Я перешагнула через порог и едва не угодила в ведра с водой, стоящие у порога.
- Чего это у вас? Потоп? Или пол моешь?
- А! - Нинка отмахнулась, подхватила ведра и пошлепала на кухню. Я пошла следом.
- Где твои?
- К маме спихнула на субботу. Хоть отоспаться, соскакивают ведь ни свет ни заря…
Нинка штопала. Аккуратная стопка носков лежала на столе, своей очереди дожидалась еще разноцветная куча.
- Садись. Есть будешь? Нитки кончились, счас…
Подхватила ведра и удалилась в комнату. Вернувшись, поставила ведра и оседлала табурет. Я подозрительно заглянула. Вода.
- Нин, ты чего это? Грудь качаешь?
Нинка скривилась.
- Грудь! Залетела я.
- Ну?
- Пальцы гну! Я уже лет пять аборт не делала. Боюсь. Одна на работе посоветовала тяжести таскать. Вот и таскаю с утра.
- Ну?
- Что - ну? Как слону дробина. Это же только в сериалах - чуть споткнулся, сразу выкидыш. А тут хоть дрелью высверливай!
Я задумалась.
- Нин, а у Кусовых ремонт…
- И что?
- Так им мебель надо двигать. Может, попросишься?
- Не могу, - рассеянно отозвалась Нинка, - у меня хондроз… У, злыдня! Жрать, спрашиваю, будешь?
- Я сегодня без обеда, - честно предупредила я. - Все подмету.
- Ладно, мой сегодня во вторую, еще поджарю.
Уплетая картошку с капустой, я предложила:
- Может, девочку родишь?
- Да иди ты!.. Я что, больная? Смейся-смейся, вот выйдешь замуж, узнаешь! Будешь толстой, как я, психованной, и скрестись через месяц!
- Вот типун тебе на язык!
Нинка, пригорюнившись, смотрела на драные носки:
- У этих мужиков-сволочей одна проблема - встанет-не встанет. А у нас, - Нинка начала загибать пальцы, - месячные - раз, девственность - два, беременность - три, роды - четыре, аборты - пять…
Мы дружно вздохнули над тяжелой женской долей.
- Не ходи замуж, Наташка, - вдруг сказала Нина. - Ничего хорошего там нет. Роди себе ребеночка…
Известная песня! Как все хорошо - так ты бедная, несчастная, одинокая, безмужняя, а как что не так - счастливая, никаких проблем… Ненавижу!
- А кстати, - тут же нелогично оживилась Нинка, - я тут объявление прочитала - как раз про тебя!
Соскочила, запнувшись за абортивное средство, вода щедро плеснула на пол. Нинка, выругавшись, сгребла ведра и с шумом вылила в ванну. Притащила свернутую трубочкой газету.
- Так, где он, я же обводила… А, вот! Брюнет, глаза карие, спортивного… 170,80,35… нормально… материально независим, детей нет. Хочет, так… стройную, сексуально раскрепощенную, без жилищных проблем… ну вылитая ты!
- Ты куда смотришь! - я ткнула пальцем. - Ему же модель нужна: 90-60-90… Да еще наверняка блондинка с ногами от коренных зубов…
- А ты объявления не давала?
- Его надо еще сочинить… ты погляди, какие они все здесь умные, красивые, нежные, сексапильные… А что, давай! Только всю правду: не умная, не красивая, нервная, ленивая, мужчин люблю, но недолго… Думаешь, кто-нибудь откликнется?
- Разве что такой же ненормальный. Нет, ну его, этого брюнета! Знаешь, я где-то читала, что брюнетам нужны блондинки и наоборот! Так, какие у тебя глаза? Почти карие… угу, у него должны быть серые, синие, голубые, а волосы если не блондинистые, то русые…
Нинка уставилась на меня с надеждой. Я честно перебрала свое окружение: в памяти упорно всплывали почему-то только стальные глаза Глеба. Изыди! Я сдалась и решительно заявила:
- Не нравятся мне блондины!
- Да? А кто тебе нравится?
- В данный момент никто! Но мы квиты - я им тоже не нравлюсь. Нин, а ты мужа любишь?
Такой простой вопрос, похоже, поставил ее в тупик. Нинка выпятила нижнюю губу. Спросила настороженно:
- А что?
- Любишь или нет?
Она пожала плечами, забрала у меня тарелку.
- Ну…
- Что - ну?
- Ну люблю, а что?
- Да ничего, - я полезла из-за стола.
- А чего ты тогда? - подозрительно спросила Нинка, сопровождая меня в прихожую. Я тяжело вздохнула:
- Откуда я знаю? Пока, спасибо за ужин!
Я поглядела в глазок и с некоторым недоумением открыла дверь.
- Привет, - сказал Макс, сходу сунув мне в руки гигантскую шоколадку.
- Привет. А где Динка?
- Дома. Я тут мимо проезжал, решил зайти…
Такое впечатление, что рядом с моим домом проходит кольцевая общегородская автомагистраль - все ездят мимо… Я задала дежурный вопрос:
- Кофе будешь?
- Лучше чай.
- Сосуды бережешь? - я убрела в кухню, пожимая плечами. Макс - муж моей хорошей приятельницы и в гости приходит исключительно со своей половиной. И что его принесло? Только собралась расслабиться перед телевизором…
Он занимательно трепался, я старалась соответствовать, и все шло отлично, пока не перестало отлично идти. Макс поразмял ноги, прошелся по кухне, выглянул в окно - и как-то разом очутился рядом, нежно меня обнимая.
Начинается, подумала я. Макс уже вел прочувствованную речь о том, как давно я ему нравлюсь, и что он давно хотел приехать (и что же не приехал?), а я с тоской думала - ну, опять! Почему-то все окружающие мужчины относятся к холостым девушкам по принципу: 'Я знаю-знаю, хочешь, я точно знаю, хочешь, хочешь, но молчишь… Спокойствие, только спокойствие! Когда Макс опять полез с поцелуями, я отстранилась и с печалью в голосе произнесла:
- Макс, ты парень очень приятный, но Дина - моя подруга и это нечестно по отношению к ней. И вообще, у меня правило - не встречаться с женатыми мужчинами…
- А с кем ты тогда встречаешься? - изумился Макс, снова потянувшись ко мне. Теперь главное - повторять, повторять, повторять, авось дойдет. Дошло через несколько минут возни и взаимных уговоров. Макс пересел на свой табурет и, поболтав о том о сем, побрел до жены до дому.
- Бай-бай, - сказала я, с облегчением закрывая за ним дверь. Надеюсь, на этот раз обойдется без эксцессов - осталось только выяснить окольными путями, скажет ли он Динке о своем визите. А то если кто-то из нас упомянет, а другой нет, могут возникнуть подозрения… О, Господи, вот и скрывай то, чего нет!
Давным-давно, когда я была еще молодой и зеленой, таким вот самым образом я и потеряла лучшую (тогда) подругу. Не ожидавшая такого вероломства от ее любимого мужа, я закатила ему жуткий скандал и с треском выставила за порог. Полдня промучилась - раскрывать ли подруге глаза на ее неверного супруга, а к вечеру позвонила сама Маринка и обвинила меня в том, что я пытаюсь разрушить ее семью, что такого предательства она от меня не ожидала - и тэ дэ и тэ пэ… Чувствовалось, только в силу своей интеллигентности она удерживается от более сильных выражений. Я только беспомощно мекала в трубку, но что значит слово подруги, которых хоть пруд пруди, против слова любимого (и вовремя подстраховавшегося) мужчины, с которым она намеревалась провести всю жизнь! Сейчас-то я понимаю - Марина просто выбрала то, что ей дороже. Мудрая женщина. А я с тех пор твердо усвоила одно - в любом случае виноватой останется женщина. По принципу: 'дыма без огня не бывает' или еще радикальней - 'сучка не захочет, кобель не вскочит'.
Выйду замуж, мрачно пообещала я себе, ни одной подруги на порог не пущу - а вдруг только я такая честная-благородная?
Только я собралась отправиться в ванну, чтобы ответственно лечь спать пораньше, как зазвонил телефон.
- Здравствуй.
- Привет, Оль!
Длинная пауза.
- Как живешь? - мертвым голосом спросила Оля.
- Хорошо, - осторожно сказала я.
- А мы с Антоном расходимся.
Я беззвучно и длинно вздохнула.
- Я ему вещи собрала.
Я поглядела на ногти. Вещи она собирала каждые несколько месяцев в течение последних четырех лет. И каждый раз звонила мне и сообщала, какой он подлец, и как ей сейчас плохо и больно… Первые разы я горячо поддерживала ее решимость и сочувствовала ее страданиям. А последнее время просто выполняла роль хорошей подруги - то есть выслушивала ее излияния с соответствующими 'а, да-да, и что? вот сволочь… Но сейчас я тупо пялилась в стенку и чувствовала, что лимит моего терпения и эмоций на сегодня уже исчерпан.
- Да куда вы денетесь! - перебила грубо. - Так и будете трепать друг другу нервы до самой смерти! Извини, я спать хочу!
На том конце трубки воцарилось потрясенное молчание. Я поскорее нажала на рычаг, пока меня не обвинили в черствости и эгоизме. Завтра буду терзаться угрызениями преступной совести. К черту такую любовь, Глеб Анатольевич! Мне и без нее нескучно!
Разлагающее влияние короткого рабочего дня - субботы - и отсутствие начальства сказывалось на всех. Нина Дмитриевна возилась с цветами, Буров увлеченно мочил монстров, Галочка отсыпалась после бурно проведенной ночи, Таня печатала очередной реферат для своего Игорюхи. В такой разлагающей атмосфере мне с большим трудом, с раскачкой удалось усадить себя за подчистку хвостов.
- …Ну что, девчонки, - Буров звучно хлопнул в ладоши. - Давайте закатимся куда-нибудь!
- Знаем мы ваши катания…
- А что за повод?
- Повод законный - пятерку отмотал в глебовской конторе.
- Прямо сегодня?
- Тика в тику! Ну, Нина Дмитриевна?
- Да куда мне, старухе, с вами!
- Эта старуха нас еще всех за пояс заткнет! Танюх?
- Ой, я не знаю… Стирки у меня…
- Иди-иди, расслабишься, - сказала я, выключая компьютер. - Не сдохнут без тебя твои мужики.
- А ты что увиливаешь?
- Да я больше не пью.
- И меньше тоже! Галка, хватай ее!
После недолгих препирательств Буров затолкал всех в свой 'Форд' и отвез в 'Старый город'. Там мы и просидели часов до шести - Буров с Галочкой 'приговаривали' графинчик водки, Таня с Ниной Дмитриевной - бутылку красного, а я, строго блюдя пост, грустила над безалкогольным пивом. Когда семейные вспомнили о существовании своих домашних, уже изрядно набравшийся Буров вдруг выдвинул идею:
- А давайте нагрянем к Глебу!
- А давайте! - радостно вскричала Галочка. Глядя на нее, закивала и Таня. Я, как единственная трезвая, сказала сурово:
- Рехнулись! Ты ему хоть брякни!
- Брякну-брякну. Девочки, в машину!
- Так, - решительно сказала Нина Дмитриевна. - Я - домой, а вы хоть к Глебу, хоть к Путину…
Мы вылезли на шестом этаже, и Буров повлек нас к приоткрытой напротив лифта двери.
- А вот и мы! - заявил радостно, распахивая ее чуть ли не до самой стены. В прихожей стоял Глеб - в линялых джинсах и светлом пуловере, лениво похлопывая себя по бедру сложенной газетой. Его рука замерла, когда он увидел, каких именно 'дам' приволок с собой Буров. Надо отдать ему должное - с лицом он справился быстро - но мне очень-очень захотелось домой.
- Извините, Глеб Анато…
- Здравствуйте, Глеб Анатольевич! Мы к вам без приглашения…
- Ничего-ничего, проходите.
- Мы тебе сюрприз… бормотал Буров, разуваясь. - Большой сюрприз. Что у тебя пить?
Да уж, сюрприз… Я сморщилась, оглянувшись на близкий лифт - господи, ведь самая трезвая… Интересно, а выпускают отсюда тоже по звонку? Шеф, помогавший Татьяне снять плащ, склонил голову набок, выглядывая меня из-за двери.
- А вы что там топчетесь, Наташа? Заходите скорее!
- Ага…
Я перевалила через порог, потянула на себя входную дверь.
- Подождите, я сам.
Я отшатнулась к стене, чтобы он мог закрыть дверь, но Глеб все равно задел меня твердым плечом.
- Извините. Снимайте плащ.
Разуваясь, я перехватила его взгляд, брошенный на мои ноги, и молча поклялась сегодня же выбросить проклятые туфли - похожу в сапогах… черт, там же еще набойки надо менять…
Где-то в недрах квартиры уже гремел Буров. Я осторожно поглядела на Глеба.
- Ну… проходите, - негромко сказал он. Я оглянулась - в прихожей хоть маленькую свадьбу играй. Пробормотала себе под нос:
- Боюсь, заблужусь.
- Идите на голос! - посоветовал Глеб, улыбаясь до ушей. И чего лыбится, чему радуется?
Буров уже вовсю хозяйничал, опустошая холодильник. Сунул мне упакованную в целлофан ветчину.
- На, режь!
- Может, закажем чего-нибудь? - спросил Глеб. Буров отмахнулся.
- Да не напрягайся! Мы ж по-простому…
- Да, Глеб Анатольевич, мы на минутку, - подхватила Таня, которой тоже было не по себе. - Мы не хотели вам мешать…
Буров вручил ей сыр.
- Строгай!
Глеб открыл бар и начал задумчиво изучать его содержимое. Откуда-то издалека доносились восторженные громкие вздохи Галочки - она совершала турне по шефовской квартире. Разделение труда, подумала я, ожесточенно терзая ветчину. Глеб сноровисто доставал бутылку за бутылкой - он явно переоценивал наши возможности. Таня так же энергично кромсала различные деликатесы, добытые Буровым. Сам Буров вскрывал консервные банки и уволакивал их в комнату.
Посреди прекрасного вечера Татьяна вдруг вспомнила, что у нее существует семья, и засобиралась домой. Мы хором возмутились ее тираном-мужем, и Таня, слабо посопротивлявшись, согласилась на фальшивое алиби. Домой к ней звонила Галочка. Голосом примерной школьницы младших классов она долго извинялась, что, сорвав с работы, буквально закатав в ковер, как восточную невольницу, увезла его любимую жену справлять свой с мужем юбилей: 'Десять лет, вы же понимаете! . Да-да, ее доставят домой, да-да, проводят, ах, простите, все получилось так спонтанно… Потом вступила Таня. Пару раз кивнув, пару раз дадакнув, она повесила трубку и застенчиво нам улыбнулась. Ура, вскричали мы и уволокли ее обратно на 'юбилей'. Интересно, выдержит ли Галочка хоть с одним из своих мужей такой огромный срок?
Танцевать с Буровым все равно что танцевать с осьминогом: только и успеваешь возвращать его руки на положенное место. Я покосилась на вторую парочку - Галочка покачивалась в нежных объятиях шефа - и внезапно устав, сказала:
- Пошли покурим!
Буров готовно согласился. Я заняла любимую шефовскую позицию на подоконнике - на моем и консервная банка не поместится, не то что чья-то задница. Предупредила:
- Только форточку открой, а то Глеб бросил.
- Да? - Буров выколупывал из пачки последние сигареты. - А ты откуда знаешь? Вчера выяснили?
- Нет, раньше.
- Да-а-а? - Буров щелкнул зажигалкой. Прикурил, выдыхая дым над моей головой. Его рука заскользила по моей коленке.
- Бу-уро-ов! - угрожающе сказала я, отдирая его ладонь - она поддалась, но только для того, чтобы переместиться мне на бедро. - Руки прочь от моей задницы! Ну, Буров!
- А?
Засмеявшись, он наклонился, прихватывая громадной лапой мой затылок. От него пахло спиртным и табаком, но целовался он будь здоров, и я не сразу спохватилась. Уперлась руками в его твердую горячую грудь - это было все равно, что спихивать с дороги танк… Отпустил он меня только когда в кухне зажегся свет - да и то не сразу. Отпустил, слегка отодвинувшись, подмигнул темным пьяным глазом и затянулся изрядно прогоревшей сигаретой. Я глянула поверх его могучего плеча на Глеба - тот застыл на пороге со стаканами в руках, словно раздумывая, не податься ли ему обратно. Решил, что не стоит, и, сказав на ходу:
- Извините, - прошел к мойке. Я слезла с подоконника и поспешно ретировалась с кухни.
Таню провожали долго и упорно, с неоднократными возвращениями к столу, чуть ли не с песнями-плясками… Наконец мужики пошли усаживать ее в вызванное такси. Ну все - если ее еще пару раз поцелуют на прощание - девушка будет счастлива все выходные… Я поглядела на напевавшую Галочку. А мы-то что? Двое на двое? Я вообще-то на такой расклад не рассчитывала - несмотря на все мое уважение к нашим начальникам.
- Галь, - сказала я осторожно. - А тебе домой не пора?
- Не-а… у меня дома ни-ко-го!
- У меня, в общем-то, тоже… - пробормотала я. - Но мне пора.
С трудом разыскала свою сумку. Так, а где зонтик? Надев плащ, я бродила по глебовским хоромам в поисках где-то оставленной косметички, а нашла вернувшегося хозяина. Глеб окинул меня скептическим взглядом. Судя по его ясности, большую часть тостов шеф все-таки умудрялся пропускать - несмотря на всю бдительность Бурова.
- Наташа? - спросил спокойно.
- Я домой.
Он помолчал.
- Вас ждут?
- Нет.
Он кивнул и спокойно забрал у меня сумку.
- Снимайте плащ.
- Глеб…
- Я все понял. А теперь снимайте плащ и идемте обратно к столу. Мы с Сергеем мужики умные.
Звучало это, конечно, очень… успокаивающе.
- Ничего себе сексодром!
Мы разглядывали спальню, которую Глеб определил под 'девичью'. Галочка со знанием дела подпрыгивала на кровати, я просто бродила, открыв рот, туда-сюда, дотрагиваясь до стен, штор, мебели, кровати. Мимоходом приоткрыла ящик прикроватной тумбочки, заглянула и быстро задвинула. А ты что ожидала там увидеть? Сказки Андерсена?
В дверь постучали.
- Войдите! - радостно вскричала Галочка. Заглянул Глеб.
- Не спите? Полотенца и халаты в ванной. Зубные щетки в шкафчике. Если что-то будет нужно…
- Да, Глеб, я хотела спросить… - Галочка махом оказалась возле двери, шагнула, увлекая хозяина в коридор. Как это она быстро опустила 'вы' и отчество… Я весь вечер на этом спотыкалась. Я оглянулась со вздохом. Ну что, время умываться и спать? И какого лешего осталась? Людям только мешаю… Вернулась напевавшая Галочка, взяла сумочку и пошла в ванную. Так, это наверняка надолго, я пока полежу…
Среди ночи жутко захотелось пить - объелась соленого. Я посидела на кровати, прислушиваясь. Сквозь плотные шторы пробивался шорох не прекращавшегося дождя и сочился слабый свет фонаря. Тихо посапывала Галка. Из комнаты 'мальчиков' доносился чей-то звучный храп. Ну ладно. Я натянула свитер и, утопая подошвами в ворсе, двинулась в ночной поход. Падающий откуда-то неяркий свет - ночник? - не дал мне заблудиться. Я посидела в туалете, разглядывая потолок - со шваброй в руке не допрыгнешь… Так, а здесь, кажется, нужно завернуть налево и будет кухня. Я завернула налево и вросла в пол.
На кухне, удобно устроившись на низком диванчике под мягким светом лампы, сидел Глеб и с карандашом в руке изучал какой-то журнал. Он поднял голову и молча посмотрел на меня. Чувствуя себя ужасно неловко, я пробормотала:
- Я… пить…
И еще пару раз для верности махнула рукой в сторону раковины, словно он был глухонемым или иностранцем. Глеб мягко поднялся, молча налил стакан воды из белого матового кувшина. Пока он это проделывал, я спешно пыталась натянуть на колени свитер - он всегда казался мне длинноватым, но не теперь… Глеб протянул мне стакан, не трогаясь с места. Пришлось все-таки перешагнуть порог кухни. Пока я пила, Глеб прислонился спиной к столу. Я скосила глаз - он смотрел на стакан, будто считал глотки. Я немедленно поперхнулась, закашлялась и зажала себе рот, услышав, как в соседней комнате смолк храп Бурова. Кивая и утирая выступившие слезы, вернула стакан Глебу.
- Спасибо, - и остро ощущая его взгляд, отправилась вон. Уже на пороге меня настиг голос Глеба.
- Наташа.
- А?
Он все еще держал стакан на ладони, словно взвешивал.