Элла замолчала, пытаясь осмыслить то, что Сайрус рассказал ей о Поле. Ей вспомнились все терзавшие ее ранее сомнения относительно поведения Пола. Его уже не спросишь. Неужели она была так недогадлива относительно истинной причины его равнодушия к сексуальным отношениям с ней? Неужели она потратила четыре года жизни на отношения, у которых не было будущего? Эта мысль приводила ее в отчаяние.
– Надо было вызвать полицию, – все еще кипя от злости, процедил Николай, – пусть бы его арестовали за то, что он с тобой сделал.
– Но благодаря вашему вмешательству он ничего не успел сделать. Конечно, он до смерти меня напугал, но я не хочу вмешивать полицию. Он так помогал Полу, хотя сегодня заявил, что делал это только ради меня. Тем не менее я перед ним в долгу на всю жизнь, – дрожащим голосом прошептала Элла.
– Ты плачешь, – запоздало заметил Николай, почувствовав на руке ее слезинку.
– Нет, нет, – запротестовала Элла, быстро вытирая навернувшиеся на глаза слезы. – Вы правда думаете, что он мог сорвать с меня одежду и…
– Да, – твердо сказал Николай. Бережно подхватив ее на руки, он уложил Эллу в кровать. – Он давно тебя хотел, а твой отказ нанес удар по его самолюбию.
– А еще он сказал мне, что Пол был геем, – неожиданно для себя призналась она Николаю. – Он, может быть, прав, но я никогда уже не узнаю, почему Пол…
Николай понял, что хотела сказать Элла. Он глубоко вздохнул и произнес:
– Теперь это уже не важно. Сайрус мог придумать что угодно, чтобы очернить память Пола. Он определенно завидовал ему.
– Самое ужасное, что Сайрус говорил правду, а я была настолько глупа, что не видела очевидного. – Элла снова расплакалась, прислонившись к его плечу.
Николай совершенно растерялся. Обычно он бежал от плачущих женщин, как черт от ладана. Как поступить сейчас? Обнять ее? Но она сама к нему прижималась. Николай решил сменить тему.
– Десмон, управляющий баром, скончался от ожогов, – тихо сказал он, – мне позвонил его сын.
– Мне очень жаль, Николай, – с искренним сочувствием ответила Элла.
– Он был отличным парнем, – продолжил Николай, – опекал меня, когда я пришел работать в отель в восемнадцать лет.
– Каким ты был в восемнадцать лет? – спросила Элла, неожиданно для себя переходя на "ты".
Николая удивил вопрос. При чем здесь его восемнадцать лет? Женщины все-таки странные существа.
– Грубым, дерзким и нахальным, – прошептал он в ее волосы, вдыхая их чистый аромат. Николай почувствовал запах клубники, наверное, это ее шампунь, подумалось ему. Он погладил Эллу по волосам, пропуская шелковистые пряди сквозь пальцы, и ощутил, как напрягся его член. Это было очень некстати после недавнего инцидента с Сайрусом. Николай постарался подавить возбуждение.
Подняв голову, Элла посмотрела в худощавое, смуглое лицо Николая. Она увидела первобытный голод в его глазах цвета расплавленной карамели, опушенных густыми ресницами.
– У тебя красивые глаза, – призналась она, задрожав каждой клеточкой своего тела.
"Ну вот, начала с сексуальной ориентации Пола, спросила про мою юность, а закончила красивыми глазами, где логика?" – подумал Николай. Вот именно по этой причине он предпочитал заниматься с женщинами сексом, а не беседовать с ними.
– Я говорил о том, что умер Десмон, – вернулся Николай к первоначальной теме.
Бледное лицо Эллы загорелось от стыда.
– Да, прости меня, – пробормотала она.
– Семья была с ним в момент его ухода. Он очень дорожил близкими, – хрипло сказал Николай. По его глазам и голосу Элла вдруг поняла, что он очень эмоционален, хотя старается спрятать свои чувства за внешней сдержанностью.
– Хотя мне практически неизвестно, как живут нормальные семьи, – нехотя признался Николай.
Элла погладила его загорелое плечо. Кожа под ее пальцами была гладкой и горячей. Элла вздрогнула, смущенно ощущая, как налились ее груди и напряглись соски. Она полностью себя контролировала. И тем не менее всякий раз при взгляде на Николая у нее перехватывало дыхание при воспоминании о его поцелуях.
"И Николай хочет меня, не то что Пол", – с удовлетворением подумала она, чувствуя бедром силу его эрекции.
Элла непроизвольно провела пальчиком по его чувственной нижней губе, прямо взглянув в его горящие вожделением глаза.
– Это приглашение? – вздрогнув, спросил Николай.
– Тебе его выгравировать золотыми буквами? – игриво промурлыкала Элла, дивясь собственной смелости.
– О нет, я схватываю такие знаки на лету, – ответил Николай, опрокидывая ее на подушки. Его рот накрыл ее губы жарко и требовательно. Ему безумно хотелось распять ее на кровати и овладеть ее душой и телом с первобытной страстью неандертальца. Но он помнил, что Элла невинна и требует деликатного обращения. Он смотрел в ее мечтательные зеленые глаза, потемневшие от страсти, на бронзовый каскад разметавшихся по подушке волос, нимбом обрамлявших ее прекрасное лицо. Сайрус причинил ей боль и напугал ее, и все же она хотела Николая. А это значило, что она ему доверяет. Но Николай не был честен с ней до конца, понимая, что не заслуживает доверия. Он отогнал эту мысль, думая о том, что на Элле слишком много одежды. Он сдернул с нее джинсы и майку.
У Эллы перехватило дыхание. Его поцелуй не был дружеским – он был страстным и волнующим. Обняв его за шею, она ответила на поцелуй. Николай теснее прижал ее к себе, не отрывая губ, глубже проникая языком в ее рот. Она не сопротивлялась. Его ладони уверенно и настойчиво исследовали ее бедра и ягодицы. Дрожа от вожделения, Элла прижималась к нему, с упоением принимая ласки опытных рук. Ей хотелось раствориться в этих невероятных ощущениях. Почувствовав, как он стягивает с нее трусики, Элла вздрогнула. Оторвавшись от ее губ, Николай улыбнулся:
– Все в порядке. Мы будем делать только то, что ты захочешь.
– Я хочу все, – дрожащим голосом уверила она.
Николай слез с кровати.
– Ты куда?
– Презервативы, – коротко бросил он, направляясь в ванную. – Их может и не быть, я ведь не живу в этом доме.
– Не беспокойся, у меня вшит контрацептивный имплантат.
Николай нахмурился:
– Зачем ты это сделала?
– Когда мы с Полом были вместе, я подумала, что мне нужна защита от беременности. – Элла помнила, что имплантат рассчитан на четыре года, но не была уверена в точной дате.
– Я всегда пользовался презервативом, но я проверялся, я здоров, – уверил ее Николай.
Элла уже думала о чем-то другом.
– Ты упомянул, что не жил в этом доме. Никогда?
– Никогда, – повторил он. – Получив ключи, я обошел весь дом и пожалел, что никогда не видел деда. В доме много портретов и старых фотографий, на которых, возможно, изображены члены семьи, но спросить не у кого.
– Это печально, – согласилась Элла.
После смерти сестры у него не осталось живых родственников. Правда, он и не искал их. Николай знал, что у деда были сестры.
Бог мой, что эта девушка делает с ним? Он никогда и ни с кем не обсуждал личную жизнь. Вероятно, во всем виноваты ее изумрудные глаза, излучающие такую симпатию и сочувствие.
– Я привык обходиться без семьи, – бесстрастно сказал Николай.
Элла раздумывала, не слишком ли она жалко будет выглядеть, если спрячет свое обнаженное тело под одеялом? Она неловко себя чувствовала, лежа голой на кровати среди белого дня при незадернутых шторах.
– Для меня семья – главное в жизни, – сказала она, нырнув под одеяло. – Не представляю себя без близких.
– Тебе недолго скрываться от меня под одеялом, – предупредил Николай. Его янтарные глаза горели желанием.
Расстегнув молнию, он стащил джинсы. Глаза Эллы округлились при виде его мужского достоинства. Стремясь на помощь к Элле, Николай надел джинсы на голое тело. Николай рассмеялся и откинул одеяло.
– Ты почувствовала благоговение или ужас?
Элла залилась краской.
– Без комментариев…
Его губы коснулись ее шеи, двинулись вниз, разжигая бушующее пламя. Умелые пальцы Николая продолжали нащупывать ее самые чувствительные точки. Проделав дорожку из поцелуев до ее пупка, Николай спустился ниже и раздвинул ее бедра.
– Нет, Ник…
– Это "нет" означает смущение или решительный отказ?
Она прикрыла глаза, стараясь не думать, что он замыслил. Она не такого уж робкого десятка. Его язык стал нежно ласкать бугорок Венеры. Элла со всхлипом втянула в себя воздух, каждая клеточка ее тела дрожала от наслаждения, неведомые ощущения доводили ее до умопомрачения. Горячая волна залила ее лоно, она не могла больше сдерживаться, из горла вырвался протяжный стон удовлетворения.
– Вот видишь, дорогая, абсолютное "нет" было бы ошибкой, – сказал Николай.
Элла молча кивнула, а он вновь приник к ее губам в жадном поцелуе, их языки переплелись в обоюдно жадной страсти обладания друг другом. Николай поудобнее устроился на ней, стараясь не давить всем телом, и одним толчком вошел в нее. Эллу обожгла боль, и она чуть напряглась.
– Хочешь, чтобы я остановился? – прошелестел Николай, соблазнительно глядя на нее темно-янтарными глазами.
– Даже не думай, – предупредила Элла, слишком долго ждавшая этого момента.
Он вышел из нее, а затем легонько вошел, боль сначала усилилась, но вдруг исчезла.
– Теперь все нормально, – удивленно прошептала она.
Ее тело пело при каждом его движении. Волны удовольствия накатывали на нее одна за другой. Она была наполнена до краев. Николай поцеловал ее во влажную бровь.
– Спасибо, – прохрипел он. – Это было потрясающе.
Элла тоже хотела поблагодарить его, но слова застряли в горле. Она пребывала в полном смятении, мысли путались. Николай казался ей единственной опорой в нестабильном мире. Элла ощутила полное умиротворение.
Николай лежал неподвижно и был слегка напряжен. Элла свернулась калачиком у него под боком. Раньше он никогда не оставался с партнершей в постели после секса. Он быстро шел в душ, одевался и прощался. Внутренний голос нашептывал ему, что это новый опыт и что Элла заслуживает большего. Николай полежал еще, пока не услышал ровное дыхание заснувшей девушки. Он осторожно выбрался из постели. Наверное, нужно послать ей цветы. Он никогда раньше этого не делал, но и девственницы у него до сих пор не было. Он никогда не принуждал женщину лечь с ним в постель, притворяясь, что дает ей право выбора. Признание этого факта резануло его, как по сердцу ножом. Он вышел из душа и оделся. Ему нужно заехать к себе переодеться, чтобы навестить семью Десмона и выразить соболезнования, а затем отправиться в полицейский участок. А что потом?
Он посмотрел на спящую Эллу: спутанная рыжая шевелюра, узкое белое плечо, безвольная маленькая рука поверх одеяла. Она выглядела такой маленькой и беззащитной, а он ею воспользовался. Сердце его упало. И что теперь? Вопрос набатом огромного колокола отдавался в голове, к горлу подступила тошнота. Проблему надо решать. Назад хода нет.
В нарушение своих правил Николай послал ей сообщение о том, где находится. Впервые в жизни заказал цветы, приложив к букету мягкую игрушку. Выразив соболезнование близким Десмона, Николай отправился в полицейский участок, где провел несколько часов, отвечая на вопросы следователя. Ему пришлось перечислить имена своих потенциальных недругов, конкурентов по бизнесу, включая Сайруса. Хотя Николай был уверен, что тот не способен на поджог. Сайруса интересовали только невинные девушки.
Опустошенный и измученный, Николай вернулся к себе в квартиру поздно вечером. Стоя в полутемной гостиной, он вдруг осознал, что в своем всепоглощающем желании мести он сбился с курса и пострадали невиновные. Как же это произошло? Он налил себе виски и, устроившись в кресле, пытался понять, как ему могло прийти в голову использовать Эллу в качестве пешки в своей игре, списав ее как побочный расход.
Как можно быть таким высокомерным эгоистом? Чувство мести совсем ослепило его. Именно он спровоцировал нападение Сайруса на Эллу.
И вся эта неприглядная ложь может еще больше ранить Эллу. Эллу, которая пожертвовала собой ради семьи и едва избежала изнасилования из-за его жажды мести. Он не может сказать ей правды, которая унизит и ранит ее еще больше. Он опрокинул второй стакан виски, думая о том, сколько горя уже выпало на долю Эллы: тяжелая болезнь отца, смерть жениха, угроза лишиться отчего дома, невозможность закончить ветеринарное образование. А тут еще он со своим планом мести оторвал ее от родного дома, привычной жизни, уложил к себе в постель. Элла страдала все больше и больше. Зло копилось и копилось. Он провел по волосам дрожащей рукой.
Как он скажет ей, что злоупотребил ее доверием, использовав ее в качестве орудия мести? Какая женщина вынесет это? Тем более Элла, которую и без того терзали сомнения относительно гомосексуального прошлого ее умершего жениха?
Он ей должен.
Ему необходимо загладить свою вину и дать ей то, что она заслуживает: поддержку, уважение, доверие, стабильность. Может ли он изобразить любовь? Он знал, что Элла хочет любви, но не был уверен, что может дать ей то, чего никогда не чувствовал сам. Интересно, как трудно произнести "Я тебя люблю"?
В этот момент раздался сигнал мобильника, извещавший о новом сообщении. Элла спрашивала, освободился ли он, заканчивая фразу смайликом с изображением любопытного кролика.
Бог мой, неужели он намерен взять в жены женщину, которая пользуется смайликами?
Глава 7
Элла проснулась с таким чувством, что в ее мире что-то не так. Рука коснулась пустого места на другой стороне кровати, и она, подавив стон, поняла, что Николай не вернулся, как она надеялась.
"Одна ласточка не делает весны", – любила повторять ее бабушка.
Но вчера Николай был совсем другим. Освободившись от своей обычной сдержанности и холодности, он проявлял чувства и эмоции. Он защитил ее, был с ней нежен и внимателен, он прекрасный любовник, так чего же ей беспокоиться?
Никто не знает, что принесет завтра.
В дверь постучали, и вошел Макс в сопровождении собак.
– Я накрыл завтрак для вас на веранде. Это за оранжереей, – сказал он, скрывшись в небольшом чулане рядом с ванной и вновь появляясь оттуда с пеньюаром цвета морской волны и парой домашних туфель.
– Это не мое, – сказала Элла.
– В стенных шкафах слева в чулане находится ваша новая одежда, – объяснил Макс. Срезав этикетку с пеньюара, он положил его в изножье кровати.
Макс вышел. Элла поднялась с кровати и направилась в ванную.
Умывшись и причесавшись, она надела пеньюар и шлепанцы и отправилась завтракать. Рори и Буч проводили ее до оранжереи, которую недавно отремонтировали, но растений еще не было. Она вышла на залитую солнцем веранду, уселась за стол и налили себе чашку чаю. Элла не привыкла к праздности. Собаки заскучали и выскочили порезвиться в саду.
Элла пила чай и думала о Николае. Он, вероятно, ночевал в своей квартире, напрасно она дожидалась его допоздна. Ошибочно думать, что у них нормальные отношения. Это просто временное соглашение. Через три месяца она вернется к своей прежней жизни. Ее семья в безопасности, а это главное. Элла чуть подвинулась вперед на жестком стуле и поморщилось от саднящей боли внутри. Это напомнило ей о том, что она стала женщиной.
Николай был потрясающим любовником. Это был чистый секс, а с Полом ее связывали платонические отношения, похожие на дружбу. Может, ей уготовано судьбой иметь односторонние отношения с мужчиной? Но она учится у Николая, возможно, даже взрослеет.
Услышав шаги в оранжерее, Элла обернулась.
– Элла… – позвал Николай, выходя на залитую солнцем веранду.
Элла залюбовалась статной фигурой Николая в элегантном темно-сером костюме. Щетина второго дня на скулах и подбородке делала его еще более мужественным. Глаза цвета темного янтаря в обрамлении густых эбеновых ресниц пристально ее разглядывали.
У Эллы пересохло во рту, и она судорожно сглотнула. Он пробуждал в ней вожделение одним своим взглядом. Ее соски напряглись, стройные бедра тесно сомкнулись, тело задрожало.
Николай не мог оторвать глаз от Эллы. Окутанная солнечным светом, в воздушном пеньюаре цвета морской волны, она была похожа на русалку с разметавшимися по плечам рыже-бронзовыми волосами и нежным румянцем на фарфоровом личике. "Бог мой, как же она прекрасна", – пронеслось в голове у Николая.
Макс принес кофе и бисквиты. Прибежали собаки. Буч безуспешно пытался забраться на ступеньку и тихонько скулил у подножия лестницы. Николай поднял его и занес на веранду.
– Он научится со временем. Буч уже умеет спускаться вниз, – сказала Элла, приятно удивленная жестом Николая.
– Мы все учимся на своих ошибках, – ответил Николай, усаживаясь на стул. – К примеру, я ошибся, пригласив тебя в Лондон на три месяца.
– Неужели? – удивилась она.
– Три месяца – это ничто. Я хочу оставить тебя здесь навсегда, – продолжил он ровным голосом, словно речь шла о бизнес-предложении.
– Я не Буч, не думаю, что ты можешь просто оставить меня у себя, – с вызовом ответила она.
– Надеюсь, смогу, если ты примешь мое предложение выйти за меня замуж, – спокойно сказал Николай, пристально глядя ей в лицо.
– Выйти за тебя? – повторила Элла как попугай. – Не ты ли недавно заявил, что о женитьбе не может быть и речи?
– Я был не прав, – признал Николай.
– Ты хочешь, чтобы мы поженились прямо сейчас? – изумленно спросила Элла, пораженная тем, что он так легко признал свою неправоту.
– А чего тянуть? Мы подходим друг другу, – заявил Николай. Ее зеленые глаза округлились от изумления.
– В каком смысле? В постели? – тихо спросила она.
– Нет, я даже не думал об этом, – солгал Николай. Элла была очарована, заметив, что его скулы слегка порозовели. Значит, он не чужд эмоций.
– Стало быть, ты хочешь жениться на мне и оставить меня здесь, – подытожила Элла, удивляясь, что они обсуждают предложение руки и сердца в такой деловой манере.
– Думаю, что твоя семья будет рада.
– Да, в этом ты прав, – согласилась Элла. Обручальное кольцо, как символ серьезных намерений и стабильности, явно успокоит ее близких.
Подавшись вперед, Николай взял ее руки в свои.
– Я сделаю все от меня зависящее, чтобы ты была счастлива.
– Но я пока не дала согласия, – ответила Элла, глядя на смуглые сильные пальцы, сжимавшие ее руки. Подняв взгляд, она утонула в его золотисто-янтарных глазах. В душе у нее порхали бабочки, и Элла поняла, что влюбилась. Да, она не устояла перед чарами этого бессовестного красавца, который играл без правил и не знал границ. Она не понимала, почему Николай так быстро превратился в очень важного для нее человека.
– Я хочу иметь детей, – заявила Элла.
Николай удивленно на нее посмотрел.
– Почему тебя это удивляет? – спросила Элла. – Большинство женщин хотят детей. Я не говорю, что в ближайшем будущем, мне сначала нужно закончить образование, но в перспективе.
– Я никогда не хотел детей, – признался Николай.
– Я приму твое предложение только при условии, что у нас будут дети. И еще, будь готов к тому, что у нас будут появляться бездомные кошки и собаки. И это тоже не обсуждается, – выложила Элла свои условия, пока храбрость ей не изменила.