Этот умник подельник делает вид, что ничего особенного не происходит. Даже пытался нам высказать свое пфе. Мол, нечего лезть в личную жизнь сына и мешать ему самореализовываться. Теперь у них это так называется. Глаза прячет и молчит. Вот такое понимание дружбы. Дожили. – Сергей махнул рукой и замолчал.
Чем дальше в лес, тем больше дров.
– Настя, скажи мне, пожалуйста, сколько этот, с позволения сказать, бизнес продолжается? – спросил Чубов у девушки.
– Месяца четыре, наверное. Антон за это время так изменился. Стал нервным, дерганым и очень грубым. Ему все стало неинтересно. Раздражался из-за пустяков, мог накричать на меня. А потом просто бросил. – Настя опять начала всхлипывать.
– Хорошо, картина более-менее понятна. Как ты думаешь, где он может прятаться? – спросил Чубов. Реагировать на слезы он не собирался. Сначала надо найти Антона, вытащить его из чертовой ямы, в которую он попал. А уж между собой пусть они сами разбираются. Это не его дело.
– У друзей его нет, это я точно знаю, я всех обзваниваю каждый день. И по мылу мы постоянно общаемся. Никто не в курсе, где Антон. Вот если только на даче у Глеба? – то ли спросила неизвестно у кого, то ли была уверена, что так оно и есть.
– Глеб это кто? – Чубов был готов расцеловать эту невзрачную девчонку за откровенность. Он чувствовал нутром, что еще чуть-чуть, и все образуется.
– Мальчик из нашей компании. Он, правда, учится в другом институте, но они знакомы с Антоном давно, еще со школы. Мы все вместе часто ездили к нему на дачу. У Глеба мамка с папкой какие-то крутые, все больше по заграницам тусуются. Они ему квартиру в Москве оставили, дачу. Сами редко домой приезжают, в основном звонят. Мы раньше все праздники у Глеба на даче справляли. Здорово было, весело. – В Настином голосе послышались ностальгические нотки.
– Тоже участник процесса? – жестко спросил Чубов. До него не доходило, что можно нежно щебетать и ностальгировать, когда в доме беда.
– Нет, он, конечно, в курсе, что происходит, но сам никогда такими делами не занимался. – Вновь ответ добросовестной ученицы. Уму непостижимо, как у них все сочетается!
– Настя, послушай меня внимательно. – Чубов старался изо всех сил. Эта девочка нужна была ему сейчас, как воздух. Нельзя допустить ни одной фальшивой интонации, чтобы не потерять контакт. – Ты знаешь, где эта дача находится? Сможешь показать?
– Я могу, только меня все будут считать предательницей.
Отличный поворот. Сидит перед ним беременная девочка, преданная, брошенная, по-прежнему любящая своего принца, и совершенно не понимает, что происходит. То ли они сейчас все такие бесстрашные, то ли элементарным образом мозгов в хорошенькой головке не хватает, непостижимо.
– Для тебя сейчас что важнее, спасти Антона или думать о том, как ты будешь выглядеть в глазах друзей и приятелей? А потом, я тебе честное слово даю, никто тебя не увидит и ничего не узнает о нашем разговоре, ты веришь мне? Твой любимый ушел из дома, забрал все документы и собственные фотографии. Мы не можем даже частного сыщика нанять, чтобы вернуть этого дурня и помочь ему. В общем так, дорогая, или ты спасаешь Антона, или забываешь о нем навсегда. По-другому просто не получится. Все понятно? – Чубову было наплевать, что он говорит жестко и откровенно давит на девушку. Ничего, переживет, это не самое страшное.
– У меня есть его фотография, – пролепетала девочка.
Мужчины подскочили. Как им это раньше в голову не пришло? Конечно, у девушки любовь, как же обойтись без фото?
– Фотография с собой? – У Чубова от нетерпения начали подрагивать руки.
Девочка кивнула.
– Отлично. Ну что, Настя, едем?
Девочка согласно кивнула еще раз. Слава богу, теперь один звонок сыщику, пусть заедет за фотографией – и в путь.
– Сергей, мы сейчас рванем на эту дачу, проверим, может, парень свежим воздухом дышит, а ты ждешь Санька. Передашь ему фотографию. Вернемся, я обязательно позвоню. Поехали, Настенька.
Ехать пришлось довольно долго. Как назло, везде были пробки. Сначала Чубов выехал на кольцо в надежде проскочить побыстрее. Но здесь его ожидало сплошное разочарование. Кольцо стояло.
Пришлось уходить в город, но и на городских трассах ситуация была ненамного лучше. Осенний день клонился к вечеру, а вырваться из города не получалось. Пока миновали границу, Чубов не раз про себя вспомнил и черта, и дьявола, и всю остальную нечисть. Девочка тихой мышкой сидела на заднем сиденье, вжавшись в спинку, и признаков жизни не подавала. Молодец, спасибо, что не истерила. Не мешает – и на том большое мерси.
В принципе Чубов не очень хорошо понимал, каким образом общаться с Настей. Он испытывал перед девочкой необъяснимый с точки зрения логики комплекс вины, словно это он виноват в ее бедственном положении. Он очень остро ей сочувствовал. Состояние было странное, перевозбужденное и очень тревожное. Страх за Антона давил, мешало и раздражало все. Жалость к Маришке и Сергею, боязнь за этого малолетнего дурака, почти родного, переполняли все его существо. Это очень хорошо, что он сейчас едет за город. Не очень важно, какой будет прок от этой поездки. Главное сейчас действовать, а не утирать безутешным родителям горючие слезы.
На дорогу ушло более двух с половиной часов. Наконец свернули на проселочную дорогу. Темнело очень быстро. Он раньше и не думал никогда, что вечер наступает столь стремительно. Девчонка просто молодец, оказалась врожденным штурманом, не заплутала ни разу. Довольно редкое качество для женщины, особенно такой юной. Вела себя настолько уверенно, словно ехала на собственную дачу по знакомому маршруту. Вот миновали ворота садового товарищества, подъехали к нужному дому. Чубов проехал вперед, заглушил мотор, обернулся к девушке, приложил указательный палец к губам, давая понять, что их договор остается в силе, и вышел из машины. Как только подошел к калитке, сразу понял, что все его усилия были напрасны.
Признаков жизни на участке с первого взгляда не обнаруживалось. Калитка была заперта, в домишке ни огонька. Чубов понял: в доме никого нет. Но Валентин Иванович твердо решил попасть на участок. Кто их знает, нынешних молодых и рьяных. Им темнота и отсутствие бытовых условий не помеха. Пришлось вспомнить молодость и применить определенную смекалку, использовать студенческие навыки, а заодно открыть в себе таланты взломщика. Операция удалась. Калитка поддалась без особых усилий.
Чубов обошел дом, заглянул в каждое окно. Все напрасно. Никаких признаков жизни. А ведь теплилась надежда найти здесь Антона живым и здоровым, встряхнуть как следует и вернуть заблудшего сына в лоно семьи. Досадно. Потрачено столько времени, и все усилия впустую. Остается надеяться на расхожую мудрость, которая говорит, что отсутствие результата – это тоже результат. А что еще остается? От Александровых никакой информации не поступало, телефон молчит. День практически прошел зря. Ничего не изменилось, местоположение Антона неизвестно, родители пребывают в глубоком обмороке, от МУРа пользы ноль целых и столько же десятых. Давно он не ощущал себя таким бездеятельным и ненужным.
Чубов вернулся к машине, сел на место. Позитивные мысли отсутствовали. И вдруг Валентина Ивановича осенило. Странное совпадение, но санаторий, в котором сейчас находится его жена, был совсем рядом. А если наплевать на все неудачи, неприятности, засады и заскочить к Лерочке на часок? Просто так, потому что хочется. Ему вдруг необыкновенно остро захотелось увидеть жену немедленно, сейчас, сию секунду. Пусть это глупо, по-мальчишески и непредсказуемо. Но он так измотался за сегодняшний день. Не столько физически, сколько морально. А Лерка совсем рядом, в двадцати километрах. У них в семье не принято совершать спазматические и непредсказуемые поступки. Лерочка – человек необыкновенной сдержанности и выдержки. Она не приемлет романтические вздрызги, непредсказуемые поступки и легкомыслие. Ей от рождения достались почти мужской характер и сдержанный ум. Лерка настоящий прагматик в хорошем смысле этого слова. Бабская вздорность, беспричинные слезы и выяснения отношений с легким истерическим оттенком она не понимает и терпеть не может.
Но она так нужна ему сейчас. Конечно, Лерочка, мягко сказать, будет удивлена его странным поступком. Он не станет ей рассказывать, что случилось. Не стоит волновать подробностями чужой беды. Тем более что он уверен: все встанет на свои места в кратчайшие сроки. Он не будет есть, пить, спать, постарается выпрыгнуть из собственных штанов, но сделает все возможное, чтобы помочь друзьям в трудную минуту. Он еще пока не знает, как он это сделает, но сделает обязательно, это не обсуждается.
Понимание того, что он находится в двадцати километрах от санатория, где сейчас скучает его жена, не давало покоя. Лишний час уже не имел принципиального значения. Но дело даже не во времени. Как только он представил, что через сорок минут увидит любимые глаза цвета ясного моря, вздохнет запах ее волос, полюбуется ее сдержанной улыбкой… У Чубова захватило дух. Как трудно бороться с искушением. Он соскучился страшно, он сейчас беззащитен, потому что не в силах помочь близким людям. И ему никто не в силах помочь, кроме самого близкого и любимого человека на свете. Пусть она нахмурится, пусть будет говорить правильные и логичные слова, тихо удивится, это не имеет ни малейшего значения. Она ему сейчас нужна – и точка.
– Настенька, – обратился он к тихой спутнице, – ты не возражаешь, если мы сейчас заедем в одно место? Это совсем недалеко и ненадолго, это займет не больше часа, – добавил он, торопясь, что последуют возражения.
– Нет, Валентин Иванович, не возражаю, я не тороплюсь, – вежливо ответила девочка.
– Ну и замечательно, – обрадовался Чубов. Если честно, он опасался, что девочка может нарушить еще толком не определившиеся планы. Он человек математический, с недавних пор коммерческий и абсолютно конкретный. А видать, человеческое-то и старым воробьям не чуждо. Наступил момент, и все принципы катятся к чертовой матери.
Такой крутой и самостоятельный, все сейчас готов отдать за то, чтобы увидеть жену. Это любовь. Как только он доехал до указателя, руки сами повернули руль в нужную сторону.
– Настенька, – обратился он к спутнице, пытаясь поддержать светский разговор. Лишь бы не молчать, говорить о пустяках, потому что состояние души очень странное, – ты как с Антоном познакомилась? – задал вопрос просто так, лишь бы спросить.
– В метро, – спокойно ответила девушка и тут же добавила: – Вы не думайте, он очень хороший.
Спасибо, что спас руль и привычка отвечать за все разом. Чубов чуть не подпрыгнул, в один момент имея шанс похерить все правила дорожного движения. Вот это девичье "он хороший" – круто. Из дамской категории дебильных вопросов: "О чем ты сейчас думаешь?" Ничего не меняется в этом мире. Сидит в его машине пигалица, зябко поводит плечиками, вся из себя беременная, без мужа, без малейших перспектив семейного счастья и твердит как заведенная: "Он хороший". А что по факту? Откровенное предательство любимого и незапланированная, никому не нужная беременность. А все туда же, блин: "Он хороший". Мозги гуляют на клеверной полянке. Чем эти современные девки думают, уму непостижимо. Ну что с этими дурами делать? Беда. А если дура молода до неприличия и ее жалко, как брошенного щенка? Катастрофа. Он не может усыновить всех брошенных и нелюбимых, не судьба. Ему бы самому разобраться в сегодняшней жизни и суметь помочь друзьям, а он пока весь в чувствах. Ему сейчас хочется одного – уткнуться в любимое плечо, увидеть блеск любимых глаз и услышать родной голос. Он устал от неожиданно пошедшей наперекосяк жизни.
Чубов уже был не рад, что задал девочке практически невинный вопрос. Чужие откровения ему сейчас были до лампочки. Он не мог предвидеть, что своим дежурным и дурацким вопросом вызовет буйный поток девичьих откровений. Что называется, у девушки наболело. Только он здесь при чем?
– Я вот часто думаю, что будет дальше. – Девочка не унималась, а может быть, ей хотелось выговориться. – Мне кажется, мне снится часто, что все у нас с Антоном будет хорошо. Пусть он пойдет служить, это совсем не страшно. Что такое два года? А я его дождусь. За это время вырастет ребенок. Он, я знаю, все равно нас любит. Он поймет, как мы его ждем, он это оценит. Он чуткий, он все поймет, вернется, и все у нас получится.
Совсем беда с этой девчонкой. Понять бы своим взрослым и уравновешенным умом, что происходит на самом деле. А вдруг это настоящие чувства, но сильно попахивает полной безответственностью и абсолютным пофигизмом. Какой такой ребеночек?! Эта субтильная девочка сама по себе ребеночек. Какая из нее мамаша? Смех один. А уж представить Антона, откровенного современного нигилиста по жизни, в роли отца практически невозможно. Абсурд и полная чушь в одном флаконе. А между тем в этом плоском животе уже теплится новая жизнь. Господи, что же делать со всем этим комплектом? Итоги крайне неутешительны.
Чубов сжал покрепче зубы и дал себе слово молчать, чтобы больше не провоцировать Настю на рвущие душу разговоры. Что делать? Он, взрослый, зрелый человек, абсолютно бессилен в этой ситуации. Он не имеет ни малейшего права раздавать советы или учить жизни. Бедная, бедная девочка. Эх, Антон. Родительская гордость. Скольких людей, любящих тебя без памяти, ты умудрился сделать несчастными. И в первую очередь себя, дурака самоуверенного.
До санатория добрались за сорок минут без приключений. Бдительная охрана проехать на территорию не позволила. Пришлось припарковаться на стоянке перед закрытыми воротами. Пустяки, размяться чуть-чуть ему не повредит. Чубов довольно быстро дошагал до административного корпуса. Какая вокруг красота, даже дышится совсем по-другому, чем в городе. Место для санатория выбрано прекрасное, вокруг вековой лес, административное здание выглядит как старинная усадьба. Кругом клумбы и вазоны с цветочными композициями, вычурные лавочки, фонари в старинном стиле. Кусочек земного рая в ста пятидесяти километрах от мегаполиса. И все это подсвечено разноцветьем осени. Невольно впадешь в лирическое настроение. Чубов не стал предварительно звонить жене. Раз уж решил сделать сюрприз, пусть сюрприз будет по полной программе.
Сюрприз удался на славу, супер! Чубовой Валерии Александровны в санатории не оказалось. Поначалу Валентин Иванович отказался верить тому, что слышит от местной администраторши. Потом впал в столбняк. Он ослеп, оглох и обезножел одновременно. Страшно, до боли, пульсировало в висках. Яркий электрический свет вызывал жуткую резь в глазах. Он не помнил, какие слова произносил, что говорил администраторше, как вышел из здания и добрел до машины. Мир рухнул в одну секунду. Смысла жить не было. Очнулся в машине. Руки вцепились в руль мертвой хваткой, зубы сжались до боли, в ушах стоял противный нудный шум. Он затравленно оглянулся. Настя, к счастью, спала. Значит, совсем не зря раздавались эти странные ночные звонки. Мог бы догадаться, умник. Отмел, отбросил, не поверил. И что теперь?
Ему пять минут назад доброжелательным голосом сообщили, что его жена пробыла в санатории совсем недолго, а потом уехала к родственникам. Какие к черту родственники. Он знает точно, что Лерка круглая сирота. Нет у нее никаких родственников, по крайней мере, по ее словам. Стоп, что он вообще знает о своей жене? То, что она лучшая. А о ее детстве, юности, ее жизни до его эры он не знает ничего. Лера не любила говорить об этом периоде своей жизни, а он никогда не настаивал. Да, он знал, что она сирота, понимал, что детство ее было не сахар, и старался не бередить раны, не мучить ее глупыми расспросами. Он понимал, что не имеет права портить жизнь любимой и возвращать ее к тяжелым воспоминаниям. Эта тема была закрытой. А теперь получалось, что прожив с женщиной столько лет, безгранично ее любя и доверяя, он оказался на краю пропасти. Получалось, что он не знал о ней ничего.
Глубина предательства не поддавалась никаким объяснениям. Несколько часов назад он говорил с ней по телефону, она была совершенно спокойна, впрочем, как всегда. Он не уловил в ее голосе ни одной фальшивой ноты. А вывод напрашивался один: он предан, унижен, растоптан, уничтожен. Где она может обретаться столько дней, делая вид, что находится в санатории и добросовестно поправляет свое здоровье? Ответ напрашивается сам собой и был ясен, как день. Конечно же у любовника, больше негде. Его любимая Лерочка ведет двойную жизнь, и, скорее всего, не первый год, сохраняя при этом свое обычное олимпийское спокойствие. Невероятно, непостижимо, запредельно, но ведь факт.
Не похитили же ее из санаторной тиши злобные инопланетяне для своих коварных опытов. Валентин Иванович не помнил, когда он плакал в последний раз, кажется, лет в девять-десять. Он уже представить себе не мог, что способен лить слезы. Как говорится, никогда не говори никогда.
Сидит за рулем крутой иномарки седой респектабельный мужик, и слезы льются по его щекам на фоне среднерусского пейзажа. Это не страшный сон, не ночной кошмар, а самая настоящая явь. Нет зрелища страшнее. Его заставила плакать самая любимая женщина на земле. Вот тебе и любовь. Любовь, будь проклято это слово. Еще вчера, если бы его пытали в застенках и вгоняли бы иголки под ногти, заставляя признать, что его жена подлая предательница, он бы умер, но не сдался бы ни за что. Он был готов к любому повороту судьбы, но в жене был уверен всегда.
Получалось, что его любимая – вовсе не любимая и единственная, а продажная и распутная тварь, предательница. Только гораздо более изощренная и изворотливая, чем многие из этой гадской породы. Что делать, как с этим жить дальше? За какие грехи на него свалилась такая напасть? Надо собраться и подумать, как жить. Он сейчас успокоится и обязательно позвонит жене. Ему очень интересно, как она будет себя вести. Скорее всего, в обычной своей манере. Спокойствие и только спокойствие – это ее кредо. Однако какие страсти должны бушевать за внешней сдержанностью и спокойствием?
Он знал совершенно точно, что не сможет без нее жить. Жизнь без нее бессмысленна, невозможна. Ему мучительно больно, степень страдания невыносима, но даже в этот жуткий момент он прекрасно понимал, что не сможет без Леры. Без нее все теряло смысл. Что дальше? Ему предстояло испытать адские муки не в аду, а при жизни. Уйти от Лерки он не сможет, а жить, как прежде, уже не суждено. И какого черта его потащило в этот проклятый санаторий? Через неделю Лерочка вернулась бы домой, и они опять были бы счастливы. Нет ничего страшнее чужих тайн. Вот, поди знай, как правильно себя вести. Мечтал о счастливой встрече с женой, мчался по проселочным дорогам на бешеной скорости… Всего сорок минут езды привели его на край бездны…
Самое лучшее, если он сейчас умрет. Тогда не будет мук и невыносимых страданий, ничего не будет. Да, это был бы замечательный выход из ситуации. Господи, помоги, пусть его сердце не выдержит и разорвется. И тогда всем будет хорошо. Он перестанет испытывать адские страдания, Лера не узнает о том, что он проник в ее тайную жизнь. Останется богатой вдовой и сможет жить долго и счастливо, без лжи. Ведь умирают в одночасье молодые и полные сил люди. Чем он хуже. Неужели он не заслужил такой милости?
На заднем сиденье тихонечко зашевелилась Настя. Он совсем забыл, что не один. Проклятие. Это не черная полоса, это беспросветный мрак.