Аня рассмеялась, глядя на его круглую, как шар, голову, на обиженное, почти детское выражение лица. Четверть часа тому назад строил из себя крутого мачо, ревновал и бесновался, а теперь захныкал, как малыш, у которого отбирают любимую игрушку.
- А ты будешь ко мне приезжать, если пожелаешь. Всего-то час на машине или электричке.
Василий продолжал бурчать, что, дескать, она всегда такая скрытная, ни о чем ему не рассказывает, а он к ней со всей душой. Аня с поднятой рюмкой подошла к нему ближе, заглянула в глаза и снова улыбнулась - на этот раз примиряюще.
- Давай последнюю.
Она выпили и снова вернулись к дивану.
Когда Маргарита Андреевна, нагруженная пакетами и свертками, поздно вечером вернулась домой, Васи уже не было. Анечка расслабленно сидела на перед телевизором, но смотрела мимо экрана.
Глава 8
К середине декабря всех лихорадило от массы незавершенных дел. Маргарита Андреевна торопилась обустроить квартиру. Жила в ней уже почти четыре месяца, а все оставались какие-то недоделки: в ванной все еще не было полочек, в кухне не подключена вытяжка над плитой, не хватает электрической розетки. Женщина смогла собраться и пригласить мастеров, когда племянница наконец уехала пообщаться с потенциальным работодателем, присмотреться к месту будущей работы. И, поскольку наносу были длинные зимние каникулы, сказала, что останется там недели на две, поживет у отца. На Аню после потери ребенка накатила депрессия, и она стремилась к уединению, игнорируя и Васю.
Учебный семестр на литературных курсах завершался. После пожара в библиотеке занятия были перенесены, как и изначально предполагалось, в какую-то школу на окраине. И то ли в связи с дальним расположением, то ли по рабочей занятости слушатели их прогуливали. Маргарита Андреевна выбивалась из сил, пытаясь заставить учеников выполнять задания: звонила, писала на электронную почту, приглашала прийти каждого индивидуально. И надо было провести итоговое занятие, перед тем как курсанты уйдут писать выпускную работу.
Идею подал Георг, завершающий курс лечения в областном санатории. В телефонном разговоре с руководительницей он предложил собрать группу в санатории: приехать на выходные дни, снять номера с питанием и проживанием. Заметил, что там же можно будет отметить и приближающийся Новый год. Сказал, что договорится с администрацией и о выступлении в актовом зале - выступать перед публикой начинающие писатели любили.
Маргарите Андреевне идея понравилась, хотя у нее не было уверенности, что курсанты воспримут ее с энтузиазмом, ведь народ частью семейный. Но Георг брал всю организацию и обзвон группы на себя, оставаясь старостой и на удалении.
Ближе к выходным Георг отрапортовал руководительнице, что все утряс, что ребята согласны приехать и администрация тоже будет рада принять литераторов. Назначили сбор в пятницу вечером, двадцать первого декабря. Эта дата вдруг сделалась сакральной. Последние месяцы досужие умы только и делали, что рассуждали о конце света. Утром по телефону Георг и Маргарита Андреевна обсудили детали и завершили разговор на веселой ноте:
- Встретим всей группой конец света! - пошутил Георг. Настроение у него по мере выздоровления поднималось.
- На другой планете! Среди заснеженных елей! - подхватила тему руководительница.
Отложив телефонную трубку, Маргарита Андреевна озабоченно посмотрела на часы. Времени до отъезда оставалось в обрез. Сумку с вещами она собрала еще вчера, но еще было необходимо поработать. Следовало подготовить материалы для веб-семинара, который она вела в рамках удаленного образования. Женщина включила ноутбук, но прежде решила заглянуть на сайт конкурса, почитать другие работы, посмотреть результаты голосования. И первое, что она увидела на экране, свое обезображенное лицо, что прежде назвали бы фотоколлажем, а ныне упрощенно - фотожаба. Ее щеки были карикатурно раздуты, а вокруг морковного цвета губ наложены густым черным веночком усы и бородка, абрисом напоминающие те, что носил писатель Александр Куприн.
Взглянула наконец на ник форумчанина. Все тот же Змей Горыныч, что разместил прежде уничижительный отзыв. Упорный злопыхатель выразил свое мнение прямо под обезображенным портретом. Написал, что будто бы Маргарита Орехова, не имея исторического образования, не вправе была браться за биографию писателя начала прошлого века, что она вместо изучения документов в архивах надергала куцых фактов про Куприна из Интернета и что сверхнаглость с ее стороны еще и выставлять свой роман на конкурс.
Маргарита Андреевна застыла в горестном изумлении. Перед глазами поплыл туман, она не сразу поняла, что накатившие слезы мешают видеть экран четко. Но кто, кто занимается этим? Как можно обвинять ее в небрежности?! Она три года не вылезала из архивов, ездила в те места, где жил писатель, и даже одно лето провела в Гатчине, где когда-то стоял его деревянный дом, ныне замещенный пятиэтажкой. Снова вчиталась в запись. Тут была целая прокламация, призывающая объявить ей как писателю бойкот и кинуть "черные шары" в кнопку голосования, проголосовать против ее работы.
И количество "против" уже превышало вожделенные "за".
Наконец Маргарита Андреевна шевельнулась, пытаясь осмыслить происходящее. В прошлый раз, увидев пасквиль, заподозрила было Евтюшкина, с которым у них была взаимная неприязнь. Но сейчас засомневалась. Ну ладно, он мог призвать голосовать "против", но помещать фотожабу на форуме для голосования - это перебор. Каким бы ни был Евтюшкин кляузным мужичком, на такое он вряд ли способен. Да и хватит ли ему технических навыков, чтобы исказить фотографию? С этим надо что-то делать! Она взяла телефон и набрала номер Рубальского:
- Витя, день добрый. Ты можешь говорить? У меня деликатный вопрос…
- Это срочно? Я на почте, уже почти у окошка…
- Нет, но…
- Так. Оставайся на связи.
Виктору Игоревичу как председателю секции прозы часто приходилось решать разные и бытовые, и общественные вопросы, писать куда-то письменные обращения. И хотя при Союзе была секретарь, она часто болела и отсутствовала, тогда он сам шел на почту, кому-то звонил, с кем-то договаривался. Сейчас, уловив в голосе Маргариты тревожные нотки, он пропустил несколько человек в очереди и отошел в сторону, где было тише. Снова поднес трубку к уху:
- Я тебя слушаю, Марго.
- Витя, не знаю, как и начать. В общем, нужна твоя помощь.
- Куда ехать? Записываю адрес!
- Ехать никуда не надо. Если ты можешь сейчас выйти в Интернет… зайди на сайт конкурса. Там на меня фотожабу разместили.
- Минутку. Сейчас… Я еще этот айфон не вполне освоил. Ты подожди, я перезвоню.
Виктор Игоревич поводил неуверенным движением пальцев по экранчику своего девайса - телефона и компьютера в одном устройстве и увидел все, о чем говорила Маргарита. Хотя изображение это было раз в десять меньше, чем в полноэкранном формате большого компьютера, Виктор Игоревич получил представление о степени издевательства над талантливой писательницей.
Затем снова позвонил:
- Маргоша, я сочувствую тебе. Но ты не горюй. Я найду специалиста, он разберется, определим, с какого компьютера этот Змей выходил. Сейчас это запросто делается.
- Спасибо, я в такой растерянности. Даже не представляю, на кого думать.
- Тут и думать нечего. Какой-то незадачливый графоман, которого отвергли все издательства. Их тьма. Особенно молокососы сейчас резвятся. Техническим штучкам обучились, а голова дурная. Ничего, мы его найдем и накажем.
- Ты считаешь, что найдем?
- Знаешь что, приезжай в Дом писателя вечерком, я тоже там буду. Надеюсь, что найду и айтишника к этому времени. Вместе и посмотрим, что и как.
- Ой, Витя, вечером я никак не могу.
Маргарита Андреевна рассказала о предстоящем сборе группы в санатории, где долечивался Георг, уточнив, что сегодня вечером она должна провести очередной семинар с группой уже на месте. Что завтра, в субботу, они выступают перед пациентами санатория, а послезавтра слегка отдохнут и поедут домой.
- В общем, программа насыщенная, - завершила она разговор.
Положив трубку, Маргарита Андреевна почувствовала облегчение. Витя не даст ей пропасть. И пусть она не займет призового места в конкурсе, но голосование будет объективное.
После обеда она сразу поехала на вокзал и вскоре электричка мчала ее в Зеленогорск, но за окном не было и намека на зеленую листву - поля и луга спали под белоснежной пеленой.
К семи вечера все курсанты, кроме Ани, оставшейся на пушной ферме, были в сборе. Пока размещались, прошел еще час. Почти все поселились в номерах на двоих: и платить меньше, и веселее вдвоем. Объединялись девушки с девушкой, парень с парнем по признаку дружеских симпатий. Но Лидия Валерьевна, презрев общественное мнение, ус троилась вместе с Олегом Шишковым, а художница Наташа Гуляева - с молодым адвокатом Мишей Гутиным. Только Вася Мячиков вселился в одноместный номер, сожалея, что не приехала Аня, и взяла отдельный номер Маргарита Андреевна, благо ей и пары не нашлось, да и не хотела она ни с кем из учениц тесного бытового общения.
После ужина в столовой группа отправилась в актовый зал, где завтра им предстояло выступление. А сейчас Маргарита Андреевна проводила с группой последний семинар. Георг, встретивший часом ранее группу, помог всем разместиться, отыскать быстрее их комнаты, а сейчас привычно исполнял роль старосты.
Он называл фамилии и отмечал в списке группы. Маргарита Андреевна смотрела на него с непривычным чувством нежности: каков молодец, такое перенес, чуть сердце не остановилось, а снова так активен, да и выглядел здоровее многих курсантов, замученных на работе в последние дни уходящего года. Георг располнел и даже казался загорелым, хотя ежедневные прогулки совершал на морозце. Глядя на его округлившиеся щеки, Маргарита Андреевна некстати вспомнила о фотожабе в Интернете - там ей пририсовали почти такие же. Настроение от этой мысли ухудшилось, но женщина усилием воли заставила себя не думать о развлечении каких-то молокососов, как назвал их Виктор. И даже посмеялась над собой, что вот какая стала серьезная, не способна оценить юмор молодежи.
Впрочем, отвлекаться сейчас было решительно невозможно, надо было начинать занятие. Участники семинара сидели на первых двух рядах актового зала и ждали ее слов.
Но говорить на последнем занятии о литературных приемах было уже бесполезно. Чему научились за полтора года - тому научились. Дальнейшая судьба каждого выпускника литкурсов зависела от его упорства и таланта. И хотя еще предстояло написать дипломную работу, большинство уже определились и с будущими планами на писательство. И на заданный вопрос руководительницы отвечали, сознавая свои возможности.
Адвокат Миша Гутин, отпустив руку Наташи, сидящей рядом, приподнялся с места и объяснил все с обстоятельностью, присущей его профессии. Сказал, что понял одно: писательство пожирает много времени, ему не удастся совместить его с работой. Он будет, конечно, для себя записывать судебные истории, но оставит их оформление на будущее.
- Вот пойду на пенсию и выпущу сразу многотомник, - пошутил он и сел на место.
Но до пенсии ему было далеко, как и его подружке. Однако Наташа выразила уверенность, что продолжит писать - писательство захватило ее сильнее, чем изобразительное искусство. Маргарита Андреевна похвалила это намерение, предложила, если возникнет необходимость, обращаться к ней за советом:
- У тебя слабоватое место - конфликт и завязка, ты должна больше внимания уделять зачину!
Когда дошла очередь высказаться Лидии Валерьевне, она, подтрунивая над собой, сказала:
- Вот Мишенька говорил, что откладывает писательство до пенсии. А мне уже откладывать некуда: пенсионная книжка в кармане. К тому же из библиотеки меня уволили. Посему продолжу тему исследования своего рода. Только не знаю, как с публикацией, ни один журнал брать не хочет мои "Записки столбовой дворянки".
- Лидия Валерьевна, а вы опишите историю известного рода, какой-либо выдающейся личности, тогда наши рукописи пойдут нарасхват в издательствах!
- Вы извините, Маргарита Андреевна, но почему ваша книга о Куприне остается в рукописи, а не расхвачена издателями?
Маргарита Андреевна ощутила, что кровь хлынула к щекам, но смуглый цвет кожи лишь приобрел оттенок хорошего загара.
- Вы правы, Лидия Валерьевна. Рукопись должна еще быть и хорошо написана, увлекательно и правдоподобно, - косвенно критикуя себя, согласилась преподавательница.
- Ну что вы говорите, Маргарита Андреевна! Хорошо написана! А то мы не знаем, что в издательствах только блатных и печатают! Вот я доберусь до них, всю правду напишу, - это уже начал возмущаться Шитиков, обиженный невниманием и к своим трудам, и к исследованию Лидии Валерьевны, теперь близкой ему женщины.
К спору подключились остальные. Но не было однозначного ответа на вечный вопрос: что такое талант или везение? Ибо везение - это цепочка обстоятельств, выводящая рукопись к читателю. Однако именно дискуссия, завершившая семинар и обучающий цикл, вызвала у всех прилив энергии, снова дала почувствовать себя настоящими писателями. Участники расходились по своим комнатам в приподнятом настроении. Георг, проводив Маргариту Андреевну до двери ее номера, хотел проскользнуть следом, но она остановила его на пороге:
- Георг, извини. Я очень устала, пообщаемся завтра. И тебе надо соблюдать режим, не забывай, что ты перенес инфаркт.
- Маргоша, ну дай хоть зайду, что мы тут в коридоре разговариваем, все на нас оглядываются. Я хочу тебе что-то рассказать, - поклонник на ходу выдумывал предлог, чтобы быть впущенным в комнату, не мог же он просто оттолкнуть женщину и войти.
"Да, теперь не могу. Неловко. Но прежде, в молодые годы… Эх, что вспоминать: много глупостей совершил. Или, напротив, так и надо их брать, на абордаж?!"
Маргарита Андреевна воспользовалась заминкой и, пятясь, ввинтилась в открытую щель, быстро захлопнула дверь, повернув задвижку.
- Иди спать, Гера, спокойной ночи, - пожелала она уже из-за двери.
Георг поплелся к себе в двуместный номер, который делил с другим пациентом. Остальные литераторы разошлись по своим номерам еще раньше.
Быстрее всех погас свет в комнате Миши и Наташи.
Лидия Валерьевна и Олег Шитиков - оба медлительные и основательные долго копошились в своем номере, прежде чем лечь в одну постель, составленную из двух.
В комнате был полумрак, свет уличных фонарей растворял темноту.
- Иди ко мне, моя девочка, - прошептал Олег, откидывая одеяло со своей половины широкой постели.
В эту ночи оба спали как никогда крепко, хотя по отдельности страдали бессонницей.
* * *
Шел второй час ночи. Уже заснули в своих комнатах большинство приехавших в санаторий литераторов. Но Маргарите Андреевне не спалось. Она подумала, что зря согласилась на угловую комнату. Сейчас, зимней ночью, две стены были сильно проморожены, едва теплящиеся батареи не могли прогреть их. Приложив руку к стене за кроватью, женщина ощутила прохладность камня. Поскольку все равно не спалось, Маргарита Андреевна выбралась из кровати, оделась, закуталась в одеяло и устроилась с книжкой в кресле под торшером. Так было теплей и уютней, чем в постели. Читала она модный автобиографический роман современного писателя и некоторых из персонажей даже знала лично. Надеялась успокоиться, начать засыпать и снова вернуться в постель, а на деле, увлеченная событиями, описанными в книге, "разгулялась", как когда-то говорила ее бабушка.
Вдруг Маргарита Андреевна услышала тихий стук в дверь. Снова взглянула на часы - два ночи! Кто бы это мог быть? Вдруг кому из соседей по коридору стало плохо? Она вылезла из кресла и в одних носках пробежала к двери.
- Кто там? Что вы хотите?
- Марго, открой. Это я, Георг. Вышел на балкон подышать свежим воздухом, что-то не спалось. Заметил, что из твоего окна свет падает. Вот пришел…
Маргарита Андреевна открыла дверь и впустила позднего гостя.
Потом вскипятила электрочайник, заварила некрепкий чай, разлила по казенным стаканам. Вытащила из сумки привезенные с собой конфеты, больше ничего у нее не было, да и странно было бы объедаться в столь поздний час. Выставила все на журнальный столик, выдвинула его на середину комнаты.
В полумраке комнаты сидели двое. В кресле - Маргарита Андреевна в легкомысленно голубеньком пижамном брючном комплекте, а рядом, на стуле, Георг в спортивном темном костюме с почти генеральскими лампасами на штанах.
- Маргоша, почему ты меня давеча не пустила? Сразу после семинара? Боишься, что я, как инфарктник, коньки здесь откину?
- Ну причем здесь это! Мы же с тобой, Гера, просто друзья. Я тебе сто раз говорила об этом.
- Ты ведешь себя, как воспитанница института благородных девиц. Не понимаешь, Рита, что жизнь у нас одна, что она уже к закату. Я-то теперь это на себе прочувствовал.
Назвав ее Ритой, Георг пытался еще более приблизиться к этой неприступной женщине. Он давно понял, что нахрапом ее, как других женщин, не возьмешь. Но Маргарита не поддержала его откровений и только молча прихлебывала чай.
- Но девицы из Смольного института, помнится, были всегда безответно влюблены в какого-либо героя. Может, и ты в сердце чей-то образ носишь, потому там не находится места для меня?
Маргарита Андреевна покачала головой, но почему-то отвела взгляд. И это еще сильнее укрепило Георга в его подозрениях.
- Погоди, угадаю. Виктор Рубальский?
Влюбленное сердце порой бывает проницательным, Георг и себе не смог бы объяснить, почему он вспомнил о Рубальском, которого и видел-то считаные разы.
- Ну что ты выдумываешь, Георг! При чем здесь Рубальский! Он хороший семьянин: у него жена, сын-школьник.
- Хорошо, хорошо, - улыбнулся Георг. - Беру свои слова обратно, только замечу, что характеристика "хороший семьянин" порой прекрасно уживается с "хороший любовник". Ты ведь обратила внимание, что Лидия Валерьевна и Олег разместились в одном номере, хотя Лидия Валерьевна …
- Знаю, знаю, она замужем. Но у нее трагическая ситуация. Муж не просто старый и больной, но и страшный деспот. И был таким всю жизнь, она мне как-то рассказывала. В общем, я ее не осуждаю.
Упаси господи кого осуждать. Я и сам был не ангел. Я лишь так, к слову. Шел бы ты, Георг, к себе в номер. Уже полтретьего ночи. А завтра у нашей группы непростой день, выступление перед отдыхающими. Надо выспаться как следует.
Георг отодвинул от края столика пустой стакан, поднялся на ноги. Наклонился к Маргарите Андреевне и поцеловал ее в щеку.
- Доброй ночи, дорогая. Согласен, поспать нам обоим не помешает. Но завтра, после выступления, штурм крепости будет продолжен. Имей в виду, еще есть порох в пороховницах!
Георгий пошел к двери, стараясь держать спину прямо.
После его ухода Маргарита Андреевна вымыла стаканы, поставила мебель на место и легла в постель. Заснула быстро и крепко, проспав даже завтрак.
Однако ее отсутствия в столовой никто не заметил, потому что и остальные литераторы завтракать не пришли.