- Вчерашний дождь… Он вышел мне боком, я промокла и, по-моему, заболела… - прошептала Аэлла последние слова и тяжело прикрыла глаза. Эл потрогала её лоб, поправила одеяло, озадаченно хмурясь.
- У вас жар…
- И голова болит… - добавила княжна.
- Я схожу на кухню и принесу вам отвар мяты с малиной и мёдом. Сейчас надо много пить. А есть вы хотите? - Аэлла отрицательно дёрнула головой. - Может быть, позвать врача, я разыщу Мирона… - стушевалась на миг, - господина Мирона, должны же быть у них врачи, он найдёт вам что-нибудь от головы…
- Ничего не надо, Эл… Только пить… и фруктов… Я высплюсь, согреюсь и всё пройдёт… Поверь мне.
- Как хотите, госпожа, - девушка набросила на больную княжну ещё одно одеяло, лежащее в кресле. - Я постараюсь ещё найти дров, наверное, этой ночью опять будет дождь, тучи так и висят… Хотите, я буду ночевать сегодня с вами, здесь, в этой комнате…
- Не надо, Эл, что ты будешь перебираться?
- Мне совсем нетяжело.
- Будешь здесь - заболеешь от меня… - настояла Аэлла. - И не бойся за меня, всё будет хорошо, просто поднялся жар, это не смертельно… Поверь мне…
- Сейчас я принесу вам попить…
Ушла. Аэлла полежала с закрытыми глазами и не заметила, как заснула, провалившись в больной сон без сновидений. А когда проснулась, был уже вечер, судя по свету из окна, хотя небо всё ещё было затянуто тучами, и время дня было неясно. Эл не было, она не перебралась к Аэлле, но принесла всё, что обещала: целый кувшин медовой воды с мятой, фрукты, и протопила камин.
Но Аэлла попила лишь и снова вернулась в постель. Долго лежала, глядя перед собой, не думала ни о чём совершенно. Открылась дверь, но княжна не перевела глаз, думая, что это служанка пришла проведать её. Но к лицу её приблизилось лицо севшего на пол Мирона, он зашептал ей в глаза с тревогой:
- Что случилось?.. Ты заболела? Милая… Тебе плохо?.. Где болит?..
Глаза его были полны такой тревоги, такого сочувствия, что Аэлла улыбнулась ему, отгоняя все прежние мысли, всю тревогу о прошедшей ночи. Он любил её… А что ещё надо?
- Всё нормально, голова чуть-чуть болит… и жар…
- Я позову врача, - он поднялся стремительно, но Аэлла успела перехватить его, поймала за руку.
- Не надо… Пожалуйста, всё пройдёт к утру…
- А вдруг нет? - он опять опустился к ней, не отпуская пальцев её ладони, пугался их жара, и не знал, чем помочь. - Этот дождь… Он был таким холодным…
- Но ты же не заболел… - прошептала она с улыбкой.
- Ну… - он усмехнулся. - Для меня дождь - пустяк, я ко многому привык… - он положил голову щекой на одеяло, и посыпавшиеся волосы разметались по нему. Идвар с улыбкой и тревогой в глазах одновременно смотрел в лицо девушки. - Чем я могу помочь?
Она двинула подбородком и улыбнулась:
- Я ничего не хочу… честно…
Он помолчал немного.
- Я весь день думал только о тебе, я извёлся весь, измучился… так хотел тебя увидеть… прикоснуться… Душа разрывается… - поднял голову. - Что я говорю… - смутился, боясь показать свои чувства, как человек одинокий, говорящий мало, скрывающий то, что чувствует. Аэлла поняла это и улыбнулась.
- Обними меня, Идвар…
Он лёг рядом с ней прямо поверх одеяла. Аэлла лежала на боку, и он лёг сзади, прижался грудью к её спине, повернув голову на бок, прикоснулся щекой к её затылку, шепнул в ухо:
- Я не мешаю?
Она отрицательно качнула головой. Они так и лежали вместе, просто наслаждаясь присутствием друг друга, не шевелясь, просто слушая дыхание друг друга, и понимая, что большего и желать нельзя.
* * * * *
На следующий день он опять пришёл к ней вечером. Аэлла встретила его на ногах: она встала попить свежего мятного отвара с мёдом, что недавно принесла Эл с кухни. Аэлла повернулась к нему и улыбнулась устало. Сейчас на ней была только длинная до пола белая рубашка, а по спине и груди до колен рассыпались светлые волосы.
- Как ты? - прошептал Мирон.
Аэлла пожала плечами, разрезая на дольки ярко-красное яблоко:
- Лучше…
- Голова?
- Кружится чуть-чуть… и в ушах шумит…
- Я всё-таки вызову врача! - он решительно дёрнулся к двери всем телом, но Аэлла успела преградить ему путь, воскликнула:
- Не надо, пожалуйста!
- Почему? - Мирон искренне удивился, глядя сверху.
- Я не хочу, чтобы кто-нибудь знал…
- Что ты болеешь? - он перебил её шёпот.
- …что мы вместе… - она договорила то, что хотела, а он помешал ей. Мирон промолчал, раздумывая, потом добавил негромко:
- Я могу найти твою служанку, и пусть она сама позовёт врача, я могу сам этого и не делать…
- Не надо, - она отрицательно покачала головой, пряди её светлых волос приковывали взгляд, и глаза Мирона охватывали её всю: лицо, волосы, шею, растерянную улыбку-просьбу. - Я не хочу, чтобы кто-то даже догадывался…
- Почему? - он шепнул недоумённо.
- Не хочу и всё… - она настойчиво поджала губы.
Идвар пожал плечами:
- Как хочешь…
Аэлла убрала в вазу нож и разрезанное яблоко, до этого они были у неё в руках, достала лишь одну дольку, откусила неторопливо.
- А лечиться?
- Завтра уже всё будет нормально… Вот увидишь.
- Ты ела что-нибудь, кроме своих яблок?
- Я ничего не хочу… - она опять откусила от яблока.
- Ослабнешь…
- Я всё наверстаю… потом…
Идвар ближе подошёл к ней, осторожно взял пальцами одну из прядок волос, покрутил, навивая на костяшку пальца, смотрел, как сверкает она при свете свечей на изгибах. Прекрасно, до чего же красиво! Он поднял глаза, глядя исподлобья, и встретил взгляд девушки. Смутился. Отпустил, быстро распутывая палец.
- Извини…
- Да нет, почему же, если тебе это интересно, если тебе нравится… - она улыбнулась мягко.
- Я скучал по тебе… - он прошептал ей в глаза, осторожно взял за локти и подтянул к себе, ища губы для поцелуя. Аэлла привстала на цыпочки, подняла лицо навстречу. Он целовал её, целовал губы, лоб, глаза, шептал, щекоча кожу горячим дыханием:- Я скучал… Я так хотел… так хотел обнять тебя… Любимая… Милая моя… Так хотел…
Через тонкую шерстяную рубашку он чувствовал её тело, так близко, такое доступное, горячее, аж голова шла кругом, дыхание перехватывало от одних лишь поцелуев, оттого, что чувствовал ладонями её тело через тонкую ткань. Ему было так мало надо, чтобы возбуждение вскружило голову, чтобы от страсти задрожало всё тело.
Идвар подтолкнул её чуть вперёд, сталкивая в сторону вазу с фруктами. Аэлла отступила, упёрлась в стол, но Мирон чуть подсадил её, не отпуская от себя, ласкал спину, утопая пальцами в волосах. Аэлла вынуждена была раздвинуть бёдра, чтобы позволить ему быть близко, поэтому подол рубашки поднялся вверх, открывая ноги. И Идвар ласкал горячими ладонями её колени, поднимаясь всё выше. Добрался до живота, груди, касался плеч, тонкой светлой кожи на внутренней стороне рук. Она сводила его с ума, завораживала, он уже и думать не мог ни о чём другом, кроме, как о ней, о тех чувствах, что она в нём рождала, о тех наслаждениях, причиной которых была только она…
На этот раз он не торопился, был аккуратным, прижимал её к себе, чувствуя, как пряди волос её скользят по рукам, касаются лица, обнажённой груди, освобождённой от одежды. Разве такое можно терпеть? Разве это в силах человека?..
Аэлла кусала губы, сдерживая хриплый выдох, закрывала глаза, запрокидывая голову, покорно отдавалась его страсти, его напору, дрожала всем телом.
Он утонул лицом в её волосах, прижимаясь щекой к шее под ухом, до скрипа стиснул зубы, зажмуриваясь, молча перетерпел и хрипло выдохнул. Аэлла обнимала его за шею и чувствовала, как стучит под пальцами его сердце. Замерла в ожидании.
- Проклятье… - прошептал Мирон чуть слышно.
- Что?.. - она заглядывала ему в лицо, ловила взгляд.
- Опять… не успел…
Она осторожно коснулась пальцами его лба, убрала мокрую прядку волос, ставшую ещё чернее. Шепнула:
- Не убивайся так…
Он хрипло усмехнулся на её замечание, скривил губы:
- А если ребёнок?.. - спросил многозначительно, и Аэлла стушевалась, она и не думала об этом, а ведь, в самом деле, всё теперь может обернуться и так. А что она может сделать, если она и о своей будущей жизни-то ничего определённого сказать не может. А ребёнок - это ответственность, тогда ей придётся жить ради него, и заботиться о себе ради него.
Это расстроило её, она отвернулась, закрывая глаза. Идвар отступил назад, не отпуская Аэллы, так и держал её, прижимая к себе, она обнимала его ногами за бёдра. Он опрокинул её на постель на спину, поцеловал в губы, лёг рядом, натянув на двоих тёплое одеяло. Нашёл её ладонь, переплёл пальцы свои и её. Они долго лежали молча, не говоря друг другу ни слова.
Слабость и головокружение не покидали Аэллу, а сейчас даже усилились. Она негромко спросила:
- Можно вопрос?
- М-м-м… - согласно промычал он, чуть стиснув её пальцы в кулаке.
- Твой отец, король… он пришлёт письмо… прикажет казнить меня… Ты это сделаешь? - она перевела глаза и в упор посмотрела в его лицо. Идвар замер, даже дышать перестал, дрогнул бровями, нахмуриваясь. Видно было, растерялся сильно. Сейчас он меньше всего думал об этом.
- Ну… - замялся, дёрнул подбородком, будто что-то душило его. - Я не думаю, что он сделает это…
- Я спросила, - голос её был твёрдым, аж в ушах от него зазвенело, - ты просто ответь мне: "да" или "нет"…
Он опять стушевался, долго молчал, прошептал:
- Я не хочу говорить об этом…
Аэлла приподнялась на локте, поворачиваясь на живот, пристально всмотрелась в лицо любовника, поджала губы:
- Ты прикажешь казнить меня?
- Аэлла, милая… - он потянулся к ней навстречу, но она перебила его:
- Сделаешь это?
- Нет! - он тоже повысил голос, ответил резко.
- Пойдёшь против отца? Он - твой король, как прикажет, так и сделаешь, иначе сам попадёшь в опалу… Ты - военный, приказ старшего для тебя - закон…
- Я смогу переубедить его… - он говорил так, что и сам в это не верил. Аэлла усмехнулась, уткнулась лицом в подушку; плечи, лопатки остро выпирали под одеялом, и Идвару хотелось обнять её, утешить, сказать, что всё будет хорошо, что все её страхи - пустяк, но сам не сдвинулся с места. Вздохнул, чуть стиснул пальцы её ладони в кулаке.
Ему лет двенадцать было, когда отец впервые взял его на охоту. Они тогда загоняли в ловушку волков и лис, и в норе лисят нашли. Они разбежались, а некоторых успели убить - затравили собаками. Одного Идвар тогда успел спасти от собак, забрал себе, спрятал под плащ. Отец тогда только усмехнулся, а старший брат глянул презрительно. Они всё ждали, когда он надоест ему, когда он его бросит, а Идвар ловил ему мышей в амбаре, кормил сыром, всё больше привязываясь. А потом не нашёл его, слуги сказали, выпустили в лес, и только потом он узнал, что отец забрал его в поле для натаскивания молодых собак…
Сказать, что Идвар тогда пережил личную трагедию, ничего не сказать… Он попытался уйти из дома, его поймали на следующий день, и король приказал выпороть сына за гордость и непослушание…
И сейчас… Он осмелится не выполнить приказа?.. Осмелится, потому что влюбился, потому что дороже этой девушки у него никого больше нет…
Идвар приблизился к ней, сгрёб через спину рукой, подтягивая к себе, путая её волосы. Шептал чуть слышно:
- Аэлла, любимая, я не сделаю этого, слышишь меня?.. Не сделаю… никогда не сделаю… Я же обещал тебе, помнишь?..
Она повернула голову на бок и через пряди волос посмотрела ему в лицо, разомкнула сухие губы:
- Он убьёт тебя…
- Не убьёт, А́дорру только четырнадцать, вся армия за мной, он не сменит меня на него… Это рискованно, поднимутся другие земли… Да и графы-вассалы отца…
- Это не имеет значения… - мягко перебила она и отвела глаза в сторону.
- Имеет. Отец не любит… Он боится заговора… Он не станет менять главнокомандующего…
- Хорошо ли ты знаешь своего отца? - спросила вдруг она, опять перебивая, и Идвар заметил румянец на её скулах - у неё опять начался жар! Он смутился, а, в самом деле, хорошо ли он знает своего отца, что бы вот так уверенно говорить?.. Его никто не знает.
Идвар уронил голову ей на плечо, прижался лбом.
- Я всё равно не сделаю, даже, если он прикажет…
Аэлла перевернулась на спину, и голова Мирона оказалась у неё на груди, прямо на одеяле. Аэлла запустила пальцы в волосы Идвара как раз надо лбом, оттянула голову назад, глядя в глаза, мельком заметила полоску белых зубов между губами.
- Мы ничего, ничего не знаем… глупцы… Живём себе пока, и ничего не знаем… Ни ты, ни я… - она покачала головой. - Я боюсь, Идвар… - прошептала вдруг о том, что прятала на душе. - Я не хочу умирать… - голос её сорвался, даже шёпот не стало слышно.
Идвар дёрнулся вперёд, освобождаясь от её руки, хотел поцеловать в губы, но она отвернулась, подставляя щёку, в неё-то он её и поцеловал.
- Не бойся… Пожалуйста… Прошу тебя… Ты не умрёшь, я не позволю, я никому не дам сделать тебе больно… Милая моя… Любимая… - он прижался глазницей к её скуле, не зная, как ещё утешить, что ещё сказать.
Аэлла усмехнулась, снова запуская пальцы в волосы на его голове, улыбнулась:
- Мы ничего, ничего не знаем… - отвернулась, глядя в сторону. - Разве можно сейчас гадать…
И он был согласен с ней, согласен целиком и полностью. Кто ещё знает, что будет завтра?
* * * * *
И на следующий день он пришёл к ней, и на следующий - тоже. Но в этот день он не сумел найти её, обошёл всю комнату, с самого утра нетопленную, остановился. Не было её. Наверное, ей уже стало лучше, и она вернулась к себе. Он не увидит её сегодня.
Идвар упал на пустую постель лицом вверх, смотрел в тёмный потолок. Вчера только виделись, а он уже скучал, хотел поглядеть в лицо, коснуться, поцеловать. Вздохнул. Вспоминались её страхи, её боязнь, разговоры о смерти, о короле… Он не позволит отцу, и даже, если придёт письмо с приказом, он не сделает этого, он привезёт её в Мирополь, и будет разговаривать с отцом, он переубедит его. Он должен…
И она боялась этого, может, поэтому она и позволила ему? Может, только поэтому и отдавалась? Ищет защитника? Боится смерти и поэтому? Нисколько не любит, ведь ни разу не говорила об этом! Ни разу не признавалась! Только он один постоянно говорит ей об этом! Всё время говорит, твердит, что любит, сам говорит, но не она!..
И эти неожиданные мысли ошеломили его, даже дыхание остановилось. Идвар тяжело моргнул и отвернулся со стоном, будто что-то вдруг заболело у него. Нет, он не мог в это поверить! Он ведь влюбился в неё, как мальчишка, и она тоже что-то должна испытывать в ответ… Ведь не может же она… без любви… Хотя, бывали в его жизни и такие, что могли… Только такие и были… Это не признак…
Идвар повернулся на бок, уткнулся лицом в подушку, и ему казалось, что он улавливает запах её волос.
Если сейчас он будет думать о её чувствах к нему, у него разобьётся сердце.
Она не смогла убить его! А причины были и очень даже веские: он захватил её страну, столицу, убил отца… По сути, она должна ненавидеть его! И она будет права, но… она боится смерти и поэтому… Стоит ли её за это винить?
Он устал от своих подозрений и мыслей, не заметил, как провалился в сон, во сне уже уловил шорох и резко проснулся. Прямо перед ним, лицом к лицу сидела на полу у кровати Аэлла, сидела и рассматривала его лицо, спящего.
- Ты? - Идвар резко отстранился, быстро протёр ладонью сонное лицо, глаза, буркнул недовольно:- Не люблю, когда на меня смотрят… на спящего…
- Почему? - мягко спросила, улыбаясь.
- Не люблю и всё… - он огляделся. - Как ты зашла, я не слышал?
Аэлла пожала плечами, мол, так получилось.
- Мне было жалко будить тебя, а вдруг тебе снится хороший сон… Я не хотела мешать тебе…
Идвар сел на постели по-турецки, посмотрел сверху, резким кивком отбросил волосы со лба.
- Давно ты здесь?
Она пожала плечами неопределённо.
- Я так и думала, что ты здесь, ждала, когда Эл заснёт, думаю, схожу, проверю…
Идвар улыбнулся одной половиной губ, все мысли его вдруг вернулись, все сомнения. Но он не мог заговорить о них, боялся её ответа.
- Не сиди на полу! Он холодный! Давно ли болела?
- Ещё болею… - она улыбнулась ему.
- Вставай! - он настойчиво нахмурился, и Аэлла поднялась, не пряча озорной улыбки, поперёк легла на кровати рядом с Идваром. Тот глядел на неё сверху и сбоку. Она была в одной бархатной накидке, а под ней - тонкая шерстяная рубашка до пят, войлочные тапочки она, брыкнув, сбросила на пол.
- Ты перебралась к себе?
- Эл беспокоится, я не хочу никаких подозрений.
- Как ты себя чувствуешь?
- Сегодня - лучше, чем вчера, а завтра будет лучше, чем сегодня, - она улыбалась, следя за ним через ресницы.
- Если опять не застынешь, - добавил Мирон негромко.
- Ты мне не дашь… - до чего же она была по-детски милой, непосредственной.
"Любишь ли ты меня?.. Любишь ли?.."- мучился он вопросами. А она вдруг спросила:
- Письмо от короля не приходило?
У Идвара аж что-то внутри оборвалось - "нет!", он медленно покачал головой, не сводя глаз с её лица. Почувствовал, как сами собой начали стискиваться кулаки, пальцы стали наливаться тяжестью. Она только для этого пришла, для этого и всё…
Он довольно грубовато положил на её колено тяжёлую ладонь, сжал пальцами, и в глазах Аэллы дрогнуло беспокойство, тревога, но она не попыталась даже помешать ему. Рука пошла вверх по бедру, замерла, вызывая у девушки выдох, она даже инстинктивно, по-женски, сомкнула бёдра.
Шепнула вдруг, не сводя глаз:
- Что ты делаешь, Идвар?
Но он уже навалился сверху, стискивая запястья рук её слева и справа от головы, протолкнул между ног острое колено. Она недоумённо глядела ему в глаза. Идвар, не дав опомниться, стал требовательно сухо целовать горячие губы, впиваясь пальцами в тонкую кожу запястий. Аэлла замотала головой, жмурясь от боли его поцелуев, чувствовала, как от сопротивления всем телом бархатная накидка поднимается вверх, цепляясь за одежду, тащит за собой и рубашку, открывая ноги.
Она зашептала возмущённо:
- Ты с ума сошёл! Идвар, мне больно… Я не хочу так… Не хочу!
Он замер, поглядел в её огромные серые глаза, наполненные страхом, спросил:
- Ты делаешь это, чтобы я не убил тебя по приказу отца?
Она нахмурилась, не понимая вопроса:
- Делаю - что?
- Ты стала моей любовницей, чтобы я не убил тебя, если отец прикажет?
Секунду она молчала, пока вопрос его доходил до сознания, потом громко ответила через зубы:
- Нет!
- Нет? - переспросил Мирон озадаченно. - Как, нет? А зачем, тогда? - он разжал пальцы, отпуская её запястья, отстранился на локте. И Аэлла постаралась выбраться из-под него, но это ей не удалось, приподнялась на обоих локтях.