Моник и Фэрренс не могли быть темой их обсуждения, даже если бы Элиот того и захотел. Но это не значило, что мажордом пребывает в неведении. Рами знал больше, чем кто-либо еще в Дели. Когда Элиот отставил пустой стакан, Рами сделал знак официанту, и тот мгновенно принес новую порцию водки с тоником, что говорило о безупречно налаженном ведении домашнего хозяйства посла. В этот момент Рами, кивнув в сторону двери, сказал:
- Вы спрашивали о мистере Фэрренсе, сэр. Я вижу, он прибыл.
Элиот поднял глаза и увидел Роберта Фэрренса, остановившегося у входа и обозревающего публику. Их глаза встретились, и Фэрренс быстро отвел свои. Элиот продолжал следить за ним, чувствуя скорее презрение, чем ревность. Несмотря на мрачный, рассеянный от многих лет пьянства взгляд, Роберт Фэрренс внешне был привлекателен и даже изыскан. Этот человек любил все величественное и красивое и носил в себе свое страдание, как иные носят цветок в петлице. Некоторые женщины - и Моник в их числе - находили его весьма интересным. Элиот не понимал этого, но, впрочем, он ведь не женщина.
Среднего роста, темный шатен с темными проникновенными глазами, Фэрренс, чья подтянутость и ухоженность иногда сочетались с небрежностью, больше напоминал праздного богатея, чем дипломата. Сегодня, кстати, он явился на прием в несколько более встрепанном, чем обычно, виде. Элиоту показалось, что с той минуты, как появился Фэрренс, люди стали осторожно поглядывать в его сторону.
Элиот имел репутацию человека, подающего большие надежды в сфере дипломатических служб. Ему, несмотря на молодость, прочили должность посла. И вот он стал объектом насмешек. Моник определенно знала, чем его побольнее задеть. Кто-то из великих сказал, что характер закаляется трудностями. Теперь, видно, и для него наступил момент, когда трудности загнали его в угол и заставляют проявить характер.
Эдриэнн Вэлти заметила Элиота, стоящего в одиночестве, и жестом подозвала его к себе. Он подчинился, понимая, что не может весь вечер находиться в подвешенном состоянии. Натянув на лицо одну их своих наиболее обаятельных улыбок, он подошел к Эдриэнн и нескольким окружавшим ее женщинам. Они все встретили его весьма приветливо, но он чувствовал под этим всем радушием тщательно скрываемое сочувствие.
Слушая привычно бессодержательную светскую болтовню и привычно отвечая на реплики стандартными фразами, Элиот в то же время продолжал исступленно думать, как все же выйти из ситуации, созданной Моник. Развод казался неизбежным. Тем более что это последнее прибежище рогоносца…
Через несколько минут беседы он решил проявить инициативу, увильнул от любезно-пустых дам и предпринял дипломатический круг по залу, из последних сил обмениваясь приветствиями и улыбками, пока не наткнулся на Фэрренса. Но в это время всех попросили к столу.
Эдриэнн усадила Бритт между Элиотом и послом. Гостей было много, и кучка молодых людей, вившихся вокруг нее весь вечер, оказалась оттесненной в патио, где было накрыто еще несколько столов.
Фэрренс с приема смылся. До того как пройти к столу, Элиот видел, как тот что-то говорил Эдриэнн, но не расслышал, что именно. Однако, судя по тому, что Эдриэнн попрощалась с ним, он объяснял причину своего ухода и приносил извинения…
Юджин Вэлти, находившийся сегодня в особом ударе, увлеченно излагал Бритт самые лучшие истории о своей дипломатической карьере. Та была прелестна, естественна, держалась вполне уверенно. Вэлти на минутку отвлекся, это дало Бритт возможность обратиться к Элиоту, чем она и воспользовалась.
- Элиот, со мной все в порядке? - шепотом спросила она. - Может, я слишком развязна или еще что?..
Абсолютно покоренный ее доверительной естественностью, он сказал:
- Вы все делаете правильно, детка, так держать!
- Я боялась совершить какой-нибудь промах, а мне так не хотелось бы хоть в чем-то уронить достоинство Энтони.
- Уверен, он будет вами гордиться.
* * *
Благодарение Небу, прием подошел к концу. Элиоту оставалось только проводить Бритт. Они попрощались с гостями и вышли на улицу к ожидавшему ее автомобилю. Шофер выскочил из машины, открыл дверь, но Элиот жестом попросил его вернуться на водительское место. Может быть, она захочет прогуляться?
- Здесь всегда такие прекрасные вечера? - после недолгого молчания спросила Бритт. - Почти как у меня дома в сумерки. Воздух такой ароматный.
Ее лицо в лунном свете светилось какой-то неземной красотой. Он не мог оторвать от нее взгляд. Ее губы, скулы, глаза, даже четкая линия подбородка - все полно счастья и такой чистоты, что он даже пальцем не посмел бы к ней прикоснуться. В ее радости светилась сама душа. Это было нечто им доселе невиданное.
Потом выражение ее лица вдруг переменилось.
- Я искренне сочувствую вам, - сказала она.
- Почему?
- Просто вижу, что вы страдаете. Мне кажется, Моник… Вы ведь расстроились из-за того, что она не пришла?
- Моник вольна делать что хочет.
Бритт в нерешительности молчала, но наконец спросила:
- Я могу вам чем-то помочь?
Элиот удивился и ответил тоже не сразу:
- Здесь ничего уже не поделаешь…
- Я могу хотя бы выслушать вас, от этого вам наверняка станет легче… Если, конечно, вы захотите рассказывать.
Элиот с минуту подумал, затем огляделся вокруг.
- Хотите немного пройтись? В Дели нет более спокойного уголка, чем здесь, в окрестностях посольства.
- Да, с удовольствием.
Элиот сказал шоферу, что они скоро вернутся, закрыл дверцу, и они пошли по тротуару. Невдалеке медленно двигалась группа гостей с приема, тоже, видно, решившая прогуляться в этот восхитительно свежий вечер. На стоянке оставалось несколько авто, в том числе машина, которая отвезет Бритт в отель.
- Какая экзотика, какая волшебная страна! - Бритт застенчиво взглянула на него. - О, конечно, к Африке это относится тоже. Простите за пафос, вам-то тут все, наверное, привычно.
- Индия и в самом деле сказочна, - сказал Элиот. - Одна из колыбелей цивилизации. Источник, из которого мы все вышли. Материнское млеко, которым вскормлено современное умопомешательство.
Она удивленно улыбнулась.
- Почему такая суровая оценка?
- И сам не знаю. Такое уж настроение. Простите меня. Не слушайте, что я говорю.
- Но вы хотели рассказать о себе. Скажите, что заставляет вас так страдать?
- Страдать?
- Вас выдают глаза, Элиот.
- Хм… Вообще говоря, может, идея прогуляться не так уж хороша.
- Я не хотела вас задеть или расстроить.
- Не беспокойтесь, со мной все в порядке.
Он сопротивлялся желанию рассказать ей правду. Более всего препятствовала тому его гордость, но уже и прошедший прием стал для него как бы репетицией спектакля под названием "Жизнь в унижении". Наверное, следовало бы рассказать ей все. Без гнусных подробностей, конечно… И потом, Бритт и Энтони как члены семьи должны же хоть в общих чертах представлять себе ситуацию.
- Буду краток, Бритт, поскольку не хочу слишком перегружать вас и Энтони своими проблемами. Просто я осознаю, что своим поведением создал необходимость как-то объясниться с вами. Очевидно, вы уже достаточно хорошо поняли, что Моник и я находимся на грани разрыва.
- О, Элиот, как все это грустно.
- Не сегодня это началось, поверьте мне. Не подумайте, что это просто размолвка, случившаяся на днях. Просто то, что до поры до времени можно было утаить в потемках семейной жизни, именно сегодня вышло наружу. И теперь не только касается наших личных отношений, но и задевает меня в профессиональном плане, грозит поломать мне карьеру. Не буду входить в подробности, но должен поставить вас обоих в известность, что нахожусь в весьма неприятной и крайне щекотливой ситуации.
- Да, Элиот, самое время было свалиться на вашу голову еще и родственникам из-за океана.
- Время и впрямь не совсем подходящее, но если быть до конца честным, то я рад вашему появлению, оно как-то отвлекло меня, развеяло мрак. Это всегда помогает, когда ты можешь хоть ненадолго отдохнуть от своих собственных проблем.
- Определенно, вы храбритесь, говоря так.
- Нет, не храбрюсь. Так оно и есть, поверьте. Но хватит обо мне. Я бы с гораздо большим удовольствием поговорил о вас.
- Обо мне? Ну, эта тема едва ли кому интересна.
- Я ничего не знаю о вас, Бритт. Раз уж мы принадлежим к одному семейству, хотелось бы получше узнать о новой родственнице.
Она улыбнулась.
- Рассказывать-то особенно нечего. Пока, во всяком случае. Пройдет несколько лет, и тогда, возможно…
- Бритт, я узнал, что вы собираетесь поступать в школу правоведения, - сказал он, пытаясь ее разговорить.
- Да.
- Что вас заставило прийти к такому решению?
Она сложила ладони перед собой и стала смотреть на луну так, будто видела там свое будущее. Наконец сказала:
- Вы действительно хотите это знать?
- Ведь я же спросил, разве нет?
- Обещайте, что не будете смеяться?
- Бритт, вы не забыли, что я дипломат? Можете смело посвящать меня в самые важные государственные тайны, и я бровью не поведу.
- Ну, это я так, для собственного спокойствия. Только не смейтесь.
- Ни в коем случае, обещаю.
- Я подумываю, не стать ли мне президентом.
Элиот выслушал эту фразу и медленно несколько раз кивнул, будто обдумывая услышанное. Она смотрела на него, ожидая.
- Ну?
- Должен вам честно признаться, что подобное намерение не кажется мне слишком возвышенным.
Она шутя ударила его кулачком по плечу.
- Вы дразните меня, Элиот. Это нехорошо.
- Да нет же, я просто подавлен вашими амбициями. Но объясните мне, почему вы хотите стать президентом.
- Да не обязательно президентом, просто я так сказала… Я имела в виду, что сделаю что-нибудь замечательное, из ряда вон выходящее. Черт, ну не знаю… Ну стану, например, членом Верховного суда, как Энтони, - если, конечно, мне удастся получить высшее юридическое образование - или сенатором, как Харрисон, или членом Палаты представителей американского конгресса, или знаменитым сыщиком, если мне хватит на это способностей. Просто я чувствую, что способна на что-то выдающееся. И поймите, не сам по себе пост для меня имеет значение, а возможность, используя его, сделать что-то по-настоящему важное и нужное людям.
- Я восхищен. У меня нет слов.
Она улыбнулась.
- Спасибо, что не смеетесь. Я ведь прекрасно понимаю, все это звучит как похвальба пятнадцатилетнего, перехваленного родителями прыщавого вундеркинда. Но вы задали серьезный вопрос, вот я и пыталась серьезно вам на него ответить.
- Я вижу, замужество ввергло вас в весьма подходящее семейство. Харрисон вхож повсюду, вплоть до Овального кабинета . Да и Энтони… Даже не представляю, что он для вас может сделать. Ведь у законников нет более высокой должности, чем та, которую занимает он.
- Ну, а вы наш семейный дипломат, - добавила она. - Мы приберем к рукам все ветви власти, если вы хорошенько все обмозгуете.
- Боюсь, что я слишком мелкая сошка.
- Но вы еще молоды. Тридцать… Сколько?
- Тридцать четыре.
- Так вы только на десять лет перегнали меня? - Бритт рассмеялась.
Элиот не мог не восхищаться ею. Ему нравилось ее стремление оставаться самой собой, говорить от чистого сердца. Ему нравилось в ней все. Она взяла его под руку.
- Итак, я посвятила вас в тайну своих амбиций. А каковы ваши? Вы хотите стать министром иностранных дел? Послом? Кем?
- В настоящее время я пытаюсь сообразить, как подостойнее завершить свою деятельность на нынешнем поприще.
- Это дипломатическая отговорка. Лучше скажите мне честно, как и я вам сказала, чего вы хотели бы в этой жизни добиться.
- Знаете, а ведь Моник никогда не спрашивала о том, какие замыслы таятся у меня в душе.
- Ну, я же не Моник.
Он усмехнулся. Нет, она определенно ему нравится.
- Хорошо, я скажу вам. Для начала неплохо бы стать министром иностранных дел. Вот я и выговорил это вслух.
Она улыбнулась.
- Это прекрасно! Но сказано как-то не очень уверенно, ведь так?
- Да, пожалуй…
- Как вы полагаете, когда это произойдет?
- То есть когда стану министром иностранных дел? Не думаю, что это будет следующим постом, на который меня назначат. Сначала, вероятно, придется перебраться в Белый дом, на какую-нибудь политическую работу. Это первый шаг.
- Не значит ли сказанное вами, что вы демократ?
- Тсс… Не так громко. На дипломатической службе не рекомендуется иметь политические пристрастия. - Он подмигнул ей. - Всегда найдется дерьмо, которое тебя заложит. Простите, как говорится, мой французский.
- Ничего, Элиот, я и сама иногда люблю пустить крепкое словцо. Правда, не в присутствии Энтони.
Элиот собрался было ответить, но решил промолчать. Не стоило комментировать, все и так понятно. Он сам, будучи подростком, следил при отчиме за своим языком. Энтони нетерпимо относился к грубым словам. Но, выходит, она не может свободно себя чувствовать рядом с мужем и пользоваться языком по собственному усмотрению. Хотя, может, это и неплохо, Бог его знает. У них с Моник в этом смысле слишком свободно.
- Знаете, я рада, что вы демократ, - сказала она. - Меня немного смущало, что я единственная демократка в семейном клане республиканцев. А как вышло, что вы демократ?
- Так я ведь условный член семейства, если вы помните. Вошел туда как приложение к мамочке. Она стала членом семьи Мэтленд, а я нет.
- Прекрасно, Элиот, теперь я хотя бы знаю, что вы не смотрите на меня только как сын Кэтрин. Я очень боялась этого до того, как нам встретиться.
- Да уж, прекрасно понимаю, почему такие вещи могут страшить. Но в нашем случае вам нечего бояться.
- Надеюсь, что так.
Прогулка продолжалась. Бритт была прекрасна в лунном свете. Он поглядывал на нее и думал, что Энтони вряд ли часто прогуливается с женой при луне, если вообще прогуливается. Она, улыбаясь, осматривала все вокруг, и хоть держала его под руку, присутствия его будто не помнила. Элиот ее присутствие ощущал весьма сильно. Ощущал как мужчина… Вдруг, будто очнувшись, он осознал, как все это ужасно глупо, и страшно разозлился, что сам себя подвергает такой пытке.
- Может, нам вернуться? - спросил он.
- Если хотите. Я с удовольствием прогулялась, но пора и домой.
Она повернулась, и они отправились в обратный путь. Некоторое время шли молча. Элиот кое-как привел себя в чувство и теперь испытывал неловкость, хотя знал, что Бритт ничего не заметила.
- Какие у вас планы насчет экскурсий?
- Когда Энтони встанет, мы хотели бы осмотреть Тадж-Махал, другие достопримечательности, дворец магараджи Джайпура в том числе.
- Надеюсь, Энтони сможет выдержать длительную автомобильную поездку? - спросил он.
- Думаю, что да. Только не завтра. Господин Вэлти сказал, что завтра хочет пригласить его в свой клуб. И Энтони, мне кажется, примет приглашение. Не помню, как этот клуб называется…
- "Джимканэ"?
- Да, вот именно.
- Юджи тайный империалист, скрывающийся под маской американского популиста. Обожает свой клуб, изображая там из себя этакого старого британца, попивающего розовый джин.
- Какого сорта это заведение?
- Ну, это один из старейших в Индии клубов, устроенных по принципу "здесь наша маленькая Британия".
- Звучит колоритно.
- Заведение вполне респектабельное, Энтони должно понравиться.
Увидев посольский автомобиль, они слегка замедлили шаг. Элиот к этому времени успокоился, правда, на душе у него оставался осадок неясного беспокойства, если не вины.
- Моник и я не хотели быть невежливыми, но так сложилось, - сказал он. - Надеюсь, вы с Энтони поймете нас и не будете сердиться.
- Конечно. Не беспокойтесь об этом, вам и без того сейчас нелегко.
- Я действительно теперь немного не в себе, но с удовольствием поужинал бы с вами и Энтони перед тем, как вам уезжать.
- Это было бы хорошо, но прошу вас, не связывайте себя обязательствами. Мы действительно все поймем. Поверьте.
Они подошли к авто, он открыл дверцу, и она, повернувшись к нему, сказала:
- Благодарю вас, Элиот, за прекрасный вечер. Спасибо, что присмотрели за мной. Я знаю, Энтони тоже будет вам весьма признателен.
- Рад, что вам понравилось, Бритт. - Он улыбнулся и протянул ей руку, она взяла ее. Рукопожатия не было, просто они держались за руки. - Передайте Энтони, я что-нибудь придумаю, и мы втроем обязательно встретимся.
- Бедный мой возлюбленный, и угораздило же его подхватить эту кенийскую заразу, но думаю, он вот-вот поправится. - Она вздохнула. - Я припугнула его, что, если он не одумается, ему придется устраивать мне второй медовый месяц, но это, кажется, не особенно его напугало.
Они улыбнулись друг другу. Ее золотистые волосы блестели в лунном свете. Она взглянула ему прямо в глаза.
- Ух… Ну и наболтала я вам сегодня… Элиот, можно вас попросить об одной вещи?
- Конечно.
- Пусть этот разговор о президентстве останется нашей тайной. Некоторые вещи, сказанные по дружбе, для посторонних ушей звучат подчас просто нелепо.
- Бритт, ваш секрет останется при мне, не сомневайтесь. Я не выдам его даже Энтони.
Она улыбнулась и проскользнула на заднее сиденье машины.
- Спасибо вам, - сказала она, выглянув, и лунный свет упал на ее лицо. - Доброй ночи.
- Доброй ночи, Бритт.
Он закрыл дверцу и постучал по крыше машины костяшками пальцев. Мотор ожил, и машина тронулась с места, оставив его одного в ароматах индийской ночи. Когда огоньки машины скрылись из виду, Элиот подумал о том, в какой ужас он сам превратил свою жизнь. Ведь если бы он не женился в свое время на Моник, то мог бы надеяться встретить такую девушку, как Бритт.