- Ты должна поговорить с ними обоими, - сказала она решительно. - А потом, когда они узнают правду, пусть решают сами, как поступить. Ты отойди и не мешай. Их раны, которые ты нанесла им три года назад, возможно, залечились, но сейчас ты бессильна им помочь.
- Если они любят друг друга…
- Ты уже однажды решила за них, - предостерегла дочь Ада, - и не сделай вновь такой же ошибки.
Она так и смогла уснуть. Не могла спать и не могла есть. Только сила воли и обещание, данное себе, что ничто больше не заставит ее бросить теннис, вывело ее на корт.
Она сидела до последних минут в раздевалке, потому что не хотела видеть своих фанатов и журналистов, которые ждали ее около выхода. Сейчас свыше ее сил улыбаться и поддерживать непринужденный разговор.
Когда она вышла на корт, влажность и духота показались невыносимыми. Пытаясь побороть слабость, она сразу прошла к своему стулу. Как будто издалека донеслись аплодисменты, но Эшер никак на них не отреагировала. Все ее мысли были далеко от игры. Она уже поняла, что сегодня самое большое препятствие к победе - это невозможность сосредоточиться.
Она уже чувствовала себя вымотанной, болели мышцы и суставы. Но боль она поборет, как только начнет играть. А что делать со слабостью, неуверенностью и отчаянием, такими сильными, как будто кто-то кулаком вдребезги разнес ее жизнь. Не снимая куртки, она сделала несколько пробных замахов.
- Эшер, - позвал кто-то, и она увидела с неудовольствием, что к ней приближается Чак. Это было некстати. Когда он подошел, она заметила в его глазах участие. - Ты неважно выглядишь. Ты заболела?
- Нет. Со мной все в порядке.
Он посмотрел на ее ввалившиеся от бессонницы глаза и бледное лицо.
- Ну да, так я и поверил.
- Раз я смогла выйти на корт, смогу и сыграть. - Она выбрала другую ракетку. - Послушай, мне надо разогреться.
Он озабоченно посмотрел ей вслед. Нет, она явно была не в форме. Надо найти Тая.
Тай стоял под душем, закрыв глаза, чувствуя на теле упругие струи. Сегодня он был очень краток с прессой и быстро ушел, совершенно не расположенный принимать поздравления. Внутри все еще кипела злость, он так и не смог до конца разрядиться в игре. Он мог играть и дальше, сейчас подошла бы любая нагрузка, даже марафон, все что угодно, чтобы вывести из организма яд бешенства и расслабиться. Он слышал, как его окликнул Чак, но не ответил.
- Тай, ты меня слышишь? Что-то случилось с Эшер.
Он тянул время и прежде, чем ответить другу, отвернулся, подставив под струи грудь. Потом нехотя открыл глаза.
- И что из этого?
- Как это что? - Чак пораженно приоткрыл рот. - Я говорю, что Эшер заболела, с ней что-то неладное. Она сейчас вышла играть сама не своя.
- Я слышу тебя.
- Говорю тебе, она выглядит совершенно больной. - Чак все еще не понимал реакции друга. - Я только что ее видел. Она не должна играть сегодня. Она выглядит ужасно, сколько тебе повторять!
Тай подавил привычное желание немедленно бежать к Эшер, защитить, узнать, что с ней. Но вспомнил в деталях вчерашний ночной разговор и решительно закрыл кран.
- Она знает, что делает. Сама принимает решения во всем.
Чак так удивился, что даже не рассердился. Он никогда не видел у Тая такой холодности по отношению к Эшер, и это было столь же противоестественно, как увидеть саму Эшер разъяренной.
Но так было до сегодняшнего дня.
- Да что происходит, черт бы тебя побрал! Я только что сказал, что твоя женщина больна.
Тай почувствовал, как свело желудок, но продолжал сохранять ледяное спокойствие.
- Она не моя женщина. - Схватив полотенце, он обмотал его вокруг талии.
Чак, озадаченный этими словами, последовал за ним в раздевалку. Уже утром, когда они с Таем разминались, он почуял неладное. Чак привык к своему темпераментному и взрывному другу и, когда тот явился мрачным и молчаливым, решил, что влюбленные поссорились. Но никакая ссора не могла сделать Тая равнодушным к здоровью и самочувствию Эшер.
- Слушай, если вы поругались, это еще не причина…
- Я сказал, она не моя женщина, - повторил Тай нарочито равнодушно, натягивая джинсы.
- Отлично! - взорвался Чак. - Если поле битвы освободилось, может, мне попытать удачи?
И с невинным видом посмотрел на Тая. Тот свирепо схватил его за рубашку и приподнял, готовясь ударить.
- Что она не твоя женщина, - тихо сказал Чак, - говори кому-то другому, тому, кто тебя не знает.
Тай, тяжело дыша, с трудом сдерживался, сжимая кулаки. Даже два часа яростной игры не смогли погасить бушующий в нем огонь. Он молча отпустил Чака и взял из шкафчика рубашку.
- Так ты идешь туда? Кто-то должен ее остановить, прежде чем она свалится. Надо отменить игру. Ты знаешь, что она меня не послушает.
- Не дави на меня. - Тай натянул рубашку и захлопнул шкафчик.
Чак промолчал, потому что в голосе друга услышал нотки отчаяния. Только один раз он слышал их, когда Эшер ушла от него три года назад. И снова дело было в ней. Сочувствуя, он положил руку другу на плечо.
- Я все понял, хочешь рассказать мне?
- Нет. - Тай снова замкнулся. - Нет… Но ты… Иди туда. И присмотри за ней.
Эшер выигрывала и тут же теряла очки. Она израсходовала почти весь свой запас энергии и все-таки выиграла первый сет на тай-брейке. Кингстон была достаточно опытна, чтобы понять, что соперница сегодня не в форме, и усилила натиск. Даже точность и чистота приемов - ничто без силы. А силы у Эшер закончились.
Шум большого города не позволял ей слышать звук удара мяча о ракетку, на травяном неровном покрытии мяч отскакивал в неожиданных направлениях, что требовало предельно скоростной игры, но она была на это не способна.
Не в силах оставаться в стороне, Тай все-таки вышел к трибунам и стал наблюдать. И сразу увидел, что Чак не преувеличивал. Эшер была бледна и действовала замедленно. Он даже приблизился к заграждению, как будто хотел помочь, и тут же остановился, ругая и ее, и себя. Она сама сделала выбор, сама лишила его права влиять на нее. Он стоял так близко, что слышал ее шумное затрудненное дыхание, видел напряжение на ее обычно невозмутимом лице. И когда увидел, как его исказила первая гримаса боли, не выдержав, ушел.
Каким-то последним усилием нервной энергии, физическая давно закончилась, она довела второй сет до 3:0. Лицо покрылось крупными каплями пота. Слабея, она отдавала отчет, что надо искать брешь в игре Кингстон и воспользоваться ею и найти в организме резервные силы. Конечно, одной силой воли не преодолеть мощь, точность и хитрость соперницы.
Счет уже дважды сравнялся. Эшер готовилась к подаче. Если удастся завершить ее эйсом, появится шанс. Если же Кингстон возьмет подачу, она выиграет матч. "Сосредоточься, сосредоточься", - приказывала она себе, делая несколько пробных ударов мячом о землю, считая эти удары, чтобы убрать посторонние мысли и думать только об игре. Но оскорбительные слова Тая, которые он зло бросил ей в лицо, стучали в мозгу. И перед глазами стояло его лицо, искаженное ненавистью. Она подбросила мяч, ударила.
Ошибка при подаче.
Закрыв глаза, она проклинала свою слабость. "Ну же ты можешь. Сосредоточься". Если сейчас проиграть, уйдет и Большой шлем. Эшер медлила, на трибунах поднялся шум, фанаты недоумевали.
- Ну же, Лицо! Ты можешь. Сделай ее!
Сжав зубы, Эшер вложила весь остаток сил в удар. Эйс принес взрыв аплодисментов. Она еще не проиграла.
Но следующая подача получилась вялой. И Кингстон вернула ее резаным ударом с лета. Эшер еще пыталась достать, бросилась к мячу, дотянулась с трудом, упала на колени, а потом рухнула на землю комком боли и отчаяния.
Чьи-то руки подхватили ее под мышки и поставили на ноги. Она слабо отвела их и самостоятельно добрела до своего стула.
- Ну же, Эшер, - говорил Чак, вытирая ей мокрое лицо полотенцем и обмахивая, слыша, как дыхание вырывается короткими шумными толчками. - Давай, детка, заканчивай это. Ты не должна была выходить сегодня. Давай объявим, что ты не можешь продолжать, и я помогу тебе добраться до раздевалки.
- Нет. - Она стряхнула его руку. - Нет, я еще не сдаюсь. Я закончу игру.
Чак в отчаянии смотрел, как она идет проигрывать.
Эшер проспала почти сутки. Ее тело восполняло потраченную энергию, пока она без движения лежала одна на постели, которую раньше делила с Таем.
Она не только проиграла матч, но и Большой шлем, но все это уже мало что значило. Все кончено. Гордость не позволила ей сдаться без боя, и, проиграв, она еще продержалась какое-то время, давала интервью многочисленным репортерам, спортивным комментаторам. Она даже не сослалась на плохое самочувствие, хотя они сами подводили ее к этому, не позволила себе юркнуть в удобную норку, спокойно обвинила только себя, сказала, что сегодня не ее день. Так иногда бывает с каждым чемпионом.
Вернувшись в номер, она еще нашла силы раздеться, прежде чем буквально рухнула на постель. И сразу пришел сон. Прошло несколько часов, она не слышала ни как открылась дверь, ни как Тай прошел в спальню взглянуть на нее.
Она лежала на животе поперек постели, что было совсем не в ее привычках, тяжело и неровно дышала во сне, что указывало на крайнюю степень изнеможения.
Он стоял, глядя на нее, сжимая кулаки в карманах.
Его раздирали противоречивые чувства. Она не имела права так поступить с ним. Он ненавидел и в то же время хотел защитить ее. Подойдя к окну, простоял с четверть часа, слушая ее дыхание. Перед тем как уйти, задернул шторы, чтобы солнце ее не разбудило.
Когда Эшер проснулась, день клонился к вечеру. Боль во всем теле сразу напомнила о себе.
Она, ни о чем не думая, пошла в ванную. Стала наполнять ванну горячей водой, легла в нее и опомнилась, когда вода стала переливаться через край. Закрыла кран и погрузилась в дремоту. Она слышала, как стучали в дверь, но не откликнулась. Звонил телефон, но она даже не открыла глаз.
Обеспокоенная, Джесс в очередной раз положила трубку после десяти долгих гудков. Где может быть Эшер? Она знала, что та еще не покидала отеля. Джесс пыталась поговорить с Таем, но он не стал ее слушать. И только отмахнулся, после того как она повторила попытку объясниться.
Ее грызли муки совести. Кажется, она не проявляла достаточной решительности, не слишком старалась, потому что страшилась этого разговора. Джесс боялась потерять любовь брата, и этим объяснялось ее поведение. Нет, так не годится. Сколько можно мучиться? Она все-таки заставит себя выслушать.
Она посмотрела на часы - Тай сейчас готовится к матчу. Придется ждать, и каким бы ни был результат его сегодняшней игры, она заставит себя выслушать и облегчит душу.
Но, поклявшись себе, что разговор состоится сегодня, Джесс не находила места, потому что ожидание оказалось нелегким. Она сидела на трибуне и смотрела, как он играет. Так же зло и агрессивно, как и накануне. Но этот стиль был эффективен.
Теперь она постоянно думала о том, что он отвернется от нее навсегда после ее признания. Страх сжимал сердце. Она терпеливо дождалась конца матча, потом обязательной пресс-конференции. Заранее уговорила Мартина вернуться в отель с Питом, хотя тот надеялся поговорить с Таем и разобрать подробности игры. Когда брат вышел из раздевалки, она встала перед ним:
- Тай, мне необходимо поговорить с тобой.
- Послушай, у меня уже язык не ворочается, Джесс. - Он потрепал ее по руке. - Я просто мечтаю поскорее отсюда выбраться, пока очередной спортивный репортер меня не подцепил на крючок.
- Очень хорошо, тогда я тебя отвезу. По дороге и поговорим.
- Но, Джесс…
- Мы поговорим сейчас, Тай.
Он не скрывал раздражения из-за такой настойчивости, когда шел за ней к машине. Впервые в жизни он пожалел, что пригласил на турнир семью. Он старался избегать родных, и пока это удавалось под различными предлогами - усталость, постоянная занятость. Но мать слишком хорошо его знала, и Тай чувствовал в ее молчании скрытый вопрос. Один Мартин ничего не подозревал и был полон энтузиазма. Ему не терпелось обсуждать все тонкости игры и анализировать особенно удачные моменты. Но самым тяжелым оказалось видеть маленького Пита, который, заливаясь смехом, бегал вокруг и напоминал о ребенке, который мог у него быть.
- Джесс, я совершенно вымотан…
- Залезай, - сказала сестра тоном, не терпящим возражений, - мне надоело тебя уговаривать.
Они одновременно захлопнули дверцы, и Джесс, предчувствуя, как нелегко будет объяснение, влилась в уличный трафик.
- Я сейчас кое-что тебе расскажу и хочу, чтобы ты выслушал меня не прерывая, пока я не закончу, договорились? - начала она.
- У меня есть выбор? - спросил Тай.
Джесс искоса бросила на него взгляд:
- Не надо меня так ненавидеть.
- Да брось, Джесс. - Тай почувствовал вину и примирительно коснулся ее волос. - Я могу злиться, что ты меня насильно затащила в машину, но я никогда не буду тебя ненавидеть.
- Тогда слушай и потом сделаешь выводы. Только не прерывай.
И она рассказала все, с самого начала.
Он не сразу вникнул в то, что она говорит. Речь шла о событиях того лета, первого лета с Эшер. И последнего. Он хотел ее остановить, потому что эти воспоминания были болезненны, но сестра яростно на него прикрикнула, заставляя замолчать. Он откинулся назад и набрался терпения, глядя в окно.
Когда Джесс сказала, что в тот день пошла к Эшер, он слегка нахмурился. И внимание его обострилось. А когда прозвучали те слова, что она говорила тогда Эшер: "Тай устал от тебя и не знает теперь, как порвать отношения, потому что не хочет, чтобы ты потом страдала…" - он обернулся к ней с яростью. Она сделала паузу, знаком показала, что это еще не все, и продолжила:
- Казалось, она не обратила внимания на мои слова. Внешне ничуть не изменилась, оставалась спокойной и полностью себя контролировала. А я только еще раз убедилась, что не ошиблась в своем мнении о ней. - Джесс остановилась на красный свет и поторопилась скорее закончить: - Видишь ли, тогда я была слишком молода, мне было непонятно, что она может настолько владеть собой и не показывать виду, что любит тебя. Я думала, что причина в том, что она просто равнодушна к тебе и холодна. И только когда встретила Мака, я поняла…
Загорелся зеленый, и она резко взяла с места. Тай молчал.
- И теперь, когда я возвращаюсь к тем событиям, я вспоминаю, как она была бледна и как неестественно спокойна. Это не было безразличием, это был шок. Она выслушала меня, не уронив ни слезинки, ни разу не повысив голос. Я, вероятно, причинила ей сильные страдания.
Джесс замолчала и ждала, что скажет Тай. Но тот молчал. Тогда она продолжила:
- Я не имела права, знаю. По глупости хотела… Хотела помочь, каким-то образом заплатить тебе за все, что ты делал для меня, и мне казалось, что я делаю доброе дело, потому что она не для тебя. Мне казалось, я скажу то, что ты сам не осмеливаешься сказать, потому что видела, что ты несчастен, и сам понимаешь, насколько вы разные. Я убедила себя в этом. Возможно, тут примешивалась и ревность, но я не думала, что ты ее любишь, и была уверена, что она не любит тебя. А то, что она сразу вышла замуж, только подтверждало мою правоту.
Слезы уже навертывались и туманили глаза, Джесс съехала на обочину и остановилась.
- Тай, сказать, что сожалею, будет недостаточно, но не знаю, что я могу сделать еще.
Молчание стало гнетущим. Она ждала. И реакция наконец последовала.
- Кто дал тебе право играть роль Господа Бога?! - Взрыв был так внезапен, что она вздрогнула всем телом. - Кто позволил судить и решать за меня, как мне строить свою жизнь и с кем?
Джесс старалась унять сердцебиение и говорить спокойно.
- Ты не можешь ругать меня сильнее, чем я сама себя ругаю.
- Ты хоть представляешь, что ты сделала с моей жизнью?
Она тихо ответила:
- Да.
- Я собирался в тот вечер просить ее руки, а когда вернулся, нашел в номере только тебя, и ты сказала, что она сбежала с Уикертоном.
- Господи, Тай. - Джесс всхлипнула и, положив руки на руль, заплакала. - Я никогда не думала… Я и не представляла, что она так много для тебя значит.
- Она была для меня всем, чего я желал на свете, ты понимаешь? Я сходил с ума, не делал предложения, потому что боялся, что она может сказать нет. - Он ударил с силой по приборной доске. - Хотя я, видит Бог, до сих пор не уверен, что она любит меня. И никогда не буду.
- Тай, если ты пойдешь к ней…
- Нет. - Он снова вспомнил о ребенке. - Появилась и другая причина.
- Давай пойду я… Я все ей объясню и…
- Нет! - Он так сказал это, что слова застряли у нее горле. - Держись от нее подальше!
- Ладно. Как скажешь, - голос ее дрожал, - если ты так хочешь.
- Да, я так хочу.
- Ты все еще любишь ее?
Он повернул голову, их глаза встретились.
- Да, я люблю ее. И никогда не перестану любить. Но этого не всегда достаточно. Кое-что я не смогу забыть…
- О чем ты? - Она не понимала.
- Она забрала у меня… - Гнев снова завладевал им. - Мне надо пройтись.
Он открыл дверцу. Джесс попыталась остановить его:
- Тай, если ты хочешь, чтобы я вернулась в Калифорнию, я уеду. Придумаю причину для своего отъезда, чтобы Пита и Мака оставить до конца турнира. Я не останусь на финалы, если тебе так будет легче.
- Делай как знаешь, - бросил он, вышел и, уже захлопывая дверцу, увидел глаза Джесс. Он оберегал и защищал ее всю свою жизнь, и изменить это было невозможно. Слишком глубоки корни любви к младшей сестре. - Это прошлое, Джесс, - сказал он спокойнее, - его больше нет. Забудь.
И, повернувшись, пошел прочь, ему хотелось самому поверить в слова, которые он только что произнес.
Глава 12
Эшер сидела на кровати и смотрела финальный матч мужского чемпионата с участием Тая. Она почти не слушала телевизионного комментатора, потому что сама могла оценить каждый удар и каждый прием. Она не могла пойти на стадион по известной причине, но по телевизору никто не мог ей помешать смотреть на игру Тая.
Она внимательно вглядывалась в его лицо, когда шел крупный план. Да, напряжен, но полностью сосредоточен на игре. Как всегда, полон взрывной энергии, может быть, больше, чем обычно. И она была рада за него.
Каждый раз, когда показывали замедленной съемкой его замах, удар и полет мяча, она наслаждалась красотой его движений и игрой мышц. Он был настоящим спортсменом. И смог свой гнев подчинить дисциплине. Ракетка ожила, стала как бы продолжением руки. Он был так хорош, с горящими глазами, с гривой волос, которые метались за спиной, сдерживаемые повязкой, что придавало ему романтический облик. Он играл яростно, как будто не знал усталости, не делал ошибок, казалось, энергия в нем была неисчерпаемой. Что двигало им в этой ненасытной жажде борьбы?
Он всегда был шаровой молнией, но сейчас превзошел сам себя - это был шторм, взрыв, и она слишком хорошо его знала, чтобы понимать, что кроется за этим. Он был на грани срыва, но это делало его игру чрезвычайно захватывающим зрелищем.