Пока Мария задавала себе этот и другие вопросы, на которые не находила ответа, раздался стук в дверь. Это был Петер. Каждый вечер, когда они оставались на вилле, он заходил навестить ее перед сном.
- Не помешаю? - спросил Петер.
- Присядь, - ответила Мария, обрадовавшись его приходу: Петер отвлек ее от безнадежных и мрачных мыслей.
- Что ты читаешь? - Петер сел в ногах дивана.
Она протянула ему томик, и он открыл его наугад. На полях страницы было написано карандашом его имя рядом со следующими строчками:
Слон - дивное творение природы,
Он столь же безобиден, сколь огромен.
Петер чистосердечно рассмеялся:
- Приятно, когда тебя сравнивают со слоном. Это то, что ты думаешь обо мне? - спросил он с любопытством.
- Это то, что Джон Донн думает о слоне, - сказала она, избегая прямого ответа.
- Отсюда видно, как мало он знает об этих животных: разъяренный слон может повергнуть в ужас всю округу, - заметил Петер, возвращая ей книгу.
- Я очень устала, - Мария решила переменить тему.
- У тебя сегодня выдался тяжелый день. Ты вновь пережила трагические минуты. Обсуди все это завтра с психиатром.
- Я к нему больше не пойду.
- Что-то не так? - встревожился Петер.
- Нет, все в полном порядке. Просто я поняла, что настал момент, когда надо взять себя в руки и посмотреть, удастся ли мне справиться собственными силами.
- Решай сама, - поощрил ее Петер. - Я завтра уезжаю. Меня не будет несколько дней. Давай отложим все до моего возвращения. Согласна?
- Я подожду тебя.
- А ты не хочешь поехать со мной?
- Предпочитаю остаться дома, если не возражаешь. Честное слово, я совершенно без сил.
Петер вновь взял книгу и прочел вслух:
Я дважды глуп: влюблен и это чувство
В элегиях печальных изливаю.
- Я должна тебе верить? - робко спросила Мария.
- Нет. Зверюга моего тоннажа, да еще в таком возрасте, не может говорить о любви, не рискуя показаться смешным. Спокойной ночи, ангел мой. - Он на прощание поцеловал ее в волосы.
- Ты не можешь показаться смешным. Я никогда в жизни не встречала более серьезного и внушающего доверие человека, чем ты. И бывают минуты, когда я нахожу тебя очень привлекательным.
Но этих слов Петер Штраус уже не услышал: он вышел из комнаты, погруженный в печальные мысли, и отправился по длинному коридору в свои апартаменты.
10
С тех пор как Мария вошла в его жизнь, Петер Штраус помолодел телом и душой. В детстве он любил сидеть на берегу реки и бросать плоские камешки, пуская "блинчики" по воде, пока его мать стирала белье богатым людям. Руки у нее были сработаны до костей, иногда, даже в сильную жару, ее от усталости начинала бить дрожь.
- Что с тобой, мамочка? - спрашивал он в тревоге.
- Ангел пролетел и задел меня крылом, - отвечала она, чтобы его успокоить.
- А где он теперь? - мальчик принимался оглядываться в поисках чудесного видения.
- Не знаю, малыш. Кто ж это может знать? У ангелов большие крылья. Они тебя задевают и тут же улетают далеко-далеко.
Мария стала его ангелом. Она была рядом уже долгое время, но ему казалось, что когда-нибудь, рано или поздно, она исчезнет, улетит далеко-далеко. Однако она не исчезала, она ждала его с робкой улыбкой, с трепетно бьющимся сердцем, со своей чистой душой, которую кто-то попытался, но не сумел запятнать.
Казалось, он уже много лет назад и думать забыл об ангелах своего детства, но вот появилась Мария и вновь напомнила о них, вновь заставила его мечтать о любви.
Ему вспомнились слова Махатмы Ганди. Великий мудрец, никогда не отвечавший злом на зло, безропотно сносивший любое насилие, не прощал надругательства над женщиной. "Если кто-то изнасилует твою жену, твою мать или твою сестру, - говорил он, - ты должен отплатить". Обуреваемый мыслями о любви и мщении, Петер направился в свою цюрихскую контору. Штраус намеревался во что бы то ни стало отыскать разгадку Марииной истории.
Он перепробовал все мыслимые и немыслимые комбинации, чтобы найти дом Моретты или связанных с ней людей, но безрезультатно. В Болонье по этому адресу не было недвижимости, принадлежавшей какой-либо из швейцарских компаний. Тогда он решил сделать перерыв в своих поисках и позвонил в Инсбрук.
- Дом Фукс, - отозвался женский голос.
Петер удрученно покачал головой. Он звонил на виллу, где жила его жена с их единственным сыном Джанни. "Гастролерша", как он ее называл, предпочитала носить свою девичью фамилию.
Когда они познакомились, а было это уже более четверти века назад, она с восторгом согласилась на брак, избавлявший ее самое и всю ее семью от тисков аристократической нищеты.
Но когда богатство вошло в привычку, Петер, этот грубый мужлан, лишенный прочных корней и глубоких традиций, стал постепенно все больше раздражать Марианну. Она начала попрекать его отсутствием хороших манер, неотесанностью, "уличными", как она говорила, выходками. Постепенно она отдалялась от Петера, всячески давая ему понять, что он будет наихудшим из отцов для их ребенка. Так они, по обоюдному согласию, пришли к раздельному проживанию.
Теперь Джанни уже вырос. Он переходил из школы в школу, всюду демонстрируя весьма посредственные результаты. Сын не унаследовал ни музыкального дара своей матери, ни деловых талантов отца. Его можно было назвать бесхребетным молодым человеком.
При встрече отцу и сыну, помимо традиционного обмена любезностями, в сущности, нечего было сказать друг другу. И все же Петер любил его и терпеливо ждал, когда же Джанни отбросит плохо скрываемое презрение по отношению к отцу и между ними возникнет взаимопонимание. Петер вспоминал крепкий старый дом, где родился, залитый солнцем летний двор, вой ветра снежными зимними ночами, полыхающую огнем осеннюю листву. Вспоминал измученную трудом мать, добрые улыбки родителей, их светящиеся любовью глаза. Ну а его сын, маленький Джанни, что он запомнит из своего детства и отрочества?
- Говорит Штраус. Передайте трубку моему сыну, - приказал он экономке.
- Молодой синьор отдыхает, - ответила женщина.
- Ну так разбудите его, - упрямо проговорил он.
Ему пришлось дожидаться, пока наконец в трубке не послышался глухой со сна голос Джанни.
- Здравствуй, папа.
- Привет, сынок, - ласково поздоровался Петер. - Как у тебя дела? - В эту минуту он вновь увидел сына ребенком лет четырех-пяти, когда он повез его в Вену покататься в парке Пратер на знаменитом "чертовом колесе".
- Нормально, а в чем дело? Тебя что-то не устраивает? - Джанни немедленно перешел в оборону.
Петера многое не устраивало, включая, например, то, что вот уже полгода его сын никак не мог сдать выпускной экзамен. Этот печальный факт Марианна не смогла утаить от мужа, но он решил не обсуждать его с сыном в телефонном разговоре.
- На следующей неделе я еду в Штаты. Чисто деловая поездка. Ты бы не хотел меня сопровождать? - предложил Петер.
- А я уже запланировал поездку в Грецию, - капризно протянул Джанни. - Но если это приказ, я поеду с тобой.
- Это всего лишь приглашение, - Петер решил не настаивать.
- Тогда я предпочитаю съездить в Грецию с друзьями, - обрадованно отозвался Джанни.
Петер тяжело вздохнул.
- Как поживает твоя мать?
- Готовится к поездке в Лос-Анджелес. У нее концерт с Зубином, - ответил Джанни, фамильярно называя знаменитого дирижера Зубина Мету по имени. Ему нравилось напоминать отцу о том, в каком изысканном кругу вращается его мать. - Он сам ее пригласил.
- Понятно. Пожелай ей успеха от моего имени. Когда же мы сможем увидеться? - спросил Петер.
- Ты не возражаешь, если я приеду на озеро в августе? - в знак примирения предложил Джанни.
- Я буду тебя ждать, - сказал Петер и повесил трубку.
Потом он сделал еще несколько телефонных звонков, стараясь не вспоминать натянутый разговор с сыном, и наконец вновь вернулся к поиску информации в компьютере. Он изменил исходные данные и стал с нетерпением дожидаться ответа. И опять машина сообщила об отсутствии каких-либо сведений. Похоже было, что вилла Моретты не является собственностью ни одной из швейцарских компаний. Отсюда напрашивался один-единственный вывод: полученная от Марии информация была ошибочной.
И все же необходимо было найти владельцев этого дома, чтобы начать поиск, который позволил бы ему обнаружить связь между некими преступными группировками и представителями государственной власти.
Если Мария не ошиблась, если ее подруга сказала ей правду, компьютер непременно должен был выдать ему ответ.
Послышался стук в дверь. Это пришла Элиза Капочча, его секретарша. Сама она являлась уроженкой Цюриха во втором поколении, но ее семья была родом из Агридженто.
- Добрый день, синьор, - начала она, вынимая блокнот.
Штраус нацарапал на листке бумаги адрес виллы в Болонье.
- Попробуйте отыскать владельцев этой недвижимости. Я бьюсь над этим уже час, но все без толку. Вроде бы речь идет о какой-то швейцарской компании.
Часа два он занимался делами, прежде чем в кабинет вернулась Элиза Капочча.
- Я получила информацию, которую вы искали, синьор, - сообщила секретарша.
- И что же?
- Недвижимость принадлежит нам. То есть вам, синьор Штраус.
Петер похолодел. Ему потребовалось несколько долгих секунд, чтобы осмыслить новость, разорвавшуюся у него в мозгу подобно бомбе.
- Я хочу знать все подробности, - проговорил он наконец.
11
Вилла в Болонье была приобретена в 1965 году компанией "Блю билдинг", расположенной в Лугано. Агентство по сдаче внаем недвижимости находилось в Риме, на улице Кондотти, в самом центре города. Судя по документам, в данный момент вилла была арендована фирмой "Ориентал Карпетс", управляющим которой значился Антонино Катания.
- Антонино Катания, - вслух повторил Петер.
- Я не понимаю, синьор, - растерянно произнесла Элиза Капочча. Она всегда ощущала трепет в присутствии своего могущественного шефа.
- Попросите моего пилота подготовить самолет. Я немедленно вылетаю в Рим, - приказал Петер.
Он думал в эту минуту о Марии, поруганной, избитой, истекающей кровью, брошенной умирать на обочине дороги. Какими глазами посмотрит она на него, если узнает, что бордель Моретты Моранди был его собственностью?
* * *
Когда он прибыл в римское агентство на улице Кондотти, на месте никого не оказалось, за исключением секретарши.
- Мне нужен Джулиано Манкузо, - сказал Петер, нервно растирая онемевший от напряжения подбородок.
- Вам назначено? - неприветливо осведомилась девушка, не поднимая глаз от бумаг, которые сортировала по ящикам письменного стола.
Петер чувствовал себя усталым и расстроенным, ему хотелось как можно скорее прояснить дело. Ответ секретарши привел его в неистовство.
- Ничего мне не назначено, - пророкотал он, - но если через десять минут вы мне не разыщете и не доставите сюда Джулиано Манкузо, мой вам совет - соберите все свои манатки и закройте эту дверь с той стороны.
- Да вы с ума сошли! - завизжала девица. Она стала красной и уставилась на него в ужасе.
- Вот первые разумные слова, которые я от вас услышал. Все верно. Я сошел с ума.
- Могу я, по крайней мере, узнать, кто вы такой? - спросила она, постепенно приходя в себя и вновь обретая привычный самоуверенный тон.
- Петер Штраус.
- Петер Штраус? - прошептала секретарша чуть слышно.
- Да, Петер Штраус, хозяин этой лавочки, - уточнил он.
После нескольких лихорадочных телефонных звонков Джулиано Манкузо, дыша, как загнанный пес, ворвался в контору, захлебываясь извинениями и оправданиями. Как по волшебству, на большом столе перед Петером появились все документы, относившиеся к вилле Моретты Моранди.
- Кто подписывал ежеквартальные чеки арендной платы?
- Вирджилио Финолли, - пролепетал в ответ директор агентства.
- Однако договор об аренде был оформлен с фирмой "Ориентал Карпетс" Антонино Катании. Как же так? - продолжал допытываться Петер.
- Понятия не имею, - с убитым видом ответил Манкузо.
- Доктор Манкузо, дом в Болонье необитаем и пришел в запустение. Вам не кажется странным, что этот синьор Катания через посредство Финолли платит за недвижимость, которой не пользуется годами?
- Боюсь, мне нечего вам сказать. Это прискорбный факт. Мы позаботимся о том, чтобы обследовать дом, и, в случае необходимости, потребуем возмещения ущерба. - Вы не позаботитесь ровным счетом ни о чем. С этой минуты решением проблемы займусь я сам.
- Да, конечно, синьор.
Оставив его с разинутым ртом, Петер повернулся на каблуках и вышел. В дверях он столкнулся с секретаршей. Она возвращалась из туалета вся зареванная.
* * *
Сотрудник спецслужбы только что вернулся в свою мансарду на улице Арко-де-Толомеи. Он совершенно выбился из сил. Пора было расставаться с этим уютным гнездышком. В его возрасте, если живешь на шестом этаже, без лифта уже не обойтись. Телефон звонил, не умолкая, и он скрепя сердце снял трубку.
- Могу я поговорить с синьором Финолли? - спросил голос на другом конце провода.
- А вы-то сами кто? - грубо ответил он.
- Не думаю, что я ошибся номером, - сказал позвонивший насмешливым тоном, - и не считаю нужным представляться, потому что через десять минут, когда я приду к вам в дом, вы, возможно, припомните, что где-то меня уже видели, - добавил незнакомец, вешая трубку. Сколько врачи ни внушали ему, что бояться нечего и что его положение стабильно, "как в танке", один такой телефонный звонок - и давление у него сразу подскочило.
Агент положил трубку на рычаг и провел носовым платком по лбу, покрывшемуся испариной.
Он подошел к двери и посмотрел в "глазок". На площадке никого не было. Он открыл, и тут же ему показалось, что на него обрушилась гора. Кто-то схватил его за ворот. Двое вооруженных мужчин ворвались в маленькую квартирку, Петер втащил хозяина внутрь и швырнул его в кресло, нависая над ним всей своей колоссальной тушей.
- А вот теперь поговорим, - объявил он.
- Кто вы? Что вам от меня нужно? - дрожащим голосом пробормотал агент спецслужбы. Пот лил с него градом.
Двое телохранителей рыскали по квартире, переворачивая все вверх дном, обрывая провода и выводя из строя записывающую аппаратуру. Они сложили в холщовый мешок блокноты с записями, магнитофонные пленки, два пистолета. Потом кивнули Штраусу, давая понять, что все в порядке.
- Из чистого любопытства, синьор Финолли, - начал Петер неожиданно мягко, - давайте совершим небольшое путешествие во времени. Перенесемся на несколько лет назад. Расскажите мне об одной девушке из Болоньи. Ее звали Моретта Моранди. Вы ее припоминаете?
Агент вздрогнул. Он понял, что ложь принесет ему лишь новые неприятности, но никак не мог определить, что представляет собой эта троица, ворвавшаяся к нему в дом. Полицейские, шантажисты, грабители? Только в одном он не сомневался: они не намерены шутить.
- Я никогда ее лично не встречал. Никогда с ней не разговаривал. Для меня это всего лишь имя. Услужливая девушка для ночных увеселений некоторых лиц, - неуверенно ответил он.
- Каких лиц? - настаивал Петер.
- Зачем вы меня спрашиваете, если сами все знаете? - слабо запротестовал Финолли.
- Мне хочется услышать это именно от вас, - сказал Петер, не теряя спокойствия. Потом он повернулся к своим охранникам и приказал: - Нам с этим синьором необходимо побеседовать с глазу на глаз. Подождите меня на лестнице.
Когда они остались одни, сотрудник спецслужбы, наконец-то узнавший Петера, поглядел ему в глаза с вызовом:
- Что бы я вам ни сказал, вы мне все равно не поверите. Ваши люди уже завладели документами, которые я собирал все восемь лет, что занимаюсь этой грязной работой. Можете с ними ознакомиться, если пожелаете. Но учтите, знать некоторые вещи вредно для здоровья. А теперь, пожалуйста, оставьте меня в покое.
- Вы омерзительный тип, - заметил Петер.
- Думаю, что и вы не лучше, - Финолли решил защищаться по принципу "сам дурак". - Вы великий Петер Штраус. Тот самый, который из ничего стал колоссом международного капитала. Такую карьеру не сделаешь, не запачкавшись.
- Не читайте мне мораль, синьор Финолли. Кто бы говорил, но только не вы.
- Я в таком положении, что могу позволить себе все, что угодно. С этой минуты моя жизнь не стоит ни гроша. И ваша, смею вас уверить, - тоже.
- Кто такой Антонино Катания? - продолжал Петер, пропустив предупреждение мимо ушей.
- Подонок, - ответил Финолли.
- Ваши оценки меня не интересуют.
- Исполнитель. Торговец наркотиками. Доносчик. Сводник. Убийца. Член мафии.
- Это он убил Моретту Моранди?
- Он и его друзья.
- Назовите имена.
- Я их не знаю. В нашем деле чем меньше знаешь, тем дольше живешь. И вам предстоит самому в этом убедиться, синьор Штраус, - зловеще предупредил агент.
- Меня ваши угрозы не пугают, синьор Финолли. Почему вы продолжали оплачивать аренду виллы, на которой никто не живет?
- Таков был приказ. Я ведь тоже исполнитель, - пожал плечами Финолли.
- Ключи, - потребовал Петер, властно протягивая руку. - Верните мне ключи от виллы.
Финолли отдал ему ключи. Он побледнел, его сотрясал озноб.
Петер вышел к своим охранникам, ждавшим его на лестнице.
Оставшись в одиночестве, агент спецслужбы заметил, что брюки у него мокрые. И тогда он заплакал. Он все еще плакал, пока его дрожащие пальцы набирали заветный телефонный номер.
Когда в трубке раздался знакомый голос, Финолли сказал:
- Петер Штраус. Он добрался до меня. Взял мой архив. Теперь ему многое известно.