- Вообще-то, - встреваю я, - "Хэрродс" - это уже вчерашний день. Я планирую купить все в "Конран Шоп".
- "Конран Шоп"? - в унисон восклицают Элейн и Диана.
- Ни в коем случае не покупай ничего в этом магазине! Ох уж эта современная, угловатая мебель! - разглагольствует мать. - Может, она выглядит стильно, но, говорю тебе, Либби, она ужасно неудобная.
- Скажи мне, когда ты в последний раз была в "Конран Шоп"? - одергиваю я свою мать.
- Два дня назад! - вмешивается отец. - Она решила поехать и посмотреть, как люди живут.
Элейн и Диана вежливо хихикают, а моя мать одновременно пытается изобразить притворную улыбку и бросает на отца уничтожающие взгляды.
- Мы просто проезжали мимо, - объясняет она, - вот и решили заехать и посмотреть, из-за чего вся эта суета.
- "Проезжали мимо"? - повторяю с злобной усмешкой. - Это было до или после обеда в "Дафне"?
Она делает каменное лицо.
- Пойду еще разок позвоню. - Я встаю и собираюсь подняться наверх. Мать хочет возразить, но тут я добавляю: - Мне надо позвонить Эду. О'кей?
- О да, - она расплывается в глупой улыбке, - разумеется. Передавай ему привет от всех нас.
- Непременно. - Я захожу в спальню родителей, сажусь на кровать и поднимаю трубку.
- Здравствуй, моя сладкая радость! - восклицает Эд. - Я так скучал по тебе.
- Что ты делаешь?
- Работаю, но уже почти заканчиваю. Ты приедешь вечером?
- Побуду еще немного, потом приеду.
- Как твои родители?
- Заноза в заднице. Как обычно.
- Либби! Не смей так говорить! Это же твои родители.
- Извини, - ворчу я. - Просто они пригласили своих друзей, а это уж слишком. Что будем сегодня делать? Надеюсь, пойдем в какое-нибудь шикарное место - не зря же я надела свое новое модное платье.
- В воскресенье трудно найти столик. Может, сходим в кино? Или возьмем кассету напрокат и посмотрим дома.
- Я думала, мы пойдем куда-нибудь поужинать.
- Только не в воскресенье, дорогая. Но если ты действительно хочешь поужинать, я могу заказать столик.
- Не волнуйся, - отвечаю я. - С удовольствием побуду дома.
- Уверяю тебя, все будет magnifique, - гогочет он. - Что ты хочешь на ужин? Я схожу в магазин до твоего прихода.
- Мне все равно, Эд. Купи что хочешь. Меня тут накормили под завязку.
- Копченый лосось? Омлетик? Паста?
- Что хочешь. Правда, Эд. Мне все равно.
- Хорошо, моя прелесть. Не могу дождаться встречи. Обожаю тебя.
- Знаю, - вздыхаю я. - Я тебя тоже.
Я возвращаюсь в гостиную, и все снова впиваются в меня взглядами.
- Ну что? - спрашивает моя мать.
- Что? - Я презрительно оглядываю их.
- Что он сказал?
- Сказал, что ему очень жаль, что он не смог приехать, особенно расстроился, что не удалось попробовать слоеные плюшки. Ему не терпится скорее увидеть вас.
Моя мать вздыхает и с улыбкой поворачивается к Диане и Элейн.
- Вы и не представляете, как здорово иметь такого замечательного зятя.
- Мы еще не женаты, - цежу я сквозь зубы.
- Кстати, - моя мать не может упустить такую возможность, - вы уже назначили дату?
- Мы об этом еще не говорили, но я гарантирую, ты узнаешь об этом первой.
- По-моему, свадьбу лучше справлять летом, - говорит Элейн.
- Не сомневаюсь. Извините, но мне пора. Эд меня ждет.
Я неохотно целую всех гостей на прощание. Мать провожает меня до двери.
- Могла бы быть полюбезнее сними, - шипит она.
- А ты могла бы постесняться приглашать весь этот сброд, чтобы похвастаться новым бойфрендом своей дочери.
- Не бойфрендом, а женихом, - говорит она. - И я не приглашала их, чтобы похвастаться. Я давно собиралась их пригласить и совершенно забыла, что вы с Эдом тоже хотели заехать.
- Именно поэтому они так расстроились, что его не было.
Моя мать складывает руки на груди и смотрит на меня.
- Я тебя не понимаю, Либби. Большинство девушек прыгали бы от счастья, если бы им сделал предложение сам Эд Макмэхон, а ты постоянно ходишь надутая. Что с тобой такое? Будто ты не хочешь выйти замуж за самого богатого мужчину в Британии.
- Что это? - Я освобождаюсь от удушающих объятий Эда и вижу у него на ногах поношенные, драные войлочные тапки. Точно такие же были у моего дедушки.
- Мои тапочки. - Похоже, он в замешательстве. - Это мои самые любимые тапочки. Разве они тебе не нравятся?
- Эд! Такие тапочки в доме престарелых носят. Они просто ужасны.
И снова у него на лице появляется это выражение грустного щенка, которое раздражает меня до такой степени, что хочется его ударить.
- Эд, ты похож на шестидесятилетнего старикана, заключенного в тело молодого мужчины.
- Что это ты говоришь?
- Ты иногда ведешь себя прямо как столетний старик. - Черт, по-моему, я перегнула палку. - Извини, - говорю я, обнимаю его и целую.
Слава богу, он перестает смотреть на меня как щенок.
- Ты совсем не старый, просто иногда ведешь себя как мой дед.
- Я их выброшу, - говорит он, скидывая мерзкие тапки и бросая их в помойку. - Вот! - Он закрывает крышку мусорного ведра. - Тапок больше нет. Ты довольна?
- Да, - смеюсь я.
Но дело не только в тапочках. Иногда меня серьезно беспокоит, что Эд будто живет в другом мире. Он словно вообще не имеет понятия, что происходит вокруг. Иногда я думаю, что вынуждаю себя общаться с человеком, который кажется мне слишком скучным.
Да вы только послушайте меня!
- У меня плохое настроение. Извини, дорогой. Это все из-за родителей.
- Не люблю, когда Либби ворчит, - говорит Эд, садится рядом со мной на диван и выпячивает губы для поцелуя.
Я неохотно целую его, и он улыбается.
- Мне нравится, когда Либби довольна.
- Я стараюсь, - говорю я и улыбаюсь.
- Так-то лучше, - отвечает он и снова целует меня в губы, потом в шею и гладит волосы. Я знаю, что последует за этим. Да-да. Шаг номер два - рука ложится на грудь.
- Ммм, - бормочет он, уткнувшись лицом мне в волосы, - Либби вкусно пахнет.
Шаг номер три - рука под свитер, рука под лифчик, расстегиваем лифчик (с большим трудом).
- Пойдем в кроватку? - говорит Эд, стаскивая с меня свитер.
- Зачем? Чем тебе диван не нравится? - спрашиваю я.
- Нет! - Он в ужасе. - Если мы собираемся поиграть в "мышка идет в норку", надо пойти в кроватку.
- Хорошо. Мышка идет в норку. В кроватке. О'кей. - Я беру свитер и поднимаюсь по лестнице.
Интересно, он думает, что от слов "мышка идет в норку" мне положено возбудиться? Как вообще можно заниматься сексом с кем-то, кто называет это "мышка идет в норку"? Это все, чего от него можно ожидать?
И тут я вспоминаю Ника. Не просто вспоминаю, а начинаю думать о нем. О том, как мне нравилось заниматься с ним сексом, - это был настоящий секс, грязное, плотское удовольствие, а не какие-то детские игры. Я вспоминаю, как он заводил меня, как мы делали это повсюду в моей и его квартире.
Один раз мы даже занялись любовью в машине. Я со смущением вспоминаю этот случай. Как-то в субботу мы остановились на Кингс Кросс, чтобы купить вечернюю газету, и, когда вернулись в машину, на нас вдруг что-то нашло. Через час в запотевшее окно кто-то постучал. Я тяжело дыша опустила стекло. Там стоял полицейский.
- У вас все в порядке, мадам? - спросил он с усмешкой.
- О да, все в порядке.
- Просто вы стоите здесь уже час, а это небезопасное место. Тут всякие ходят.
- Хмм… извините.
- Никак не можете распрощаться со своим другом? - Ухмылка на его лице стала шире.
Проклятый шпик.
Ну все, хватит! Хватит вспоминать о Нике. На чем я остановилась? Ах да, мы с Эдом играли в мышку. В кровати. По ощущениям - нормально. Не супер. Не приятно. Просто нормально, и все. И, к вашему сведению, я испытываю оргазм, но, если долго тереть в одном и том же месте, это же неизбежно.
Я пытаюсь сделать что-то новенькое. Неплохо было бы для разнообразия мне быть сверху. Но когда я взбираюсь на Эда, у него на лице застывает выражение ужаса.
- Что ты делаешь? - кричит он.
- Пробую кое-что новенькое, - шепотом отвечаю я.
- Ты уверена, что так можно?
- Заткнись, Эд! Ты мне все портишь.
- Извини! - снова кричит он.
Я злобно смотрю на него.
Примерно с минуту я прыгаю на нем, потом он начинает трясти головой и скидывает меня.
- Извини, дорогая, но мне так совсем не нравится, - говорит он, возвращается в свою любимую миссионерскую позицию и начинает дергаться.
Я смотрю в потолок и представляю свое свадебное платье.
- Потрясающе, - говорит он, когда все кончается.
- Ммм… хорошо, - бормочу я; в своих мечтах я уже прошла полпути к алтарю.
- Либби! Тебе… ммм… было хорошо?
- Да, Эд. Просто замечательно, - вру я, поворачиваюсь и целую его.
Он с благодарностью улыбается, встает и идет в ванную, а когда возвращается, я сообщаю ему, что решила устроить ужин в честь помолвки, чтобы познакомить его со своими друзьями. Говорю, что это была моя идея, потому что не знаю, как он отреагирует, узнав, что здесь приложилась Джулс.
- Отличная идея, - говорит он. - Я всех угощаю.
- Не говори глупости, - возражаю я. - Каждый заплатит сам за себя.
Он в ужасе смотрит на меня.
- Либби, нельзя приглашать гостей на ужин и ожидать, что они сами заплатят. Это очень дурной тон.
- Ты уверен?
- Я не позволю, чтобы кто-то платил отдельно.
- Хорошо, - говорю я, пожимая плечами. - Как хочешь. - Я перечисляю гостей, и он со всем соглашается. Он даже не спрашивает, кто такой Ник.
Глава 26
Мне не хочется в этом признаваться, но иногда моя мать бывает права. Я действительно в последнее время хожу надутая. Проблема в том, что настроение у меня почему-то портится, только когда Эд рядом.
Я не могу понять, почему вдруг он ни с того ни с сего начинает меня раздражать. Меня уже беспокоит, что все происходит как бы по расписанию. Он постоянно окружает меня заботой, обожанием и любовью, и чем больше внимания ко мне проявляет, тем сильнее хочется спрятаться. В конце концов я огрызаюсь, и у него на лице появляется это щенячье выражение. Тут мне становится легче, но потом накатывает ужасное чувство вины, я прошу извинения - и все начинается снова.
Наверное, учитывая мою склонность к самоанализу, давно уже нужно было прочитать какую-нибудь книгу, посвященную этому синдрому. Но найти что-либо касательно моей проблемы так и не удалось - хотя я перерыла ворох книг по психологии.
А может быть, никакой проблемы нет, а просто в глубине души я не верю, что заслуживаю счастья. И потому, встретив хорошего человека, который замечательно со мной обращается, инстинктивно пытаюсь саботировать его действия. Или он раздражает меня своим занудством.
Но я не хочу рассматривать этот вариант, потому что тогда все получается слишком элементарно. Если признать это, то не стоит выходить за него замуж, а я уже настроилась.
Раньше никто так ко мне не относился, никто не боготворил меня, как Эд. Он готов на все ради моего счастья, а я даже не знаю, как себя вести. Иногда возникает такое чувство, будто я ставлю над ним эксперимент. Чем больше любви и тепла он отдает мне, тем больше меня это раздражает. Иногда кажется, что я всего лишь испытываю, как далеко могу зайти, потому что, когда он наконец меня бросит, - а это точно случится, если я продолжу и дальше унижать его, - смогу повернуться и сказать: "Вот видишь? Я так и знала". Потому что раньше меня всегда бросали, и подсознательно я уверена, что и сейчас случится то же самое. В итоге сама невольно пытаюсь спровоцировать эту ситуацию.
Знаю, что это очень запутанное объяснение, но в нем есть смысл. Вчера я изложила свою теорию Джулс, и она поддакивала там, где нужно, но ничего не говорила.
- Ты уверена, что хочешь за него замуж? - спросила она.
- Да, - сказала я и стала объяснять, что единственный выход из сложившейся ситуации - дойти до самого конца, во всем разобраться. Нет смысла разрывать помолвку - не хочу снова быть одна и мучаться из-за этого. Я должна выйти замуж, пережить это именно сейчас, чтобы научиться любить по-настоящему.
Хотя подозреваю, что мне не надо учиться любить. Я всегда чувствовала, что могу подарить человеку море любви, и до знакомства с Эдом из кожи вон лезла, чтобы стать для своих мужчин незаменимой. Судя по всему, именно это их отталкивало. Прямо как в поговорке Граучо Маркса - я не хочу быть членом клуба, который согласен меня принять.
Наверное, самое главное для меня сейчас - научиться быть любимой. Все мужчины, с которыми я встречалась до Эда, отвратительно ко мне относились - и чем больше они меня унижали, тем сильнее мне хотелось, чтобы они изменились: я дарила любовь, заботу и внимание. То же самое Эд сейчас делает для меня.
Боже. Похоже, я наконец-то сделала шаг вперед. Да, именно это и произошло. Мы поменялись ролями - я отношусь к Эду именно так, как мужчины всегда относились ко мне. Помню, как Джон стал все сильнее отдаляться, как в конце вечера он отворачивался и говорил: "Извини, ты не против, если я поеду домой, мне хочется побыть одному". Помню, как я осыпала его поцелуями, а он был как чужой.
Слава богу, что я поняла это сейчас. Пока не стало слишком поздно. Потому что нужно разобраться со всем этим и все-таки выйти замуж - во что бы то ни стало.
- Ну давай, сестренка. Расскажи мне все о нем.
- Олли, ты познакомишься с ним через шесть часов. Сам увидишь.
- Мама от него совершенно без ума, но я не знаю, хорошо это или плохо.
- Ну-ка, расскажи. Папа тебе что-нибудь говорил?
У меня разыгралось воображение или Олли на самом деле будто о чем-то умалчивает?
- Не-а, - отвечает он. - Ты же знаешь папу. Он не очень-то любит болтать.
Я смеюсь.
- Вот подожди, пока они познакомятся с Кэролин, - говорю я. - Тогда ты поймешь, через что я прошла.
- Знаю, - вздыхает он. - Мне это еще предстоит. Я рассказал им о ней, и мать словно с цепи сорвалась.
- Ха-ха! Отлично. Черт, меня зовут. Слушай, мне пора, ты не опоздаешь?
- Нет. Увидимся вечером.
- Хорошо, дорогой. Пока. - Я кладу трубку и поворачиваюсь к Джо, которая корчила мне обеспокоенные рожицы все время, пока я болтала с Олли. - В чем дело, Джо?
- Ты меня убьешь, - говорит она. - Извини, извини, извини.
- Только не говори, что не придешь, - медленно выговариваю я.
- Прости, - говорит она, хлопая глазами. - Моя подруга Джилл позвонила и напомнила про свой день рождения, а у меня совершенно из головы вылетело. Она была в ярости, когда я сказала, что не приду. Извини.
- Ничего страшного, - вздыхаю я.
Конечно, это меня расстроило, но что поделать, на ее месте я бы сделала то же самое. Так поступают все одинокие женщины - обещают прийти, а потом, когда на горизонте возникает что-то более заманчивое - вечеринка, на которой более вероятно встретить подходящего мужчину, - тут же забывают о всех обещаниях, даже не задумываясь о том, что кого-то расстраивают.
Но я не расстроена, хотя теперь у меня нечетное число гостей - у Ника нет пары. К счастью, звонит телефон и у Джо появляется возможность улизнуть обратно в приемную. Я беру трубку.
- Дорогая! Это я.
"Я" - это может быть кто угодно, но голос Аманды Бейкер невозможно спутать ни с каким другим. Вдруг у меня возникает отличная мысль.
- Аманда! Я как раз собиралась тебе позвонить! Извини, что заранее не предупредила, но дело в том, что, хмм… - надо врать правдоподобно, - Эд и я решили собраться с друзьями, и я бы очень хотела, чтобы ты пришла.
- Как мило! - восклицает она, и я жду, затаив дыхание. - У меня на сегодня нет планов. Я собиралась принять ванну и сделать кучу всяких масок для лица, но с удовольствием отменю все ради ужина с Эдом Макмэхоном. И с тобой, конечно.
- Замечательно! - восклицаю я, откуда-то у меня вдруг взялся энтузиазм. - Здорово!
- Только скажи, - прерывает меня Аманда, - там будут одни пары?
Я смеюсь.
- Вообще-то, да. Но есть один свободный мужчина, хотя не думаю, что он тебе понравится.
- Ничего. Главное, чтобы я не была одна, без пары.
- Не будешь, не волнуйся.
Я говорю ей, где и когда состоится вечеринка, и вздыхаю с облегчением - уже мне-то никогда больше не придется волноваться из-за таких пустяков! Теперь у меня есть пара и мне уже не нужно больше волноваться.
Раньше мои друзья говорили, что неправильно чувствовать себя неполноценной только потому, что у тебя никого нет, - и я им верила. Но вот сейчас, стоило мне повесить трубку, я поняла, - может быть, это и не очень хорошо, - что чувствую свое превосходство над Амандой, потому что у меня есть жених. Меня теперь можно совершенно официально считать взрослой.
Джулс говорит, что есть три показателя того, что человек взрослеет: он ставит экраны на батареи; в его доме всегда есть джин, водка и виски, и каждое утро он убирает постель. Но я с ней не согласна. По-моему, человек становится взрослым, когда у него появляется вторая половина. Когда живешь и не боишься ходить на вечеринки, где одни семейные пары. Когда больше не чувствуешь свою неполноценность.
Мы с Эдом приезжаем пораньше, садимся и заказываем шампанское. Он целует меня и говорит, какая я красивая. Только приносят заказ, как приходит Джулс, и вскоре за ней - Олли и Кэролин.
Эд целует Джулс и пожимает руки моему брату и Кэролин. Он говорит Олли, что наслышан о нем и ему очень приятно наконец познакомиться.
- Мы все так рады, что Либби решила-таки остепениться, - говорит Олли, подмигивая мне. - Просто странно, что все случилось так быстро.
- Ха-ха! - смеется Эд. - Я и сам удивлен, но чувствую, что мы поступаем правильно.
- А где Джейми? - спрашивает Олли, вопросительно глядя на Джулс. - Опять работает над крупным делом?
Джулс удается беззаботно пожать плечами, и никто ни о чем не догадывается.
- Сам знаешь, - говорит она с грустной улыбкой. У адвокатов никогда нет времени.
- Могла бы и пригласить его, - шепотом говорю я, подвигаясь к ней и толкая ее в бок.
- Знаю, - отвечает она. - Кстати, он сегодня звонил и я чуть было не сделала это, но потом решила, что он еще мало помучился. Еще рано.
- И что ты сказала?
- Ну, сказала, что у тебя сегодня вечеринка по случаю помолвки. Он, наверное, подумал, что собираюсь позвать его, но тут я сменила тему.
- Как ты себя чувствуешь?
- Ужасно одиноко.
Я кладу руку ей на плечо и обнимаю ее. И тут слышу возглас:
- Либби!
Это Сэл с шумом пробирается через зал.
- Я так рада за тебя! - говорит она и крепко меня обнимает. - Пол и Ник ставят машину. Они сейчас подойдут. - Она оглядывает остальных гостей, которые стоят у столика и болтают, и вздрагивает от неожиданности, остановившись взглядом на Эде. - Это он? - спрашивает она с изумлением в голосе.
- Да, а что? Ты, кажется, удивлена.
Она качает головой.
- Извини. Боже, правда, извини, Либби. Понимаешь, я и не предполагала, что тебе нравятся такие мужчины.
- Ты хочешь сказать, что он непривлекателен?