я думала, что ты больше чем, чем дамский угодник, ищущий свою добычу.
Он пожал плечами.
- Той ночью, после того, как мы целовались, я сказал себе, что просто продолжу идти. Что, то дерьмо слишком тяжелое для меня, и это не мое дело. Я сказал себе, не думать о тебе.
Я твердила это себе постоянно, но толку от этого было мало.
- Черт, ты ожидала, что я, в любом случае, оставлю тебя. Но мне становилось хуже с каждым шагом, словно кто-то подвесил меня за кишки колючей проволокой. И я понял, ты крепко держишь меня за яйца. Глупо бороться с этим. И к черту, кто ты.
- Успокойся, сердце мое, - я произнесла это насмешливым тоном, но на самом деле мои чувства по отношению к нему стали намного мягче.
А потом я вспомнила, что ещё говорила на записи. Например, как ревновала, и как было больно, когда он флиртовал с Селеной. Или, как я чувствовала, что я лишаюсь своего вечно-трезвого ума, когда он поцеловал меня. Не из-за этого ли он так ухмыляется?
- Я все еще не могу поверить, что ты влез в мою личную жизнь! - В школе, когда Джексон хотел увидеть мой альбом, он украл его. Когда он хотел, прослушать мои сообщения для парня? Он украл телефон Брэндона.
Джексон продолжал напирать на меня, и я была сыта этим по горло.
- Ты должен уйти. - Мои символы были настолько яркими, что освещали комнату, как огонь. - Я хочу одеться.
- Так попробуй меня выставить. Я не уйду, пока ты не признаешься, что чувствуешь ко мне.
- Ты собираешься шантажировать меня? - Теперь это был вопрос принципа. Он пересек черту, слушая эту запись, и теперь он ожидал, что я вознагражу его за это?
- Ты всегда можешь выйти. - Он закинул ноги на стол, откинувшись назад, чтобы балансировать на своём стуле на двух ножках. С самодовольной усмешкой он заложил руки за голову.
Он был настолько дерзким, я хотела - нет, было необходимо, - стереть эту ухмылку с его лица. Я достигла своего предела. Я могу завтра умереть, а я отказываюсь, провести мой последний вечер на Земле, из-за того, что мной манипулирует, поглощающий самогон кайджан.
Кроме того, я не была слишком застенчивой. Я, веселясь, носила коротенькую форму в школе перед слюнявыми подростками, и, не стесняясь, могла показаться в трусиках перед моей лучшей подругой Мелиссой.
- Хорошо. - Я повернулась в ванне спиной к нему, встала, и пошла к своей одежде.
Бах! Он упал на спинку стула?
Подавив улыбку, я вытерлась своей полусухой старой футболкой, а затем натянула трусики.
- Э-Эви? - Его голос звучал приглушенно.
Я потянулась за лифчиком, возможно показывая ему грудь сбоку, не волнует. Когда я застегнулась, я оглянулась через плечо.
Рядом с перевернутым стулом, Джексон опустился на колени, с его губ срывались хриплые вздохи. Его высокие скулы пылали, а мышцы были напряжены, как будто он собирался напасть на меня.
- Ты... ты встала? - он сильно прижал дрожащую руку ко рту, и снова, глаза потемнели от похоти. - Никогда не думал, что ты встанешь, ma bonne fille. - Моя хорошая девочка.
Пожав плечами, я потянулась за джинсами.
- Если ты не можешь удержать свой накал, держись подальше от хижины.
Он громко сглотнул.
- Brûlant. - Раскаленный. - И поверь мне, cher, я собираюсь унять этот накал.
Вскочив на ноги, он двинулся ко мне, стуча своими тяжелыми ботинками по деревянному полу. Каждый его шаг умножал мои ожидания. Он собирался поцеловать меня снова, и одна мысль об этом, наполняла меня энергией.
Нет, нет, нет! Это было неправильно. Я не хочу, чтобы он запал на меня только потому, что был пьян, и неудовлетворен.
Прежде чем я успела одеться, он развернул меня, обернув рукой ниже спины.
- Ты шла, покачивая своей хорошенькой задницей не в том направлении, Bebe. Ты должна была подойти ко мне, когда была вся голая и мокрая.
- Даже не смей подходить ко мне! Потом обвинишь меня, что я снова загипнотизировала тебя.
- Я понял, что у тебя не было всех твоих сил, когда я впервые захотел тебя.
- Почему ты так думаешь?
- Потому, что если бы ты гипнотизировала тогда, все парни Стерлинга задыхались бы, глядя на тебя, а не на Клотиль.
Вскинув подбородок, я сказала:
- Эй, я не так уж плоха, кайджан.
- Это правда. Когда я увидел тебя в тот день одну в школьном дворе, в твоей коротенькой юбке... - Выражение его лица стало тлеющим. - Я хотел, уложить тебя спиной на тот стол, и взять прямо там, Эванджелин.
Я вздрогнула, услышав, как мое имя с акцентом скатилось с его языка. Этому невозможно сопротивляться. Я знала это, потому что изо всех сил, пыталась.
Он был прав. Глупо бороться с этим. Я посмотрела на него и прошептала:
- Только, только не делай мне снова больно. Если я поцелую тебя, а ты испытаешь отвращение...
Он тихо рассмеялся, потершись своими бедрами о мои.
- Чувствуется ли, будто я испытываю отвращение?
- Джексон! - Ахнула я.
- От тебя пахнет жимолостью. Тебе нравится Джек сейчас?
- Я никогда не прекращала тебя любить. Даже когда ты пытался спастись от меня в силе католицизма.
- Не могу ничем помочь, меня воспитывали, что сверхъестественное – это либо чудо, либо сатана.
Я закатила глаза:
- И ты все еще пытаешься выяснить, кто я?
- Non. Я пытаюсь выяснить, до сих пор ли я католик. - Он улыбнулся так, что у меня замерло сердце.
Великолепные губы. Я хотела их на моих.
Перед тем, как меня поцеловать, он сказал:
- Ты, можешь быть не такой, как я думал, но я хочу защищать тебя в любом случае. Я хочу, попытаться принять все это. Но ты должна принять меня.
- Принять тебя? О чём ты говоришь?
- Я девятнадцатилетний парень с протоки. Я люблю выпить. Я могу говорить глупое дерьмо. Ты должна принять свои чувства ко мне без боли, без колебаний.
Я положила ладонь на его лицо.
- Ты испытаешь еще больше боли, чем чувствуешь, если останешься с нами. И это будет моя вина, потому что я не хочу разлучаться с тобой. Ты хотел, чтобы я отпустила тебя.
- Это было, прежде чем я кое-что понял, на этой неделе. Я не собирался прожить долгую жизнь до апокалипсиса. До того, как появились зомби, людоеды, и чума. Теперь я полагаю, что буду тратить свое оставшееся время на то, что я хочу.
- И что ты хочешь?
Он улыбнулся.
- Ты - то, что я хочу, а это - то, что я хотел бы делать с тобой. - Он наклонился, прижавшись губами к моим.
Когда он ко мне прикоснулся, наконец, полил дождь, барабаня по жестяной крыше. Я не слышала, этого звука с той ночи, когда приходила к дому Джека на протоке.
Он отступил:
- Христос, твои губы такие сладкие. Douces comme du mie. - Сладкие, как мед. Он сорвал с себя рубашку, обнажив влажную грудь, четки на шее. Я скучала по такому его виду.
Мои пальцы скользили по шраму на его руке. Я так любила этот знак. Если бы он не получил эту рану, в ночь Вспышки, он бы умер, как и большинство остальных.
Его руки опустились на мою задницу, плотно прижимая к нему. - T 'es pour moi, Evie. Ты моя. Каждая часть тебя. - Он наклонился, взял мои губы еще раз. Между поцелуями, он сказал: - Я говорил тебе однажды, и я скажу еще раз: нет ничего, что может встать между нами, через что мы не сможем пройти. Просто дай мне шанс, добраться до тебя. Обещай мне.
- Джек...
- Обещай мне. Ты не оставишь меня снова.
- Я обещаю. - Глядя на его губы, я сказала: - ты всегда придёшь за мной?
- Буду следовать за тобой, как цепной пес. - Пробормотал он пьяно.
Я засмеялась. Как я могла чувствовать себя счастливой в нашей ситуации?
- Я рада, что мне больше не нужно скрывать это от тебя. Нет больше никаких секретов – у каждого из нас. - Подождите ка. Его взгляд метнулся? - У тебя есть то, что ты хочешь мне сказать?
- Non, Rien. - Нет, ничего.
- Ты... ты мне врешь? Джек, нет ничего важнее доверия прямо сейчас. Учитывая эту игру, весь этот мир, мы должны иметь возможность полагаться друг на друга.
- Я не вру. Ты можешь доверять мне Эви. - Сказал он более твердо. - У меня нет секретов, peekon. За исключением того, как сильно я тебя хочу.
- Я верю тебе. - Я облегчённо кивнула.
- Хорошо. - Он обнял меня, прижимая мое тело к своей груди, поворачивая к кровати. - В ту ночь у бассейна, ты бы позволила мне, если бы я был медленнее. Я сделаю это сейчас. Красиво и медленно.
- Мы не можем быть вместе так. Что будет, если я причиню тебе вред своими силами?
- Это мой выбор, ma belle.
- Я серьезно.
- Я тоже. - Он подошел к кровати, грешные поцелуи, заглушили мои мысли, он отстранился от моих губ, чтобы добавить. - Ты любишь меня слишком сильно, чтобы причинить мне боль.
Я не стала отрицать.
- Теперь, тише. Мы сделаем то, что у нас лучше всего получается, когда молчим.
Подняв брови, я наклонила голову. Потому что он был прав. Я накинулась на его губы. Наш поцелуй углубился, языки сплелись. Я услышала фразу "опьянен ее губами", сорвавшуюся с его губ. Сама я буквально опьянела от самогона.
Сначала мы целовались по-французски, потом был кайджанский-французский поцелуй. Пряный, тяжелый, дикий.
Вот как это было с Джексоном. Горишь, без контроля. Разрушительно, как в аду. И мне было все равно.
Он отступил и бросил меня на кровать.
Одеяло провалилось; я падала в яму, размахивая руками. В последнюю секунду, я зацепилась за край кончиками пальцев.
Джек нырнул за мной. Он схватил меня за запястья, как раз перед тем как я сорвалась.
- Иисус! Я с тобой!
Я едва могла слышать его. Оглушительная сирена выла на крыше хижины.
Сигнал для этой... ловушки?
Когда Джек вытянул меня обратно в комнату, я посмотрела вниз. Ржавая арматура торчала из земли, по крайней мере, в десяти футах внизу. Он прижал меня к себе, защищая.
Там не было никакого матраца; кто-то нанес тонкий слой пены на каркас кровати, затем замаскировал ярким одеялом и подушками.
- Дорогой Бог. - Пробормотала я, когда сигнал утих. В панике и путанице, мне показалось, что я слышала вой волков в дали.
Он обнимал меня так крепко, пока я не почувствовала его каждый судорожный вздох.
- Я... Я мог убить тебя.
Опять же спорно. Но это определенно было бы больно.
- К-кто мог это сделать? - Спросила я, хотя уже знала ответ. Этот сигнал был как звуковой сигнал на обед на заводах или… на шахте.
- Каннибалы. - Джек схватил мою одежду, сунул мне в руки. - Если это их ловушка, они скоро прибегут. Мы должны идти, Bebe. Быстро.
Глава 11
ДЕНЬ 257 ПОСЛЕ АПОКАЛИПСИСА
В СТРАНЕ КАНИБАЛОВ, ОЧЕВИДНО
- Почему они называют это ливнем, - размышлял Финн, когда мы поднимались в кромешной тьме, - потому, что он ЛЬЕТ вниз, а не барабанит по голове?
С тех пор как мы покинули хижину три дня назад, дождь лил так сильно, что буквально барабанил по нашим головам.
Я выросла в Луизиане, я знала, что такое грозы. Но я никогда не чувствовала дождя подобного этому. Разве я хотела, чтобы он бил с неба?
Финн сильно шлепнул грязной рукой по лицу:
- Между прочим, мы бежим как сумасшедшие Арканы-остолопы, от людоедов-психов. - Он театрально поднял кулак к небу. - Да расчистится небо прямо сейчас!
Мэтью заговорил:
- Каннибалы-Арканы!
- Да, да, спасибо напомнил, что некоторые из них могут быть и теми и другими.
Хотя было уже за полночь, мы продолжали бежать, спотыкаясь в пути, копаясь в грязи, пепле, который я ненавидела. Потоки воды хлестали, заливая все до наших лодыжек, создавая угрозу поскользнуться на каждом шагу. Слева и справа валились стволы деревьев, уносимые вниз потоками, подобными речным.
Но теперь Джек помогал мне пройти через это.
Угроза каннибалов заставляла нас мчаться сквозь ночь. Даже Бэгмены не заставляли нас так бежать. Да, Мэтью говорил, что я никогда не знала "настоящего ужаса", но узнаю, когда пойдут дожди.
Мы были добычей для людей, которые хотели съесть нас - не знаю, что может быть ужаснее.
При отсутствии звезд, которые вели бы нас, и без солнца в течение дня, мы не могли определить, где находимся, просто держались южного направления. Мы надеялись.
После той сирены, когда мы в панике вместе выбегали из хижины, три остальных Аркана заметили, что Джек крепко держал мою руку в своей. Выпятив грудь, он гордо объявил:
- Эви теперь со мной.
Мэтью склонил голову:
- Не Аркан.
Финн улыбнулся, Селена выглядела опустошенной. Но она не сказала ни слова, ни тогда, ни после, казалось, стойко это приняв.
Теперь, когда мы наталкивались на стремительный поток, Джек говорил:
- Ты, подойди сюда. - Он сгребал меня в охапку, прижимая к своей груди, и таким образом тащился по колено в воде.
Я дрожала, несчастная, готовая отдать все, чтобы быть в тепле и сухой.
- Мы должны пройти через это, Эви. И просто подумай, в таком темпе мы будем у твоей grand-mère’s в ближайшее время.