– У вас, уважаемый Николай Сергеевич, конечно, имеется при себе большой чёрный пистолет? – заговорщицки подмигнув, громко спросила Милена. – Так сделаете же из этого пластикового параллелепипеда решето! А ещё лучше – дуршлаг для промывки итальянских макарон…. Стреляйте смело, я вам разрешаю. Более того, умоляю!
Дверь шкафа незамедлительно распахнулась, и наружу вывалился низенький толстячок в неприметном деловом костюме, обладатель розовой лысины, седых моржовых усов и смертельно испуганных глаз – совершенно нераспознаваемого цвета.
– Не стрелять! – истошно завопил толстяк. – Отставить! Не стрелять! Я же свой, свой…. Ради Бога!
Ник вытянул руки вперёд, демонстрируя пустые ладони, а Милена, улыбаясь светло и лучезарно, приветливо защебетала:
– Семён Семёнович, обаятельный вы наш! Уж как мы рады! Так рады, что и словами не описать! Это в том плане, что и описаться можно – от такой нешуточной и неожиданной радости…. А мы тут общаемся с коллегой, обмениваемся мнения – относительно непростого текущего момента – как вы давеча и велели…
Ник тихонько отошёл к письменному столу и, оперативно спрятав лицо в высоком ворохе деловых бумаг, зашёлся в приступе гомерического бесшумного смеха.
– Отставить – болтать! – тщательно отряхнув колени, строго велел генерал, на удивление быстро пришедший в себя и надевший на сытую физиономию брезгливо-начальственную маску. – А на вас, гражданка, э-э-э, Милена, я буду вынужден подать руководству представление – о незамедлительном отчислении из нашего заведения.
– Попробуйте только, милейший Семён Семёнович! – елейным голоском предупредила девушка. – Тогда я буду вынуждена, в свою очередь, сообщить уважаемому руководству – о ваших наглых и разнузданных сексуальных домогательствах, а напарник подтвердит мои слова. Вы ведь, Николай Сергеевич, подтвердите?
– Безусловно, мадмуазель! – Ник, по-гусарски звонко щёлкнув каблуками, склонился в вежливом полупоклоне. – Извините, Семён Семёнович, но я очень негативно, то есть, без всякого почтения, отношусь к людям, которые постоянно подслушивают и подглядывают…
Нечипорук только презрительно отмахнулся:
– Молодо-зелено! Кому-то и подслушивать надо, и подглядывать, и вынюхивать…. Как обойтись без этих важных и непростых процедур? Как, я вас спрашиваю, любезные?! Обычная работа. Да, грязная слегка! Но и, безусловно, одновременно полезная…. Вы-то сами, орлы и орлицы, что будете делать в течение нескольких ближайших суток, а? Да, абсолютно то же самое! Подглядывать и подслушивать, только с использованием современных видеокамер и микрофонов. Чистоплюи выискались! Ха-ха-ха! Так вас всех растак…. Ладно, как я понял, знакомство состоялось, и полное взаимопонимание у вас, бродяги, достигнуто? Вот и ладушки! Хвалю! Сотрудница Милена, извольте оформить все необходимые бумаги, предусмотренные ведомственными инструкциями. Мол, всю полезную необходимую информацию от сотрудника Нестерова получила, встречный подробный инструктаж провела…. Лично проверю потом! Всё, работайте, алкоголики бесстыжие! Согласно утверждённому плану…. Я пошёл к Ивану Ивановичу – на генеральное и решительное совещание. Нестеров, отворите мне дверь! На ней щеколда заедает, я проверял…
Закрыв на задвижку дверь за Нечипоруком, Ник, предварительно отодвинув кипу деловых бумаг в сторону, уселся на письменный стол и хмуро сообщил:
– Опять была "телефонная" галлюцинация.
– Подожди, но как я поняла из услышанного, это звонила Верочка, внучка покойного Пал Палыча? Верно? – уточнила Милена, непонимающе передёрнув узкими плечами.
– Да, Верочка. Но только она разговаривала грубым мужским голосом, который показался мне смутно знакомым.
– А вот это уже интересно!
– Что именно – интересно?
– То, что голос говорящего показался тебе знакомым, – девушка взволнованно заходила по большой диагонали кабинета – мимо письменного стола – туда-сюда. – Как учил покойный профессор Сидоров, галлюцинации и фантомы всегда привязаны к чему-то конкретному, имеющему прямое отношение к происходящим событиям…. Понимаешь меня?
– Кажется, да, – Ник снова закурил. – В одной из моих недавних галлюцинаций я видел Льва Троцкого, а потом выяснилось, что наш южноафриканский мистер Грин приходится Троцкому внебрачным сыном. Ещё один пример из той же оперы. В какой-то момент, когда мне угрожала некая опасность, два милиционера, находящиеся рядом, "превратились" в Дон Кихота и Санчо Пансо. И что ты думаешь? Оказывается, что среди бесценных раритетов, которые вскоре доставят в наше банковское хранилище, находятся – среди прочего – и личные архивы великого испанского писателя Сервантеса. То есть, прослеживается чёткая и однозначная взаимосвязь между галлюциногенными фантомами и объективной реальностью, данною нам в ощущениях….
– Молодец, коллега, всё верно! – похвалила его Милена. – Значит, и телефонные голоса в твоём сознании (подсознании?) должны меняться сугубо по какому-то логичному и стройному принципу. По крайней мере, так запросто может быть. Согласен со мной?
– Согласен. Почему бы и нет? Жизненная и внешне вполне достоверная версия.
– Поэтому попытайся вспомнить, каким конкретно голосом разговаривала Верочка, когда сообщала тебе о смерти Пал Палыча. Вернее, кому из твоих знакомых принадлежит похожий голос? Знаешь, мне почему-то кажется, что это очень важно. В-первую очередь, важно для понимания глубинной сущности происходящего именно с тобой, как с конкретным человеческим индивидуумом…. Ты пока займись воспоминаниями, то бишь, покопайся старательно, не отлынивая, в бездонных недрах собственной памяти, а я буду изучать планы банковского хранилища. Вот, как раз, и нужная папка, судя по наклейке…
Милена, разложив на столе и на полу многочисленные листы с подробными чертежами, приступила к их изучению, а Ник принялся планомерно и методично ворошить закрома памяти. Минуты через три-четыре он радостно сообщил:
– Вспомнил!
– Ну, и?
– Это голос знаменитого Арнольда Шварценеггера! Вернее дублёра русских версий фильмов, с участием данного австрийского актёра…
– Тьфу, чтоб тебя! Похоже, что наш заход был холостым, – расстроилась напарница. – Версия оказалась насквозь ошибочной. Иди, Николаша, сюда, помоги мне разобраться в хитросплетениях хранилища. Похоже, что у вас знатно напутано с нумерацией. Ведь номера видеокамер на планах должны совпадать с номерами мониторов на центральном наблюдательном пункте? Однако я обнаружила два вопиющих несоответствия…
Пока Ник рассказывал напарнице о резервных видеокамерах и мониторах, которые на время включаются в работу, путая установленный планами порядок нумерации, его внутренний голос всё никак не мог угомониться и продолжал делиться умозаключениями: – "Послушай, братец, а ведь кто-то из твоих знакомых является ярым фанатом Арнольда Шварценеггера. Точно-точно! Кто конкретно? Вертится что-то на языке, но…. Нет, не могу вспомнить! А жаль…. Вот ещё одна нехилая странность. Не кажется ли тебе, что эта бесфамильная Милена очень здорово похожа на небезызвестную Анхелину Томпсон? Чем, спрашиваешь, похожа? Да, вопрос, что называется, непростой.…Одна весёлая, говорливая, насмешливая, черноволосая, кареглазая. Другая, наоборот, светленькая, синеглазая, печальная, задумчивая и молчаливая. Но, всё равно, ощущается что-то такое…. Может, элементарное родство нежных девичьих душ? Кстати, означенная Милена поздравила тебя – только с успехом по банковской ячейке 342-А. Получается, что она ничего не знает про подозрительный дореволюционный сейф, из которого исходят тёмные флюиды? Хотя, ничего странного в этом и нет, если хорошенько вдуматься…. Ячейка 342-А была арендована самим Михаилом Ходорковским, поэтому информация о ней сразу же ушла в Москву. Интересно, что они там обнаружили? Скорее всего, этого никогда не узнать. Да, и Бог с ним, не очень-то и хотелось, честно говоря. Политика – дама бесконечно грязная…. А за дореволюционным купеческим сейфом не числится громких имён. Чего тогда докладывать о нём? Достаточно просто закрыть и опечатать…".
– Милена, а ты знаешь легенду о жёлтой розе? – неожиданно для самого себя спросил Ник. – Ну, там ещё фигурирует яркая семицветная радуга, которая неожиданно вспыхивает в безоблачном небе?
– Н-нет, первый раз слышу, – не отрываясь от изучения чертежей, ответила девушка, и Ник почему-то сразу же понял, что она врёт…
На письменном столе нетерпеливо замигал разноцветными лампочками хитрый японский агрегат, коротко прогудел зуммер, и голос Ануфриева – по громкой связи – сообщил:
– Николай Сергеевич, они уже подъезжают – всей бандой…. Пройди, пожалуйста, в центральную аппаратную! Естественно, вместе с прекрасной и неповторимой Миленой. Когда выгонишь всех оттуда, то запри дверь и просигналь. Я после этого разблокирую в Переговорном зале все видеокамеры и микрофоны. Тщательно наблюдайте за всем происходящим, фиксируйте всякие странности и непонятки. С вашей профессиональной колокольни, понятное дело…. Слышишь меня?
– Слышу, уже идём! – ответил Ник, нажав на нужную кнопку агрегата.
У дверей центрального наблюдательного пункта их встретил улыбающийся до ушей "грушник" Вася, так объяснивший своё неожиданное появление:
– Мне поручено сопроводить ваших сотрудников, Николай Сергеевич, в помещение для отдыха.
– Проводить и запереть?
– Ага, угадали. Вплоть до отдельной начальственной команды, – ничуть не смутился белобрысый капитан, беззаботно посылая Милене воздушные поцелуи.
– Главное потом, когда южноафриканский спектакль закончится, а дорогие гости уберутся восвояси, не забудь выпустить моих подчинённых. Ещё, пожалуйста, не забудь и о кормёжке. Голод, как утверждают авторитетные источники, способствует возникновению нездорового любопытства, приводящего, в свою очередь, к различным незапланированным сюрпризам и коллизиям….
Ребята, находившиеся в аппаратной, встретили появление шефа (то есть, Ника) без всякого энтузиазма. Видимо, прослышали где-то, что, мол, в банк должны пожаловать некие бесконечно важные гости, и теперь изнывали от жгучего любопытства. А начальство, как всем известно, в неурочное время всегда появляется неспроста, принося с собой разнообразные подвохи и неприятные сюрпризы.
"У них же телевизор включён на местной программе!", – понятливо хмыкнул внутренний голос. – "Скорее всего, уже официально объявили о временном вводе в городе особого положения. Вот ребятишки и сопоставили – одно с другим. Сопоставили и сделали далеко идущие выводы…".
Ник извинительно улыбнулся и скомандовал:
– Бойцы, незамедлительно проследуйте в помещение для отдыха! Зачем и для чего? Вот этот дяденька-блондин, – указал на Василия, – вам всё подробно объяснит по дороге. Что кислые такие? Не расстраивайтесь, потом обо всём узнаете из газет. Особенно рекомендую "жёлтую" прессу, источник всех правдивых слухов и сплетен…. Бывают ли слухи и сплетни правдивыми? Безусловно! Если к этому заковыристому вопросу подходить с философской точки зрения…
Заперев за недовольными и расстроенными сотрудниками дверь, он позвонил Ануфриеву.
– Готов к подъёму театрального занавеса? – бодрым и жизнерадостным голосом поинтересовался банкир.
– Всегда готов! Как тот красногалстучный юный пионер из счастливого советского детства – отшутился Ник.
– Как тебе напарница?
– По высшему разряду!
– Это хорошо, – непонятно вздохнул Иван Иванович. – Ладно, сейчас разблокирую аппаратуру. Наблюдайте, соратники, сопоставляйте и анализируйте…
Загорелись экраны мониторов под номерами 3,4,5 и 6, демонстрируя Переговорный зал: гигантский прямоугольный стол с шикарной палисандровой столешницей, разнокалиберные бутылки с минеральной водой, хрустальные фужеры, несколько сервировочных столиков на колёсиках, заставленных всякой разностью, одинокая фигура Ануфриева в массивном антикварном кресле.
– Долгожданные гости ещё не прибыли, – лениво зевнула Милена, указывая пальцем на мониторы, где отображалась общая обстановка перед главным входом в банк. – Тишина, покой и полное безлюдье…. А ваш достославный Иван Иванович – хорош! Потрясающе держится, ни малейших признаков волнения на волевой и мужественной физиономии. Кремень-человек! Далеко пойдёт, если, конечно, не проколется где-нибудь…. Кстати, Николай, мы так с тобой и не обсудили график предстоящего мероприятия. Кто дежурит первым?
– Думаю, что будет справедливым, если мне достанутся ночные смены. Надо же проявлять мужскую галантность и предупредительность, или как? Согласна?
– Приходится признать, что мужской галантности в повседневной жизни катастрофически не хватает. А что с продолжительностью вахт?
– Предлагаю бдить по двенадцать часов. Сегодня, как сказал Ануфриев, банк закроется в двадцать два ноль-ноль. Причём, все наружные двери будут опломбированы и опечатаны. Следовательно, я тут же заступаю на боевое дежурство, а ты отправляешься спать. В десять утра происходит смена караула. Устраивает?
– Вполне.
"Очень хорошо всё сладилось! Просто замечательно!", – резюмировал внутренний голос. – "Во-первых, ночью (только вот какой из предстоящих трёх?) должен заявиться – в сопровождении неких высокопоставленных и любопытных персон – Ануфриев. На обычную экскурсию, по его же собственным словам. С необходимыми причиндалами для повторного – после завершения экскурсии – опломбирования и опечатывания боковой наружной двери в правом крыле здания…. Во-вторых, именно по ночам, как учат – в один голос – теория с практикой, и происходят всякие неприятные и насквозь негативные события. Милена, бесспорно, девица опытная, ушлая и внимательная. А, вдруг, как прошляпит опасность? Случайно, без всякой задней мысли? Всего-то минуту назад она так аппетитно и вкусно зевала, это что-то с чем-то…. Нет уж, пусть днём бдит, симпатяшка легкомысленная! Так оно гораздо спокойней и надёжней…".
Словно бы подтверждая правоту внутреннего голоса Ника, напарница разродилась новой порцией бесконечно-сладких зевков, демонстрируя при этом отличные белоснежные зубы без единой пломбы, и высказала неожиданное пожелание:
– Спиртным бы ещё разжиться…
– Зачем это? – насторожился Ник.
– Затем это! Чтобы отдыхалось эффективней и продуктивней, – насмешливо пояснила Милена. – Сколько здесь мониторов? Сто двадцать один, если я не ошибаюсь? Двенадцать часов кряду понаблюдаешь за их неподвижными картинками – волей неволей – зарябит-замелькает в глазах…. Потом сдашь смену, примешь душ, перекусишь, приляжешь на койку, закроешь глаза, мечтая о долгожданном сне. А фиг тебе – с вологодским сладко-сливочным маслом! Не уснуть: череда мониторных экранов так и мелькает перед глазами бесконечным калейдоскопом…. Снотворное? Не смеши меня, напарник! Не поможет! Да и вредно это – глотать таблетки по любому поводу. Может закончиться наркотическим привыканием и пошлой зависимостью…. А я терпеть не могу – быть зависимой! От кого, или от чего либо. Характер вот такой, по наследству достался от папы с мамой…. Короче говоря, лучший способ борьбы с мерзкой и противной бессонницей – это стаканчик-другой хорошего и, обязательно, забористого алкоголя. Многократно проверено! Чёрной лесной гадюкой буду! Выдержанное виски, ямайский ром, армянский коньячок тоже сгодится…. Ну, что будем делать, дружок галлюциногенный? Можно, как вариант, Ануфриева попросить, мол: – "Очень надо, добрый дяденька! Сугубо для пользы дела!". Можно напрячь Васятку. Он парнишка шустрый, расшибётся в доску – ради моих красивых глаз – но, непременно, расстарается…
– Не стоит лишний раз напрягать и нервировать занятых людей, – после минутного раздумья решил Ник. – Сами справимся, без посторонней помощи.
– И как, если не секрет?
– Не секрет. Когда останемся в банке одни, то я, первым делом, оставив тебя наблюдать за экранами мониторов, раскурочу свой письменный. То бишь, вскрою мини-бар, запертый хитрым и дальновидным Иваном Ивановичем. Там и виски имеются в наличии, и водочка русская, и неплохой греческий коньяк…
– И не жалко?
– Очень даже жалко. Очень! И напитков и поломанного стола. Хороший такой, удобный, итальянский…. Но на какие только жертвы не пойдёшь – ради пользы общего и благородного дела?
– О-па! Начинается! – неожиданно заволновалась Милена. – Едут, едут, гости дорогие!
Впрочем, скоро выяснилось, что девушка слегка поторопилась: это подъезжали совсем и не южноафриканские гости, а, так сказать, дополнительный обслуживающий персонал предстоящего мероприятия. На соответствующих мониторах бы видно, как к центральному входу в банк начали пребывать – дружной слаженной колонной – стандартные, тёмно-зелёные армейские "Уралы".
– Ага, вон и наши пацаны нарисовались! – обрадовалась Милена.
Действительно, из банковского здания – неторопливо и важно, с чувством собственного достоинства – вышли "наши пацаны": Агафоныч, Лёня и Васятка.
– Марку держат! – со знанием дела прокомментировала напарница. – Выражаясь по-простому, колотят дешёвые и неаппетитные понты по понятиям…. Как же иначе? Они-то – бойцы невидимого фронта, рыцари плаща и кинжала, каста избранных, особы, приближённые к Кремлю, белая кость, голубая кровь…. А кто у нас прибывшие? Так, простые служаки, обычное армейское быдло…
– Ты что же, знакома не только с капитаном Василием, но и с майором Лёней, и с подполковником Агафонычем?
– А? Что? – тут же засмущалась Милена, поняв, что нечаянно сболтнула лишнего. – Да, знакома, вообще-то…. Так, слегка, шапочно…
"Однако, дела-делишки", – с лёгкой грустинкой подумал Ник. – "Похоже, что все вокруг заняты какими-то сложными играми. Всякими и разными. Крепко связанными между собой или, наоборот, полностью автономными. Кто-то из игроков выбывает безвозвратно: французы, Ходорковский, Березовский…. Но освободившиеся места сразу же занимаются новыми участниками, такими, как, например, наша загадочная Милена. И, скорее всего, списки играющих – в самое ближайшее время – ещё непременно и неоднократно пополнятся. Непременно и неоднократно! Причём, самыми неожиданными и одиозными персоналиями. Один я, словно последний лох чилийский, не играю, а тупо гребу в одиночестве – без карты и компаса – через коварный и бескрайний океан несбыточных надежд…".
Тем временем, из кабин "Уралов" торопливо выбрались офицеры в полевой светло-зелёной форме, украшенной серыми и бурыми пятнами.
Короткие доклады, двухминутное совещание, подполковник Агафоныч, начальственно размахивающий руками. Словом, абсолютно ничего интересного и заслуживающего внимания…
Вот уже зазвучали раскатистые команды, из-под тентов машин на землю начали десантироваться – словно спелые горошины из стручка – бравые солдатики, вооружённые короткоствольными автоматами: в чёрных бронежилетах поверх формы, с пятнистыми касками на головах. Служивые оперативно разбились на четыре группы. Первая равномерно рассредоточилась по внутренней территории. Вторая группа, самая многочисленная, браво проследовала за Агафонычем через центральный вход внутрь банка. Третью майор Лёня увёл к правому крылу. Четвёртую – капитан Василий – к левому. "Уралы", видимо, получив соответствующий приказ, согласованно завелись, загудели и организованно, дружной слаженной цепочкой, покинули банковский двор.