Ребенок? Дитя Эшер? Но ведь не было никакого ребенка. Если бы лорд и леди Уикертон произвели на свет отпрыска, об этом широко трубили бы все СМИ. Наследник с таким титулом никогда не останется незамеченным. Тай провел озадаченно рукой по волосам. И если у Эшер родился ребенок, то когда и где это произошло? Пытаясь подавить вспыхнувшую мгновенно ревность, он представил Эшер с ребенком на руках от другого мужчины. Он вспоминал слова Джима Вольфа.
Эшер лишила своего ребенка права на существование… Что-то в этом роде.
Тай вцепился в ручки кресла, не сводя взгляда с постели. Аборт? Эта догадка причинила такую боль, что он чуть не застонал. Надо успокоиться. Но думать об этом было нестерпимо. Он не мог совместить образ Эшер, который хорошо знал, с этим словом. Разве она могла так поступить? А если все-таки… То причина? Не может быть, чтобы светский образ жизни она предпочла обязанностям матери и женщины.
Горечь наполнила его сердце, он покачал головой. Он никогда не поверит, что она способна на такое. Она умеет, как никто, контролировать свои чувства, но никогда не была расчетливой. Джим заблуждается, не было никакого ребенка и не могло быть.
Эшер вдруг пошевелилась. Потом сонно поискала рукой около себя, где должен был лежать Тай. И он почувствовал, что она проснулась.
В лунной полосе света поднялась ее рука, она отвела с лица волосы.
- Тай?
Он молчал, не доверяя своему голосу. Хорошо бы она снова заснула и дала ему возможность успокоиться, подумать. Ему никогда еще не было так плохо.
Но она не заснула. Еще сонная, она инстинктивно ощутила напряжение, разлитое в воздухе. Села на постели и вдруг заметила его. Лунного света было достаточно, чтобы она увидела его широко открытые, устремленные на нее глаза. И их выражение - холодное и чужое. Сердце забилось от тяжелого предчувствия.
- Почему ты там сидишь? - Ей казалось, что это плохой сон.
- Я не мог уснуть.
Она переплела нервно пальцы.
- Почему ты меня не разбудил?
- Зачем?
- Но… Но мы могли поговорить…
- Разве? - Им уже овладевала холодная ярость. - О чем? Ведь тебе нельзя задавать вопросов, ты не хочешь на них отвечать.
Эшер понимала, что взрыв неизбежен. Но никак не ожидала, что момент наступит именно сегодня ночью. Ярость Тая не вызвала в ней ответного возмущения. Ведь она давно чувствовала закипающее в нем раздражение. Он имел право спрашивать теперь с пристрастием, потому что она слишком долго его держала в неведении.
- Тай, если ты хочешь о чем-то узнать, спрашивай, я отвечу.
- Все так просто? - Он сорвался с места. - Я спрошу и получу ответ? И тебе нечего прятать, Эшер?
Вздрогнув, она удивленно смотрела на него.
- Но я ничего не прятала от тебя, просто мне нужно было время, то есть я хотела сказать, что нам обоим нужно было время.
- Почему, Эшер? - Он говорил спокойно, но так, что у нее по спине побежали мурашки. - Почему для тебя так важно было тянуть время?
- Потому что я не была уверена, что ты правильно поймешь некоторые вещи.
- Например, о ребенке?
Если бы он хлестнул ее по лицу, она не была бы так ошеломлена. Даже в полумраке комнаты, освещаемой сейчас только луной, он увидел, как Эшер побледнела. Глаза стали огромными, и в них плескалось отчаяние.
- Как ты?.. - Больше она не смогла вымолвить. Она давно готовила и держала слова объяснения в голове, но не могла сейчас их выговорить. Как он обнаружил? Кто ему сказал? И как давно он знает? - Эрик, - с трудом вытолкнула она из себя ненавистное имя, как будто оно грозило задушить ее, - это Эрик тебе сказал.
Его пронзило острое разочарование. В глубине души еще таилась надежда, что все это неправда и что она не носила под сердцем ребенка другого мужчины и не избавлялась от него.
- Так это правда! - вырвалось у него, и он отвернулся, слепо глядя в темное окно. Он не мог быть сейчас ни бесстрастным, ни объективным. Одно дело, когда речь идет о посторонних, и совсем другое, когда об Эшер.
- Тай… Я… - Она пыталась что-то сказать, но не смогла. Все ее страхи оправдались, причем самые ужасные. Пропасть между ними уже разверзлась и продолжала расширяться. Если бы она сразу объяснила ему, сама и сразу… Почему она тянула так долго? - Послушай, я хотела тебе рассказать. Но была причина, почему я не сделала этого сразу, когда наши отношения возобновились. - Она закрыла глаза. - Я стала искать и находить причины для отсрочки.
- Наверное, ты считала, что это не мое дело.
Эшер с отчаянием воскликнула:
- Как ты можешь так говорить!
- Ты, наверное, считала, что замужество - твое личное дело, так? И не имеет отношения к человеку, который тебя любит?
Волна радости поднялась в ней и тут же сменилась болью.
- Но ты не… - прошептала она
- Я не… что?
- Ты не любил меня.
Тай коротко и зло рассмеялся, не поворачиваясь:
- Нет, конечно, не любил. Вот почему не смог жить без тебя! И почему думал о тебе каждую минуту!
Эшер закрыла ладонями лицо. Почему именно сейчас? Почему он не говорил этого раньше?
- Ты никогда не говорил, что любишь меня.
На этот раз он обернулся:
- Нет, говорил.
Она покачала головой:
- Никогда не говорил. Ни разу. Даже одного раза мне было бы достаточно.
Тай задумался, сдвинув брови. Она права. Он никогда не произносил этих слов. Но ведь показывал, что любит ее всеми возможными способами, хотя не говорил.
- Ты тоже, - наконец сказал он.
Она всхлипнула:
- Я боялась.
- Проклятье, Эшер, и я тоже!
Оба некоторое время смотрели друг на друга. Она что, была слепа? Эти слова были так нужны? Что не понимала, не видела, как он относится к ней? Не знала, что любит ее, даже если не произносил обязательных трех слов?
Для Тая произнести эти слова было трудно, он относился к ним слишком серьезно по сравнению с теми, кто, не задумываясь, небрежно ронял их в минуты страсти.
Эшер заговорила, стараясь, чтобы голос не дрожал:
- Я люблю тебя, Тай, и всегда любила. Но я все еще испытываю страх, мне кажется, что ты не любишь меня. - Она протянула к нему руку, но он лишь взглянул, но не сдвинулся с места. - Прошу, не отвергай меня сейчас. - Она думала о ребенке, которого потеряла. - Прошу, не надо меня ненавидеть за то, что я сделала.
Он не понимал, о чем она, хотя догадывался, что за этими словами кроется что-то очень важное. Он подошел, взял протянутую руку и поцеловал.
- Нам надо поговорить откровенно обо всем. И начать с чистого листа, Эшер.
- Конечно. - Она положила другую руку на их соединенные руки, как будто скрепляя обещание. - Я тоже хочу этого. О, Тай, я так сожалею, если бы ты знал, как мне жаль этого ребенка. - Она обняла его и с облегчением положила голову ему на грудь. Вдвоем легче перенести боль, наконец, она сможет разделить с ним свою печаль. - Я не могла сказать тебе раньше о том, что случилось. Я не знала, что делать, не знала, как ты к этому отнесешься.
- Но что я мог сделать?
- Я чувствую себя такой виноватой. Когда Джесс показала фотографию твоего племянника, я так ясно представила, как выглядел бы этот ребенок. Я всегда знала, что у него будут твои волосы и твои глаза.
- Мои? - повторил машинально Тай, и вдруг до него дошел смысл ее слов. - Это был мой?..
Он так сжал ее руку, что она вскрикнула и, подняв голову, ошеломленно смотрела на него, а он уже схватил ее за плечи, больно вцепившись в них сильными пальцами. Когда она увидела его глаза, ей стало по-настоящему страшно.
- Ребенок был мой?
Эшер пыталась что-то сказать, но только беззвучно открыла рот от потрясения и ужаса, не в силах вымолвить ни слова. Но ведь он знал… А если нет? Отчаяние охватило ее с новой силой. Кто ему рассказал? И что именно? И потом, как вспышка, нашло озарение - он подумал, что это был ребенок Эрика.
- Отвечай мне! - Тай тряс ее, как тряпичную куклу, а она не делала попыток вырваться. Она лишилась воли. Зачем защищаться? Это было бесполезно. - Это был мой ребенок? Говори - мой?!
Она только наклонила голову.
Ему хотелось ударить ее. Чувствовал, как его рука сжимается в кулак, ему хотелось бить ее до тех пор, пока не покинут ярость и боль. Она, прочитав это по его глазам, не сделала попыток защититься. Он вдруг с силой оттолкнул ее от себя. Она упала на постель.
- Ты просто обыкновенная шлюха. Ты носила моего ребенка, когда вышла за него, - процедил он, сжимая кулаки и с трудом сдерживаясь, чтобы не наброситься на нее и не избить до полусмерти. - Это он заставил тебя избавиться от ребенка, когда узнал? Или сама, чтобы играть роль безупречной леди?
Эшер плохо понимала, о чем он говорит, знала только то, что он в бешенстве.
- Я не знала… Я не знала, что беременна, когда выходила за него.
- Ты не имела права скрывать от меня. - Он угрожающе навис над ней, потом приподнял. - Ты не имела права решать без меня, если ребенок был мой.
- Тай…
- Заткнись. И будь ты проклята! - Он отошел от нее, уже не ручаясь за себя. - Ты ничего не можешь сказать в оправдание, тебе нечего сказать, и ничто не заставит меня вновь взглянуть в твою сторону!
Тай выбежал, не оборачиваясь. Хлопнула дверь, и эхо еще долго отдавалось у нее в голове.
Глава 11
Тай легко выиграл четвертьфинал в два сета. Эту игру в хмурый сентябрьский день признали одной из лучших в его спортивной карьере. Но только он один знал, что на этот раз не играл в теннис. Он сражался, как воин на поле боя. Прибыв на корт, он перед игрой кипел яростью, требовавшей разрядки. Его мячи носились с такой силой и скоростью, что могли серьезно травмировать противника. Он чуть не убил ошарашенного безумным натиском итальянца и буквально уничтожил его за короткое время.
Бешенство, с которым он наносил удары, читалось на его лице; рот был сжат в прямую линию, серые глаза казались почти черными, перед ним не стоял вопрос: выиграть или проиграть. Его бурный темперамент искал выхода после вчерашней ночи. Он играл мощно и жестко, не щадя противника, каждое движение, каждый взмах несли угрозу. Его и раньше считали бойцом, но сегодня он превзошел сам себя. Тай Старбак, как никогда, жаждал крови, и противник был смят и полностью деморализован.
Единственно, о чем жалел Тай, что игра была короткой. Он не успел выплеснуть до конца свой гнев. Он понимал, что ему уже не удастся это сделать и теннис не поможет ему в этом.
Когда он покидал корт, на трибунах оживленно обсуждали игру, бурно спорили, восхищались, впечатленные матчем.
- Послушай, Ада, никогда не видел, чтобы парень так играл! - Мартин Дерек сиял, как счастливый папаша, у которого родился сын, голос его звучал хрипло из-за большого количества выкуренных сигарет, что подтверждала куча окурков у его ног. - Ты видела, он чуть не убил бедного итальянца.
- Видела, - спокойно отозвалась Ада.
- Ого, еще два таких матча, и наш мальчик вновь станет обладателем Большого шлема. - Он сжал огрубевшие руки Ады в своих холеных руках. - Поверь, его уже ничто не остановит.
Ада реагировала в своей обычной спокойной манере, устремив глаза на опустевший корт. Она видела по-другому, чем Мартин, причину такой игры сына. Ей достаточно было взглянуть в его глаза, в них читались гнев и страдание. Она хорошо узнавала признаки этих эмоций с тех пор, как их оставил отец Тая. Будучи еще маленьким мальчиком, он с тем же выражением лица использовал кулаки, отчаянно дрался, чтобы выплеснуть свою злость и отчаяние. Вот и сегодня он компенсировал те же чувства с помощью ракетки. И пока Мартин вспоминал и разбирал в восторге каждый удачный удар, она молчала и думала о том, что привело сына в такое состояние.
- Мамочка, - Джесс наклонилась к ее уху, - что-то не так с нашим Таем, ты ведь заметила?
- Я бы сказала, что все очень серьезно на этот раз.
Джесс потерлась щекой о щечку Пита, как будто искала у сынишки спокойствия, но он, смеясь, вырвался и подбежал к отцу.
Она снова обратилась к матери:
- Эшер не было сегодня на трибунах.
Ада подняла глаза на дочь. Джесс упоминала как-то небрежно, вскользь, что Тай и Эшер снова вместе. Но Аде можно было об этом даже не говорить. Как только до нее дошли слухи, что Эшер Вольф вернулась в теннис, она знала, чем это кончится.
Единственный раз, когда она видела Тая в таком состоянии, как сегодня, было, когда Эшер вышла за этого лощеного английского лорда. Но его ярость и угрозы были тогда предсказуемы и понятны. Потом это обернулось опустошенностью и разочарованием, что беспокоило мать еще больше.
- Да, я заметила, - ответила Ада, - она, наверное, играет сегодня.
- На соседнем корте, но только через полчаса. - Джесс обвела беспокойным взглядом трибуны. - Она должна быть здесь.
- Если ее нет, значит, у нее веская причина.
Но беспокойство не отпускало Джесс, она почувствовала неладное.
- Мам, мне надо поговорить с тобой. Наедине. Пойдем выпьем кофе.
Ада встала, не задавая вопросов.
- Вы, ребята, тут развлекайтесь без нас. - Она погладила любовно по волосам внука. - Мы скоро вернемся. Пошли, Джесс.
Мак дотронулся до руки жены.
- Ты собираешься ей рассказать? - спросил он тихо.
- Да. Я обязана это сделать.
Он качал Пита на колене и смотрел, как женщины исчезают в толпе.
Они уселись за столик. Ада ждала, что скажет дочь. Она не настаивала и не торопила, потому что видела, что Джесс всячески оттягивает разговор. Заказывает кофе, размышляет вслух, будет ли дождь, глядя на хмурое небо. Но Ада всегда была терпелива и из опыта знала, что лучше дать своим детям сначала успокоиться. Наконец, Джесс решилась и, помешивая ложечкой кофе, подняла глаза на мать:
- Мам, помнишь, мы были здесь три года назад?
Как она могла забыть? Ада вздохнула. Это был сезон, когда Тай выиграл Открытый чемпионат США, и прежде чем успел пережить и порадоваться успеху, мир обрушился на него.
- Тогда Эшер бросила Тая и вышла за Эрика Уикертона, - продолжала Джесс и, - поскольку Ада молчала, подняла чашку к губам и сделала глоток, набираясь храбрости. - И в этом была моя вина, - выпалила она.
Ада тоже глотнула кофе, вкус ей понравился, он был не так уж плох для обычного ресторана.
- Почему, Джесс? В чем твоя вина?
- Я тогда пошла к ней. - Джесс нервно стала скручивать салфетку. Она думала, что сказать матери будет легче, чем Маку, но под терпеливым молчаливым взглядом Ады снова почувствовала себя ребенком. - Я пошла к ней, когда она была одна в отеле. Я знала, что Тая там нет. Я сказала ей, что Тай уже устал от нее и еще что она ему надоела.
- Странно, что она не рассмеялась тебе в лицо, - заметила Ада.
Джесс покачала головой:
- Я была очень убедительна. Может быть, потому, что верила, что поступаю правильно. Я даже выражала ей сочувствие. - Вспомнив, как хорошо она тогда сыграла свою роль посланника несчастья, Джесс поморщилась, как от боли. - Господи, мама, когда я теперь вспоминаю все это, те ужасные вещи, которые тогда ей наговорила, и то, как я убеждала ее… - Она взглянула в глаза матери. - Я сказала, что Тай считает, что они с Эриком больше подходят друг другу. Где-то это было правдой, но я соврала, когда сказала, что Тай хочет сам ее сбыть поскорее и выдать за Эрика. И я защищала Тая, объясняя, что он не хочет, чтобы она потом страдала. И еще я сказала, что он спрашивал у меня совета, как лучше прекратить их отношения, которые стали ему в тягость.
- Джесс… - Ада положила руку на нервно крутившие салфетку руки дочери. - Зачем ты сделала это?
- Но ведь Тай был действительно несчастлив. И я разговаривала с ним накануне вечером. Он был так подавлен, так не уверен в себе. Я поняла, что Эшер ему не подходит, потому что он страдает из-за нее. И что я могу спасти его от дальнейших страданий.
Откинувшись на спинку кресла, Ада задумчиво смотрела в окно. Теннисный клуб в Вест-Сайде ей всегда нравился, потому что был типичным американским клубом. Недалеко была железнодорожная станция Лонг-Айленда, шум создавали и проносившиеся в небе вертолеты и самолеты, не говоря уже об автомобильном движении. Она никогда не могла привыкнуть к тишине спокойного пригорода, потому что всю жизнь жила в самом центре большого города. Теперь она сидела, чувствуя себя вполне комфортно в этом шуме, и пыталась подобрать верные слова. Дети, даже взрослые, всегда остаются детьми для своих родителей.
- Тай любит Эшер, Джесс.
- Я знаю, - Джесс стала расправлять скомканную салфетку, - но я не знала тогда об этом, думала, что если бы он любил, то не выглядел бы таким несчастным. А если бы она его любила, то вела бы себя как остальные женщины, которые всегда вешались ему на шею и смотрели ему в рот.
- Ты думаешь, он любил бы Эшер, если бы она была как все остальные?
Джесс покраснела, чем удивила себя и доставила удовольствие матери. Дочери было неловко говорить с матерью о любовных переживаниях, она как будто забыла, что маленькая седая Ада, мать и бабушка, тоже когда-то любила.
- Пока я не встретила Мака, я не понимала, что любовь - это не всегда улыбки и хорошее настроение. Она бывает и трудной, и грустной. Бывали моменты, когда я чувствовала себя несчастной, и тогда вспоминала последний разговор с Таем, перед тем как пошла к Эшер. Наверное, это произошло потому, что мы с ним похожи: чем сильнее чувствуем, тем становимся уязвимее и мучаемся сомнениями. Вот я и решила за него.
Джесс тяжело вздохнула и взглянула на мать.
- Пытаясь оправдать свой поступок, я думала, что Эшер не оставила бы Тая и не вышла за Эрика, если бы действительно любила. Почему она поверила мне, когда я убеждала ее, почему ушла, не выяснив с ним отношения? А он в свою очередь дал ей уйти. Ведь если бы он ее любил…
- Гордость иногда может пересилить любовь. То, что ты сказала тогда Эшер, заставило ее почувствовать себя преданной и нежеланной. Ведь ты убедила ее, что передаешь его слова.
- Если бы ситуация перевернулась и она пришла ко мне с подобными разговорами, я бы послала ее к черту и выцарапала ей глаза.
Ада по-молодому, звонко рассмеялась:
- О, на тебя это похоже. А потом побежала бы к мужчине, которого любишь, и задала ему хорошую трепку. Но Эшер другая.
- О да. - Джесс совсем расстроилась и отставила кофе. - Тай всегда так говорил. Мама, когда они снова начали встречаться, сначала я остро почувствовала свою вину и страх. Потом решила, что все обошлось, и успокоилась. Но вот снова между ними кошка пробежала, что-то произошло, и теперь я не знаю, как поступить. - Джесс, как маленькая провинившаяся девочка, искала у матери утешения и совета и смотрела на нее умоляющим взглядом. - Мам, что же мне теперь делать?
Ада понимала: с одной стороны, дети пытаются оградить ее от любых забот, не дают ей работать, покупают ей нарядную одежду и хотят, чтобы она надевала украшения, а с другой - все еще ищут у нее ответы на свои вопросы.