Рассел смотрел на ветчину не отрываясь.
- Мэтт ушел от Рут потому, что не мог позволить себе купить квартиру, которую она захотела? - наконец уточнил он.
- Ну, в общем, да.
Он поднял взгляд.
- Эди, что с ними?
- С Мэттом и Рут?
- Да. Нет. Со всеми с ними. Со всеми детьми - ведь они столько зарабатывают, а им все равно не хватает.
- Дело не в них, - объяснила Эди, - а во времени. Так теперь обстоят дела. Мы поженились молодыми, потому что так делали все, у нас не было ни денег, ни мебели, потому что ни у кого не было, а теперь есть, в том и разница.
Рассел вздохнул:
- Он все еще любит ее?
- Думаю, да.
- А она? Любит его?
- Ну, если она чуть ли не целыми днями шлет ему эсэмэски с признаниями, - наверное, да.
- Ничего не понимаю.
- Не важно, понимаешь ты или нет, - ответила Эди. - Так вышло, и все.
Рассел скрестил руки на столе и уронил на них голову.
- Наверное, он совсем извелся.
- Думаю, и ему так кажется.
- Бедняга, - произнес Рассел. - Бедный Мэтт. Опять в холостяцкие берлоги, снятые в складчину, опять грязь и убожество, опять беготня по клубам в поисках знакомств…
- Ни в коем случае, - перебила Эди.
Рассел поднял голову.
- Но, Эди…
- Не могу я смотреть, как он барахтается…
- Ему двадцать восемь.
- Возраст тут совершенно ни при чем. Он одинок, у него горе, он растерян, и я видеть этого не могу. Я велела ему возвращаться домой.
Рассел откинулся на спинку стула и сложил руки на груди.
- А я думал, только в королевских семьях взрослые дети продолжают жить с родителями, - сказал он, обращаясь к потолку. - Да, и еще в Италии.
- Его комната здесь, - напомнила Эди, - она пустует. Он будет платить нам за жилье.
- Да не в этом дело.
- Понимаю. Ты уже объяснил - Розе.
Рассел закрыл глаза.
- Ты сказал, что домой ей нельзя, потому что ты ни с кем не желаешь делиться моим вниманием.
- Я же не…
- Так вот, что бы ты ни говорил, у меня найдутся и свои желания. Я хочу, чтобы мои дети знали: здесь их ждут и всегда окажут им поддержку.
- Им это лишь во вред, - возразил Рассел. - Ничего хорошего - ни для них, ни для нас. Помнишь Лиса из "Маленького принца"?
- Какого?
- Который сказал: "Мы в ответе за тех, кого приручили".
Эди ударила кулаком по столу.
- Я их не приручаю! Я помогаю им. Это дурацкий старый миф - будто бы помощью можно навредить, потому что надо бороться самому…
- Это правда.
Эди вскочила.
- Господи, легче слона затащить на крышу!
- Ты так и не смирилась…
Она направилась к двери, яростно бросив на полпути:
- Невозможно перестать быть матерью. Только отношения с детьми длятся вечно - не считая отношений с самим собой.
- Куда ты?
Эди обернулась.
- В комнату Мэтью, посмотреть, все ли там в порядке.
В субботу он переезжает.
Погода в Кэрнсе, как доложил Элиот своей матери, обалденная: двадцать пять градусов, в небе ни облачка, а Ро заделалась буддисткой.
- Буддисткой?
- Ага, - подтвердил Элиот. - Здесь есть храм. Она ходит на уроки медитации.
- Ну что ж, молодец, - ответила Вивьен. - Ты ходишь с ней?
- He-а. Помогаю другану ковыряться с катером.
- Дорогой, ты говоришь, как настоящий австралиец.
- Ага. Ну да.
Вивьен продолжала:
- А я в субботу ужинаю с твоим папой. Опять.
- А-а…
- Не знаешь, почему он приглашает меня уже второй раз?
После паузы Элиот выдавил:
- Откуда мне знать?
- Ну, мы же разошлись…
- И что?
- Обычно люди расходятся потому, что не желают видеть друг друга.
- Ты не хочешь видеть отца?
- Я-то хочу, дорогой, но…
- Ну так значит, порядок.
Вивьен вцепилась в трубку.
- Мне бы не хотелось ставить тебя в неловкое положение, дорогой, но… но ты, случайно, не знаешь - у папы сейчас есть подружка?
После еще одной паузы Элиот ответил:
- Без понятия.
- Он тебе ничего такого не говорил? Не называл имен?
Нам и без того есть о чем поболтать. Футбола хватает.
- Да-да, конечно…
- Ма, мне пора, - перебил Элиот. - Меня ждут.
Вивьен взглянула на часы.
- Как мило! Ты с кем-то ужинаешь?
- Да нет, пивка глотнем, - отмахнулся Элиот, - пока Ро на занятиях.
- Так приятно было поболтать с тобой, дорогой. Передавай привет Ро.
- Ну, будь, - заключил Элиот. - Пока.
Вивьен положила трубку. За время разговора с сыном она нарисовала пухлые губищи в стиле основателя поп-арта Роя Лихтенштейна - блестящие, приоткрывающие зубы. Такого огромного рта на полстраницы она не рисовала давным-давно. На минуту Вивьен задумалась, означает ли это что-нибудь, и если да, то что. Наверное, что-нибудь из области психологии, а то и психиатрии, вроде того странного импульса, который побудил ее купить замшевые сандалии оттенка, который продавщица назвала "арбузным". Каблуки оказались слишком высокими, гораздо выше, чем привыкла носить Вивьен, ходить на них еще требовалось научиться. Желательно до субботы. Вивьен поспешно выдрала из блокнота страницу с гигантским ртом.
Этим утром Роза оставила на кухне записку, прислоненную к чайнику. И не забыла поставить обратно в шкаф коробку с сухим завтраком "Изюм и орешки". Записка сообщала, что после работы у Розы встреча с подругой, когда она вернется - неизвестно, так что ужин можно не готовить. Внизу был пририсован улыбающийся подсолнух и дописано: "Надеюсь, ты ничего не планировала?" Разумеется, на этот ужин у Вивьен были свои планы, потому что без них она просто не могла жить. Макс стремился отучить ее именно от склонности заранее проживать жизнь во всех подробностях. В холодильнике лежали два филе тунца, фасоль была замочена заранее, припасен пакет листьев салата. Ничего, все это можно приготовить и завтра или просто заморозить тунца, сварить фасоль и… ох, прекрати, Вивьен, перебила она себя и принялась вспоминать, как чудесно поужинала с Максом в прошлую субботу. Ясно, что и он остался доволен, иначе не пригласил бы ее снова.
Выйдя из кухни, Вивьен направилась наверх. Дверь а комнату Розы была плотно закрыта. Не открывай, предостерегла себя Вивьен, ни в коем случае не открывай, потому что, во-первых, пока что это чужая комната, а во-вторых, то, что ты увидишь внутри, тебе не понравится. И она прошла в собственную беленькую спальню, заново отделанную в непродолжительном приступе настроения "я - сильная женщина" после расставания с Максом. Розовые замшевые сандалии стояли строго параллельно кровати. Вивьен присела рядом, сбросила туфли и наклонилась, чтобы застегнуть пряжки.
На тумбочке у постели, рядом с фарфоровым подноси-ком для маникюрных принадлежностей, зазвонил телефон.
- Все хлопочешь? - спросила Эди.
- Нет.
- Сидишь в белых хлопковых перчатках?
- Вообще-то нагишом, - ответила Вивьен, упала на постель, прижимая трубку к уху, и задрала вверх одну ногу, любуясь розовой сандалией.
- Что-то у тебя голос слишком довольный.
- Только что говорила с Элиотом.
- Тогда голос был бы другим, - возразила Эди. - Кто он?
Вивьен медлила, поворачивая ногу в сандалии то так, то этак.
- Макс, - наконец призналась она.
- Значит, у тебя все по-старому.
- Мы так хорошо провели субботний вечер…
- Целовались?
- Эди!
- Да ладно тебе, выкладывай.
- Нет, - ответила Вивьен. - Я уже много лет ни с кем не целовалась.
- И я тоже.
- А на сцене?
- Не считается. И потом, там не выбираешь, с кем целоваться.
- Тебя целует Рассел.
- Да, но…
- Ты звонишь, чтобы поболтать о поцелуях? - перебила Вивьен, опустив одну ногу и вскинув другую.
- Нет. Но я не возьму в толк, зачем ты снова встречаешься с Максом.
- Я тоже.
- Но если тебе нравится…
- Да.
- Тогда делай как знаешь, - заключила Эди и без паузы продолжала: - Мэтт возвращается домой.
- Что?
- Он расстался с Рут, теперь не в себе и возвращается домой.
Нога Вивьен бессильно упала на постель.
- Бедный мальчик! Это из-за квартиры? Роза что-то такое говорила…
- Пришлось наорать на Рассела, - объяснила Эди. - Он считает, что помогать детям - значит баловать их. По крайней мере так он говорит.
- Тридцать процентов людей в возрасте от двадцати четырех до тридцати лет по-прежнему живут в родительских домах…
- Откуда ты знаешь?
- Где-то вычитала.
- Отлично, - подхватила Эди, - так и передам Расселу. Если он будет продолжать в том же духе, то Мэтт почувствует себя придурком. Как думаешь, стоит купить двуспальную кровать?
- У тебя вроде бы есть одна.
- Для Мэтью! - возмутилась Эди.
- Зачем?
- Ну, теперь все спят на широких кроватях. Сплошь и рядом. У всех, кто старше десяти лет, двуспальные кровати.
- Но ведь Мэтт расстался с Рут, - напомнила Вивьен, - с кем ему спать?
- Надеюсь, найдется еще кто-нибудь. Кто не ставит свои амбиции превыше всего.
- А я думала, тебе нравится Рут.
- И раньше нравилась, и теперь. Мы отлично поладили. Но за то, что она измучила Мэтью, мне хочется ее придушить.
Вивьен повернулась на бок. В этой позе она видела себя в высоком зеркале на двери ванной. Недурной, в сущности, ракурс: изящные изгибы бедра и плеча, тонкие щиколотки, а сплющенную и обвисшую грудь издалека не видно.
- Хочешь, я передам Розе? - спросила она.
- Нет уж, спасибо, - отказалась Эди. - Я сама ей скажу, позвоню на работу.
- После работы она с кем-то встречается…
- С кем?
- Не знаю, - многозначительно ответила Вивьен, намекая, что на самом деле ей все известно.
- Ну, Виви…
- Роза здесь, - продолжала Вивьен, - Мэтт возвращается к тебе. Хорошо еще, Бен держится.
- Будем надеяться.
Вивьен поерзала, эффектнее укладывая ноги.
- Бедненький Рассел, - сказала она.
Роза не раз пожалела о том, что пригласила Ласло где-нибудь выпить. Не стоило этого делать, просто потому, что ей на самом деле не хотелось, но за ужином в тот вечер царила такая атмосфера, эта Черил Смит так флиртовала с ее отцом, так решительно пресекала все попытки ее матери и Ласло вступить в разговор и взахлеб рассказывала о репетициях, что Роза не выдержала к в разгар вечера, так, чтобы услышала Черил, спросила Ласло:
- Может, встретимся вереду?
Он смутился:
- В среду?..
- Увы, ни в какой другой день я не смогу, - добавила Роза.
- У тебя же нет репетиций, - напомнила Черил. - На среду не назначено, - и она перевела взгляд на Розу, - так что можно и оторваться по полной.
Ласло кивнул:
- Спасибо, с удовольствием.
И вот теперь она сидела в недавно отремонтированном баре одного из центральных отелей, балансировала на высоком табурете, обитом черной кожей, опиралась локтями на высокий металлический стол и ждала Ласло. Эди не слышала, как они сговорились, а Роза не поставила ее в известность. Она надеялась, что и Ласло ничего не скажет ее матери, хотя по-щенячьи обожает ее. Надо будет пропустить по бокалу и разойтись, и постараться, чтобы он не стал ни предлагать вторую порцию, ни намекать на следующую встречу. Узнав, что Ласло считает ее избалованной, Роза не могла думать о нем, не испытывая неприязни и вместе с тем странной, но несомненной заинтересованности. Страшно подумать, на что ее способен толкнуть темперамент, особенно его вспышки при виде чужих людей, которые в обществе ее родителей чувствуют себя гораздо свободнее, чем она сама.
Роза заметила Ласло раньше, чем он высмотрел ее. Он был во всем черном, со свободно обернутым вокруг шеи ярчайшим бирюзово-синим шарфом, и на миг Роза подумала - с возмущением, словно он не имел на это никакого права, - что он, пожалуй, почти красавец. Она помахала ему рукой, он увидел это не сразу, а когда все-таки разглядел, то удостоил почти незаметной улыбки.
- Я надеялся, что ты меня не дождешься.
Она указала на свой стакан:
- Надо было допить.
Он бросил черный холщовый рюкзак под стол.
- Принести тебе еще?
- Да, спасибо, - согласилась Роза. - Водку с тоником.
Он кивнул и направился к барной стойке. Роза задумалась, хватит ли ему денег, чтобы расплатиться, а затем помрачнела, сообразив, что и у нее столько не наберется. С другой стороны, Ласло наверняка получает минимальное пособие актерского профсоюза, а поскольку до достижения двадцати пяти лет он имеет право лишь на молодежное пособие, то денег у него скорее всего в обрез.
Когда он вернулся с ее водкой и бутылкой пива, она коротко бросила:
- Извини, мне следовало заплатить самой.
- Ничего подобного.
- Это же я пригласила тебя выпить.
Он пожал плечами.
Она добавила:
- Теперь ты окончательно убедился, насколько я избалована.
Ласло взгромоздился на табурет напротив нее и тихо возразил:
- Это здесь ни при чем. Напрасно я вообще это сказал.
- Почему напрасно, если это правда?
Он придвинул к себе бутылку.
- Такое обычно не говорят людям в первые же двадцать минут знакомства.
- Угу. - Роза подняла стакан. - Ну, будем.
Он ответным жестом поднес к ее стакану бутылку.
- И все-таки, что ты имел в виду? - спросила она.
- Послушай, давай просто забудем…
- Я думала промолчать, но раз уж не смогла, хочу услышать ответ. Что ты имел в виду?
Он ссутулился над столом. Выглядел он прямо-таки гламурно - должно быть, из-за экзотического шарфа - из шелка-сырца, привезенного откуда-то с Дальнего Востока.
- Лучше бы нам…
- Ласло, пожалуйста, - прервала Роза.
Он метнул в нее быстрый взгляд.
- Ну хорошо, мне просто показалось… по твоему виду я решил, что ты принимаешь все как должное.
- Что именно?
Он пожат плечами:
- Свою мать. Родителей. То, что у тебя есть дом, есть куда прийти.
Роза сложила руки на коленях и уставилась на него в упор:
- А тебе некуда?
- Вообще-то да. По крайней мере у меня нет такого дома, как у тебя.
- И родителей тоже?
- Мой отец живет в Аризоне. Мать вышла за русского, и они живут в Париже вместе со своими двумя детьми. Моя сестра учится на врача, уже почти доучилась, и живет в общежитии при больнице.
- А ты?
Ласло застеснялся.
- Ну вот, получается душещипательная история в духе Диккенса…
- Где ты живешь? - не отставала Роза.
- Снимаю комнату…
- Где?
- На Мейда-Вейле.
- Это, если не ошибаюсь…
- Почти Килбурн, - подсказал Ласло. - А комната - в доме бабушки бывшего парня моей сестры.
Роза подалась вперед:
- А почему там?
- Потому что я живу там почти даром - хозяйке нравится, что в доме есть мужчина. Она помешана на безопасности.
- Ужасно, да?
Ласло молчал.
- Угнетает? - подсказала Роза.
- Знаешь, - вздохнул он, - обычно старики меня не раздражают, но это уж слишком. Она даже окон никогда не открывает.
Роза глотнула из своего стакана.
- Вонища небось?
Ласло кивнул.
- Значит, когда начнутся спектакли, тебе придется таскаться из Килбурна в Ислингтон?
- Как многим, - пожал плечами Ласло. - Мы, актерская братия, вечно живем где придется.
- "Актерская братия", - передразнила Роза.
Он вспыхнул.
- Да, я из таких, - заявил он. - Из актеров. И твоя мать тоже. С чего тебе вздумалось глумиться, не понимаю.
- Я не глумилась…
- Верится с трудом.
- Извини.
- Ладно.
- Мне очень жаль, - сказала Роза, - честно.
Ласло не отвечал.
- Извини меня, - попросила она, - ну пожалуйста.
Он медленно поднял голову.
- Это мой символ веры, - признался он.
- Театр?
- Актерская игра, - без тени усмешки объяснил Ласло. - Я верю в энергию, которую она излучает. В одержимость и страстность и в умение оставаться самим собой. Мне нравится эта сосредоточенность, нравится, что я сделал такой трудный выбор и теперь могу показать, на что я способен.
- А я ни о чем таком никогда не думала, - призналась Роза.
- Потому что не слушала свою мать.
- Мама никогда в жизни ничего подобного не говорила.
- Ей это ни к чему, - с горячностью заверил Ласло, - ей не нужны слова. Если бы ты принимала ее игру всерьез, ты поняла бы все без слов.
Роза промолчала, вертя в руках стакан. В ней нарастало неловкое желание, отмахиваться от которого не хотелось, - желание вновь хоть как-нибудь извиниться, предстать в лучшем свете.
- Эта твоя комната… - с расстановкой начала она, - в Килбурне…
Он раздраженно нахмурился, словно его отвлекли от важного и увлекательного разговора банальностями, не стоящими внимания.
- Ну?
- Ты рассказывал моей матери?
- О чем?
- О том, в каких условиях вынужден жить?
Глава 10
- Надеюсь, здесь тебе будет удобно, - сказал с порога Рассел.
Мэтью стоял у окна в своей детской спальне, глядя в сад. Угол комнаты заняли его вещи - как всегда, аккуратные и тщательно сложенные. Мэтью держал руки в карманах, и по его спине Рассел не мог догадаться, о чем сейчас думает старший сын.
Рассел оглядел стены. Эди не сняла с них ни единого плаката из детства Мэтта.
- Конечно, можешь здесь все переделать, если захочешь, - продолжал Рассел. - Беречь плакат "Манчестер юнайтед" 1990 года вовсе незачем.
- Он мне не мешает, - ответил Мэтью не оборачиваясь.
Рассел добавил:
- Мне очень жаль, что так все вышло. Сочувствую.
- Спасибо.
- Если мы можем чем-нибудь…
- Я не думал, что будет так трудно, - признался Мэтью. - Так пусто.
- Да…
Мэтью обернулся. Он выглядел так, словно не спал неделю.
- Когда куда-то возвращаешься, это уже совсем не то…
- А может, ты уже не тот, - подсказал Рассел.
Мэтью перевел взгляд на кровать:
- За семь лет я отвык от узких кроватей.
Рассел прошел по комнате и обнял сына за плечи.
- Мэтью, дружище… Бедняга…
Тот вынырнул из-под отцовской руки.
- Поверь, я благодарен…
- Знаю.
- Просто чувствую себя… словно с треском провалился…
- Напрасно. Вам сейчас живется труднее.
- Правда?
- Думаю, да. Нас душило отсутствие выбора, а у вас слишком много забот.
Мэтью оглядел комнату.
Рассел мягко добавил:
- Тебе не хочется жить здесь…
- Я думал, свыкнусь.
- Может, это ненадолго. Ведь у тебя есть работа. Мэтью кивнул и поморщился.
- Жилье в складчину…
- Как вариант.
- Тяжело будет возвращаться к такой жизни, - признался Мэтью.
- Тяжелее, чем сюда?
Мэтью кивнул:
- Сейчас - да.
Рассел убрал руки и сказал:
- Извини, сынок, но придется поговорить о деньгах. Лицо Мэтью стало озадаченным.