В эту ночь Линет не спалось - она поднялась ещё до рассвета. Уилла, которая спала на кровати в прихожей, проснулась вместе с ней. Линет скользнула в одно из платьев Уиллы, обещая ей взамен подарить новое. Ей совсем не хотелось идти на встречу с менестрелем в одежде мальчика. Но точно также не могла она пойти и в своих нарядах. Ее менестрель бы сразу понял, что она - не та, за кого выдает себя, а девушке не хотелось, чтобы между ними стояла какая-то преграда.
Линет уже приказала Селвину седлать для Уиллы, которая собиралась навестить матушку, старую, очень спокойную кобылу по кличке Сэди. Сначала, однако, Уилла скажет поварихе, что у её хозяйки начались ежемесячные недомогания, и она не желает, чтобы её беспокоили. Затем Уилла поменяется с Линет местами и останется вместо нее в постели.
Как только Уилла выполнила свою миссию, Линет взяла её плащ, выскользнула за дверь и спустилась вниз, в пустующий холл; лишь слуги на кухне уже бодрствовали. Лошадь была оседлана. Селвин, несомненно, уже отправился спать. Девушка подвела животное к подставке для посадки. И вдруг она увидела Селвина и поняла, что тот узнал ее. Линет приложила палец к губам, и он кивнул в знак согласия. Конюх помог ей сесть на лошадь и ушел.
Минутой позже она была на свободе.
Будет ли Робин на месте? Часть её молилась, чтобы это так и было. Другая, более практичная ее часть, понимала, что ей надо надеяться, чтобы это было не так.
Лошадь Дункана заржала и подняла голову. Молодой человек поднялся и подошел ко входу пещеры. Он побрился в холодной воде ручья, но всё же чувствовал себя растрепанным. Он ощущал себя как юный мальчишка на свидании со своей первой любовью.
Затем подъехала Мэри, на этот раз на более старой лошади, двигающейся медленнее. Но по лошади все же было заметно, что ее хорошо кормят и хорошо за ней ухаживают.
Дункан подошел ближе и подал девушке руку. Она ехала в мужском седле, плащ практически полностью закрывал её, но когда она перебросила ногу через спину лошади, он увидел показавшуюся из-под задравшегося подола ножку девушки.
Он поймал Мэри, когда она плавно соскользнула с лошади, и в тот же момент девушка оказалась в его объятиях, ближе, чем когда либо. Только тихое дыхание разделяло их. Она подняла на него свой взгляд, настойчивый, изумленный… и ищущий.
Дункан поднял руку и коснулся кончиками пальцев ее щеки, так же, как он сделал это днем раньше. Пальцы молодого человека ласкали нежные изгибы лица девушки, и он был изумлен тем, что жест получился таким интимным, таким чудесным. Его дыхание прервалось. Дункану ещё никогда ничего так не хотелось, как наклониться и поцеловать стоящую рядом с ним девушку. Не просто кратким касанием губ, а глубоким, полным, собственническим поцелуем. Он почувствовал, как она дрожит в его объятиях, и его сердце вздрогнуло.
Отведя правую руку от щеки Мэри, Дункан стянул капюшон плаща с ее головы, расстегивая булавки, удерживающие ткань на месте. Локоны темных волос упали ей на лицо. В его грубых руках они были подобны шелку.
Молодой человек ещё крепче прижал девушку к себе, ощущая податливость её тела. Дрожь девушки начала стихать, а затем и вовсе прекратилась. Мэри подняла на него свои потрясающие серо-зеленые глаза.
Дункан наклонился, и его губы встретились с губами Мэри. Это было мягкое, осторожное прикосновение, но оно было таким же естественным, как и появление звезд на ночном небе. Волны нежности, зародившиеся в предшествующие дни, обрушились на молодого человека в один миг. Новое волнующее, радостное чувство возникало в нем при касании Мэри, ощущении соприкосновения с её кожей, а более всего от её доверия. Впервые за столько лет он чувствовал себя живым, по-настоящему живым человеком. Каждое нервное окончание кричало от осознания этого, и все же он сдерживал себя, как никогда раньше.
А девушка в его объятиях определенно не обладала подобной сдержанностью. Он почувствовал, как она приподнялась на цыпочки, вжимаясь в его тело и отвечая на поцелуй, как ни одна женщина на свете не смогла бы. Её губы инстинктивно приоткрылись, и Дункан почувствовал теплоту её ладоней вокруг своей шеи, пальчики, порхающие по его коже.
Их поцелуй стал более глубоким и неистовым от желания. Мед и пламя. Сладость и боль. Дункан не осознавал, как идеально они подходили друг другу. Кровь в его венах была подобна жидкому огню, обжигающему каждый нерв. Их тела сливались в единое целое, разделенные лишь слоем ткани одежд, жалким препятствием на пути их страсти.
Дункан никогда не испытывал такого пламени сжигающего желания. Он заставил себя сделать шаг назад. Из её поцелуя, одновременно стыдливого и страстного, он понял, что она девственна. Дункан не мог лишить девушку невинности, но понимал, что если не остановится сейчас, то не остановится уже никогда. Он никогда ничего, вернее сказать, никого не желал так сильно, как стоящую перед ним девушку.
- Дорогая моя, - сказал он хрипло. - Мы не можем.
Когда Мэри подняла на него взгляд, её глаза были остекленевшими. Остекленевшими и прекрасными. До этого он не замечал, насколько она хороша. Но теперь она стояла на свежем, холодном ветру, темные локоны обрамляли её лицо, порозовевшее от холода, или, наоборот, от жара, губы слегка припухли от поцелуя. Дункан никогда не видел более прекрасной женщины. Или более желанной.
И никогда - менее подходящей.
Генрих не одобрит.
Ах, да черт с ним, с Генрихом!
Глава 6
Сердце Линнет пустилось вскачь. До этого дня она никогда не была рядом с мужчиной настолько близко. Девушка почувствовала, как напряглось его тело. Волна запретных, но восхитительных ощущений пробежала по ней. Она откликнулась, еще теснее прижавшись к Робину, повторяя контуры его тела.
Он коснулся ее щеки, и один этот нежный жест зажег огонь по всему телу Линнет. Фитилем к этому пламени стал его поцелуй. Внезапно девушку переполнило желание, столь сильное и глубокое, что она не могла шевельнуться.
- Мэри, - прошептал Робин, и на мгновение это имя нарушило чары. Мэри. Чье-то чужое имя. Девушки без обязательств. Линнет закрыла глаза, жалея, что не была таковой на самом деле. Тогда между нею и Робином не было бы преград, несмотря на его вполне очевидное положение странника без дома и семьи.
Надавив пальцем на ее подбородок, менестрель заставил девушку поднять голову, так что ей пришлось посмотреть на него. Линнет открыла глаза.
В серебристо-голубых глазах Робина пылало жаркое пламя. Уголок рта насмешливо приподнялся, и откровенная улыбка на губах стала еще заметнее.
- Вы фея, которая является лишь мне одному?
Линнет не хотела вопросов и ухватилась за его предположение. Она лишь улыбнулась.
- Тогда я сам должен выяснить: дух вы или девушка из плоти и крови, - предупредил он.
Низко застонав, Робин снова обнял Линнет. Он, не раздумывая, накрыл ее рот своими губами в порыве жаркой страсти, которая заставила девушку задохнуться. Нежность переросла в жгучую потребность обладания.
Линнет инстинктивно приоткрыла рот. Язык Робина вторгся внутрь, но спустя мгновение смягчился так же, как чуть раньше и его губы. Их языки переплелись. Робин соблазняюще исследовал уголки рта Линнет, его язык, порхая, пробудил трепетные чувства, которые прокатились по всему телу девушки.
Она прижалась к Робину еще крепче и ощутила, как ее тело запылало в грешном сладком огне, в то время как ее кровь, казалось, замедлила свой бег и вскипела.
Линнет услышала чей-то стон, с удивлением осознав, что он зародился глубоко в ее горле. С первого мгновения, как она встретила Робина, что-то произошло с ее чувствами. Теперь девушка была погружена в ощущения, которые - она знала - могли погубить их обоих. И все же она не могла отстраниться. Еще несколько секунд …
Несколько…
Робин оторвался от ее губ, но девушка чувствовала его тяжелое дыхание на своей шее, пока он прокладывал легкими, как прикосновение крыльев бабочки, поцелуями дорожку по щеке и вниз вдоль ее шеи. Его руки возбуждающе двигались по спине Линнет. Сочетание нежности и еле сдерживаемой страсти было опьяняющим.
Одурманивающим и обольстительным… и, как это ни странно, успокаивающим. У Линнет было очень необычное чувство, как будто именно здесь, в руках Робина, ее настоящее место.
Но ее мечтам никогда не суждено было сбыться. Никогда. У нее были обязательства перед семьей. А Робин? Он не говорил о любви.
А если бы ее менестрель узнал, кем она была на самом деле?
Девушка внезапно отстранилась от Робина и вынудила себя отступить назад.
Она попыталась сделать второй шаг, но его рука поймала ее запястье. Руку Линнет будто сковали железными кандалами.
- Я не позволю вам снова убежать, - сказал Робин, - пока не узнаю, где вас найти.
Она склонила голову:
- Я не могу сказать.
- По крайней мере, теперь я знаю, что вы не эльф. И не фея.
Пальцы девушки сжались в кулак. Иначе она подняла бы руку и коснулась лица менестреля, как только что это делал он.
- Я не понимаю, что вы имеете в виду.
- Эльфы так не целуются.
- А вы целовали многих эльфов? - Линнет отчаянно хотела, чтобы беседа пошла в другом направлении. Она подняла глаза, чтобы встретить его взгляд, надеясь, что ее лицо не покраснело настолько, насколько ей показалось.
Робин криво улыбнулся.
- Да, тут вы меня поймали. У меня мало опыта в подобных вещах, - ответил он с ноткой юмора в голосе. Его голос обезоруживал. Ему… невозможно было сопротивляться.
- Если у вас есть хоть какой-то опыт, то у вас передо мной преимущество, сэр, - сказала Линнет.
- Нет, не думаю, - возразил Робин, поглаживая ее руки своими пальцами. - У меня нет никаких преимуществ. Эльф или нет, вы околдовали меня. Я боюсь, что если позволю вам уйти, то никогда не увижу вас снова.
Поколебавшись, он добавил:
- Никто в деревне не слышал о Мэри, которая ездит на лошадях, как Диана, и чей отец работает с лошадьми.
- Вы спрашивали обо мне? - Чувство страха заставило ее напрячься.
Робин пристально посмотрел девушке в глаза.
- Существует ли причина, по которой я не должен был этого делать?
Линнет опустила глаза.
- Мое доброе имя. Этой причины недостаточно?
- Я ясно дал понять, что должен юной леди монету, поскольку она помогла мне, когда я в этом нуждался. И что мне хотелось бы отблагодарить ее. Я не сказал ничего, что могло бы вам навредить.
Не умышленно. Но цвет ее глаз был необычен. Если он описал ее…
Теперь во взгляде Робина появился вопрос.
- Скажите мне, где вы живете, - попросил он. - В Клендене?
Линнет покачала головой. Святые небеса, что она наделала? Ей только не хватало, чтобы Робин поехал в замок и описал девушку, которую встретил в лесу. Он же может поплатиться за это жизнью.
- Вы не должны искать меня, - взмолилась она.
- Не думаю, что смогу отказаться от поисков.
- Вы должны. Вы обязаны пообещать мне это сейчас же.
- Почему?
- Я… обручена. - Это была небольшая ложь. Линнет будет обручена к концу недели. - Мой жених захочет… попытаться убить вас.
- Вы полагаете, что он может это сделать?
- Нет, - мягко произнесла девушка, окинув взглядом сильные мужские плечи и оценив уверенность, с которой держался менестрель. Он мог защитить себя. Но против Робина выступил бы ее отец, а их силы не шли ни в какое сравнение. И живым из этого поединка ее отцу не выйти. А потом на Робина начнется охота. И его убьют. Он мог постоять за себя, но один человек ничего не мог поделать с превосходящим числом противника.
Робин. Ее отец. Она бы не вынесла, если бы стала причиной смерти любого из них.
- Вы не любите его, - уверенно заявил менестрель.
- Нет, я…
- Да, - настоял он.
- Нет, люблю, - упрямо повторила Линнет, хотя понимала, что ее глаза, должно быть, опровергали это заявление. Девушка не могла отвести взгляд от своего менестреля, от решительно стиснутой мужской челюсти, жгучего пламени в его глазах. Она даже отойти от него не могла.
- Вы прекрасны, - неожиданно сказал Робин. - Я завидую ему.
- Я самая обыкновенная, - возразила девушка. Она всегда это знала. Никто, конечно, такого не говорил. Не так чтобы очень многословно, но люди всегда восхищались красотой ее сестер и редко говорили то же самое о ней. Ее зеркало, сделанное из полированной стали, отражало совершенно обычное лицо.
- Только для слепца, - ответил Робин, в то же время сжав ее руку в своей и поднеся ко рту. - Он, должно быть, на самом деле плохой ухажер, если не сказал вам, что ваши волосы цвета медно-красного солнца, а глаза отражают все самые необыкновенные цвета природы.
Линнет ошеломили его слова. И жест. Так обычно делали при дворе короля, но Робин не был придворным, хотя иногда разговаривал так же, как они. По его собственным словам, он был солдатом, пытающимся добиться лучшей доли.
Взволнованная, она вернулась к своему вопросу.
- Вы поклянетесь, что не будете задавать вопросы обо мне?
- Я не даю необдуманных клятв, госпожа, - ответил он, хорошо помня свою последнюю клятву, ту, которую дал своей матери. - А я не уверен, что смогу сдержать данное слово.
- И в чем же вы уже поклялись?
Что женюсь по любви. Эта клятва навлекла на него беды.
- Что я буду верен королю. - Если только две эти клятвы не будут противоречить друг другу.
- Вы его видели? - спросила Линнет. - Кое-кто поговаривает, что он погубит страну.
Дункан осторожно начал подбирать слова. Кленден находился в северной Англии, жители которой, по большей части, были преданы йоркистам.
- Он издает законы, защищающие права граждан. Король кажется достаточно справедливым человеком. - Дункан взял девушку за руку и повел ее к сухому клочку земли. - Но вы так и не сказали, где я смогу вас разыскать.
- Я не могу этого сделать, - печально ответила Линнет.
Скажи ей. Расскажи ей, кто ты. Но как только он это сделает, все изменится. Они уже больше не будут двумя незнакомцами с одинаковым положением в обществе, которые наслаждаются компанией друг друга. Станет ли Мэри испытывать благоговейный трепет перед ним? Или ужаснется его лжи? Его ухищрениям? Будет ли думать, что он лишь забавлялся с нею?
Дункан не был готов разрушить магию этих мгновений.
Но и отпускать ее сейчас, не узнав о ней больше, Дункан не хотел. Он хотел узнать о том, где она научилась так правильно разговаривать. Или так хорошо играть и петь. Была ли Мэри горничной у леди или, может, внебрачным ребенком какого-нибудь знатного человека? Но ведь она говорила, что ее отец - конюх. Ни одно из объяснений не имело смысла.
Он порывисто схватил ее за руку.
- Поедемте со мной, - предложил Дункан.
Он не мог вспомнить, когда в последний раз поддавался своим чувствам. Даже эта поездка с целью найти невесту не была сиюминутным порывом. Она была просчитанной, старательно обдуманной, нацеленной на незамедлительный результат.
Предложение служанке сбежать с ним было сиюминутным порывом. А брак мог оказаться гибельным - для них обоих. Генри Тюдор ясно изъявлял свою волю. Любой, кто пытался ослушаться короля, делал это на свой страх и риск. То же касалось и людей, которых они любили.
Любил ли он ее?
Или это просто были солнце, ручей и чувство свободы, которое он ощущал впервые в жизни?
Дункан взглянул на Мэри, и его сердце забилось сильнее. У него перехватило дыхание. Она заставляла солнце казаться ярче. Ему хотелось коснуться ее. Не только со страстью, хотя он солгал бы, если бы сказал, что не испытывал желания. Но точно так же ему хотелось просто… ощущать мягкость щек Мэри, шелковистость ее волос. Он хотел услышать ее пение, почувствовать то тепло, которое поднималось в душе рядом с ней.
Любовь? Что он знал о любви?
Тишина разлилась по лесу, между ними повисла пауза, до предела накаленная чувствами.
Потом Мэри высвободила свою руку, и ее пальцы повторили то, что сделали его пальцы несколько минут назад. Она изучающе дотронулась до мужского лица, приласкала шрам возле глаза. Дункану показалось, что по его лицу провели шелком, но даже от этой едва ощутимой ласки он запылал от страсти.
Его сердце сжалось в груди. Перевернулось. Пропустило удар.
- Вы поедете? - снова спросил он, затаив дыхание, желая всем сердцем, чтобы Мэри сказала "да". Без вопросов. Без оговорок.
Однако девушка, казалось, была сбита с толку.
- Куда?..
- Вы мне верите?
Дункан услышал напряженность в своем голосе. Ему было просто необходимо получить ее доверие. Даже несмотря на то, что он ничего не сделал, чтобы заслужить эту веру.
Он увидел, как Мэри с трудом сглотнула. Ее маленькая ладошка задрожала в его руке.
- Я не пришла бы, если б не верила.
- Вы уедете отсюда? Сейчас? Со мной?
Это было нечестно. И Дункан это понимал. Ведь она знала его как бедного неумелого менестреля, солдата, чьи умения больше были не нужны, скитальца, который не мог предложить ей ни дома, ни чувства защищенности. Кем была Мэри сейчас, он точно не знал. Ее одежда была поношенной, но хорошего качества. У нее был доступ к прекрасным лошадям. Она правильно разговаривала.
С чего ей было выбирать странника? Но Дункану необходимо было знать, что она выберет его из-за него самого, а не из-за богатства, которое он мог ей дать. По правде говоря, у него мало что останется, если он не угодит Генри своим выбором. Но, бог свидетель, Дункан хотел, чтобы его выбрали ради него самого.
Он не знал, чего ожидать. Однако по выражению ее глаз понял, что она хочет поехать с ним. Во взгляде Мэри мелькнула вспышка радости. Но она погасла так же быстро, как появилась.
Девушка отступила на шаг назад.
- Я не могу.
- Ваш жених предлагает вам больше? - вырвался у Дункана вопрос, и он почувствовал унижение, вспомнив толпы женщин, которые польстились на богатство маркиза Уортингтона, а не на него самого.
- Дело не в этом, - возразила Мэри. - Это дело чести. Я должна выполнить обещания.
Дункан не нашел, что на это ответить. Честь всегда была для него всем. Как он мог просить кого-то запятнать свою честь?
Произнеся последнюю фразу, Мэри отвернулась, и теперь Дункан заставил ее повернуться к нему лицом. В глазах девушки блестели слезы.
Дункан задумался о существующих возможностях. Он всегда обдумывал возможные варианты. Уортингтон годами делал это во время гражданской войны и будучи наемником в Европе. Он мог открыть, кем являлся на самом деле. Своим признанием он отодвинул бы в сторону любого поклонника. У него было высокое положение в обществе. У него была власть.
Но не этого хотел Дункан. Ему хотелось, чтобы кто-то пошел с ним по доброй воле, без оговорок.
Он хотел того, чего не мог получить. Теперь Уортингтон это понимал. Он продолжит свое путешествие. У него, несомненно, получится подыскать благородную леди в жены без каких-либо осложнений. Проблема была в том, что он не хотел искать благородную леди. Ему была нужна его лесная леди.
- Робин? - донесся до него ее тихий голос. Пальцы девушки задрожали в его руках.