* * *
Если удастся сбежать, то мой путь будет лежать на юго-восток, по владениям Баррелио в сером к нейтральным землям - оазису, где расположился город Дааль, магическая обитель. За его пределами, ближе к Вратам, отделяющим мир порядка от Беззаконных земель, находился орден Справедливости. Когда стемнело, я зажгла две свечи, поставила на подоконник, надеясь, что их увидит Ларсо, прогуливающийся во дворе. Но за целый день среди гостей я ни разу не видела ни принца, ни его черноволосую супругу.
Мои надсмотрщики не оставляли постов, помимо Амиля, я заметила во дворе еще одного стражника - хотя окна моей тюрьмы распахивались, вылезти незамеченной не получилось бы.
Доносились голоса, лошадиное ржание и цокот копыт - это разъезжались гости, им подавали кареты, но прямо сюда, к родовому имению, их не пускали - чтоб лошади не пачкали брусчатку. То ли Ратон действительно опасался за мою жизнь, то ли боялся, что кто-то из гостей поможет мне бежать.
Вот же гад! А ведь была мысль уехать с Ларсо - и чего не послушала интуицию? И предчувствие, что Ратон - гад еще тот, тоже оказалось верным. Бедная Саяни, столько прожила с таким упырем! Она ведь тоже хороша, собиралась скормить меня ему и законно кувыркаться с любовничком, а не получилось.
Думай, голова, думай! У тебя мало времени, если ничего не придумаешь, то висеть тебе на пике! Для начала ответь себе, на кого можно если не рассчитывать, то хотя бы надеяться? Ни на кого. Вианта была недальновидной и жестокой, а мне не хватило двух недель, чтоб расположить к себе слуг.
А что, если попытаться вызвать Незваного? Если я настолько важна, как говорил Мэтиос, местный дьявол должен за мной наблюдать - вряд ли он выбрал Ольгу просто так. Когда твоя жизнь в опасности, сделка с дьяволом выглядит уже не такой и ужасной. Ритуалов я не знала, потому обратилась к нему мысленно.
Эй, Незваный! По-моему, пришло время объясниться. Знаю, я у тебя на карандаше, так что явись и скажи, что мне делать дальше. Иначе меня убьют, и все твои планы рухнут, да и я рассчитывала еще немного пожить, только во вкус вошла.
В деталях я представила Незваного, потребовала его явиться во плоти, потом - попросила, но ничего не случилось: он или не слышал меня, или я не представляла для него ценности.
- Чтоб тебя развоплотили! - крикнула я и топнула в сердцах.
И тут распахнулась дверь - Тайя принесла мне ужин: жаренную на углях рыбу, овощи с лепешкой и какой-то темно-красный сок. Я освободила тумбочку - перенесла красное платье на кровать и распорядилась:
- Попробуй всего понемногу, приходи через час и принеси мне платье попроще, а то в свадебном мне неуютно.
- Да, бэрри. - Тайя отрезала кусок от рыбы, отправила в рот.
- Ты подумала о том, что я тебе говорила? - прошептала я, подходя к ней вплотную.
- Да, бэрри. Вам безопасней оставаться здесь. - Она надломила лепешку, запила ее соком.
Невольно сжались кулаки, захотелось ударить служанку - не просто дать ей оплеуху, а с размаху зарядить по носу. Злость бурлила, клокотала, рвалась наружу, казалось, если не выплесну ее, она разорвет меня. Когда в глазах помутилось от ярости, я швырнула на пол поднос с едой, пнула серебряную миску и принялась самозабвенно топтать томаты, приговаривая:
- Твари. Все вы - продажные сволочи! Убирайся! - Я схватила серебряную чашку и швырнула в Тайю - она успела увернуться, выскользнула за дверь и заперла ее снаружи.
Я плюхнулась на кровать, бездумно уставилась на стену, где отпечаталась моя тень. Перевела взгляд на черное стекло. Ларсо не придет. Никто не придет, я одна во враждебном мире, и нужно самой о себе позаботиться, для начала - раздобыть оружие. Я села над перевернутым подносом, подняла вилку с двумя длинными зубьями. Не хочется никого убивать, но мне не оставили выбора.
Только я сунула вилку в щель между периной и кроватью, как снова вошла Тайя, принесла мне новую порцию еды и ненавистное сиреневое платье-медузу. Еду поставила на пол, платье положила рядом. Села на корточки и принялась дегустировать пищу. Закончив, она проговорила:
- Зря вы так, бэрри! Мы всего лишь заботимся о вашей безопасности. Здесь вам ничего не угрожает, а если уедете…
- Неужели не понятно, что Саяни убил Ратон? - проговорила я равнодушно, уже не думая о ней, мои мысли всецело занимал побег в орден Справедливости, где я попрошу убежища и справедливого суда. Остались сущие пустяки - добраться туда, преодолеть жалких километров двести.
Ларсо, где же ты? Ну почему снова сработал закон подлости: когда мужчина нужен, до него не достучаться? Будто в клетке волк, я принялась метаться по комнате. Открыла окно - ко мне зашагал Амиль. Пришлось закрывать его, но не плотно и не на щеколду. Интересно, когда меня придут убивать, он будет равнодушно смотреть? Или он сам приведет приказ Ратона в исполнение? А ведь я даровала ему свободу. Наверное, права была Саяни: чернь неблагодарна.
Закралась подленькая мыслишка, что правильнее смириться и подождать, потому что Саяни умерла от сердечного приступа, Ратон ни при чем, но я прогнала ее - вина мужа слишком очевидна. Не задувая свечей, я потянула шнуровку на спине и попыталась освободиться от платья, но не получилось. Ругнувшись, я принялась растягивать корсет, и в комнату вошла Лииса, склонила голову, пролепетала:
- Бэрри позволит помочь ей?
Я повернулась к ней спиной, и спустя полминуты украшенное самоцветами свадебное платье упало к моим ногам. Лииса помогла мне переодеться и, затягивая завязки платья-медузы, прошептала мне в самое ухо:
- Я подслушала Ратона. Он считает вас виновной и хочет заточить в подземелье. Арлито он или уже убил, или убьет скоро. Не ложитесь спать, я попытаюсь помочь. Мы с Амилем.
- Попроси о помощи Ларсо Элио…
- Он уехал еще утром. К сожалению. Теперь сделайте вид, что рассержены.
Я оттолкнула ее:
- Убирайся! Ненавижу вас всех!
Для убедительности швырнула ей вослед подушку, упала на кровать и сделала вид, что рыдаю. Кровь гулко пульсировала в висках, руки потели. Дари добро, его не бывает много, и совсем не обидно, если вернут.
Изобразив истерику, я вынула из кармана свадебного платья деньги, пересчитала, нацепила пластину Незваного.
Надо быть настороже. Где-то я читала, что самый крепкий сон - перед рассветом, тогда теряют бдительность даже самые ответственные часовые и велика вероятность, что они уснут. А если я ошибаюсь и Лииса будет действовать уже через час?
Я уперлась лбом в стекло, попыталась всмотреться в темноту, чтоб различить детали, но никого не увидела. Луна еще не взошла, и было темным-темно. За мной наверняка наблюдают, потому следует вести себя естественно: почитать книжку, потом лечь спать. Проснуться среди ночи и демонстративно пострадать, помаяться.
Самой же собрать еду в узел, замотать тканью шесть золотых и серебряный, положить их к еде - пригодятся в пути, - свернуть оба платья рулоном и накрыть одеялом, чтоб думали, это я сплю. Сесть на пол, притаиться в темноте и ждать условленного часа.
Так я и сделала, погасила последнюю свечу и, притянув ноги к животу, села на пол за кроватью. Сначала я видела только сплошное черное пятно. Когда глаза привыкли к темноте, оказалось, что даже безлунная ночь - светла. В мегаполисе ночами не видно звезд из-за иллюминации, но карту звездного неба меня обязывала знать профессия. Здесь я была так занята, что не поднимала голову к небу, а зря.
Черный бархат небосвода словно присыпан серебристым порошком Млечного Пути. Кое-где сияли звезды покрупнее, и, если я правильно помнила карту звездного неба, это были не наши созвездия. На месте Малой и Большой Медведицы - какая-то крупная звезда, видимо, соседняя планета, над ней - скопление звезд в виде розы. Над головой - будто бы дуршлаг, и через отверстия льется свет. Что на западе и юге, я не видела.
Час я провела более-менее спокойно, когда стихли последние голоса, понемногу начала просыпаться паника. Это только кажется, что сидеть и ждать спасения проще, чем действовать. На самом деле - гораздо труднее, потому что твоя жизнь зависит не от того, насколько ловок и хитер ты сам, а от ловкости и умений других людей.
Лиису могут схватить, она может просто передумать. Черт! Я запрокинула голову и чуть ударилась затылком о стену. Проклятое время тянулось нитями расплавленного сахара.
Взошла луна, перечеркнутая еловой макушкой. Еще пара дней, и ночное светило станет совсем круглым. Интересно, оборотням Беззаконных земель нужен лунный свет для перевоплощений?
Тень на стене от макушки ели, из-за которой всходила луна, медленно смещалась вниз и вскорости пропала, остались лишь узоры от витражей, тоже плывущие вниз.
Сперва меня знобило от перевозбуждения, потом начало клонить в сон. Голова валилась на грудь, веки слипались сами собой, и я чуть не проспала момент, когда мелкий камешек ударил в стекло. Я насторожилась, на четвереньках подползла к окну, в которое стукнулся камешек покрупнее. Прижавшись к стене, выглянула: в небе серебрится луна, очерчивая силуэты кустов, на земле - черные тени. Никого. Ни подозрительного звука, только кузнечики стрекочут наперебой. Лишь когда люди, прячущиеся в тени кустов, шевельнулись, узнала кудряшки Лиисы, которая ступила на освещенную луной клумбу и поманила меня за собой.
На миг в душу закрались мысли, что это ловушка, но я переступила через них, тихонько распахнула створки окон, перелезла через подоконник и спрыгнула в клумбу. Встала на цыпочки, тихонько прикрыла окно, мысленно молясь всем богам, чтобы створки не лязгнули друг о друга. Выдохнула с облегчением и, пригибаясь, побежала к кусту, за которым пряталась Лииса.
В тени мы обнялись, быстро поцеловались, она сжала мои пальцы, воровато огляделась и прошептала в ухо:
- Нету время. Второй стражник спит, но Леон - нет. Возле домика слуг - повозка торговца вином, ну, он нектар привозил. У него - бочки. Половину вина выпили, половину товара он везет на ярмарку, чтоб там продать хоть за что-то. Амиль… вон он, рядом… вскрыл бочку, ну, дно выбил, и вы можете туда спрятаться. Торговец хочет уезжать на рассвете, когда бэрр Ратон и гости еще будут спать, - Лииса сунула мне в руки мешок. - Там вода и одно из моих платий… платиев. Ваше заметное очень.
- Спасибо. - Я обняла Лиису. - Когда вернусь из ордена, то вспомню о тебе.
Служанка отвела взгляд, почесала нос и пробормотала:
- Меня тут уже не будет. То есть нас с Амилем. Ступайте к нему.
На полусогнутых, поднимая подол, я добежала до раба, которому даровала свободу, и он молча повел меня к жасмину, за ним была настолько густая тень, что в черноте утонуло даже мое светлое платье.
- Переоденьтесь, - посоветовал он. - Я отвернусь.
- Легко сказать, - прокряхтела я, пытаясь вылезти из платья-медузы, тогда Амиль, не оборачиваясь, протянул мне нож: - Разрежьте и оставьте себе. Только осторожно - острый.
Недолго думая я вспорола платье спереди, достала из мешка темное, из грубой ткани, облачилась в него, разрезанное спрятала в мешок, туда же положила узелок с едой; деньги сунула в карман.
- Веди.
Мы плутали в зарослях парка, приходилось идти медленно, чтоб прошлогодние листья не хрустели под ногами. Наконец вышли к телеге, где виднелись крышки бочек.
- Крайняя слева, - сказал Амиль, протянул руку, чтоб помочь мне вскарабкаться, я не сдержала чувств и поцеловала его в щеку.
- Спасибо.
Амиль нервно оглянулся и уронил:
- Поспешите. И - возвращайтесь.
Под весом моего тела телега заскрипела так жалобно, что я пригнулась, и вовремя: из приземистого барака - я видела в щель между досками - выбежал пузатый кудрявый коротышка в ночной сорочке, со шпагой в руке:
- От же ворье окаянное! Пока вусмерть не поупиваетесь, жизни вам нет! А ну пошел отсюда, шакал облезлый!
Томный женский голос протянул:
- Кооотя, кто там?
- Алкашня. Одна алкашня на этом севере! Еще одного отогнал от вина, еле успел, надо посчитать бочки, вдруг упер чего.
- Не упер, - игриво ответила женщина. - Мы ж караулим, иди ко мне!
Коротышка огладил телегу взглядом, каким влюбленный мужчина смотрит на женщину, шагнул к ней - я оторопела, сжала рукоять ножа.
- Ну, Кооотя, - снова промурлыкала женщина, и толстячок удалился, бормоча:
- Надо было еще вечером уезжать, нельзя им доверять, ой, нельзя!
Он еще что-то бормотал, я не слышала. К его причитаниям прибавилось женское мурлыканье, грянул хохот, потом голоса стихли.
Тишина стояла такая, что слышно было, как падают листья. Если я двинусь, то телега заскрипит, этот южанин услышит и побежит оборонять товар. Что же делать?
К счастью, торговец занялся любовью со своей дамой - она начала стонать и вскрикивать. Кровать у них не скрипела, потому что спали они, вероятнее всего, на соломе, застеленной мешковиной. Но ненадолго толстяку будет не до проклятой алкашни.
Протискиваясь между бочками, я пробралась к крайней, подняла крышку, кое-как залезла внутрь, зацепилась платьем, потянула его на себя, оставляя лоскут, водрузила крышку на место, скрючилась в три погибели - бочка была невысокой, максимум метр двадцать, и широкой - можно было растопырить локти. "Засмолили, покатили и пустили в Окиян". Там же, в море, болтает неимоверно, и меня будет болтать. Если бочка перевернется, я вывалюсь.
Вскоре стало не хватать воздуха, и я проделала ножом Амиля несколько дырочек между досками, уткнулась в них носом. Нет, про "засмолили и пустили" недостоверно, тетка должна была или задохнуться, или утонуть.
Пока сидела в непроглядной темноте, согнувшись в три погибели, что только в голову не лезло: мое бегство раскрыто, и теперь меня ищут, прочесывают дом, сад и скоро доберутся до этой телеги, и тогда… За себя почему-то было не страшно, гораздо больше волновала участь Лиисы и Амиля - их казнят за предательство, а меня просто вернут под арест.
Хотя почему просто? Лииса рассказала о планах Ратона насчет меня, я предоставила ему легальный повод меня убить, тем более Арлито - гаранта законности и справедливости - в имении нет. Да и в живых, наверное, тоже.
На улице заговорили, я узнала голос кудрявого коротышки, зажмурилась и принялась мысленно молиться всем богам - кто-нибудь да услышит. Зацокали копыта, колыхнулась телега, и до меня дошло, что в нее запрягают лошадь. Моя бочка качнулась, но устояла. Весело будет, если она свалится набок. Хотелось бы, чтоб торговец как-то зафиксировал груз, но судьба пустых бочек не волновала южанина, он перекинулся с кем-то парой слов, пожаловался на алкоголиков и сказал, что уезжает и больше не вернется, потому что хозяева-жмоты не купили весь товар.
Ему ответили, что он глухой пень, раз не слышал, что убили бывшую жену хозяина, потому свадьбу отменили, и все разъезжаются по домам.
- Могли бы на похоронах выпить, - сказал коротышка.
Ему ответили:
- У северян это не принято. Их покойники любят, когда с ними прощаются с ясной головой.
- Покойники любят! Тьфу! Не любят они ничего, отлюбили. А кто убил-то?
- Вроде новая жена, но то неясно, незачем ей это. Ищут. В орден за судьями послали.
- О как. Но я все равно уеду. Кошечка, не скучай тут без меня!
Что происходило снаружи, я не видела, а вскоре и слышать перестала, потому что повозку качнуло, моя бочка ударилась о борт, упала и начала кататься туда-сюда, естественно, я каталась вместе с ней, билась головой, локтями и рисковала порезаться ножом Амиля, на котором не было ножен. Только бы крышка с бочки не слетела, господи, помоги! Пусть она слетит, когда телега выкатит за ворота, где никто не узнает меня!
Вскоре начало тошнить и разболелась голова: вестибулярный аппарат - мое не самое сильное место. Когда терпения не осталось, я уперлась руками в крышку, вытолкнула ее и выглянула наружу: позади отдалялась стена моего родового гнезда. Три стены, то соединяющиеся, то разбегающиеся. Бочки, стоящие и валяющиеся в телеге, тоже двоились.
Кое-как я выползла из бочки, отдышалась, восстановила зрение, и до меня дошло, что я на свободе, и можно выдыхать! Приподнявшись, я выглянула из-за бортов: толстяк сидел прямо на телеге на выступе под навесом, насвистывал себе под нос и ручкой кнута отгонял назойливых мух. Назад он не оглядывался, и был шанс выпрыгнуть из телеги незамеченной. Даже если он заметит меня, вряд ли бросится вдогонку. Но лучше не рисковать без надобности, выждать удобный момент, спрыгнуть в высокую траву и сразу же броситься в лес.
Пока я думала, когда это лучше сделать, впереди показался всадник, плохо различимый в утреннем тумане. Вскоре я узнала Арлито, метнулась обратно в бочку, но крышку на место приладить не успела, потому просто держала ее, судорожно сжав пальцы.
Маг вполне способен меня почуять! Только бы он проехал мимо! Пусть он просто пронесется мимо - что ему до телеги с бочками?
Когда телега перестала качаться и грохотать, до меня дошло, что все пропало: Арлито остановил торговца. Сейчас он велит проверить бочки, и мне конец.
- Вианта, - донесся подростковый ломающийся голос. - Я знаю, что ты там, выходи, обещаю не причинять тебе вреда.
Глава 11
Неожиданная встреча
Вот и все, дальше прятаться бессмысленно. Рука сжала рукоять ножа. Магия на меня не действует, и я вполне успею перерезать горло Арлито, вопрос в том, смогу ли?
Толкнув крышку бочки, я сразу же увидела мага, возвышающегося над телегой на огненно-рыжей лошади. Торговец вином замер на козлах и назад не оборачивался.
- Сдашь меня? - прохрипела я, выползая из бочки, руку с ножом завела за спину.
Арлито смотрел пристально, будто решал, что со мной делать. Наконец сказал:
- Я был у Мэтиоса, он согласился со мной говорить. Из его пророчеств я понял только, что ты должна жить, а я - помочь тебе. Я не стану этого делать, если ты убийца, но это не ты, ведь так?
- Это ты так тянешь время? - спросила я, не рискуя слезать с повозки и все так же пряча нож.
- Зачем ты бежала? - задал он риторический вопрос.
- Затем, что служанка, которой я доверяю, подслушала разговор Ратона. Он хочет заточить меня. И тебя устранить, чтоб не мешал. Клянусь, что так оно и есть!
Арлито вскинул бровь. Конь под ним заржал, маг щелкнул пальцами, и досаждающие ему насекомые упали замертво.
- Не клянись, ты ж сама не слышала Ратона - это раз. Два - доверять нельзя никому, особенно тем, кто больше всех втирается в доверие. Но, допустим, служанка не солгала. - Он потер пальцем переносицу. - Мне умирать не хочется. А ты на что рассчитываешь? Тебя все равно поймают.
- Я собиралась просить помощи в ордене Справедливости, - честно призналась я. - Ратон не дал бы мне этого сделать, а тебе - замолвить за меня слово, ему невыгодно, чтоб меня оправдали. Саяни он убил, чтобы избавиться от единственного наслед-ника.
Маг объехал повозку по кругу, почесал затылок и выдал:
- В твоих словах есть доля истины, и эта доля настолько весома, что я вынужден буду отвезти тебя в орден, если ты попросишь у меня защиты. Поведение Ратона и мне показалось подозрительным, но его можно понять и оправдать: он слишком любил бывшую жену.
- Но почему ты раньше не сказал, что так можно? - возмутилась я.
- Ратон - твой опекун, это раз, два - я сомневался, что он желает тебе зла.
Почему-то было чувство, что Арлито темнит, но я не видела причин, зачем ему вредить мне.