- Милый мальчик! - с нежностью воскликнула старая леди. - Раньше, когда он приезжал ко мне на время школьных каникул, я прилагала нечеловеческие усилия, чтобы заставить его употреблять по назначению мыло и воду, но, к счастью, это уже позади. Я вполне уверена, что теперь он никогда не забывает мыть уши и чистить зубы три раза в день. Это такое облегчение, потому что когда-то маленький чертенок был ходячей проблемой.
- Но не теперь, я уверена, - пробормотала сестра Темпест чуть слышно. Взгляд ее голубых глаз был прикован к двери в гостиную, и она оказалась первой, кто увидел, как дверь открылась и высокий элегантный мужчина в прекрасно сидящем твидовом пиджаке, безупречно белой рубашке и легких фланелевых брюках, которые выглядели как произведение искусства первоклассного портного, вошел в комнату с мопсом под мышкой. У его ног вертелся симпатичный спаниель медовой окраски.
Он передал мопса тетушке, которая приняла его с сияющей улыбкой, и приказал спаниелю осторожнее обращаться с чулками дам, напомнив, что у него мокрые лапы. Затем он официально пожал руку Крис, улыбнулся, взглянув на сестру Темпест, и, казалось, только теперь заметив, что в комнате находится еще одна дама, повел себя так, словно она была ему совершенно незнакома.
- Боже мой! - воскликнул он, приглаживая светло-каштановые волосы загорелой рукой. - Как хорошо, что я поправил свой галстук и проверил, нет ли на моем носу каких-нибудь грязных пятен, прежде чем явиться сюда. Дорогая тетушка, вы говорили мне, что мы ожидаем гостью, но я не помню, чтобы вы упоминали о двух гостьях, да еще о том, что обе они - прелестные дамы.
Тетушка погрозила ему пальцем, словно предостерегая не заходить слишком далеко. Темные глаза Тима сияли, и в их блеске отражалось явное удовольствие, когда он с высоты своих шести футов и двух дюймов взглянул на изящную, невысокую и стройную фигурку Джанин. Она была в канареечно-желтом костюме из китайского шелка, желтая лента, как у Алисы из Страны чудес, поддерживала отброшенные назад волны волос орехового цвета, не давая пушистой челке закрыть гладкий лоб.
- Как поживаете, мистер Хэннафорд? - сказала она сдержанно, с вежливо-равнодушной улыбкой, испугавшись на мгновение, что он может отказаться от притворства и спросить, как ей спалось после того, как он покинул ее комнату.
- Как вы поживаете, мисс Скотт? - Он задержал ее руку несколько дольше, чем этого требовали правила приличия, и, казалось, испытывал явное удовольствие оттого, что ее маленькие, изящные пальчики лежат на его ладони.
С легким усилием Джанин высвободила руку, отвела взгляд от скрытой насмешки в его карих глазах и взглянула на спаниеля, который, вопреки приказу, цеплялся за подол ее юбки. Она нагнулась и погладила его по голове, положив таким образом начало дружеским отношениям. Тим Хэннафорд подал ей чистый носовой платок, чтобы она смогла стереть следы мокрых лап с желтого шелка.
- Лично я предпочел бы видеть вас в той же прозрачной одежде, в которой вы были вчера ночью... - шепнул он, наклоняясь и помогая ей очистить подол. - Но несомненно, вы прекрасно смотритесь и в обычном одеянии. У вас хороший вкус.
Джанин почувствовала, как кровь приливает к ее щекам; она поспешно вернула ему платок. В это время сестра Темпест, которая выглядела весьма привлекательно и совершенно по-домашнему за чайным столиком, подняла на нее свои голубые глаза и спросила, нужно ли ей класть сахар в чай.
- Да, пожалуйста, два кусочка, - ответила Джанин, несколько смущенная, и ей показалось, что холодные голубые глаза заметили румянец на ее щеках, и, хотя это было, возможно, всего лишь плодом ее воображения, еще ей показалось, что голубые глаза прищурились и выдали некоторое удивление, прежде чем обратить взгляд на тонкое загорелое лицо Тима Хэннафорда. В следующее мгновение непроницаемое лицо сестры Темпест осветилось улыбкой.
- Не будете ли вы любезны, мистер Хэннафорд, передать чашки, - мягко попросила она.
- Конечно, сестра! - отозвался он и устроился за столиком рядом с ней.
Чаепитие продолжалось примерно около часа, и все это время хозяйка делила свое внимание между двумя гостьями и мопсом, сидевшим на ее коленях. Время от времени она обращалась с приветливыми словами к сестре Темпест и одергивала своего племянника, когда тот позволял себе несдержанные замечания. Он стоял, опираясь на мраморную каминную полку, в длинных тонких пальцах дымилась сигара. Голубоватые клубы табачного дыма почти скрывали его лицо, приглушая блеск темно-карих глаз. Он приветливо улыбался всем четырем дамам и обвинял свою тетушку в том, что она поставила его в немыслимое положение: если не считать мопса, он был единственным в комнате представителем мужского пола.
- Я думаю, что вы сделали это нарочно, - заявил он, - чтобы выгоднее продемонстрировать мою привлекательность. - Его густые темные ресницы дрогнули, когда он взглянул сначала на сестру Темпест, а затем на Джанин. - Я столько путешествую, что, наверное, упускаю многие приятные моменты в жизни. Если уж на то пошло, я вообще лишен удовольствий. Это грустно, но это правда. У старого холостяка мало радостей!
- Это потому, что ты не сидишь на месте, - резко заметила его тетка, предлагая мопсу кусочек пирожного, в то время как Джанин протянула спаниелю остаток сандвича с огурцом. - Я всегда говорю, что буду счастлива, если наступит такой день, когда ты объявишь о решении жениться и остепенишься наконец... И я оставлю завещание, по которому твоя жена получит все мои драгоценности. Я сделаю это, вместо того чтобы распорядиться продать их и потратить деньги на содержание приютов для всяких бездельников!
Тим искоса взглянул на Джанин:
- Разве этого недостаточно, чтобы у любой девушки появился соблазн выйти за меня замуж?
- Все зависит, - сказала Джанин, - от ее отношения ко "всяким бездельникам"!
Леди Хэннафорд весело рассмеялась.
- Вы очень остроумны, дитя мое! - сказала она Джанин и снова обратила свой взгляд на племянника: - Почему бы тебе не проводить мисс Скотт в наш сад и не показать ей розы? - предложила она. - Я уверена, что она тоже любит выращивать розы, потому что ее сестра обожает это занятие, и к тому же я хочу перекинуться парой слов с миссис Блейр без свидетелей. Это означает, что и вы, Элизабет, можете бежать, дорогая, - сказала она, отпуская сиделку. - Я позвоню, когда захочу, чтобы вы, как обычно, немного почитали мне перед ужином.
Сестра Темпест спокойно восприняла то, что ее выгоняют из гостиной, и вышла так, словно была профессиональной манекенщицей, а не сиделкой, чье предназначение - ухаживать за больными и слабыми. Подойдя к двери, она тихо позвала собак, и те последовали за ней.
Леди Хэннафорд ласково посмотрела ей вслед:
- Элизабет просто удивительный человек. Она молода, хороша собой и при этом хороший профессионал. Я очень привязалась к ней за то короткое время, что она со мной возится. Боюсь, я просто не перенесу, если она решит, что ей здесь слишком скучно, и уйдет куда-нибудь еще. - Взгляд ее на мгновение остановился на лице племянника. - Тим, дорогой, поговори с ней по поводу собак, хорошо? Я думаю, что сегодня с ними можно больше не гулять, раз ты несколько часов таскал их по болотам.
Карие глаза Тима лукаво прищурились:
- Но вы ведь только что приказали мне погулять в саду с мисс Скотт, - сказал он. - Кому же из двух дам я должен уделить внимание?
- Дорогой, я прекрасно осведомлена о твоем остроумии, поэтому не нужно напоминать мне об этом так часто. Поговори с Элизабет позже. - Взгляды двух пар карих глаз встретились. - Она никогда не гуляет с собаками до ужина, и, я думаю, ей будет одиноко бродить с ними по болотам в такую погоду.
- Я понял вас, тетушка, - ответил Тим, беря под руку Джанин и подводя ее к застекленной двери на террасу. - После вас, мадемуазель, - галантно заявил он и отступил, пропуская девушку вперед.
Она услышала, как за ними в гостиной, обставленной мебелью восемнадцатого века, леди Хэннафорд, понизив голос, сказала, обращаясь к Крис:
- Ну а теперь, дорогая, расскажите мне, как ваши дела. Как ведет себя ваш супруг?
Джанин медленно прошла по террасе и спустилась по ступенькам. Тим Хэннафорд следовал за ней. В прохладной влажности лужайки, где царил сладкий аромат роз, под ярким солнцем, струившим на землю тепло, она повернулась, взглянула на него и, к своему удивлению, заметила, что он даже не смотрит на нее. Наклонив голову, Тим шел в задумчивости, глубоко засунув руки в карманы, всецело поглощенный созерцанием аккуратно подстриженного газона.
Словно очнувшись вдруг, он быстро взглянул на девушку и спросил:
- Как себя чувствует ваша сестра? Она выглядит такой хрупкой и слабенькой, что я боюсь, как бы ее не унес с собой первый же порыв ветра, а легкий бриз, наверное, может свалить бедняжку с ног. У нее был когда-нибудь румянец? Я хочу сказать, естественный румянец?
Джанин покачала головой:
- Не очень яркий. Но у многих людей не бывает румянца.
- Да, как известно, у рыжих часто бывает матовый цвет лица, но он все же отличается от мертвенной бледности, - заметил Тим, глядя на свою спутницу чуть ли не с обвинением.
- Крис едва ли понравится, что ее называют рыжей! - предупредила его Джанин и увидела, что он нахмурился.
- Ну, цвета блестящей бронзы, каштана, или как вам угодно называть это, - сказал он. - У нее такой фантастически красивый цвет волос, что название не имеет значения. Мы все знаем, что в мире не так много женщин, которых действительно можно назвать красавицами, и ваша сестра - одна из них, но меня беспокоит то, что она с каждым днем кажется все более хрупкой... словно китайский фарфор, такой редкий, что требует неусыпной защиты.
- Я никогда бы не подумала, что вы так поэтичны, - заметила Джанин, не отдавая себе отчета в том, что ее тон был довольно язвительным.
Тим Хэннафорд встретил ее взгляд с бесстрастным выражением лица.
- Некоторые люди, как и некоторые особенно изящные вещи, пробуждают в душах тягу к поэзии, - отозвался он.
- И именно поэтому вы сорвали розу, чтобы украсить ею поднос с завтраком для Крис, после того как провели ночь в "Сандалс"? - поинтересовалась Джанин. - Вы считаете, что это поэтичнее, чем просто оставить записку с выражением благодарности?
- Я оставил записку вам, - заметил он.
- Да. Я разорвала ее и бросила в мусорную корзину, потому что, передавая ее мне, горничная посмотрела на меня с подозрительной усмешкой.
- Правда? - На его лице ничего не отразилось. - Возможно, у горничной извращенное чувство юмора.
- Возможно, она привыкла передавать записки и... розы, когда вы наносите свои неожиданные визиты в "Сандалс", - предположила Джанин в свою очередь. Запрокинув голову, она взглянула на него с дерзким вызовом.
- Что вы имеете в виду? - медленно спросил он неожиданно мягким тоном, в то время как взгляд его снова стал отстраненно-задумчивым. - Что вы, собственно, имеете в виду, вы, юная леди с буйным воображением?
Глава 7
Джанин с негодованием отвергла обвинение. Она сказала, что если он способен ночью влезть в чужой дом и ворваться в чужую спальню, то должен быть готов к тому, чтобы к его поступкам относились с известной долей подозрительности.
- Вы прекрасно знаете, что здоровье моей сестры оставляет желать лучшего, - сказала девушка. - Она страдает от нервного расстройства, поэтому необходимо, чтобы окружающие вели себя как можно более разумно и деликатно. Тем не менее вам, похоже, нет никакого дела до ее самочувствия, ведь той ночью вы могли случайно напугать ее до полусмерти! Правда, Крис, кажется, знает, что вы позволяете себе время от времени эксцентричные выходки и рассматриваете "Сандалс" как придорожный мотель, где можно провести ночь, если у вас вдруг сломается машина где-нибудь неподалеку... Но если вас интересует мое мнение, то я полагаю, что это не оправдывает вашу бесцеремонность или, вернее, отсутствие у вас благоразумия. Вы не имеете права вторгаться в "Сандалс", если вас не приглашали... и в особенности через черный вход.
- Но я вошел не через черный вход, - спокойно возразил Тим, - это была боковая дверь.
- Это не меняет сути сказанного! - отрезала Джанин. - Меня не интересуют ваши отговорки!
- Вот как? - Оказывается, он умел превращать свою обаятельную белозубую улыбку в хищный, звериный оскал. - Тогда почему же вы никак не можете забыть о той ночи, когда я, как вы выражаетесь, влез в "Сандалс" и ворвался в вашу спальню? Уж не потому ли, что я уехал утром, не повидав вас снова, и что я сорвал розу для Кристин, поскольку это было лучшее, что я мог сделать в этот ранний час, когда у меня еще слипались глаза из-за того, что я не выспался? Вам было бы приятнее и вызвало бы меньше возмущения, если бы я сорвал розу и для вас, вместо того чтобы за письменным столом в библиотеке сочинять записку, которая, возможно, была не из самых остроумных, поскольку я писал ее в такую рань?
Джанин вспыхнула.
- Да как вы смеете! - воскликнула она. - Будто мне нужны ваши розы!
- Не мои, - ответил он резонно. - Это розы вашей сестры. Вы слышали, как моя тетушка сказала, что она, так же как и Кристин, любит выращивать розы?
Джанин отвернулась. Она обнаружила, что к ним присоединился маленький спаниель медовой окраски, и это позволило ей проигнорировать последние слова.
- И все же я сожалею, что не сорвал несколько алых бутонов, вместо того чтобы посылать конверт с запиской, - признался Тим после недолгого молчания. - Это могло бы смягчить вас и даже расположить ко мне. После того как мы, конечно, были бы официально представлены друг другу, я хочу сказать.
Джанин, ласково разговаривая со спаниелем, пошла вперед по лужайке. Тим Хэннафорд взял ее под руку, указывая дорогу. Вскоре они скрылись из поля зрения хозяйки дома и ее гостьи.
После этого Тим снова обратился к девушке, и на этот раз его голос звучал довольно миролюбиво:
- Ради бога, поймите, что я не собирался делать ничего ужасного, когда в ту ночь оказался в "Сандалс". Я просто хотел преклонить где-то голову на ночь. Каково мне было обнаружить, что в постели, в которой я так часто спал, лежит красивая женщина? А вы, вместо того чтобы вести себя как истеричная старая дева викторианских времен, могли бы встать и предложить мне поужинать. Тогда я бы отнесся к вам с большей симпатией, и, если бы вы спокойно и непредвзято выслушали мои объяснения и приняли меня таким, какой я есть на самом деле, мы с вами избежали бы этого неприятного разговора! Как бы то ни было, мы оба начали не с того конца, потому что, поверьте, я бы близко не подошел, если б знал, что вы в этой комнате, и, похоже, мы теперь обречены враждовать. Но есть одно обстоятельство, которое должно нас сблизить и превратить в союзников. Я имею в виду, тот факт, что нас обоих беспокоит здоровье вашей сестры. Теперь скажите, когда Кристин выходила за Стивена, она была вполне здорова?
- Она всегда была вполне здорова, я бы не назвала ее неженкой или тепличным растением, - ответила, кивнув, Джанин.
Тим все еще держал ее под руку, но она не собиралась устраивать сцену, требуя, чтобы он ее отпустил.
- Но сейчас она похожа на тепличное растение, верно ведь?
- Я бы так не сказала. Впрочем, вы правы: я действительно беспокоюсь о ней.
Тим нахмурился. Искоса взглянув на него, Джанин обнаружила, что в его облике есть что-то цыганское или, по крайней мере, было бы, уделяй он чуть меньше внимания своей шевелюре и не будь у него такого прекрасного портного.
- Не хочу пугать вас еще больше, - продолжал он, - но я чувствую, что в "Сандалс" происходит нечто странное... Конечно, сам по себе дом вполне уютный и комфортабельный, и атмосфера вполне благоприятна, но ваша сестра с трудом выносит свое пребывание там, вот это-то и странно! Не означает ли это, что она - дитя города и не любит бывать на природе?
- О нет, не думаю, - ответила Джанин. - Более того, я уверена, что это не так. Мы жили одно время за городом, и она была вполне счастлива.
- Но тогда она не была замужем. - Он взглянул на нее, прищурив глаза. - Как вы думаете, ей очень не хватает Стивена, когда он отсутствует?
- Ну конечно.
- Все любящие жены страдают от разлуки со своими мужьями, вы это хотите сказать? - В его голосе прозвучало легкое поддразнивание. - Тогда остается только посочувствовать Стивену, которому так часто приходится бывать в отъезде. Но все же ваша сестра должна понимать, что у него ответственная работа... причем работа, которая его захватывает! Не считаете ли вы, что большинство жен в подобном случае примирились бы с этим?
- С чем? - спросила Джанин. - С одиночеством?
- С разлукой с хозяином дома.
- Мне кажется, - ответила девушка задумчиво, - что дело не в разлуке со Стивеном, которая была бы неизбежна, даже если бы они жили в Лондоне. Не это подрывает здоровье Крис. Ей, конечно, не нравится оставаться в одиночестве... Но здесь что-то другое!
- И что же? - спросил он и остановился, замерев среди зарослей кустарника.
Джанин подумала, что не стоит скрывать.
- Дом, - уверенно сказала она. - Это ваш дом. Ведь это вы его продали им, верно?
- Да, и теперь я жалею об этом. Я хотел бы в ближайшее время перестать странствовать, пока жива моя тетка, и окажусь без крыши над головой, если не найду поблизости какого-нибудь жилья. Я слишком люблю свою тетку, чтобы из каких-либо соображений желать ей покинуть этот мир, а значит, может возникнуть проблема.
- Ну, по крайней мере, я рада, что вы не ждете смерти вашей тетушки, - ехидно отозвалась Джанин.
Тим Хэннафорд взглянул на нее блестящими глазами и усмехнулся:
- Похоже, мне все ж таки удалось произвести на вас благоприятное впечатление! Но вернемся к "Сандалс". Чем вам не нравится этот дом? Что в нем не так? Может быть, вы думаете, что где-то в шкафу заперт скелет кого-то из членов семьи? И вы думаете, что он неожиданно выскакивает и пугает Крис, и поэтому ее теперь можно редко видеть без этого огромного мастифа? Она испытывает страх?
- Я так думаю.
Резкая морщинка пролегла между темными бровями Тима.
- Но перед чем?
- Ей снятся плохие сны. В одном из кошмаров, который часто повторяется, она видит мужчину, входящего в ее комнату через дверь, которой днем не существует. Я сама исследовала каждый дюйм в стене ее комнаты, когда Крис там не было, и не обнаружила никаких следов двери.
Тим отреагировал как-то странно:
- Вы уверены?
- Есть дверь в ванную комнату и дверь, ведущая в коридор, третьей двери не существует. Была когда-нибудь еще одна дверь в эту комнату, о которой вы знали?
Легкая улыбка промелькнула в его глазах.
- Дорогая леди, поскольку я не посещаю вашу сестру в ее спальне, когда наношу нежелательные визиты в "Сандалс", как я могу знать, в какой комнате она проводит ночи?
Джанин раздраженно взмахнула рукой:
- Но вы должны знать, какую комнату она занимает. Это главная спальня!
- Ах вот как! - воскликнул он.
- И у них со Стивеном общая ванная.
- Но они спят в разных комнатах? - уточнил Тим.
Джанин подумала, что поступает нескромно, выбалтывая чужие секреты.
- Не вижу никакого смысла обсуждать это, - буркнула она, решительно поворачиваясь к дому. - Я думаю, Крис нужно снова показаться врачу, возможно специалисту по нервным болезням, но, пока она не поправится, я останусь с ней.