каждый срывавшийся с них вздох!.. Видимо это длилось долго. Мы все не могли
оторваться друг от друга, зная, что потом, скорее всего, останутся лишь лживые
насмешливые слова, за которыми мы будем прятать смущение, и никогда больше не
решимся… По крайней мере, я. Я не знала, как все будет, когда мы оторвемся
друг от друга, не знала, как поведу себя дальше и поэтому так важно было
продлить этот волшебный миг. Во мне росло не просто безликое животное
возбуждение, которое испытывала я всегда от близости с мужчинами, нет. Впервые я
переступила какую-то планку, будто взяла верхнюю ноту, какую, как мне
казалось, не умела никогда вытягивать. Внутри меня открылась дверь, о которой я и не
подозревала, и что-то вырвалось из этой двери. Что-то, что я готова была отдать
Рене без остатка. Только Рене.
Когда все закончилось, мы долго стояли, молчаливые и неподвижные. Я с сожалением
поняла, что все, что испытала за эти чудесные минуты, было лишь иллюзией. Вряд
ли мне удастся еще раз так приятно обмануться. Рене просто наглая немного
испорченная девчонка-подросток и ничего более. Кажется ее и саму смутила эта
ситуация и - какая редкость для нее! - она не находила что сказать. Но я плохо ее
знала! Быть может когда я в точности научусь предсказывать что Рене скажет или
сделает в следующую секунду - я познаю всю мудрость мира. А до этого мне ой как
далеко…
К тому же эта кромешная темень! Она снова обманула меня.
- Ну и как, тебе понравилось? - Раздался БЕЗЗАБОТНЫЙ голос моей подруги.
Понятное дело, смущеньем там и не пахло. Оказывается, маленькая дрянь столько
времени молчала лишь потому, что следила за моей реакцией. Я тут же вспомнила
Барби и поняла, для Рене нет ничего особенного в страстных поцелуях с девушками.
Трудно передать что я почувствовала, когда до меня это дошло. Немного -
облегчение, но немного (совсем-совсем!) досаду или даже обиду. Но я не растерялась,
нет! Тем же нагловатым тоном спросила ее: "А тебе?"
Рене кажется зевнула, помолчала немного и с ленцой пробормотала:
- Романтика, блин!
- Ага. - Тупо протянула я. Если эта новая игра была достойным выходом из
напряженной ситуации - то я готова была принять ее.
- Пора заняться нормальным сексом, раз уж на поцелуйчики ты уже раскрутилась. -
Прямо заявила моя подруга.
Я поперхнулась от неожиданности, но не из-за дерзости Рене, а из-за своей
собственной реакции на эту дерзость. Мне вдруг страстно захотелось, чтобы снова не
было этого метра, что разделял нас, мне захотелось прижаться к этой
девочке крепко-крепко, зажмуриться и снова отдаться иллюзии, что ее сильные руки
это руки страстного темного ангела, а не моей наглой подружки. И я поняла, что это так
легко…
- Мы не можем. - Ответила я. - По-настоящему ведь мы не можем.
- Какая же ты глупая иногда бываешь, - досадливо пробормотала она в ответ, - есть много
способов делать это даже если рядом нет мужчины с болванкой между ног. Но если
ты у нас такая уж непробиваемая пуританка и тебе обязательно надо, чтобы в тебя
что-то засунули, то будет и это.
- Как? - Не поняла я.
- Слушай, королева виктория, у тебя щечки не закраснеют если я тебе расскажу? -
Ехидно выдавила Рене. - Предоставь это мне и пошли уже. Здесь есть миленький сарайчик - злачное место, как ты бы сказала. Я тебя туда, собственно, и вела, но на самом деле, чтобы просто посмеяться. Но если уж такое дело, почему бы там не поиграться,
верно? О-очень злачное местечко, туда даже тропинки нет, чтобы никто не забрел ненароком.
Алкоголь творит странные вещи даже с лучшими из нас. А что уж говорить обо мне -
я сказала, ладно, давай поиграемся. И мы снова двинулись через бескрайнюю
чащобу.
- У Джулиуса был раньше маленький бизнес, - принялась рассказывать Рене, не
забывая заботливо помогать мне преодолевать трудные участки пути, - он держал
магазинчик, торговавший всякими штучками для секса. Резиновые дамочки, гели
разные, вибромассажеры - ну ты знаешь, наверное. Сейчас этих магазинов как грязи
развелось. Ну а тогда их было не так уж много. И на него, в конце концов,
здорово наехала наложка. Пришлось вывозить весь ассортимент и срочно-срочно
прятать. Поль, конечно, помог ему, и вот теперь весь этот хлам хранится в летнем
домике возле яблоневого сада. Ты, наверное, еще не была в той части парка - туда
редко кто забредает. Только если надо взять какую-нибудь игрушку для съемок.
Сарайчик действительно оказался злачным местом. Когда мы вошли в зияющую
темноту, моя подружка посветила вокруг откуда-то взявшимся фонариком и я нервно
захихикала, осматривая полки с… ну ладно, я не буду описывать это, любой, кто
хоть раз заходил в магазин для взрослых поймет, что я имею в виду. Особенно
понравились мне две большие резиновые дамы, как призраки выплывшие из темноты
прямо перед моим носом. Будь я потрезвее, наверное испугалась бы до дрожи в
коленках. А так - ничего, только фыркнула и даже позволила себе робко
прикоснуться к резиновому боку искусственной прелестницы.
- Наверное им одиноко здесь. - Заметила я.
- Вовсе нет, - раздался из темноты голос Рени, - пес прибегает сюда по нескольку
раз в день и спускает на них…
- Что… - выдавила я и в ту же секунду почувствовала сильнейший спазм. Это было
ужасно! Зажав рот рукой, я выскочила из сарая и едва успела наклониться, как из
меня выплеснулось все, что я выпила за вечер. Признаться, я на желудок всегда слаба была. Бывало, меня тошнило даже независимо от алкоголя и пищи - просто когда что-то противное слышала или представляла. А тут такое дело… выпито было всего и разного… Короче, позорище такой со мной приключился. Только через минуту я смогла
отдышаться. Стоило прикрыть глаза как голова начинала уноситься куда-то в дебри
вселенной - я была безнадежно пьяна! В той стадии, когда ты уже отчаянно
желаешь протрезветь, но это уже невозможно. Просто другая дурацкая пьяная
реальность, из которой не выплыть никакими способами и которая обещает
чудовищное утро. Уж что-что а пьянки с моими дружками-художниками я помнила
еще лет с четырнадцати.
- Ты идиотка. - Со стоном выдавила я. - Надо ж такую фигню сказать…
- Я пошутила. - Отозвалась Рене. - Это не пес, это Джулиус с Дином спускают на
них по нескольку раз в день.
- Заткнись!
- А что в этом такого противного - не противней чем то, что ты сейчас сделала.
- Дура!
- По крайней мере мне теперь не придется с тобой целоваться.
- Это было так противно? - Не знаю откуда у меня еще были силы шутить.
- Тогда еще не было противно, но теперь мне почему-то уже не хочется.
Я села на траву - ноги стали ватными - и прикрыла глаза.
- Отстань, мне плохо.
- Да уж. Сиди здесь, я скоро.
Ее шаги зашелестели где-то в стороне. Я прикрыла глаза и погрузилась в небытие.
Не знаю сколько времени меня не было, но Рене успела сходить к ручью и принести
в пластиковой бутылке воду. Половина была вылита мне на голову, что немного
привело меня в чувство. Я взяла у нее бутылку и, не вставая, прополоскала рот и
попила воды.
- Я отвратительная.
- Нет ничего ужасней пьяной грязной женщины. - Вздохнула Рене и, взяв меня
подмышки перетащила на какую-то подстилку. Я тут же улеглась на спину и
уставилась в звездное небо. Закрывать глаза было страшно - это вращение просто
добивало меня.
- Посиди со мной, я постараюсь на тебя не дышать. - Попросила я. Внезапно стало так жалко себя - пьяную, несчастную, лежащую на какой-то тряпке посреди леса. - Ты же не уйдешь?
- Конечно нет, разве друг бросит в беде другого друга. Можешь на меня дышать, от тебя не воняет.
- Ты издеваешься.
- Вовсе нет. Поспи, свежий воздух отрезвит тебя.
- Ты не уйдешь?
- Нет.
- Так и будешь здесь сидеть пока я буду спать?
- Да. Так и буду как идиотка сидеть здесь возле тебя.
- Ты злая.
- Ну извини, я просто шучу. Ты смешная когда пьяная.
Мы помолчали. Я смотрела на звезды - казалось, надо мной раскинулся черный
купол, такой древний, что моль успела проделать в нем миллионы дырочек, сквозь
которые проглядывало солнце. И меня озарило - нет никаких звезд и никаких
планет! Есть только этот черный трухлявый купол, который накидывают на мир ночью
чтобы солнце не мешало нам спать. А солнце, оно по-прежнему там, наверху!
Смотрит сквозь множество дырочек…
- Мне страшно, Рене, - прошептала я.
- Почему?
- Потому что… все совсем иначе. Совсем не так, как мне казалось раньше. Все
обман…
Рене долго молчала.
- Ты о чем? - Наконец настороженно спросила она. Такой странный голос… неужели
она знала про солнце? Что оно там, над нами, даже ночью? И что звезд на самом деле не существует? Неужели все кроме меня знают это?!
- Я о солнце. Вон оно, я его вижу. - Непослушным языком пробормотала я.
Рене наклонилась надо мной, закрыв часть неба.
- Это белая горячка, Клер.
- Нет, правда! Вот там, на небе, посмотри - там солнце!
- Что с тобой? - На этот раз ее голос звучал участливо. Мягко…
Она ласково провела ладонью по моим волосам.
- Закрой глаза, ты должна поспать.
Ее темный силуэт спрятал страшные дыры в небе. Волосы щекотали мне щеки… Я
снова почувствовала ее запах. Теплый, близкий… И мне захотелось спрятаться в
ее волосах. От неба.
Единственное что я запомнила отчетливо это то, что я сама, своей собственной
рукой притянула Рене к себе - и все что было потом - это просто омут. Вязкий,
бездонный омут, в который я все падала и падала, и падала… Прохладный воздух и
ее горячее тело… нежный детский запах молока и влажный аромат земли… Огонь,
мчащиеся перед глазами звезды, ее жадные настойчивые губы… Мне хотелось обнять
ее, но она зачем-то прижимала мои руки к земле… это было похоже на борьбу…
что-то происходило с моим телом… в какой-то момент мне показалось, что она
все-таки воспользовалась одной из тех игрушек в сарае, по крайней мере она отпустила на несколько секунд одну мою руку, я тут же попыталась обнять ее, но она уже схватила меня за запястье и снова прижала к земле… я мимолетом
подумала, что завтра мне будет противно вспоминать это, но сейчас мне это было
НУЖНО… безумие… она просто сжигала меня своей внезапно высвободившейся
взрослой страстью. Я больше не чувствовала в ней женщину, это был мужчина, по
какому-то недоразумению втиснутый в женское тело, и я любила этого мужчину, и я
готова была позволить ему разорвать меня на части, только бы быть с ним, с ней
единым целым… всегда. Какие-то нити, тонкие, незримые, но невероятно прочные
завязывали в тугой узел наши тела. И я не могу толком вспомнить эти странные
минуты не оттого, что была пьяна, нет! Просто… все было иначе. Это не был
секс, удовлетворение тела. Я даже и не ощущала почти своего тела - оно
растворилось и исчезло. Я была на небесах, там, где солнце шкодливо заглядывает
сквозь древний купол… там, где навсегда растворяется мое вечное одиночество.
Ведь теперь у меня был кто-то, ради кого стоило дышать. Мне принадлежало самое
загадочное существо на свете. Самое прекрасное существо на свете. Пусть на несколько бесконечных минут, но она, моя
Рене была только МОЕЙ.
Если бы я знала тогда… Но только потом, вспоминая нашу с ней ночь уже в
свете того что произошло позже, я поняла, какой безнадежной дурой я была.
Непростительной дурой! Я могла все понять уже в ту ночь! Это был единственный
раз когда Рене так по-глупому подставилась. Бесстрастная, самоуверенная как черт
Рене, которая считала, что весь мир у нее в кулаке - на этот раз она превзошла
себя. Так безрассудно поддавшись слабости - она считала, видимо, что
контролирует ситуацию даже тогда - моя Рене была передо мной как на ладони. И
только малости не хватило для того, чтобы я все УЗНАЛА уже тогда. Впрочем…
ведь я не узнала! Значит ее расчет все-таки был верен. Если он конечно был, этот
расчет, в чем я очень сильно сомневаюсь. Мы обе просто сваляли дурака, каждая
по-своему, но повезло почему-то ей. Хотя какая теперь разница…
Моя Рене… Моя Рене разбудила меня когда солнце уже давным-давно висело на
небе. Болталось, как раскаленный блин и жгло больные мои глаза. Это странно, но
я помнила все что произошло ночью. Стоило мне разомкнуть тяжелые веки, нагретые
влезшим в окно солнцем, как я сразу все и вспомнила. Только непонятно было, как я
оказалась в своем домике - Рене сюда перетащила что ли ночью мой хладный труп?
Сильная, однако, девочка.
Она сидела на кровати моей вечно отсутствующей соседки и держала запотевший
кувшин с соком.
- Ох, лучше бы пива. - Прохрипела я, но все равно выхватила у нее кувшин и с
наслаждением (вот оно, истинное счастье!) прильнула к горлышку. Апельсиновая
жидкость полила мои умершие внутренности и мне стало немножечко легче. По
крайней мере я знала, что теперь смогу встать на ноги и дойти до Большого дома
(Пиво! Пиво! Пиво!)
- Ну, и на кого я похожа? - Попыталась я пошутить, передавая кувшин обратно.
Почему-то мне пока не хотелось смотреть ей в глаза.
- На женщину, на долю которой выпало множество лишений. - Угрюмо отозвалась
Рене.
- Так высокопарно. - Я криво усмехнулась.
- Так Поль называет алкоголичек. - Пояснила она и поднялась, явно собираясь
меня покинуть.
Я устало откинулась на подушку и прикрыла глаза. Мне нужно было еще отдохнуть, а
заодно и решить как вести себя дальше. С Рене. Но мне не хотелось, чтобы она
уходила.
- Постой, Рене, - окликнула я ее, - ты что, здесь и сидела всю ночь?
- Конечно нет.
- Но это же ты меня сюда принесла?
- Мы вместе пришли, ты что, не помнишь?
- Нет, - призналась я, - совсем не помню как добиралась.
- А остальное? - Бесцветным голосом спросила она.
- Хочу пить.
Она подошла к кровати, взяла с пола кувшин и снова подала мне. Я сделала еще
несколько глотков и только после этого решилась поднять взгляд на мою подругу. У
нее были равнодушные усталые глаза.
- Остальное я помню.
Она пожала плечами.
- Клер, прости. Я надеялась, что ты забудешь - ты была так пьяна. И я наверное
просто воспользовалась положением.
- Ты бы хотела чтобы я забыла?
- Естественно.
- Это было на самом деле так мило.
Рене удивленно вскинула брови.
- Шутишь?
- А тебе не понравилось? - Ухмыльнулась я. Похмельное состояние творило со мной
странные вещи.
- Да уж повторять что-то не тянет.
Я сделала вид что обиделась. Вернее сделала вид, что сделала вид что обиделась.
Так я пыталась скрыть, что действительно уязвлена. Самую малость.
- Чего так?
- А как бы тебе понравилось если бы тебя уложили с пьяным в хлам мужиком и
заставили дышать его драконовским перегаром? - С прежним спокойствием спросила
Рене. Ни упрека, ни искры смеха в ее глазах не было. Просто говорила лишь бы
говорить. Кажется ей хотелось спать.
- Если бы я любила его, я бы не заметила этих мелких неудобств. - Совершенно
искренне ответила я.
- Разве мы говорили о любви? - Тихо произнесла она. - Глупо это все, Клер. Давай
не будем заниматься ерундой и обсасывать какой-то дурацкий половой акт. Мы же не
в мыльной опере, правда? Я очень устала, я пойду, хорошо? Увидимся вечером.
И она ушла. Ушла, оставив меня сидеть с открытым ртом, из которого готова была
вырваться очередная остроумная, на мой тогдашний взгляд, мысль, призванная
спрятать то смятение, в которое повергли меня ее последние слова. Оказавшись
одна, я вдруг остро ощутила одиночество. Казалось, Рене ушла не только из моего
дома, но и из моей жизни. Это субъективное чувство длилось лишь секунду, но как
страшна была эта секунда! И как больно мне было! Я отвернулась к стене и
заплакала. Не знаю почему я плакала. Мне было страшно и радостно одновременно.
Казалось, мое сердце обнажилось, с него сдернули пыльный покров, в который оно
куталось много лет и открыли свету. Такому яркому, обжигающему и новому. Слишком новому для меня. И мне не хотелось больше думать и анализировать. Хотелось ЖИТЬ!
Хотелось быть рядом С НЕЙ, не обмозговывая долго и нудно в своей голове причины
и следствия.
Я родилась.
5
Все изменилось. И я, и Рене, и мир вокруг нас. Я стала размазней, Рене стала холодной и чужой, а мир поменял свое праздничное летнее лицо на слезливую дождливую мину. Нет, следующие дни внешне были такими же как и предыдущие (ну если не считать гадкой погоды), но только лишь внешне. Мы вели себя так, будто между
нами ничего не произошло, порой мне казалось даже, что она действительно все
забыла, и для нее это ничего не значило. Но я не верила ей больше, не верила ее притворному равнодушию и все такое. Ну по крайней мере мне НЕ ХОТЕЛОСЬ в это верить. Это бы меня убило, точно говорю. Потому что я превратилась в мартовскую кошку. В моей голове осталась только Рене, в моих мыслях, мечтах, снах - везде была Рене. Не было больше прошлого и будущего, остались только те мгновения, когда я могла быть рядом со своей возлюбленной, дышать с ней одним воздухом и, если очень повезет, касаться ее. Но Рене стала странной. Она видела мое щенячье обожание, которое я, будучи не опытной в чувственных делах, не пыталась и не хотела скрыть, но это делало ее какой-то настороженной, раздражительной и пугливой что ли. Мне хотелось целовать ее, а она шарахалась от меня как черт от ладана. Даже когда я просто обнимала ее как бы невзначай, она напрягалась и старалась высвободиться. Меня это угнетало страшно, и я часами могла выдумывать оправдания ее холодности. Вечерами Рене уходила едва начинало темнеть, а я бродила вместе с собакой вокруг Большого дома, не замечая веселящуюся публику и огрызаясь на шуточки Джулиуса и остальных.