- Ну вы знаете родителей, как всегда начинают: 'А ты опять один? Сколько ж можно? Не пора ли остепениться?
Я сочувствующе кивнула: любимая песня моей мамы.
- Я, естественно, завожусь, мама расстраивается, праздник испорчен… Так что - выручите, составьте мне компанию на сегодняшний вечер!
Я продолжала машинально кивать и только потом, расслышав, оцепенела:
- Что?! Я? - спросила с ужасом.
Шеф непривычно - словно неуверенно - улыбнулся.
- А что вы так испугались? Уверяю вас, мои родственники - вполне приличные люди. Большинство не кусается.
- Да я и не сомневалась… Но я…
- Заняты? Вы не можете перенести ваши встречи на другой день? Вы меня очень обяжете.
- Но почему я… У вас же куча знакомых женщин, я думаю, любая с радостью…
Он смотрел на меня с живым интересом:
- Куча женщин? С чего вы взяли?
Вот ненормальный! Другой мужик на его месте немедленно бы поддержал мои слова или начал отнекиваться с таким видом, который только подтверждал обратное…
- Ну… вы такой… - я повертела в воздухе рукой. - Интересный мужчина. И вполне… э-э… респектабельный.
- А что для женщин главное? - осведомился он. - Моя интересная внешность или мой… э-э… кошелек?
- Как для кого, наверное.
- А для вас?
Я беспомощно хлопала ресницами - что я могла ему сказать? Что начальников как мужчин не воспринимаю ввиду полной безнадежности, а содержимое его кошелька меня интересует чисто теоретически, как гимнастика для ума - за какое время я могла бы его потратить?
Шеф сжалился:
- Впрочем, не важно. Едем прямо сейчас, по дороге надо успеть купить подарок.
- Сейчас? - с ужасом спросила я, забыв осведомиться, когда это я успела дать согласие. - Но я же не одета…
- А я и не заметил, что вы голая!
Он подхватил меня под локоть, снимая с кресла, как пушинку с рукава. Я полетела рядом, растерянно слушая его уговоры:
- Выглядите вы вполне адекватно. Я тоже не буду переодеваться.
Я кинула косой взгляд - как будто это ему надо! Он перехватил мой взгляд и, неправильно его истолковав, на ходу расслабил и стянул галстук. Сунул его в карман пиджака, расстегнул воротник рубашки.
- Нормально?
- Д-да… - я уселась в машину, с тоской разглаживая юбку… пятно вот… и голову бы помыть… И вообще.
Шеф сел за руль, увидел, как я тоскливо пялюсь в зеркало. Бодро отрапортовал:
- Помада не съедена, тушь не размазалась, румяна в пределах нормы!
- Интересно, когда вы это только успели заметить, - проворчала я.
- Я вообще замечательный! - охотно согласился шеф.
- Ну да, сам себе рекламу не сделаешь, никто не заметит…
Глеб мельком глянул на меня.
- Ну вы же не замечаете.
Что-то он разошелся. Настроение хорошее? И что я его родственникам должна говорить?
- Какая у нас легенда? - как профессиональный подпольщик осведомилась я.
Шеф пожал плечами.
- Наша сила - в правде. Мы вместе работаем…
- И все? - уточнила я.
- Остальное само собой разумеется. Я здоровый взрослый мужчина с нормальной ориентацией…
Я, как всегда, блеснула своим остроумием. Теперь самое время заткнуться, потому что на язык так и просилось: 'А докажите! Можно ведь было совершенно спокойно и убедительно объяснить, что я на такую ответственную роль не гожусь и скорее испорчу, чем подыму настроение несчастной старушке, наконец дождавшейся заветной кандидатки в снохи…
Шеф вытолкнул меня из-за своей спины, за которой я безуспешно пыталась скрыться.
- Знакомься, мама, это Наташа.
- Здрассьте… - выдохнула я. Не была она никакой старухой - моложавая леди, очень ухоженная и хорошо одетая, выглядевшая лет на сорок с небольшим, хотя даже по самым приблизительным расчетам было ей не меньше полтинника с хорошим гаком…
- Добрый вечер, Наташенька, - сказала она приветливо. - Проходите-проходите, вы совсем замерзли. Ужасная погода, правда?
Направляемая ладонью Глеба, я настороженно, как в тыл врага, проникла в глубины квартиры. Старого типа, очень просторная, евро-отремонтирована… Мы были последними, и Ольга Викторовна немедленно начала загонять всех за стол. Похоже, она собиралась усадить нас поближе, но шеф вовремя просек ее маневры, и мы удрали на другой конец стола. Теперь справа у меня был Глеб, за которым я всегда могла укрыться, а слева пожилой мужик, отнесшийся к моему появлению благосклонно, но без особого любопытства. Родственники были разных возрастов, внешностей и комплекций. Я с облегчением убедилась, что большинство обходится без бриллиантов и прикидов 'от Кардена', и что день рожденья обещает быть традиционным - с долгими поздравлениями в стихах, обильным питьем и бесконечной едой…
Я уцепилась за высокий бокал с шампанским и поглядела вверх, на вставшего шефа.
- За тебя, родная! - сказал он просто.
Краткость - сестра таланта. Я махом опрокинула в себя бокал. В пустом желудке сразу потеплело. Шеф методично накладывал в мою тарелку горы салатов.
- Куда мне столько!
- Ешьте, от вас скоро одни глаза останутся!
Ну да, как у подвальной кошки… Салаты в тарелке не залеживались, тосты множились и длились, шеф раз за разом заполнял мой бокал, который я также автоматически осушала. Через некоторое время к моим 'одним глазам' прибавился еще один живот - но зато какого размера!
- Потанцуем?
А что, уже время танцев? Я вытерла рот салфеткой и полезла из-за стола вслед за шефом. У Глеба Анатолича было, похоже, врожденное чувство ритма, и я с удовольствием двигалась вслед за его крепким - ни единой жиринки, позавидуешь! - телом. От него вкусно пахло, и я уже не пыталась придумать тему для разговоров - и без того было неплохо. Когда музыка, наконец, смолкла, я обнаружила, что бессовестно улеглась на широкую теплую грудь шефа, и что он нисколько против этого не возражает.
- Вы замечательно танцуете, - сказал он.
- А где тут у вас можно покурить? - отозвалась я совершенно в тему.
Он увел меня на кухню размером со всю мою квартиру, дал прикурить от газовой зажигалки.
- А вы?
Он пожал плечами, засунув руки в карманы.
- Бросил.
Я выдохнула дым в форточку - да здравствует здоровый образ жизни!
- Да я вообще-то тоже - так, под плохое настроение или под пьянку.
- А в данный момент?
- Нет, что вы, тут у вас хорошо! И родственники хорошие! Я даже не ожидала.
- Думали, будет что-то более ужасное? По мне судили? - засмеялся он, и я слегка на него загляделась - выпивка сделала его более раскованным и симпатичным.
- Нет, по вашему… э-э… положению…
Я не успела договорить, как поняла, что ляпнула что-то не то. Он кинул зажигалку на широкий подоконник.
- Вы хотели сказать - судя по моему кошельку?
Я растерялась - да откуда я знаю, что я хотела сказать? У меня и в трезвом-то виде язык мысли на пять километров обгоняет…
К счастью, в кухню впорхнула его юная мамаша. Окинула нас блестящим взглядом.
- Беседуете?
И непринужденно кинулась споласкивать тарелки. Глеб сморщился:
- Мам, ну зачем? Женщина с бюро…
- Все равно чужие руки! - перебила Ольга Викторовна. - Свои-то надежнее, правда, Наташа?
Я фыркнула:
- Ну не знаю! Были бы деньги - я бы с удовольствием кому-нибудь за мойку-уборку доплачивала!
Глеб подмигнул, засмеявшись:
- Что, мам, тест на идеальную сноху не прошел, а? Не пугайтесь, Наташа, она в каждой молодой женщине видит кандидатку мне в жены!
Ничуть не смутившись, мамаша, продолжая энергично греметь тарелками, кивнула:
- А что делать старухе-матери, когда такой великовозрастный оболтус не может сам найти себе половину!
- Ленится, - сообщила я доверительно. - Или не там ищет.
- Ну конечно! - подхватил шеф. - Куда мне до вашего опыта! Только что-то не вижу, чтобы он увенчался успехом!
- Зато я, по крайней мере, что-то пытаюсь сделать, - я щелчком выкинула сигарету в форточку. - А по вам это незаметно!
- Неужели?
Я поглядела на его мамашу: она стояла, погрузив руки в воду, и переводила глаза с сына на меня.
- Насколько я поняла, вы вместе работаете?
- Вернее, я работаю у Глеба Анатольевича, - официально сообщила я. - Уже почти год.
- И как он вам как начальник?
Глеб посмотрел на меня с веселым интересом:
- Мне выйти?
- Да ладно уж, оставайтесь, - протянула я, наслаждаясь минутной раскованностью, которую породили то ли шампанское, то ли праздник, то ли необычное поведение шефа. - Ну что сказать… видела я начальников и похуже.
- Вы просто не представляете, как мне не хватало вашей щедрой похвалы!
- Рада доставить вам удовольствие. Теперь ваша очередь.
- Моя?
- Ну да, похвалить подчиненную! Я же работаю у вас почти год! Могли вы составить обо мне какое-нибудь мнение?
Глеб демонстративно задумался. А я вдруг трезво подумала: какое, к черту, мнение? Фирма у него не одна, и знать и помнить всех своих служащих он вовсе не обязан… Другое дело, что в последнее время я с ним постоянно сталкиваюсь нос к носу - и все не в самом лучшем виде…
- Ну что я могу сказать… - протянул он, передразнивая меня. - Если бы вы не тратили столько сил и времени на устройство личной жизни…
- Советуете переключиться на карьеру? Думаете, мое положение на личном фронте настолько безнадежно?
- Я этого не говорил. Просто предлагаю вам немного расслабиться. Взять тайм-аут. Хотя бы на сегодняшний вечер.
Ну я и расслабилась - до такой степени, что к концу дня рождения была готова полюбить не только Глеба Анатолича и его законсервированную мамашу, но и прочих их друзей и родственников. Лишь твердая рука шефа удержала меня от попыток облобызать на прощание всех присутствующих. Я спускалась по лестнице, цепляясь обеими руками за перила - Глеб деликатно поддерживал меня за талию - и пела замечательно громко и душевно 'Ой, мороз… Ступени под ногами все время куда-то девались, отчего песня получалась еще задушевнее: 'Ой, мороз… ох, мороз… блин, мороз… Я пинком открыла дверь - в разгоряченное лицо ударили холодный ветер и дождь. Я с удовольствием поежилась и, широко шагнув с крыльца, до колен провалилась в какую-то канаву.
- Ух ты! - повернулась с восторгом, задирая полы плаща - с них текла вода. - Вот такая ванна!
И для полного счастья еще подпрыгнула, обрызгав до головы себя и шефа.
- Стойте! - сказал Глеб с ужасом. - Стойте, не двигайтесь, я подгоню машину!
Я послушно осталась стоять в луже, запрокинув голову и ловя ртом дождинки. Вот кайф!
Меня потянули за рукав, я увидела перед собой тихо урчащую машину. У нее были забрызганы фары, и я немедленно кинулась протирать их полами плаща - нельзя же ехать ночью с такими тусклыми фарами! Глеб с трудом отговорил меня, уверив, что мой плащ гораздо грязнее, чем его фары. Усадил меня, включил печку.
- Снимайте туфли. У вас ноги промокли.
Я немедленно стянула раскисшие туфли, подобрав под себя ноги, пожалилась:
- И ведь больничный вы мне не заплатите…
Он закинул руку на спинку сиденья, оглянулся, сдавая назад.
- Замерзли?
- Не-а… - я широко, с поскуливанием зевнула. Голова кружилась и неумолимо склонялась припасть к его мужественному плечу. Я прижалась щекой к спинке сиденья и немедленно уснула. Я слышала шорох шин, толчки на неровной дороге, рев далекой сирены - и только сворачивалась поудобнее, кутаясь в плащ…
- Наташа… Наташа…
Я заворчала, просыпаясь. Моргая, огляделась - меня немедленно повело в сторону, и я ткнулась головой в стекло дверцы.
- Все нормально?
Я сглотнула, кивнула, спросонья и спьяну не соображая, где у него открывается дверь - Глеб молча помог - я вывалилась наружу, и меня тут же вырвало - чуть ли не на колеса машины. Я плевалась и рыдала, замечательный ужин и дорогое шампанское очутились на асфальте, а Глеб держал меня и молча подсовывал свой платок. Я ожесточенно вытирала лицо, размазывая пот, слезы, косметику, воду и ненавидела в этот момент и себя и его. А потом не осталось сил и для ненависти - на короткой дистанции от машины до подъезда меня вывернуло еще пару раз, и до квартиры я добралась, вися на Глебе.
Прислонив меня к стенке, шеф стянул мой плащ и дотащил до дивана. Я, тихо поскуливая, только глазами шевелила, наблюдая за ним. Комната ехала куда-то вправо и вниз, я поскорее зажмурилась, но тогда подо мной начинал кружиться диван. Что-то холодное легло на мой лоб - шеф приволок мокрое полотенце, профессионально вытер шею, лицо, руки. Я покорно вытягивала из одежды руки, потом ноги, потом на меня опустили одеяло, а вслед за ним - потолок - и я опять перегнулась через диван в рвотной судороге. Предусмотрительный шеф, оказывается, успел поставить рядом тазик. С ним он и скрылся в ванной, а когда вновь объявился, заявил обвиняюще:
- У вас нет молока!
- У меня много чего нет… - пробормотала я, переворачиваясь на спину. Меня трясло. Через секунду я обнаружила его руку, трогающую мои ноги, и с недоумением утянула их под одеяло.
- Холодные, как лед! - сказал шеф. - У вас есть носки? Шерстяные?
Я вяло отмахнулась, вновь проваливаясь в забытье. И проснулась, когда он начал натягивать на меня носки - и где нашел, сама второй месяц ищу… Я открыла глаза и с болезненным прищуром уставилась на шефа. Он был озабочен.
- Езжайте, а?
- Но вы…
- Что, в первый раз, что ли?
- Но…
- Да идите, мне без вас тошно!
Глеб помаялся еще, поглядывая то на меня, то на часы. Вздохнул и, стремительно повернувшись - у меня в глазах опять замельтешило - бросил на ходу:
- Выздоравливайте. Спокойной ночи.
Спокойной… ну сморозил!
Звонок дошел до меня не сразу. Я подняла тяжелую голову, во рту было сухо и гадко, все тело болело, словно меня черти всю ночь цепами молотили. За не задернутым окном было темно, но ощутимо серело… Глянув на часы, я толчком сбросила себя с дивана - в голове бултыхнулась пульсирующая боль - схватила развешанные на спинке кресла вещи. И только натянув колготки, обратила внимание на методично названивающий телефон. Торопливо застегивая пуговицы, я сверлила его злобным взглядом: люди и так опаздывают, а тут ты еще… Не выдержав, схватила и рявкнула в трубку:
- Ну!..
Тишина, потом осторожный голос:
- Наташа? Как самочувствие?
- Мое? - оторопело уточнила я.
- Ваше. Мое в порядке.
- Нормально…
- Я хотел сказать, что вы сегодня можете не приходить на работу. Отлежитесь.
Я уставилась на свои ноги. Колготки забрызганы до колен.
- Спасибо, Глеб Анатольевич. Я бы все равно не смогла придти…
Мой голос звучал так кротко, что шеф сразу насторожился:
- Почему?
- Потому что мои туфли остались у вас в машине.
Пауза.
- И что?
Я удивилась его тупости.
- А других у меня нет.
Пауза.
- Туфель?
- Туфель, - подтвердила я, не понимая причин его недоумения.
- Я привезу, - сказал Глеб задумчиво. - После работы. Отдыхайте.
- Бла-а-дарю вас-с… - сказала я в запикавшую трубку. Начала раздеваться обратно. Ага, наш шеф не привык иметь дело с женщинами, у которых всего одни туфли. У его подруг гардероб размером наверняка со всю мою однокомнатную…
Я села, настороженно прислушиваясь к своим ощущениям. Так, можно двигаться. Можно даже дойти до двери - вон, звонок соловьем заливается. Не спрашивая, я распахнула дверь и хмуро уставилась на Бурова. Тот глядел на меня с интересом.
- Ну? - спросила я.
Видя, что впускать его не собираются, Буров протянул руку и потряс перед моим носом пакетом, словно пропуском.
- Глеб Анатольевич изволили передать!
- Что?
- Туфли.
Я задумчиво приняла пакет, и Буров, воспользовавшись этим, проник в квартиру. Стал разуваться - я так расслабилась, что не пресекла его поползновения сразу.
- Кофием напоишь? - деловито спросил Буров. Я вяло отмахнулась, и, поняв это как приглашение, он направился в кухню. Я поплелась следом, прижимая к груди пакет. Сиротливо села на табуретку, уныло разглядывая суетящегося Бурова - мне от такой активности снова делалось дурно. Буров, не обращая на меня внимания, мурлыкая, варил кофе. Я заглянула в пакет. Туфли покоробились и стали деревянными, хотя, похоже, их пытались намазать кремом. Даже в здравом уме и в твердой памяти я бы не смогла представить шефа, чистящего мои туфли… Я поставила драгоценную обувь на пол, на них - озябшие ноги. По-прежнему мурлыкавший Буров водрузил передо мной внушительную чашку кофе и, ухватив в лапы вторую, прислонился задом к подоконнику. Я осторожно понюхала кипяток - желудок промолчал, сделала осторожный глоток - живот буркнул, но выдержал.
- Глеб задерживается, - обыденно сообщил Буров.
Я моргнула.
- Где?
- Встреча у него какая-то…
- Ну?
- Задерживается, говорю.
- Ну и что?
Буров посмотрел на меня, как на дуру, и пояснил:
- Просил передать.
- А, - сказала я.
Буров сделала задумчивый глоток и зашел с другой стороны.
- А где это он твои туфли нашел?
- У себя в машине, - брякнула я и почувствовала, что начинаю стремительно краснеть. Но Буров, на удивление, обошелся без комментариев.
- Глеб говорил, ты с похмелюги маешься. Я тут тебе молока, пива и сока притащил. Чем лечишься?
- Откуда я знаю? - огрызнулась я. - Я что, каждый день с перепоя? Это у тебя надо консультироваться!
Буров, похоже, обиделся, хоть я не сказала ничего, кроме правды. Сделал большой последний глоток, поставил чашку в раковину.
- Ладно. Я пошел.
Я повернулась на табуретке, наблюдая, как он обувается. Представила, что следом заявится шеф, и сказала жалобно:
- Буров, посиди, а?
Буров, продолжая втискивать ногу в ботинок, выпрямился, злорадно ухмыльнулся:
- Э, нет, расхлебывай свои дела сама!
- Дела… - пробурчала я. - Были бы еще какие дела…
- Чего-чего?
- Ничего! Спасибо за заботу! Вали!
Коротко звякнул звонок. Буров застыл на одной ноге, вопросительно мотнул головой. Я обреченно отмахнулась, и Серега ловко щелкнул замком.
- А вот и Глеб Анатолич изволили прибыть!
Шеф поглядел на него, на меня и, не заходя, поинтересовался:
- Вы в порядке?
- В полном. Завтра буду как огурчик. Спасибо.
- Я пошел? - спросил Буров, и шеф кивнул:
- Погоди, я тоже. До завтра, Наташа.
- До свидания, - покивала я закрывшейся двери. Похоже, Глеб тоже пытается пресечь слухи… слухи о чем? О том, как я вчера славно надралась? Это же бабам полагается тащить и обихаживать перебравших мужиков, а тут - нате вам… Еще подумает, я алкашка… Или алкаши не болеют?
Прискакала Катька - самая оптимистичная из моих подруг. Из тех, у кого стакан всегда 'наполовину полон'. Помахала передо мной пачкой таблеток.
- Звоню на работу, говорят, болеешь, а у тебя же, я знаю, ничего, кроме анальгина… Что, ноги промочила?
- Скорее уж горло… Кофе будешь? Свежий, Буров только что сварил…