Имя было чужим для Дункана. Ему даже понадобилось некоторое время, чтобы вспомнить, что он сам назвал ей это имя. Мэри говорила о чести. Дункан задумался, будет ли она по-прежнему считать, что он человек чести, если он откроет ей свое истинное лицо.
Дункан выпустил ее руку. Возможно, он подождет еще один день. Один день или чуть больше. Может, тогда он действительно поймет. Сможет разобраться, что делать.
Дункан отвернулся от девушки, но не раньше, чем Линнет увидела в его глазах уязвимость, которой она никак не ожидала.
Девушке хотелось коснуться его рукой. Ей хотелось ответить "да". Линнет хотела сказать, что она поехала бы с ним куда угодно, но девушка боялась, что это может означать его смерть. Ее отец сделает все, что угодно, чтобы вернуть свою дочь обратно. Он был снисходителен ко многим вещам, но не потерпел бы легкомысленности в вопросах чести. Граф Кленден пригласил трех возможных женихов к себе домой. Если бы Линнет сейчас сбежала с бродячим менестрелем, она навеки погубила бы свою репутацию. И его честь.
Отец отомстил бы за это. Ему бы пришлось. Иначе графу оставалось бы только наблюдать, как его власть утекает сквозь пальцы. Хозяин Клендена был осмотрителен в выражении преданности властям во время гражданской войны. Ему был необходим влиятельный человек, чье положение в обществе не было шатким, которого он мог бы назвать своим зятем. Сбежав со странствующим музыкантом, Линнет нанесла бы отцу смертельную обиду.
Но как же ей хотелось забыть обо всем и быть рядом с Робином! Она желала этого всем сердцем и душой.
Линнет читала романы "Кастелян из Куси" и "Окассен и Николетта". В последнем Николетта, пленная девушка без роду и племени, влюбилась в сына знатного человека. Ее лишили свободы, но в конце концов она сбежала со своим возлюбленным и пережила с ним множество приключений. Она даже путешествовала в обличьи менестреля, пытаясь найти его, когда их разлучили.
Разве не могло случиться наоборот? Разве не могла дочь знатного человека сбежать с бродячим музыкантом? Или любовь была лишь выдумкой, о которой менестрели и комедианты рассказывали ради увеселения публики? Линнет никогда не наблюдала особой теплоты в отношениях между родителями и сомневалась, существует ли истинная любовь. Она надеялась, что подобное чувство все же возможно, но никогда особо в это не верила. И уж точно никогда не ждала любви.
Теперь же, глядя в глаза своего менестреля, Линнет поняла: любовь все-таки существует. Три дня - и ее мир изменился. Но, познав любовь, девушка должна была ее отпустить. Хотя у нее все же останутся воспоминания. И это было больше, чем леди Кленденская когда-либо надеялась получить.
- Я не могу поехать, - повторила Линнет, стараясь убедить не только его, но и себя. Она попыталась улыбнуться. - Думаю, вы скоро найдете, где остановиться. В дне езды отсюда есть поместье. Я слышала, как о нем разговаривали солдаты. Там будет званый прием и охота. Им понадобятся менестрели.
- Вы хотите, чтобы я поехал туда?
- Нет. Но я не могу продолжать… исчезать из дома, а вы рискуете, находясь здесь.
- Я могу поехать в Кленден.
У Линнет перехватило дыхание, и страх накрыл ее с головой, прогоняя остатки тепла из души, словно кто-то остужал еще теплую патоку. Робин узнает, кто она на самом деле. Ее менестрель подумает, что она насмехалась над ним, или - что еще хуже - расскажет кому-нибудь об этом.
- Все разъезжаются, - заявила Линнет, пытаясь, чтобы это прозвучало равнодушно. - Услуги менестрелей больше будут не нужны.
Робин выгнул бровь. Левый уголок его причудливо изогнутых губ приподнялся в усмешке.
- Вам и это известно? - насмешливо спросил он.
- Все об этом знают.
- Я слышал, там будет свадьба. Старшей дочери. Им, несомненно, понадобится еще несколько музыкантов. Если только, - добавил Робин, - вы не считаете, что я недостаточно подхожу для этой работы.
Линнет почувствовала, как земля уплывает у нее из-под ног. Неужели ее отец уже распространил новости о свадьбе? Или это сделал Роберт? Он был достаточно уверен в себе. Если подобные слухи разошлись среди людей, то…
Ее молчание, казалось, сказало ему все, что он хотел узнать. Губы менестреля скривились в жесткой ухмылке.
- Вы считаете, что я не умею петь.
- Нет, - быстро возразила Линнет, - я хотела сказать… свадьба будет через несколько месяцев. Нет никакой… необходимости…
Дункан внимательно посмотрел на девушку. Мэри говорила неправду. Он видел это по ее побледневшему лицу. Она избегала его взгляда. Но почему?
Он застыл в неловком молчании, не уверенный, что делать дальше. Мэри явно пыталась избавиться от него. И все же ее глаза говорили совершенно другое. В них был страх, смятение. Потребность. Сильное желание. Такое же желание - Дункан надеялся на это - какое пылало в его душе. Прожив больше тридцати лет, он никогда в жизни не чувствовал ничего подобного. И у него было ужасное ощущение, что никогда больше не почувствует.
Неужели для каждого мужчины действительно существует лишь одна истинная суженая?
Он мог просто схватить ее и увезти с собой. Но в этом поступке было бы мало чести. И тем более любви. Любовь не подвластна силе. "Это единственный дар, - подумал Дункан, - который отдают лишь по доброй воле". Нельзя заставить полюбить.
Уортингтон отступил от девушки на шаг. Достал свою лютню из поклажи и забренчал песню, которой она его научила. Неужели мелодия и раньше звучала так грустно? Вряд ли. Дункан искал способ удержать Мэри рядом с собой.
- Если вы считаете, что я все еще плохо подготовлен, не могли бы вы научить меня еще нескольким песням?
Их взгляды встретились.
- Еще один урок? И потом вы уедете?
- Вы этого хотите?
- Да, - ответила она, вызывающе выпятив подбородок, хотя не смогла сдержать мелкой дрожи. Она, в самом деле, совсем не умела лгать. Мэри хотела его так же, как он хотел ее, хотя что-то удерживало ее от признания своих желаний.
Но Дункан понимал, что ничего не добьется прямыми вопросами. Он боялся, что если продолжит их задавать, то никогда ее больше не увидит. Поэтому он просто кивнул и сказал:
- Я признателен вам.
Неожиданно Мэри облегченно улыбнулась. Больше никаких личных вопросов. Вопросов, на которые она не могла ответить. Что же скрывала эта девушка? Неужели ее секрет был страшнее его собственного?
- Вас легко научить чему угодно, - заметила она. - У вас талант.
- Вам скоро надо уезжать?
- Не раньше полудня.
- У вас весьма снисходительный хозяин. Или отец, - попробовал Дункан снова, но девушка просто улыбнулась.
- Я не брала свою лютню, - сказала она.
Он подошел к Мэри и отдал ей свою. Пальцы девушки пробежались по струнам.
- Прекрасный инструмент, - заметила она. - Вы говорили, что вам его подарил друг?
- Да. Валлиец.
Девушка вопросительно посмотрела на него. Уэльс был известен как дикий край. А народ, живущий там, славился диким нравом.
Поскольку Дункан не стал продолжать разговор, Мэри ударила по струнам и запела песню о любви, которой не могло быть. Один из возлюбленных погиб, и тогда другой покончил с собой.
- Это не слишком радостная песня, - заметил менестрель.
Девушка задумчиво посмотрела на него.
- Вы верите, что люди умирают за любовь? Или это вымысел?
Раньше он всегда насмехался над подобными идеями, но теперь…
- Я не знаю, госпожа.
- А вы любили кого-нибудь? - Ее глаза изучали его, в то время как пальцы продолжали порхать по струнам лютни.
- Да, - ответил Дункан.
- И вы покинули ее?
- Нет.
Во взгляде девушки мелькнуло разочарование.
- Вы расскажете мне о ней?
- Я знаю о ней не слишком много, - пояснил он. - Она возникает, словно по волшебству, и так же исчезает.
На лице Мэри отразилось удивление, потом она медленно покрылась румянцем.
- Вы не должны так шутить.
- Я не шучу, госпожа. Я уже просил вас уехать со мной.
- Но вы ни разу не сказали, куда, сэр. Мне казалось, вы наслаждаетесь своей… свободой.
- Мой дом к югу отсюда. Он достаточно скромен.
- Вы никогда не были женаты?
- Последние десять лет я провел в сражениях, несколько лет пробыл на континенте. Для любви не было времени.
Она положила лютню рядом с собой и снова коснулась его шрама, ее пальцы пробежали по загрубевшим рубцам.
- Как это произошло?
- Неосмотрительность.
- Мне не нравится думать, что вы страдали.
Чувства, которыми был наполнен ее голос, сделали боль Дункана почти невыносимой. На свете было мало людей, которых беспокоило его здоровье.
- Это ерунда.
Мэри взяла одну из его рук в свои и принялась изучать ее, легко касаясь мозолей, приобретенных за годы работы мечом. Тренировок. Убийств. Святые угодники, Дункан так устал от всего этого! Он хотел мира. А эта женщина была воплощением мира.
Ему это было необходимо. Но больше всего - Дункан понимал это - ему нужна была она. Ему было все равно, какое у Мэри происхождение и положение в обществе. Она была настолько уравновешенной и спокойной, что возьмет верх над любым, кто попадется на ее пути. Даже над Генри. Десять лет Дункан сражался за Тюдоров. Король не мог не принять это во внимание. Но, с другой стороны, Уортингтону был хорошо известен королевский гнев, который проявлялся, когда кто-нибудь шел наперекор желаниям монарха. Генри хотел, чтобы Дункан нашел себе жену, но такую, которая упрочит силу маркиза Уортингтона. Король желал для друга и соратника выгодного союза.
Если Генри будет против брака с девушкой незнатного происхождения, Дункан вполне может потерять все имущество и стать изгнанником, будучи вынужденным снова покинуть страну.
Но хотела ли его Мэри? Чувствовала ли она то же, что и он?
Если ему придется покинуть Англию, оставит ли его лесная фея свою родину, семью? И было ли это честно: заявлять о своих намерениях и делать Мэри предложение прежде, чем он выяснит отношение Генри к этому браку?
Ее глаза говорили "да", но… достаточно ли она хотела его, любила его для того, чтобы рискнуть ради него всем? Правы ли менестрели и комедианты? Существует ли на свете такое чувство, как взаимная любовь?
Рука Дункана вновь потянулась к лицу девушки, прикасаясь к нему с бесконечной нежностью. Его пальцы изучали лицо Мэри, словно пытаясь узнать ее потаенные мысли и то, что у нее на душе. Кто она, эта девушка из леса? Сирена, которая может изменить путь мужчины и наполнить его жизнь стремлением к чему-то, чего он раньше не знал?
Ее глаза расширились и умоляюще посмотрели на него. Широко раскрытые, удивленные и полные тайн.
Воздух между ними звенел от вопросов, оставшихся без ответов, но ни один из них не был готов разрушить магию, обволакивающую их. Это была минута, наполненная безмолвным единением, редким взаимопониманием, которое - Дункан понимал это - исчезнет, если он будет сомневаться слишком долго.
Дункан наклонился и снова поцеловал Мэри. Это было ошибкой. Поцелуй стал голодным, отчаянным, ее губы не уступали ему в силе и желании. Он пытался погасить растущую внутри боль, скрыть мучительную потребность в девушке, но у него ничего не получилось, особенно когда она робко прильнула к нему, вся трепеща в нерешительности.
Его руки коснулись ее спины и пришли в движение, мастерски возбуждая и соблазняя. Дункан почувствовал, как Мэри вновь задрожала. Его поцелуй стал глубже, и пламя страсти разгорелось между ними с новой силой, на этот раз с желанием и жадностью, которые он не мог больее сдерживать. Как и она, понял Дункан в тот же миг.
Теперь их соединила первобытная сила, и ее невозможно было обуздать.
Даже если бы он хотел этого.
Его руки двигались вверх и вниз по спине Мэри, заставляя девушку прижиматься к нему, а его губы оторвались от ее рта и переместились к бьющейся жилке на ее шее. Дункан прижался к своей лесной фее, ощущая, как ее тело отзывается на каждое прикосновение его рук и губ. Его тело безотчетно отвечало ей, отвердев под ее руками.
Мэри вскрикнула, и его рот, переместившись с шеи, опять накрыл ее губы, сминая их в неукротимой потребности ласки. Одна его рука начала игру с ее затылком, пальцы заскользили по шелковистой коже. Легкие, как ветерок, прикосновения дразнили девушку. Желание приобрело новые оттенки. Он страстно нуждался в ней, в то время как сердце ныло от нежности. Пальцы Дункана запутались в завязках ее платья и возились с ними, когда он услышал какой-то шум за спиной. До него донеслись ругань и шаги бегущих людей, а потом пришла боль.
И его накрыла темнота.
Глава 7
Олечка, зайка, пусть у тебя все будет хорошо Спасибо за перевод!
Мужчины появились так внезапно, и удар обрушился на Робина так неожиданно, что Линнет не смогла совладать со своими чувствами достаточно быстро. Когда ее менестрель упал, она с трудом подавила желание закричать. В голове девушки пронеслась одна-единственная мысль: во что бы то ни стало нужно остановить клинок, который был занесен над Робином. Линнет бросилась на защиту менестреля.
- Нет, - воскликнула она.
Роберт, граф Келлум, изумленно посмотрел на нее и опустил оружие.
- Мы услышали ваш крик. - Граф посмотрел на распростертое на земле тело. - Я убью его.
- Нет, - запротестовала Линнет. - Он не нападал на меня. Он ничего не сделал. - Она дотронулась руками до кровоточащей раны на голове менестреля, которую оставил покрытый броней кулак.
- Кто он? - потребовал ответа Келлум, на его лице ясно читалось недоверие.
- Честный человек - солдат, - который никому не причинил вреда, - ответила девушка, понимая, что этим объяснением она навлекла на себя бесчестье и, вполне возможно, навредила отцу. Но Линнет не могла позволить, чтобы Робина убили из-за ее собственной неосторожности.
- Ваш отец сказал мне, что вы нетронуты, что у вас безупречная репутация, - с отвращением процедил Келлум. - А я нахожу вас валяющейся на травке с… простолюдином.
Он убрал свой длинный кинжал в ножны, но рука его все еще лежала на рукоятке оружия, и девушка видела, что граф с трудом сдерживает свой гнев. Она еще не приняла его предложение, а он уже вел себя как обманутый муж. Его карие глаза потемнели от ярости, а губы изогнулись, выражая презрение.
Ей не было оправдания. Платье Линнет было наполовину снято, в волосах запутались листья, и она знала, что ее губы распухли. Любое объяснение, которое можно было придумать, привело бы к тому, что всю вину переложили бы на Робина, и, вероятнее всего, это послужило бы причиной его смерти.
- Во всем виновата только я, - сказала Линнет, встав таким образом, чтобы загородить собой лежащего без сознания менестреля.
Келлум сверлил ее взглядом.
- Я уеду завтра же, - заявил он. - Мое предложение, разумеется, утратило силу. Даже ваше приданое не сможет… сделать привлекательным брак с…
Он замолчал, сделав при этом явное усилие над собой, но ему не пришлось заканчивать предложение. Пятеро мужчин, включая еще одного из приглашенных поклонников девушки, стояли и смотрели на Келлума и Линнет, и целая гамма чувств отражалась на их лицах.
Лорд Мэнфилд шагнул к девушке, в глазах его светилось сочувствие. Линнет знала, что он нравился ее сестре. И, если его глаза хоть в какой-то степени отражали душу, Мэнфилд тоже был неравнодушен к сестре Линнет. Он опустился на колени перед Робином.
- Удар не смертельный, - определил Мэнсфилд.
- Должно быть, это тот нарушитель, которого мы искали, - предположил Келлум. - Вероятнее всего, браконьер. Отвезем его обратно в Кленден. Ее отец решит, что с ним делать.
Линнет посмотрела вниз, на менестреля. Кровотечение остановилось, но Робин не двигался. Ее отец будет в ярости, но он справедливый человек. Лорд Кленден не станет добиваться того, чтобы из-за ее собственной опрометчивости убили человека. Однако это означало, что отец отправит ее в монастырь. У него просто не будет выбора. Линнет опозорила всю семью.
Мысль о том, что она никогда больше не увидит Робина снова, ужаснула ее. Девушка надеялась, что сможет избежать брака без любви. Линнет предпочла бы спокойную жизнь либо в доме родителей, либо в монастыре. Но это было до того, как она познала радость - и совершенное удовольствие - оттого, что рядом был Робин. До того, как внутри нее появилось непреодолимое желание. И эти чувства не исчезали. Новые, дурманящие и чудесные.
Но опасные. Очень опасные чувства для такой, как она. И такого, как Робин.
- Отпустите его, - сказала Линнет.
- Нет, миледи. Я не стану этого делать. Вашему отцу следует узнать о вашем… поведении. И этого… мошенника. Полагаю, лорд Кленден захочет узнать о том, что этот человек прятался в его владениях, соблазняя его дочь.
Линнет с достоинством выпрямилась. И встретилась взглядом с Келлумом.
- Этот человек намного лучше вас, Роберт. Он не уклонялся от службы королю.
Кажется, ее оскорбление не задело Келлума.
- Все зависит от того, о каком короле вы говорите, миледи. Он из Йорков? Или Ланкастеров?
Ловушка. Линнет тотчас же это поняла. Он мог использовать ее ответ против нее. И против ее отца.
Мэнфилд повернулся к Келлуму.
- Довольно, - сказал он. - Этому человеку нужен уход. И мне безразлично ваше отношение к леди Линнет. Она не отвечала вам согласием. Она ничего вам не должна.
Девушка почувствовала поднявшуюся внутри нее волну благодарности. Ее сестре повезло.
- Спасибо, - поблагодарила она Мэнфилда.
Его лицо смягчилось.
- Мы не можем выбирать, кого полюбить, - произнес он. Взгляд его остановился на Келлуме, а затем вернулся к мужчине, все еще лежащему на земле. - И часто это только к лучшему. Но я думаю, что благоразумнее будет отвезти этого человека в Кленден. Его необходимо осмотреть.
Раздраженный Келлум согласился с Мэнфилдом. Он пнул ногой лежащую на земле лютню, и Линнет протянула руку, чтобы спасти инструмент. Очевидно, это была единственная вещь Робина, которая чего-то стоила.
Менестрель слегка шевельнулся и застонал.