Когда она закрыла глаза и, запрокинув голову, слегка ударилась о стену, бормоча что-то себе под нос, он понял, что все три варианта ошибочны.
Вместе с тем выглядела Марни весьма соблазнительно. Белокурые волосы обрамляли пылавшие щеки, изящные изгибы тела с нежной сливочной кожей, красиво выделялись на фоне красных кирпичных стен студии, напоминая современное воплощение Рождения Венеры. Однако, понимая, что в постель она больше не вернется, Дилан потянулся за своей одеждой.
Ясно было одно: Риз позвонила очень не вовремя.
Его движение снова привлекло к нему внимание Марни. Похоже, он напомнил ей о том, что она тоже не одета, потому что она исчезла в ванной и вернулась обмотанная полотенцем.
– Если я не пойду на встречу, Риз меня убьет, – резко выпалила она. – Значит, не пойти должен ты.
– Чтобы она убила меня вместо тебя?
– Я просто не смогу сегодня посмотреть ей в глаза. После того, как… – И без того розовое лицо Марни сделалось пунцовым. – Просто не смогу.
– Тогда скажи ей, что тебя не интересует эта работа, и нам не придется идти на ланч. – Он расправил рукава своей рубашки и сунул в них руки. – Я вообще не понимаю, что у тебя за проблема…
– Конечно, ты не понимаешь. – Голос Марни звучал сердито и вместе с тем жалко.
Дилан мог сложить вместе то, что Риз спрашивала ее, не привела ли она кого-нибудь к себе, и то, как она ответила "За кого ты меня принимаешь?". Но все равно ее реакция казалась ему преувеличенной.
Надо ее успокоить…
– Так объясни мне.
– Я стольким обязана Риз. Если бы не она, я, возможно, до сих пор сидела бы в Саванне и стала бы прекрасной женой-помощницей для какого-нибудь банкира или доктора. – Марни говорила больше для себя, чем для него. – Я обязана ей практически всем. Вот и теперь она ищет для меня работу. И чем я ей отплатила? Конечно же тем, что переспала с ее женихом.
Строго говоря, они переспали до того, как Риз решила помочь ей с работой, но Дилан сомневался, что сейчас Марни в состоянии учесть эту деталь. Однако была и еще одна деталь, которую требовалось уточнить.
– Бывшим женихом, – напомнил он. – И раз уж она отвергла меня ради Мейсона…
Вся краска мгновенно сбежала с ее лица. Дилану показалось, что она вот-вот упадет в обморок.
– О господи. Так это месть? Риз задела твои чувства, и ты решил отомстить ей, переспав с ее подругой? Я просто помогла тебе сделать ей больно. – Марни села на кровать и закрыла лицо руками. – Я ужасный, просто ужасный человек…
– Этого только не хватало. Ты все неправильно поняла. Во-первых, мне незачем мстить Риз. Мне такое даже в голову не приходило. Но если бы и пришло, это плохой способ вернуть кого бы то ни было. Ради бога, у нас с Риз все кончено…
– Можно подумать, что это имеет какое-то значение. Ты действительно думаешь, что ей будет все равно, что я спала с тобой?
– Я очень надеюсь, что да. Я не имею права голоса в ее сексуальной жизни, так почему бы ей иметь его в моей?
Марни вскинула голову.
– Но она имеет его в моей.
– Никогда не слышал ничего смешнее.
– Риз моя подруга, – сказала она, глядя на Дилана с таким видом, как будто это все объясняет. Он пожал плечами, и Марни вытаращила глаза. – Просто так не поступают. Это мерзко.
Она делала из мухи слона.
– Ты рассуждаешь как ребенок.
– Но это так и есть. Я просто не могу смотреть в глаза Риз, зная, что прошлой ночью преступила черту.
Она преступила черту смешного. Дилан не собирался участвовать в этой надуманной драме.
– Но поскольку я тоже считаю Риз своим другом, я не намерен обижать ее бессмысленным отказом. – Он посмотрел Марни прямо в глаза. – Знаешь ли, так не поступают.
Марни явно не понравилось, что он возражал ей ее же словами. Она так сильно прикусила губу, что та побелела. Наконец, подняв плечи, она сказала:
– Ладно, тогда мы пойдем на ланч.
– Думаю, да.
– Хорошо. Но давай внесем ясность. Я не хочу, чтобы Риз знала, что произошло ночью.
– А я вообще не понимаю, зачем ей об этом знать. Ее это не касается. Она считает, что я посадил тебя в такси, как она просила, и понятия не имею, как ты провела остаток вечера.
– Так. Подожди… – Марни прищурилась. – Что значит "как она просила"?
Ее подозрительный взгляд сказал Дилану, что надо осторожнее выбирать слова.
– Риз беспокоилась о тебе и попросила меня еще немного посидеть, чтобы быть уверенным, что ты благополучно уехала домой.
Марни потерла виски.
– О господи.
Он нашел на ночном столике свои часы, но остановился, потому что услышал, как Марни застонала.
– Что теперь?
– Так вот почему ты остался пить со мной. Риз попросила тебя присмотреть за подвыпившей девочкой. И… – она скорчила гримасу, – поэтому ты решил проводить меня. А я-то думала…
Ну, вот опять. Похоже, Марни решила делать трагедию из каждого его слова.
– Господи, сделай милость, не надо считать меня подонком, который воспользовался ситуацией. Ты можешь предаваться сожалениям сколько угодно, но я не собираюсь извиняться за то, что случилось между двумя взрослыми – хоть и не совсем трезвыми – людьми по обоюдному согласию.
Марни притихла. Она закрыла глаза и задумалась. Когда эта детская голубизна снова обратилась на него, она слабо кивнула. Дилан не знал, что это означает, жалеет она о случившемся или нет. Но в любом случае она не собиралась изображать обиженную. И на том спасибо.
– Но я не хочу, чтобы Риз узнала.
– Я же сказал, что для этого нет никаких причин.
– Отлично. – Марни смущенно огляделась по сторонам. – Ну… м-м-м… пожалуй, теперь тебе стоит уйти. Я приберусь в доме и переоденусь…
Нельзя сказать, что его выгоняли, но это выглядело близко к тому. Ситуация еще больше приблизилась к фарсу, когда Марни, по-прежнему прикрытая одним полотенцем, проводила его до двери и пожала ему руку с таким примерным видом, как будто никакого отношения не имела к тому, чем они занимались ночью.
Обнаружив на углу маленькую кофейню, Дилан с радостью зашел туда. Он едва проснулся, когда у Марни зазвонил телефон, и оказался персонажем дурацкой комедии положений даже не выпив кофе, что могло бы ему помочь лучше понять происходящее.
Уже один запах прочистил ему мозги, а кофеин успешно направил его в такси. К тому моменту, когда машина остановилась напротив его дома, Дилан чувствовал себя отчасти человеком. Портье едва кивнул ему, и он проделал свой позорный путь через холл к лифту.
Когда он наконец залез под душ и горячая вода позволила его окаменевшим мышцам расслабиться – кровать Свена отчаянно нуждалась в новом матрасе, – кое-что встало на свои места.
Исходя из того, что он знал о Марни от Риз, Дилан почти ожидал, что утром ее одолеет раскаяние, связанное с какими-нибудь старомодными моральными запретами. Однако она оказалась вовсе не такой невинной милашкой, какой ее рисовала Риз. Такое впечатление, что представления Риз о своей подруге отставали от реальности на несколько лет. Может, она и выглядела как ангел, но от одного воспоминания о прошлой ночи все тело Дилана начинало гореть.
Нет, раскаяние Марни проистекало из ее преданности Риз.
Преданность другу дело хорошее. Благородное дело. Но, по его мнению, Марни зашла несколько далековато. Они с Риз расстались уже несколько месяцев назад. Беспокойство Марни по поводу их прошлого выглядело смешным.
Конечно, то, что бывшая невеста заставляла его провести собеседование о работе с женщиной, с которой он провел прошлую ночь, могло показаться странным и неловким. Но, честно говоря, Дилан не мог понять, почему это ужасает Марни до такой степени.
Да, по правде сказать, и не хотел понимать. Все эти драмы и трагедии годились для тех, кому больше нечем заняться. И если Марни имела склонность все драматизировать, то он сомневался, что она так хорошо подходит ему для работы, как уверяла Риз.
Может быть, Риз не знала об этом. Может быть, это качество проявилось у Марни недавно. Они ведь не были настолько близки. Тем абсурднее казалось беспокойство Марни о том, что Риз узнает об их совместно проведенной ночи.
Вот еще одна причина не пить и не подбирать в барах женщин. Драма.
Побрившись, одевшись и, наконец, почувствовав себя человеком, Дилан снова спустился в холл и попросил портье вызвать такси. Он сделает приятное Риз, а потом решит, что делать – если и делать – с Марни в профессиональном плане. В личном плане он уже все решил.
Хорошо, что Марни не очень хотела получить эту работу.
Глава 3
Я правда, правда хочу получить эту работу.
Марни бросила ключи и сумочку на кофейный столик и шлепнулась на диван. Она пришла к такому мнению еще до того, как им подали закуски, и в течение нескольких часов после ланча только утвердилась в нем.
Хотя такой неловкости на собеседовании она не испытывала за всю свою жизнь, Марни абсолютно точно поняла одно: это прекрасная работа. Как раз то, что она хотела. Фактически весь ее опыт, полученный в "Центре помощи беженцам" можно было с легкостью использовать в работе с женщинами, подвергшимися насилию, которыми занимались в "Брукс Фаундейшн". Она знала людей во всех организациях и департаментах, занимавшихся оказанием социальных услуг, а также врачей, адвокатов и психологов, готовых работать за любые деньги.
Возможно, ее опыта по сбору денег и не хватало для той позиции, которую занимала Риз, но подруга могла ее немного подучить. Кроме того, могли пригодиться воспоминания о том, как, заменив мать, она занималась сбором денег для благотворительных организаций в Саванне.
Я справлюсь с этой работой. Я прекрасно справлюсь.
Черт. Это практически идеальное место.
Единственная реальная проблема – Дилан.
Надо отдать ему должное, он ни словом, ни жестом не намекнул на то, что произошло ночью. Дилан держался спокойно, бесстрастно и даже несколько покровительственно, как будто пришел на это собеседование, только чтобы сделать приятное Риз, хотя у него есть дела и поважнее. Это привело Марни в бешенство. Ей захотелось протянуть руку через стол и влепить ему пощечину. И не одну. Перед ней сидел Дилан, которого она знала раньше, совсем не тот человек, с которым она провела прошлую ночь. Марни с трудом могла соединить их вместе.
Очевидно, чтобы стать похожим на человека, Дилану требовалось большое количество алкоголя. А может, это ей надо было хорошенько напиться, чтобы терпеть его.
В результате Марни все время чувствовала себя не в своей тарелке. Она запиналась, отвечая на простейшие вопросы о своем образовании и опыте работы, потому что постоянно отвлекалась на всякие глупости вроде того, что рука Дилана, машинально скользнувшая по кофейной чашке, напомнила ей, как он ласкал ее прошлой ночью, от чего Марни тут же вспыхнула.
Что и говорить, у него были удивительные руки, способные вызвать у нее такие ощущения, о которых она даже не подозревала.
Стоило Марни хоть на секунду отвлечься, как ее мысли снова возвращались прямиком к прошлой ночи, и ее бросало в жар.
Даже Риз кинула на нее пару удивленных взглядов, как бы призывая – соберись, но, слава богу, не стала требовать объяснений ее поведению. Объяснений, которые могли выглядеть как-то так:
Слушай, я провела потрясающую ночь с этим парнем. А теперь сижу напротив тебя и гадаю, делал ли он с тобой то же самое, что со мной. И как я ему кажусь по сравнению с тобой, если вдруг он нас сравнивает. Поэтому мне безумно трудно вспомнить содержание прошлогоднего отчета. Уф.
Ладно. Может, проблема была и не в Дилане. Марни хватало честности признать, что главная проблема – это ее проблема с Диланом.
Она чувствовала себя виноватой, но в то же время не жалела, что переспала с ним. Единственное, о чем она жалела, – это о том, что раньше Дилан принадлежал Риз. А значит, ей нужно было получить прощение за грех просто потому, что это грех.
Ладно. Может, это и не единственное, о чем она жалела. Марни никак не могла взять в толк, как она могла так напиться, что решила переспать именно с Диланом. Приходилось признать, что это что-то гормональное, какая-то химия. Но почему ее гормоны так восстали против всего того, во что она верила?
Она накрыла лицо подушкой и застонала…
Вернувшись домой после университета, Марни поступила на работу в "Симмонс Стейт" в полной уверенности, что работает именно там, где надо, и следующие три года делала именно то, чего от нее ожидали. Достойное общество, хорошая работа… И все это время Марни чувствовала себя несчастной. Но она продолжала в том же духе, полагая, что, если все делать правильно, в один прекрасный момент что-то щелкнет, и она станет счастливой. Время шло. Марни видела, как мучительно разваливался брак Картера и Мисси. После смерти матери она заняла ее место в благотворительных организациях. Но счастье все не приходило. Когда Ричард Ли Мейтон Третий, опустившись перед ней на колено, протянул кольцо с камнем величиной со штат Джорджия, Марни поняла, что если останется здесь, то никогда не станет счастливой.
Через две недели она уже была в Нью-Йорке и обнаружила, что здесь на расстоянии в полстраны от того места, где родилась, и от той жизни, к которой ее готовили, она счастлива. Марни не хотела ничего из прошлой жизни. Включая мужчин.
От одного вида мужчины в костюме ее либидо умолкало. Боже правый. Дилан Брукс был олицетворением всего того, чего она не хотела, и в довершение всего говорил с акцентом янки.
И тем не менее она хотела его. Настолько сильно, чтобы проигнорировать все аргументы против и почти забыть о том, что он бывший жених одной из ее любимых подруг.
Все это делало получение работы еще более проблематичным.
Ну почему эта "блестящая" идея не пришла в голову Риз на неделю раньше? Тогда никакая выпивка не позволила бы ей дать волю своему либидо и переспать с ним.
Соберись!
Да, начало вышло не самое удачное, но даже самым умным людям свойственно иногда совершать ошибки. Так бывает. Марни не знала, как поступают другие в подобных случаях, но выход должен был существовать.
Из того, что она выяснила сегодня, Марни поняла, что хотя Дилан возглавляет "Брукс Фаундейшн", он не участвует в работе ежедневно. В конце концов, он слишком сильно загружен своей адвокатской работой.
Риз же удавалось одновременно и работать, и спать с ним…
Это совсем другое дело. Она не собирается снова спать с Диланом. Это был исключительный случай, который больше не повторится.
А жаль.
Нет!
Марни захотелось влепить пощечину самой себе. Бред какой-то.
Хватит, значит, хватит. Хватит прокручивать в голове прошлую ночь. Хватит дергаться по поводу этой работы. Хотя бы сегодня. Все равно до вторника, когда Риз свяжется с другими людьми из фонда и дело дойдет до формальных собеседований, ничего не изменится.
А пока… Ну, пока у нас выходной. И наверняка найдется что-нибудь еще, чем занять свою голову помимо Дилана Брукса.
Ты хочешь сказать фонда Брукса.
Вот именно.
Так найди это.
Лампочка на автоответчике отчаянно мигала. Марни нажала "прослушать" и тут же пожалела об этом, когда в тишину ворвался голос Картера. Она нажала "выключить". Это было не совсем то, чем бы ей хотелось занять свою голову. Однако его голос сделал свое дело, и все события вчерашнего дня навалились на нее тяжелым снежным комом.
Господи, какая же она лицемерная маленькая ханжа. Марни стало стыдно. Ведь это она вбивала клин между своими подругами, заставляя принять чью-то сторону, кого-то обвинить…
Бедная Джина… Ей досталось больше всех. Если бы они поменялись ролями, Марни была совсем не уверена, что простила бы Джину, и ей стыдно смотреть, как Джина сама, отбросив прошлое, пытается наладить отношения.
Злость на Картера, которая постоянно кипела у нее внутри, вырвалась на поверхность. Это он виноват в том, что умерла ее дружба с Мисси. А теперь, когда их отношения складывались не важно, – а это было так, несмотря на его эффектное вчерашнее появление и громкие заявления, – Марни не хотелось снова потерять Джину.
Непонятно, как всего за двадцать четыре часа ее жизнь из нормальной превратилась в смертельно опасный марш по минному полю.
Марни направилась на кухню за вином. Часы пробили только три, но ей стоило выпить.
Так с легкостью обвел его сзади, и мяч полетел в корзину. Дилан подхватил его снизу и попытался повести, но мяч ушел в сторону и ударился о стену площадки.
Так со смехом подобрал его.
– Совсем мышей не ловишь, – протянул он. Его акцент отличался от акцента Марни, но, как и у нее, до сих пор оставался очень заметным. По сравнению с другими, южанам труднее всего было избавиться от акцента, независимо от того, как давно они приехали с юга.
– Я стараюсь не наседать на тебя. Думаю, ты слегка утомился после свадьбы. Но если ты хочешь, чтобы тебе надрали зад…
Так фыркнул.
– Можно подумать, что это возможно. – Он бросил мяч Дилану и, подойдя к скамейке, взял бутылку с водой. Травма колена поставила крест на его футбольной карьере, но он до сих пор был в отличной спортивной форме, в то время как Дилан уже начинал чувствовать последствия слишком длительного сидения за письменным столом. Он еще мог постоять за себя на площадке, но о том, чтобы надрать кому-то зад, не могло быть и речи.
Дилан уселся рядом с приятелем, чтобы попить воды.
– Так почему ты сегодня не со своей женой? Медовый месяц уже закончился? – Ранний звонок Така удивил его. В последнее время они стали играть реже, особенно с тех пор, как Так почти не вылезал с Итаки, где Кэсси заканчивала работу над диссертацией. Но поженились они только в пятницу. Дилан предполагал, что они проведут в отеле по меньшей мере еще несколько дней.
Так пожал плечами:
– Сегодня в университете какая-то лекция, на которую Кэс хотела пойти.
– Она уже бросает тебя ради настоящих звезд? – Несмотря на всю известность Така, Кэсси гораздо больше интересовали звезды космоса, чем звезды "Космо".
– Скажи спасибо, что мне удалось оттащить ее от компьютера на время, достаточное, чтобы пожениться. Настоящий медовый месяц будет, когда она закончит диссертацию.
– Медовый месяц в Антарктике… Звучит… – Дилан помолчал, – пугающе. – Даже он знал, что Кэсси подумывает о поездке в Антарктику, хотя никак не мог понять, почему она хочет туда ехать. И пока Так полностью разделял исследовательский энтузиазм Кэсси, Дилан уже ворчал по поводу неминуемого развода.
– Согласен. Меня больше привлекает Аруба. В Антарктике адский холод.
Дилану всегда казалось, что нелюбовь Така к холоду – это его личная особенность. Но ночью в пятницу Марни высказывала такое же мнение. Должно быть, это относилось ко всем выходцам с юга. Тогда зачем южане едут на север?