Только что, Оля, ты стала убийцей. Мир расплывался перед глазами, и я не видела, что происходит внизу - там двигались расплывчатые силуэты, медленно тянулись искаженные восприятием голоса.
Потом кто-то тряс за плечо и пытался разжать пальцы, судорожно вцепившиеся в перила. Кто-то родной, большой, сильный и добрый. Эд. Мой Эд пришел, чтобы все исправить! Всхлипнув, я отпустила перила, потянулась к нему и сообразила, что во второй руке сабля. Бросила ее, обхватила Эда и расплакалась.
Сознание отгородилось от реальности, и некоторое время я не понимала, что происходит, не узнавала снующих вокруг людей. Мне было достаточно, что рядом Эд.
Реальность будто состояла из гигантских пикселей, которые включались один за другим. Вот я сижу на кровати, обмотанная одеялом, моя рука в руке Эда. Вот деревянный потолок. Квадрат окна. Запертая дверь. Мы в ночлежке, что ли? Арлито меряет шагами комнату.
- Почему ты зарезал его? - проговорил маг, и я будто очнулась, посмотрела на него.
- Он мог ее убить, - ответил Эд.
- Нет, он уже никому не угрожал и был нужен для допроса. Ты можешь с уверенностью сказать, кто его нанял?
- Ра… Ратон, - пролепетала я.
Зуб на зуб не попадал, было холодно. Эд притянул меня к себе и сунул в руки чашку с горячим отваром шиповника.
- Пей, станет легче.
- Я его… ножом.
- Ты все сделала правильно, - поддержал меня Арлито. - Убивать больно. Не думай об этом, просто не думай.
- Не м-м-могу. Ратон… и здесь!
- Похоже, что ты права. - Арлито потер подбородок, глянул на Эда. - А ты? Ты вернул долг - спас ей жизнь. Что дальше?
Эд прижал меня к себе сильнее - чуть чай не расплескала.
- Я обещал проводить ее до самой обители.
- Зачем это тебе?
Ответил Эд с минутным промедлением:
- Потому что я люблю ее.
Арлито вскинул руки, схватился за голову:
- Любит он! А дальше что? Ну ладно она, девчонка, но ты-то! У тебя жена и четверо детей!
- Хватит! - крикнула я и швырнула деревянную чашку об стену. - Арлито, не лезь не в свое дело! Без тебя тошно.
Арлито вдохнул-выдохнул, завел руки за спину и покосился с осуждением. И чего он так обо мне печется? Этот старец в теле подростка собрался меня удочерить? Я обняла Эда и спрятала лицо у него в рубашке, он погладил меня по голове, поцеловал в макушку и прошептал:
- Маленькая, нам нужно уезжать, тут оставаться опасно.
- Давай убежим, - пролепетала я, вставая; закружилась голова, и пришлось вцепиться в его руку. - Построим дом и будем жить… где-нибудь в лесу. Я буду жить, а ты - приходить, когда сможешь. Хотя бы иногда.
- Глупенькая моя девочка, - улыбнулся он. - Я уже не смогу без тебя, что-нибудь придумаю, и мы будем вместе.
По лестнице я спускалась второй, держа его за плечи. Внизу трактирщик вытаскивал на улицу тела, посетителей и след простыл. Я зажмурилась и открыла глаза уже возле повозки, покосилась на толстуху-подавальщицу, охаживающую хворостиной воющего мальчишку, который нас встречал. Он закрывался рукой, из разбитого носа текла кровь.
- Прекратите! - крикнула я, но Арлито приложил палец к губам.
- Это он навел убийц и получает по заслугам.
Но я не слушала его, подбежала к подавальщице, положила руку ей на плечо - она замахнулась хворостиной и на меня, но удалось перехватить ее запястье.
- Ты блаженная? Тебя чуть не убили из-за него! - прошипела толстуха.
- Значит, мне и решать, что с ним делать дальше.
Пока мы пререкались, мальчишка с диким воем рванул в лес, но его настиг Эд, схватил за шкирку, прижал к земле.
- Простите, справедливые пэрры, - верещал пацаненок. - Клянусь Спящим, я не знал, что они разбойники!
Эд рывком поставил его на ноги - Вацька втянул голову в плечи, хлюпнул разбитым носом и уставился на носки своих лаптей. К нему подошел Арлито, он был лишь немного выше и смотрелся как его ровесник. Поднял голову мальчишки за подбородок, впился в него взглядом:
- Ты знаешь, кто я?
Вацька помотал головой, замер, будто лягушонок под взглядом удава.
- Я маг из ордена Справедливости и могу прямо сейчас превратить тебя в крысу.
Глаза мальчишки округлились, он побледнел и затрясся. Получать побои для него было не впервой, а вот стать крысой он боялся.
- Все скажу, простите! Я старший сын у мамки, братьев кормить нечем…
- Что сказали эти люди? Сколько заплатили?
- Три о. - Вацька икнул. - Они сказали, что ищут молодую темноволосую тетку, которая убила мужа. Просили доложить, когда похожая появится.
- Их было больше или это все?
- Вроде больше не было.
- Ну, дурааак, - качал головой трактирщик, отвязывающий белого коня с черной гривой. - Убью олуха!
Я положила руки на плечи Арлито, отодвинула его и сказала мальчишке:
- Беги домой. Э… Ледаар, отпусти его.
- Уверена? Может, хоть уши надрать? Руки так и тянутся.
- Нет, хватит. Пусть идет.
Эд напоследок придал мальчишке ускорение, пнув под зад, - он рванул прочь, белобрысая макушка замелькала над крапивой. Трактирщик сделал стойку на мальчишку, но не стал его преследовать - нас побоялся. Вздохнул и пожаловался:
- Кто мне теперь возместит расходы? Что мне сказать стражникам княжеским? Ихние двое, вон, лежат с дырками в голове! - он протянул Эду поводья белого жеребца. - Берите, все равно он тех, разбойников.
Арлито вскинул бровь:
- Не знаешь, кто они такие?
- Не спрашивал. Из разговоров понял, что какой-то торговец нанял их, чтоб груз охраняли.
- Сколько их было изначально?
- Вроде столько же. Ну, может, и больше, но остальных я не видел.
Эд закончил с повозкой и посоветовал:
- Скажи, что это разбойники были, напали на нас, чтобы ограбить. Мы - торговцы, распродались, домой едем, в Анарис. Ждать стражников времени нет, очень спешим. И прибедняться не надо, ты ж продашь разбойничьих коней, все сторицей окупится.
Трактирщик кивнул, вытянул шею, пытаясь рассмотреть Вацьку в траве, покачал головой и зашагал ко входу в трактир, куда сложил трупы.
Эд запрыгнул на козлы и прошептал, подождав, пока трактирщик исчезнет из виду:
- Вианта, тебе лучше спрятаться, потому что ищут тебя, а не меня. На козлах мы будем чередоваться с Арлито. Надеюсь, что никто из наемников не выжил и не вызовет подкрепление.
- Странно, в деревне лесорубов я ясно слышала, что люди Ратона ищут тебя, мой новоиспеченный муж считает, что я сбежала на острова с принцем Элио.
- Хм… Интересно, почему он так считает? - проговорил Эд с издевкой, я вспыхнула, но отвечать не стала, поведение убийц казалось мне странным, как будто те, в деревне, и эти выполняли разные задачи.
- И все-таки, почему они вдруг преследуют меня? С чего вдруг поняли, что я не на островах?
- Видимо, Ратон побеседовал с принцем Элио и выяснил для себя, что хотел, - предположил Эд.
Я залезла в повозку, улеглась на перину, достала из-под лавки арбалет, второй отдала Арлито, который сел рядом. Меня все еще трясло, но способность мыслить вернулась, и я спросила:
- Почему бы нам не обратиться за помощью к Баррелио?
Маг хмыкнул и ответил:
- Потому что отчасти благодаря Ратону Баррелио не только не лишили титула, но и его простолюдинка стала высокородной. А знаешь, кто был больше всех против? Орден, а значит, и город Дааль.
- Ясно, - вздохнула я, отогнула полог и оперлась о борт, чтобы быть поближе к Эду. - А я надеялась, здесь мы будем в безопасности.
- Только в Даале, - ответил Арлито.
Солнце стояло в зените, ласточки сновали высоко, но было душно, как перед дождем. Огник бежал рядом с телегой, то пропадая из виду, то появляясь впереди. Животина явно радовалась своей свободе. Эду ступенька-козлы была мала, и он растопырил колени в стороны. Так и хотелось расплести его светло-русую косу до лопаток, растрепать волосы, накрыться ими и отгородиться от мира. Я еще немного высунулась из кибитки, притулилась головой к боку Эда и закрыла глаза. Его близость унимала дрожь и тревожные мысли, будто бы и не было недавнего нападения. Он обхватил меня так, что подбородок уперся в сгиб его локтя, и я не удержалась, поцеловала его предплечье и прошептала:
- Спасибо, что ты сейчас со мной.
Он наклонился и шепнул:
- Я уже не могу по-другому.
Так мы и ехали. Повозка тряслась, а я лежала, наполовину высунувшись из нее и уткнувшись носом в руку Эда. Когда он устал держать ее согнутой, пришлось лечь щекой на его ладонь. Я просто изучала линии, и в голове рождался стих:
"Контраст ущелий и холмов, / пересеченья рваных линий, / из полусонных облаков / взгляд горизонта синий-синий. / Хочу еще хотя бы раз / попасть в твой мир потусторонний, / чтоб точно так же, как сейчас, / читать узор твоей ладони".
Не удержавшись, я легонько укусила большой палец и принялась целовать холмики ладони, щекотать языком ложбинки между пальцами. Ощущения Эда передавались мне, и каждое прикосновение отзывалось в собственном теле, словно это он меня ласкает.
Поначалу я ставила целью подразнить Эда, а в итоге сама себя раззадорила. Остатками здравого смысла ухватилась за это состояние, потому что оно оживляло меня, заставляло забыть о произошедшем.
- Хватит, - прохрипел Эд и убрал руку, помолчал немного и добавил: - Надо немного потерпеть. Чуть позже.
- Кажется, я начала понимать кошек, которые кричат весной, - сказала я и юркнула в повозку, где Арлито поедал лепешку с сыром.
Отвернувшись от него, я согнула ноги в коленях и закрыла глаза. Недосып взял свое, и я провалилась в сон, успев напоследок подумать, что не всегда жалуются на бессонные ночи, иногда ими хвастаются.
Проснулась от того, что рядом кто-то был, и не просто был, а обнимал меня, прижимался сзади, дышал в ухо, сильные руки гуляли по моим бокам. Когда они добрались до двух холмиков грудей и чуть стиснули их, сквозь ткань нащупав налившиеся розовые виноградины, пришлось закусывать губу, чтоб ненароком не издать неприличный звук.
- Как же я хочу тебя, - прошептал Эд в самое ухо, убрал волосы и укусил меня за шею. - Что ты со мной сделала? - Он прижался ко мне сзади, позволяя ощутить, что уже готов к подвигам.
- Мне нравится результат, - промурлыкала я, повернулась к нему лицом, потерлась щекой о щетину и собралась отстраниться, потому что совсем рядом, за тканевым пологом, на козлах сидел Арлито, и его присутствие меня смущало, но Эд положил руку на мой затылок, притянул к себе и попытался поцеловать, я отвернулась, и его губы скользнули по щеке. - Тише, не здесь, он…
Не слушая меня, Эд наклонил мою голову, припал к шее, чуть прикусил кожу и принялся гладить это место языком, надавливать, прикасаться губами. Я вздрогнула, задохнулась в его объятиях и поплыла, но для приличия чужим голосом сказала:
- …услышит, я не…
Эд закрыл мой рот поцелуем, надавил на сомкнутые губы языком, я впустила его, встретила своим, и они сплелись в танце страсти. Интересно, получится ли продержаться хотя бы пять минут? Я уперлась в его грудь ладонями, но он продолжал меня целовать, одной рукой прижимая к себе, а второй поднимая подол платья и сорочку. Если дальше изображать недотрогу, Эд может принять игру за чистую монету, а мне безумно хотелось, чтобы он продолжал, и я пала под натиском его руки, развела сомкнутые бедра и, закусив губу, чтоб не застонать, приняла его. Всхлипнув, укусила перину, зажмурилась и сумела не закричать, когда по телу прокатились волны судорог. Чувство было настолько мощным, что я не сразу поняла, что мы опять получили удовольствие одновременно.
Потом мы лежали, обнявшись, и гладили друг друга - просто чтобы прикасаться, обволакивать заботой, впитывать тепло. До сих пор не могу поверить, что все это - не сон, я молода и буду жить долго, любимый мужчина ответил мне взаимностью, вот он - теплый, настоящий. Мой палец касается его губ, скользит по шее, попадает в ямку между ключицами, медленно движется по безволосой груди, повторяет очертания кубиков пресса, рисует знак бесконечности на твердом плоском животе, ныряет в ямку пупка…
Эд хватает мою руку, подносит к губам.
Будь моя воля, ни на минуту его не отпускала бы! Но реальность диктует свои условия, к тому же с нами Арлито, потому мы не стали продолжать любовные игры, немного полежали, обнявшись, а потом мага на козлах сменил Эд. Мне надоело валяться, и я уселась на лавку напротив жующего Арлито. Он смотрел на меня так, будто не понимал, чем мы тут занимались с Эдом. Или он и правда не понял?
Насытившись, он проговорил шепотом:
- Вианта, я понимаю, можно увлечься Ларсо Элио, у него манеры светского льва, он красив. Но Фредерик… Почему именно он? Ведет себя, как простолюдин, прост и предсказуем. - Маг тряхнул головой. - Девяносто лет живу - не понимаю твоих поступков. Объясни.
- Потому что он - настоящий, - улыбнулась я, намотала на палец волос Эда, который секунду назад лежал на перине. - В нем нет притворства, с ним тепло и надежно, и я… люблю его как никого другого. Да, знаю, у него жена, но ведь ее здесь нет, зато есть счастье, пусть и недолговечное. - Я вздохнула, потупилась, потом вскинула голову: - Давай больше не будем об этом? Это сильнее меня. Больно думать о будущем, пусть мне хоть немного будет хорошо.
- Мне за тебя тревожно, - честно сказал Арлито. - Ты можешь не справиться…
- Могу, - кивнула я. - Но у меня есть три дня. Потом Ледаар поедет домой, а я останусь в ордене, и мне будет чем заняться, чтобы не сойти с ума от тоски.
Арлито посмотрел с долей скепсиса, но промолчал. Наверное, я повела себя странно, но не удержалась, села рядом с магом, обняла его и сказала:
- Спасибо тебе огромное за то, что заботишься и помогаешь!
Не успел он опомниться, как я отодвинулась и принялась теребить веревку, заменяющую пояс. Чувства переполняли меня, переливались через край, и хотелось одарить всех своим счастьем.
Потом мы остановились, чтоб конь поел и отдохнул, затем опять поехали, и к вечеру казалось, что я буду дрожать и дребезжать, даже когда ступлю на землю.
Заночевать решили в лесу, нашли подходящую опушку вдали от дороги, пока Эд разводил костер, Арлито жевал, а я расстилала ветошь возле кострища, чтобы сымитировать стол и было уютнее. Собрав достаточно хвороста, Эд обнял меня и уселся рядом, Арлито прикончил жареное мясо, не разогревая его, потянулся и зевнул:
- Пойду-ка я посплю, чтоб завтра быть во всеоружии.
- Спокойной ночи, Арлито! И еще раз - спасибо.
Когда он ушел, я почувствовала себя свободнее, легла на ветошь, уставилась в небо, где начали зажигаться звезды. Эд лег рядом на бок, сорвал травинку и принялся водить ею по моим губам. Странно, но страсть трансформировалась в неописуемую нежность, я сдула стебелек, перевела взгляд на лицо Эда, где плясали огненные блики. Хотелось не только осязать, но и смотреть, слушать, говорить, говорить, говорить.
- Какие мы счастливые. - Я зажмурилась и потянулась. - И ведь каждый так - говорит, что его любовь одна на много тысяч, она особенная, самая-самая. Как думаешь, он прав?
Эд молча пожал плечами и всунул травинку мне за ухо, я продолжила:
- Все, влюбляясь, чувствуют одно и то же, и одновременно - разное. Мы сейчас смотрим на небо, но я не могу видеть его, как ты. И любовь так же - каждая особенная. Как человек. Как целый мир. Когда умирает любовь, где-то гаснет звездочка.
Я протянула руку и погладила плечо Эда, он перехватил ее, поднес к губам:
- Ты - мечтатель, мне очень тревожно за тебя.
Сел, согнулся, закатал рукав и принялся развязывать свой браслет, сплетенный из множества разно-цветных ремешков. Закончив, повязал его вокруг моего запястья.
- Пока мне нечего тебе подарить, не отказывайся от самого дорогого, что есть. Этот оберег принадлежал еще моей бабке, он очень мощный и не раз спасал мне жизнь.
- Спасибо. - Я улыбнулась, поднесла руку к глазам, чтоб лучше видеть браслет: напоминает фенечки, какие мы плели в школе и дарили тем, кого считали друзьями. - Слушай… А вот представь, что я - крестьянка, бедная, несчастная…
- Глупость сказала. Если бедная крестьянка, значит, счастливая в чем-то другом. В любви и детях так точно.
Точно! Тут же справедливый мир, счастья и горя - всем поровну. Если в начале жизни человек страдает, то потом ему воздается.
- А вот мне интересно, - не сдержалась я. - Если человек совершил злодейство, уверенный, что он прав? Что ему будет? Настигнет расплата?
Эд вскинул брови и наморщил лоб.
- Хммм… Такие вопросы обычно дети задают. Я не Спящий, и мне ответить сложно.
- Счастье нужно заработать, - сказала я. - Выстрадать. Если не знаешь горя, не сможешь оценить счастья. Говорят, что я была злобным и глубоко несчастным человеком, и знаешь, эти дни с тобой, наверное, стоят тех слез. "Наверное" - потому что не помню своих страданий.
Он опять сорвал стебелек, провел им по моему лбу, носу, губам, было приятно и щекотно - я закрыла глаза, улыбнулась. Эд погладил меня по щеке, надавил на губы, его пальцы скользнули по шее, груди, бокам… Незаметно потянули за поясок, я улыбнулась еще шире, но не стала открывать глаз. Вопреки ожиданиям, он сначала расплел мои косы и только потом снял верхнее платье, сорочку, и я осталась перед ним нагая, посеребренная лунным светом.
- Ты - совершенство, - выдохнул он, ужалил в пупок и сразу же отстранился, припал к губам.
Необузданная страсть поутихла, мы любили друг друга неторопливо, нежно, стараясь запомнить и впитать каждое прикосновение. Больше всего грела мысль, что Эд не бросил меня, хотя его обязательства передо мной закончились.
Счастливые и опустошенные, мы обнялись, я замерла, прижавшись ухом к груди Эда. Шелестели листья, колышимые серебряным ветром, в траве наперебой стрекотали кузнечики, вдалеке протяжно, на одной ноте стенала ночная птица, но все звуки заглушал стук сердца любимого человека: тук-тук, тук-тук… Тик-так, тик-так - отсчитывает время метроном, мир теплый и безопасный, как материнская утроба, и минуты не вытекают из нас - бегут по кругу.
Эд проснулся первым, сквозь сон, не открывая глаз, с его помощью я надела оба платья, и он отнес меня в кибитку, где мы снова провалились в сон.