воскликнул Том.
– А действительно, почему этого никто не сделал? – задал резонный вопрос я.
– Тело нашли в клинике Доминиканы, причем в таком захудалом районе, что остается радоваться,
что в ране не завелись черви из-за антисанитарии! Рассматривать татуировки там никто и не собирался! И,
если бы мои люди случайно туда не позвонили, лежал бы он сейчас безвестно зарытым под пальмой! – как
всегда эмоционально, брызгая слюной, оправдывался Том.
– И каким образом теперь получить документы? – возникший вдруг вопрос ошеломил меня самого.
– На основании твоего заявления в прессе, а также свидетельских показаний Джима и прочих
докторов лаборатории мы планируем оформить для тебя новый паспорт на имя Дэна Харта. Плюс есть
видеозапись операции.
– Но у этого парня есть мать! Она его ждет, и мы даже знаем, как ее найти! – не унимался я.
Рассказывать про данное во сне обещание я пока не стал.
– И что мы ей скажем? – Том кипятился, делая резкие взмахи руками, словно обрубая каждую свою
фразу. – Извините нас, пожалуйста, мы тут мозги вашего сына выбросили в мусорное ведро! Но вы не
расстраивайтесь, мы засунули другие, старенькие, однако в рабочем состоянии! Поэтому он теперь вас не
помнит!
– Том! Она мать! Я в долгу перед этой женщиной, – отчаявшись быть понятым, упавшим голосом
простонал я.
– Давай так: ты встанешь на ноги, а там решим, что делать. В клинике тебе всё равно документы не
нужны. Прошу тебя, не предпринимай ничего. Это может обернуться против нас же самих! Появление твоих
русских родственников в клинике сейчас будет очень некстати, – вконец убедил своими доводами Том.
– Ладно. Убедил, – проворчал я.
Наоми накормила меня обедом, и в ожидании очередной процедуры я машинально переключал
телевизионные каналы. На экране появилось холеное лицо мужчины лет сорока. В ту же секунду я
почувствовал страх, озноб и панику одновременно. Я оцепенел не в силах отвести взгляд и переключить
канал.
Перед глазами возник этот же человек, с ненавистью взирающий на меня, оскалив в застывшей
улыбке ряд безупречных белых зубов. "Думаю, ты умный человек и понимаешь, что я не отступлю! Не
жадничай, Харт, я не позволю тебе без меня стать самым богатым человеком в мире!" – ухмыляясь, с
издевкой в голосе говорил этот мужчина.
Броуди!
Воспоминание буквально сбило с ног мое сознание. Пустоты заполнились! Пазл сложился! И перед
глазами понеслись Хайаннис, Винчи, Джес, корпорация, Хелен… Воспоминания, словно фишки домино,
выстроенные вертикально в ряд, падали, роняя стоящую рядом. Я вспомнил абсолютно всё!
Не замечая вошедшую в палату Наоми, которая повезла мое кресло по длинному коридору, я
погрузился в себя. Лишь голос Бэйниона заставил вынырнуть из глубины сознания.
– Томограф больше не нужен, – хрипло сказал я, забыв даже его поприветствовать. – Я всё
вспомнил.
– Это же замечательно! Почему же тогда ты так подавлен? – подметил мой обескураженный вид он.
– Увы, не все воспоминания порадовали.
– Может, тебе с психологом пообщаться? – участливо предложил Бэйнион.
– Нет, мне сейчас нужен только Том.
– Обед закончился. Думаю, он скоро появится.
– Наоми, пожалуйста, отвези меня в палату, – обратился я к стоящей за спиной девушке.
Еще в коридоре я услышал звук поднимающегося лифта и интуитивно догадался, что это Том. Дверь
лифта поползла вправо, и я увидел долговязую нескладную фигуру друга. Я попросил Наоми оставить нас
наедине.
– Броуди знает, где я? – опуская приветствие, я выстрелил вопросом обескураженному Тому.
– Кто? Броуди? – было заметно, что друг слегка растерян. – Нет, не знает. А что конкретно ты
помнишь об этом человеке?
Том, прищурив глаза, всматривался в выражение лица, пытаясь понять, что творится в моей голове.
– Всё! Я вспомнил всё! Этого подонка показали по телевизору – и словно плотина рухнула!
Воспоминания стремительно начали заполнять мою голову. Я вспомнил всех, кого знал раньше.
– Как зовут мою жену? – недоверчиво спросил Том.
– Деми, но ты зовешь ее Цветочек.
68
– Верно! – чуть смущаясь, кивнул он. – Может, я сам сболтнул тебе об этом.
– Нет, я вспомнил.
– А как зовут моего кота? – не унимался он.
– Доллар. Ты верил, что разбогатеешь, если в твоем доме будет расти Доллар.
– И разбогатею! Какие мои годы! – упрямо поджал пухлые губы Том.
– Так что там с Броуди? – нетерпеливо переспросил я.
Том медлил с ответом. На его лице отразилось некое смятение. Он словно переживал какую-то
внутреннюю борьбу с самим собой. Наконец, приняв решение, заговорил.
– Уже почти два года за Джимом следят люди Броуди. Когда ты пришел в себя, он впервые решился
приехать в клинику увидеть тебя. Этот мерзавец никак не может успокоиться! Как ты и говорил, в доме мы
действительно нашли подслушивающие устройства, поэтому Броуди точно знает, что тебя увезли в
бессознательном состоянии, – нахмурившись, Том метался по коридору, как тигр в клетке. – За мной тоже
следили, но у меня маршрут один – из дома на завод, с завода домой. Никто не догадывается, что
лаборатория находится здесь. Если эти головорезы захватят клинику, нас убьют как ненужных свидетелей, а
команда врачей попадет в пожизненное рабство к Броуди!
Я нахмурился, решая, как лучше поступить:
– Давай зайдем в палату, здесь не место для подобных разговоров.
– Тебе нужно окрепнуть, подтвердить свою личность, и уже тогда с поддержкой лучших юристов мы
примем бой с этим подонком! – в запале крикнул Том, лишь только за ним закрылась дверь.
– Том, отключи динамик, – я взглядом показал на металлический квадрат на стене. Это была
звуковая связь с комнатой, в которой располагалась дежурная медсестра. Том коснулся своим огромным
пальцем сенсорной кнопки, расположенной в правом нижнем углу динамика.
– А как я вообще попал сюда? У меня была клиническая смерть? – спросил я, осознав, что не помню
момента переезда в лабораторию.
– После того как Броуди заявился в твой дом, ты не спал почти всю ночь. Патрик рассказывал, что ты,
словно привидение, ходил по дому, не включая свет, и вздыхал постоянно. А утром уснул и затем впал в
кому.
– Как ходил по дому, помню. Потом я принял снотворное, выписанное Робертом. Больше ничего не
помню.
– Уж не в сговоре ли твой Роберт с этим мерзавцем? – подозрительно прищурился Том.
– Нет. Это исключено. Мы дружим не один десяток лет.
– Всё равно скажу ребятам из своего отдела, чтобы проверили его.
– Дальше-то что было? Рассказывай!
– Мы загнали в твой гараж фургон химчистки и закатили туда кушетку, на которой ты лежал. Потом
покатались по городу, проверяя, нет ли хвоста, и доставили тебя сюда, в клинику.
– Он говорил, что похитит Анжелику, если откажусь с ним сотрудничать! – в ужасе произнес я.
– Джим нанял ей охранника, не волнуйся, – успокоил Том.
– Боюсь, армия юристов здесь нам не поможет. Если память меня не подводит, то он водит дружбу с
судьей Уинсли.
– И не только с ним, – кивнул Том.
– Я бы хотел поговорить с Джимом. Посмотри, он в Сети?
– Нет, – ответил Том, порывшись в своем айфоне.
– Броуди не отступит, – мрачно изрек я.
– Может, тебе действительно взять его в компаньоны? Он раскрутит эту тему до таких цифр, что на
вас польется золотой дождь.
– Или у моей машины вдруг откажут тормоза. Делиться он не любит.
– И такое возможно, – согласился он.
– Надо посоветоваться с Джимом. И позови Наоми. У меня жутко разболелась голова.
Том включил динамик и попросил девушку зайти в палату.
Через минуту в коридоре раздался приближающийся мелодичный перестук каблучков. Открылась
дверь – и по палате, благоухая духами, призывно виляя бедрами, проплыла Наоми. Том масляным
взглядом следил за ее движениями.
– Что-то нужно, мистер Харт? – вопросительно изогнув одну бровь, спросила девушка.
– Да, голова разболелась.
– Одну минуту, – отозвалась Наоми и отошла к стоящему в углу палаты столу, в ящике которого
хранились шприцы и обезболивающие препараты.
Медсестра сделала мне укол и вышла из палаты. Том взглядом кота, следящего за мышью, проводил
мулаточку и воскликнул, потирая ладони рук о штанины:
– Ох, и нравится мне этот отряд млекопитающих! Ладно, побегу, – засобирался вдруг он. – На
69
завод приехала делегация из Японии. Буду им город показывать. Одна дамочка очень даже ничего, покажу
ей всё, что она попросит, – и пошло облизал губы.
– Ладно, иди, старый греховодник, – позавидовал я неугомонности своего седого друга.
Пришли санитары, перебросили меня из кресла на кровать. Все вышли. Я остался один.
Головная боль постепенно отступила, дав возможность мыслям расправиться и свободно совершать
перелеты сквозь нейроны мозга.
Итак. Что мы имеем на данный момент? Замороженный труп старика Харта и неподвижное тело
инвалида без имени, но с очень своеобразными швами в характерных местах. Что, если Броуди выследит
Тома или Джима и захватит клинику? Нет, меня он не убьет, в этом я абсолютно уверен. Напротив, он будет
беречь меня как зеницу ока! Я ему нужен! Еще как нужен! Что же он предпримет? Думаю, соберет
журналистов и сделает сенсационное заявление об успехе в трансплантации моего мозга. Оба тела в
наличии, а еще видеозапись Дитте. Это будет отличной рекламой для нового бизнеса. Что дальше? А потом
он начнет давить на меня, заставляя подписать документы о сотрудничестве.
Теперь о том, что в данной ситуации могу предпринять я? Усилить охрану для близких и жить так
остаток дней? Ведь если, не дай бог, Анжелика попадет в руки этому монстру, я подпишу всё, что он скажет.
Что же делать? Неужели нет другого выхода?
Измученный душевными терзаниями, я нащупал рукой компьютерную мышку и кликнул по значку
Skype. Белая галочка на зеленом фоне возвестила о том, что Джим находится в режиме онлайн. Я
решительно нажал кнопку видеовызова. Послышались долгие гудки. После пятого экран встрепенулся и
ожил, явив лицо Джима, сидящего за столом в своем кабинете.
– Привет, – его усы, словно меха баяна, растянулись в прямую длинную линию.
– Привет, Джим, – я вдруг осознал, что впервые разговариваю с сыном, находясь в полной памяти.
– Том уже всё рассказал.
– Да. Столько всего хочется спросить. Скажи, как там Джес? Она сейчас замужем?
– Она была замужем и уже развелась. Но сейчас опять с кем-то помолвлена.
– Не девка, а изжога, – добродушно выругался я.
– Не наша порода.
– Однозначно – не наша. Как там Винчи?
– Живет в твоем доме. Патрик и Даниэла его любят и балуют.
– Что известно Итону и остальным о моем исчезновении?
– Для всех, даже для Натали и Анжелики, ты находишься в европейской клинике в состоянии комы. О
том, что операция была проведена, известно только мне и Тому. Пресса бурно обсуждала твое
исчезновение. Шум поднял Смит, которому ты заявил, что планируешь брать с клиентов по полтора
миллиарда долларов за трансплантацию мозга.
– Черт! – в сердцах выругался я.
– Журналисты горели желанием услышать от тебя подтверждение этой информации. Тут-то и
выяснилось, что тебя нет в городе. Та девушка, что брала интервью для фильма, кажется Кэрол, звонила мне,
искала тебя. Она пыталась дать опровержение в прессе на слова Смита, но ее никто не стал слушать.
Я задумался:
– Как думаешь, наш разговор могут прослушивать?
– Не знаю. В наше время всё возможно.
Я молчал в нерешительности. Вся гамма внутренних терзаний изобразилась у меня на лице.
– Ты же не об этом хотел поговорить? Я прав?
– Да… – я мялся в нерешительности.
– Хочешь, завтра приеду? – предложил Джим.
– Хочу. Только не рискуй, если заподозришь слежку, то лучше не приезжай.
– Вместе с памятью вернулась и осторожность, – усмехнулся Джим.
– Мне не до смеха, сын.
– Ладно. Жди завтра.
– Пока.
Я долго не мог уснуть, перебирая всевозможные варианты. Даже думал о переезде всей семьи в
другую страну, о смене имен и документов. Хотя всё это было, конечно, несусветной глупостью. Сон долго не
шел. Я пошарил по разным полкам своей памяти – вроде всё было на местах. Память действительно
вернулась! Вероятно где-то наверху, в небесной картотеке, мое имя решили оставить в списке живых.
Позволили из двух погибающих жизней собрать третью и дали второй шанс, а это значит, что своими
поступками я не должен разочаровать Всевышнего. Что ж, постараюсь вновь подаренные годы прожить
достойно, вгрызаясь в жизнь так, как это делают некогда ущербные люди.
Ночью опять снился старик Харт. Только на этот раз я уже отождествлял его с собой. Он сказал лишь
70
несколько слов: "Ты Алексей Мальцев! Помни об этом! Ты стоишь перед нужной дверью. Просто открой ее и
сделай шаг".
Утром я проснулся и почти сразу вспомнил сон. Харт, то есть я, словно не хотел отдавать свое имя.
Второй раз прозвучало русское имя. Может быть, это и есть ответ на мой вопрос? Возможно, я должен
отказаться от своего имени, от прошлого и стать Мальцевым? Если я проявлю осторожность, то под новым
именем, с новой внешностью Броуди меня никогда не найдет.
В голове созрел кое-какой план. Теперь предстояло принять очень важное решение и хотелось
услышать мнение сына на этот счет.
Уже прошло время обеда. Я изнывал от ожидания. Наконец дверь лифта распахнулась – и в палату
вошли и Том, и Джим. Они по-дружески потрепали меня по плечу. Я указал взглядом на зияющий в стене
динамик. Том понял без слов и молча отключил его.
– Ну, рассказывай, зачем вызывал, – спросил Джим, усаживаясь в мое инвалидное кресло. Том
подвинул стул поближе и, развернув его спинкой вперед, уселся верхом, как на коня, опершись локтями о
спинку стула.
– Речь пойдет о Броуди. Знаю, что он продолжает слежку, поэтому решил отказаться от своего
первоначального плана, – безапелляционно заявил я.
Речь давалась уже легче, чего не скажешь о дикции, которая безнадежно хромала. Сын,
нахмурившись, вслушивался, иногда переспрашивая отдельные слова.
– Тебе, Джим, предстоит сделать официальное заявление для средств массовой информации о том,
что операция прошла неудачно. После этого ты должен заняться организацией моих похорон. Это должно
разочаровать Броуди, он поймет, что трансплантация невозможна. Надеюсь, он откажется от дальнейших
преследований членов нашей семьи, – и после паузы добавил: – Позже я получу документы на имя своего
донора и начну жизнь с чистого листа. Решение не простое и требует тщательной проработки всех
возможных в будущем нюансов.
Глаза Джима выражали недоумение, постепенно перерастающее в возмущение:
– Но мы же сделали настоящее чудо! Мир должен узнать, что ты не свихнувшийся старик,
добровольно скончавшийся под скальпелем хирургов!
– Мне безразлично, что будут говорить, – непреклонно возразил я.
– А мне не всё равно! – настаивал сын. – Как и людям, которые все эти годы каждый день своей
кропотливой работой старались прославить свое имя великим открытием в области медицины, оставить
след в истории, людям, которые сейчас находятся на расстоянии вытянутой руки от Нобелевской премии!
Им тоже не всё равно! Они имеют право на всемирное признание их гениальности!
– Попробую компенсировать это щедрым вознаграждением. Я умею быть благодарным. А ты, Джим,
лучше подумай о том, что тебе важнее – безопасность семьи или мировая слава?
Я замолчал, подбирая слова, которые смогли бы передать все те мысли, которые тяготили меня с
момента осознания своего положения.
– Я считаю, что наше открытие может стать страшным оружием в руках современного общества. Ты
только представь: преступники смогут менять тела, скрываясь от правосудия, состоятельные люди будут, как
одежду, присматривать для себя наиболее красивое и эффектное тело, бедные слои населения станут
запуганными донорами, на которых будет вестись негласная охота. И виноват в этом буду только я!
Я по памяти цитировал слова журналистки, сказанные когда-то во время интервью. Как же права
была эта девочка, и как слеп и упрям был я!
Оба визитера, обескураженные моим заявлением, молчали. Я перевел взгляд на Тома: вид у него был
растерянный, наши глаза встретились, и он задумчиво кивнул несколько раз в знак согласия.
– Когда я принял решение начать исследования, то просто хотел жить! Как и любой человек, я боялся
смерти и пытался убежать от нее, – продолжал я, уже оправдываясь. – Но, видит Бог, я имел чистые
помыслы, даже не предполагая, что может быть иначе! Был намерен терпеливо ждать донора, не причиняя
никому вреда, запрещал ставить опыты на людях. Однако появление Броуди открыло мне глаза на новую
грань возможных последствий. В его руках наше открытие – Зло! Сейчас для меня первостепенна
безопасность семьи.
Джим откинулся в кресле, нервно постукивая пальцами по подлокотнику.
– Не могу сказать, что ты не прав… но… поговори с Дитте и остальными. Я считаю, это должно быть
ваше общее решение.
– Конечно, я планирую собрать всех и озвучить свой план действий, но прежде хотел бы заручиться
вашей поддержкой.
– Ты уверен, что всё правильно просчитал? – выразил сомнение Том.
– Нет, не уверен, – искренне ответил я. – Именно поэтому мы должны вместе продумать все
варианты событий, которые могут последовать после моего погребения.
– Вот и я думаю, что ты недооцениваешь Броуди, – добавил Том. – Он не так наивен, как нам
71
хотелось бы. В любом случае даже если он поверит в твою смерть, то, скорее всего, примет решение
продолжить исследования в этом направлении, а для этого ему понадобятся твои специалисты. Таким
образом, даже после твоей смерти он будет искать лабораторию.
– Стоп, – вдруг всполошился я. – Потребуется заключение врачей о причинах смерти, нужно будет
предъявить документы с моей подписью о согласии на эту операцию. В общем, без вмешательства полиции
здесь не обойтись. Всплывут имена тех, кто меня оперировал. Броуди ухватится за эту ниточку, начнет
разматывать клубок, а значит, довольно быстро найдет лабораторию и, соответственно, меня.
– Ну, допустим, тебя мы можем перевезти хоть сегодня, – предположил Том. – За хорошее