В попытке скрасить наше общее одиночество (а рядом с Брюсом я себя чувствую одинокой, и это не проходит со временем), я притягиваю его к себе. Он не противится. Может быть, после моего сегодняшнего изучения шевелюры Картера мне поможет секс? Грязный, с криками до хрипа, валянием на полу, нечаянным сшибанием мебели… или проминанием капота. И если его не получу, я рехнусь… Я не имею права даже думать о Шоне, даже вспоминать как это было, а значит должна наладить отношения с Брюсом хотя бы в этом аспекте. И как можно скорее. Это не сложно, секс ведь всегда упрощает привыкание. Правильно? Правильно. Впиваюсь ногтями в спину Брюса в попытке побудить его к более страстным ласкам. Нет эффекта, но просить о таком вслух унизительно. Да и вообще, разве слова могут помочь? Следуя этой извращенной логике, пытаюсь действовать с помощью языка тела. Я как-то искусственно обвиваю его талию ногами и прижимаюсь теснее. Поцелуи Брюса становятся жарче, спускаются по шее ниже, к груди. Скорее имитируя страсть, чем ощущая ее вживую, я выгибаюсь к нему навстречу и запускаю пальцы в волосы. Они мягкие и тонкие. Совсем не такие, как у Шона. Черт возьми, ну что хорошего в волосах Картера? Кудряшки? Или, может, то, что они не похожи на мои? Я никогда раньше не была ими одержима! Гребаный Монацелли, сколько же он мне крови попортил! Из-за него я теперь не могу перестать думать о том, что не хочу больше трогать волосы Брюса. Я вообще, кажется, больше не хочу Брюса. Секс мне нужен, но не с ним…
Убираю руку от волос Брюса и излишне осторожно кладу ее на его шею. Однако внезапно понимаю, что момент упущен, и поцелуи стали опять какими-то вялыми и скучными.
Дежурными. О нет, так не пойдет! Есть у меня в запасе одно средство. Опрокидываю Брюса на спину и сдираю с него футболку. У него красивое тренированное тело. Классное. Стараюсь смотреть туда, лишь бы только не в лицо. Целую его грудь, пресс, опускаюсь ниже, берусь за пуговицу джинсов и черчу языком дорожку вдоль пояса, как вдруг:
- Джо, детка, ты что делаешь?
Эээ, а что, тут непонятного? Я определенно делала это и раньше. Пытаюсь продолжить, лишь бы не начинать разговор и не упускать последнюю возможность.
- Перестань. - Он вдруг начинает чуть ли не лихорадочно вырываться. ДА ЧТО ВООБЩЕ ПРОИСХОДИТ?! - ДЖОАННА!
Я сажусь на кровати и недоуменно на него смотрю, автоматически прикрываясь руками, хотя вся одежда на мне и в таком порядке, что жуть берет.
- В чем дело?
- Джо, ты не шлюха какая-нибудь! Я хочу на тебе жениться, понимаешь?
- Раз так, то спать мы вместе не будем?
- Что?
- Ты считаешь, что жена не должна быть сексуальной?
- Ты и есть сексуальная… для этого не надо… брать в рот.
- Но я же раньше…
- То было раньше, хорошо?
И просто уходит, хлопнув дверью. А я сижу на кровати и смотрю в окно. Я ни черта не понимаю!
В университете Шона Картера не меняется, кажется, ничто. Например, четверговый семинар все еще проходит, не поверите, в четверг. Мы с Клеггом садимся позади стратегически расположенной парты, принадлежащей нашему ректору. Настроение у меня паршивое. Потому что мы с Брюсом с тех пор как он ушел не нашли общего языка ни в чем. И я осознаю, что проблема не в нем, а точнее не только в нем. Я тоже веду себя неправильно, но понятия не имею, как это исправить. Таким образом, голова моя забита отнюдь не наукой.
Когда в аудиторию под самое начало семинара входит Шон, я по старой привычке провожаю его взглядом, однако он смотрит не на меня, а в сторону. Поворачиваю голову и вижу студентку. Безумно симпатичная шатенка с огромными голубыми глазами. Я ее еще на лекции защитников информации заметила, однако она вела себя так тихо, что я забыла разузнать о ней больше. И благодаря собственной глупости теперь, видимо, каким-то образом оказалась в лифте, у которого порвался трос, и я с высоты лечу вниз. Вниз. Вниз. Ощущения точно такие же. А чего ты ждала, наивная, что после тебя у него никого не было? Но еще хуже другое - мой мрачный интерес замечает тот самый парнишка-итальянец с лекции, они с голубоглазкой сидят вместе. Стремительно отворачиваюсь и утыкаюсь взглядом ровно в затылок Шона. В затылок Шона с гребаными вьющимися волосами! У меня такое ощущение, что стены лифта еще и сжимаются. Я в западне. Даже когда начинается первый доклад, мне не становится легче, там нет ничего интересного, а в рассказчике - и того меньше.
Я сижу и тереблю волосы, манжеты блузки… Я расстроена и понятия не имею, что делать.
Мне хочется встать и уйти, но не из университета, а из кошмара, в который стремительно превращается моя жизнь.
- Что с тобой? - спрашивает Клегг.
- Все в порядке.
- Тогда перестань дергаться! - шипит из-за моей спины Хелен.
И пока не начался второй доклад, я вскакиваю со своего стула, хватаю сумку и вылетаю из аудитории, ни разу не обернувшись. Я стою на порожке университета, оглядываясь по сторонам. Куда пойти? Я не хочу возвращаться в квартирку с зелеными стенами. Я устала чувствовать неправильность каждого собственного действия, а там неверно все. Вообще все!
На территории кампуса расставлены лавочки. На улице достаточно тепло, и, невзирая на утопающие в земле каблуки, я бреду прямо по газону к одной из них. Отсюда прекрасно виден вход в главный корпус. Мне просто необходимо подумать. Думаю, случившееся с Брюсом меня так задело, потому что я верила, будто у нас с ним есть химия, не атомная реакция, но какое-никакое влечение. А теперь обнаружила, что именно по этой причине он не хотел на мне жениться. Есть такое понятие - синдром Мадонны-Шлюхи. Некоторые мужчины разделяют брак и постель. Они считают, что жена должна быть святой, а если это не так, то и женой она быть не может, только женщиной для развлечений. И Брюс, видимо, искренне полагает, что теперь я должна исправиться. Может быть, Шон был прав, и брак между нами с Брюсом - заслуга моего отца? От этой мысли в висках начинает пульсировать боль.
Проходит еще минут тридцать, и я вижу на крылечке знакомую фигуру. Клегг оглядывается по сторонам, совсем как я, замечает свою непутевую протеже и направляется в мою сторону.
- Конелл, что с тобой происходит? - без обиняков спрашивает Роб, плюхаясь на лавочку рядом со мной. И хотя наша дружба прошла огонь, воду и медные трубы, он видел меня растопленной и раздавленной Шоном, я не представляю, как признаться мужчине, что мой жених меня не хочет.
- Дело в Брюсе.
- Я так и понял. То, что вас ничего, кроме этого колечка не связывает, очень заметно. Ты о нем даже не говоришь. И ты не называешь вашу квартиру домом.
- Клегг, он мне чужой. Нас вообще ничто не связывает, если ты понимаешь о чем я.
Пару секунд он удивленно на меня смотрит, а потом у него расширяются глаза. О да, Роб, ты меня правильно понял!
- Джоанна, тебе нельзя за него выходить. Это просто самоубийство.
- Слушай, ты думаешь, я мазохистка? Нет. Просто он в этой стране чужак, он не знает никого, кроме меня и родителей. И оказался он в таком положении только потому, что решил сделать мне предложение. Как после этого я могу его бросить на произвол судьбы?
- Да, ситуация та еще, - мрачнеет Клегг. - Но он взрослый человек, который должен сам решать свои проблемы. Ты его не просила покидать США. Он принял это решение самостоятельно, а значит это его вина, но почему-то ты охотно взяла ее на себя. И он позволил.
- У нас было не так все плохо. В Штатах нам было весело. Легко.
- Пока все хорошо, почти всем легко и весело, но брак - совсем другое дело. Ты не сможешь быть женой только в хорошие дни.
- Знаю. Но это, опять же мои проблемы. Давай взглянем объективно, я еще не нашла ни одного мужчины, с которым бы нам вместе было хорошо! Это ненормально. Мне двадцать шесть, куда тянуть? Если я в скором времени не придумаю способ измениться и ужиться хоть с кем-то, то стану напоминать Шона Картера, навечно запертого в комнатке с тысячей компьютеров.
- Может, это звучит банально и забито, но ты пытаешься построиться под человека, который того не заслуживает. Ты насилуешь себя и эти отношения. Меняться нужно не ради идеи, а ради человека. Может, Картер и заперт в своей комнатке, но там он счастлив. А тобой движет банальный страх.
Клегг, конечно, по-своему прав, но я еще не готова опустить руки и сдаться. Все еще можно наладить, исправить!
Вернувшись к Брюсу, я начинаю с малого, но, как выяснилось, проблемного - сдвигаю с мертвой точки процесс исполнения супружеских обязанностей. Без малейших непристойных намеков, чтобы, как это ни смешно, не спугнуть своего будущего благоверного. На этот раз он соглашается, однако, до сбитой мебели и вмятин на капотах нам как до Луны. Но это неважно.
Не-важ-но! Мои шрамы подтверждают. Они хотят быть единственными и неповторимыми.
Пятница. Даже несмотря на то, что Брюс сегодня работает в ночь, я не хочу возвращаться в квартирку с зелеными стенами, сижу на кафедре, статьи читаю, на вход каждые пару минут посматриваю, надеюсь, что я тут не она такая ненормальная и найдется с кем поболтать. Но, видимо, я такая все-таки одна. Секретарша свалила в шесть-ноль-ноль, Клегг куда-то делся, а у остальных преподавателей личная жизнь складывается, видимо, удачнее, чем у меня. Кстати, мама вчера звонила, о дате свадьбы спрашивала. Я сделала вид, что у меня индейка подгорает, и бросила трубку. Мы с Брюсом даже не поднимали тему свадьбы. Но сейчас солнце как раз садится, и его лучики бликуют на колечке, снова и снова напоминая мне о моих обязанностях.
Не хочу об этом думать, поворачиваю камушек на пальце к ладони лицом. И именно в этом момент на пороге появляется посетитель.
- Мм, привет, доктор Конелл, - зовет меня тот самый итальянец с лекции.
- Энрике Каддини, верно? - пытаюсь я отыскать в закромах памяти его имя.
- Все верно, - улыбается он.
- Тебе повезло оказаться в пустующем буфере вторым, сразу вслед за Хелен.
- Она Элис.
- Она Хелен! - огрызаюсь я.
- Да ладно, Хелен Амберт противная, но Элис ничего. Выскочка, конечно, но адекватная.
- Ну конечно! Ты зачем пришел?
- Работу сдать, - искренне удивляется он. Недоумевающе таращимся друг на друга.
- Так, мой друг, поправь меня, но сейчас пятница. Вечер. Лабораторные у вас были только сегодня днем, но ты ее уже сделал, пришел ко мне во внеурочное время и пытаешься ее сдать?
- А, да. - Он взлохмачивает пятерней свои и без того взъерошенные волосы. - В общем, я облажался. Взял у клеггинсов задание и хотел его к сегодняшнему дню уже сделать, но протупил, никак не мог найти ошибку, и только сейчас осенило. Так что к паре я не успел, но вот, - протягивает он мне мятый отчет.
- Парень, ты чокнутый? У тебя еще неделя до сдачи, а ты меня в семь часов вечера в пятницу ловишь на кафедре! И кто такие клеггинсы?
- Параллельщики, кто ж еще? - хмыкает он. - Это местный сленг такой. И я подумал, раз вы все равно тут, почему бы не сдать работу?
- Вечер пятницы потому что! Девушку себе найди! Я ведь видела тебя вчера на семинаре с какой-то особой, - закидываю я удочку.
- Это Бекс. Ребекка Йол. Она милая, - совершенно невозмутимо пожимает плечами парнишка. Не похоже, чтобы он был ее поклонником, слишком спокойно говорит. - Но она мне не девушка. Мы просто учимся вместе. Да бросьте, Док, - говорит он. - Вы все равно здесь, примите работу.
- Док? Ты вы меня теперь так зовете? Мне нравится.
- Это я только что придумал, - признается он и, устав держать отчет, кладет его перед самым моим носом.
А этот тип не промах, так просто от него не отделаешься.
- Ну, гляньте, Док, ну ведь все равно переделывать отправите. Я хочу сдать первым.
Беру его лабораторную, перелистываю теорию, открываю сразу код. А он молодец, без косяков, конечно, не обошлось, но сделано на совесть.
- Для студента второго курса ты просто чертовски крут, - признаю я. - Но если ты хочешь быть первым, придется все переделывать.
- Давайте, я согласен, - охотно соглашается он. - Вы только скажите, где не так. Я буду исправлять. Я принесу вам новый отчет уже к понедельнику, у меня будут целые выходные.
- Ты действительно чокнутый, да? - сочувственно спрашиваю я.
- Да что с вами, Док? - спрашивает он, хмурясь. - Я думал, вы меня поймете, ведь это вы - та самая Джоанна Конелл, которая устраивала программистские марафоны, чтобы стать Бабочкой Монацелли!
И ведь не скажешь же ему: да ладно тебе, парень, не прикидывайся, будто не знаешь, что для этого я по вечерам пятницы сдавала отчеты совсем не на кафедре параллельного программирования. И, как видишь, все равно не сработало!
Пока я мысленно подыскиваю наименее компрометирующий ответ на обвинения собственного студента, на кафедре появляется Клегг с ключами.
- Что вы тут оба забыли? - Молча показываю отчет. - Аа, этот картерианец и до тебя добрался? - Клеггинсы и картерианцы. Ну не прелесть ли?
- Сейчас, я быстро, а то он не отстанет, - говорю я.
- Иди домой, тебя ждет Брюс, - морщится Клегг.
- Никто меня не ждет, Брюс сегодня в ночь работает! - отмахиваюсь я. И это даже правда, прошу заметить.
- Выметайся, сказал! - раздраженно говорит Клегг.
Однако я его не боюсь и все равно отмечаю ошибки в коде Каддини, только потом начинаю торопливо собираться. Подцепляю сумку, но ремешок задевает колечко, и оно слетает с пальца.
Я вскрикиваю и ползу за ним под стол. Впечатляющая, полагаю, картинка …
- Если ты не хочешь потерять свое ненаглядное колечко, Конелл, подтяни его, - вздыхает Клегг.
Я встаю и уже собираюсь нацепить кольцо снова, но затем задумываюсь над словами друга.
- Ты прав. Я пока уберу его в карман, а то потеряю еще.
И отчего-то эта мысль меня радует. Не то чтобы я не люблю кольца, но на безымянный палец оно мне велико, а на средний мало… удивительно, и вообще, будто не мое. Без него привычнее. К тому же в Брюсе я искала защиту от Шона, а у того теперь есть Ребекка Йол, так может… СТОП! В сторону подобные мысли.
Демонстративно радостно перебросив волосы через плечо, я кладу колечко в карман жакета и покидаю кафедру, чтобы отправиться не в семейное гнездышко, а на прогулку по городу.
Где оно? Где это чертово кольцо? Вернувшись, я бросила куда-то жакет, и оно, кажется, из него выкатилось. Но в доме его нет! Я перерыла все! Ночь не спала… Надеялась, что Брюс не заметит пропажу. Не объяснюсь же. Я вызываю такси и выкладываю сумму, которая мне явно не по карману за то, чтобы водитель провез меня по всем местам, где я вечером побывала. А вышло так неплохо… на целых три сотни баксов прогулялась. Именно столько я вынуждена отдать таксисту рано утром, когда еду искать безделушку, обнулившую счет Брюса. А я походила по центру, дошла до старбакса в доме Киану, потом направилась на побережье и долго наслаждалась тем, как ветер треплет мои волосы, и, наконец, дошла до любимого парка Керри… и где-то между этими пунктами я посеяла свое злосчастное колечко. Счастливое, Джо, счастливое! И свое счастливое колечко ты посеяла. Видимо, насовсем.
Стою у плиты и поливаю завтрак Брюса слезами. Как только он приходит, видит меня и спрашивает, что случилось, я резко поворачиваюсь и выпаливаю:
- Я потеряла твое колечко! - А ведь у меня целая речь была заготовлена. Но хуже всего, что я не знаю, на что надеюсь: на то, что он меня простит или на то, что разозлится и уйдет.
Боже, я невыносима!
- Где?
- Оно соскользнуло с пальца еще в университете, и чтобы погулять по Сиднею и не бояться, я положила его в карман жакета…
- Стоп. Ты гуляла ночью? Одна?
- Мне захотелось прогуляться, и я… Стой. Ты на что это намекаешь? Конечно, я гуляла одна, но не ночью, а вечером! Ты… ты о Шоне что ли? Я же говорила…
- Джо, это неважно, я…
- Важно!
- Просто скажи мне, где твой жакет.
- В шкафу, - и раздраженно швыряю лопатку в сковороду. Ну а где еще быть моему жакету? Зачем он это спросил?
Брюс кивает и уходит, а через пять минут возвращается и несет кольцо. У меня глаза на лоб лезут.
- У тебя в кармане порвалась подкладка. Ты, видимо, не заметила, - сухо говорит он, кладет на стол кольцо и уходит переодеваться.
Какая. Же. Я. Дура. Остается только покраснеть. Три сотни баксов, убейте меня!
Глава 3. Стерва
Шесть лет назад
Эй, зеркало, уймись уже! Но мольбам оно внимать отказывалось. На меня оттуда каждый день грустно взирала все та же серая и скучная особа с синяками под глазами. Только они в моей внешности яркими и осталось. И не заметить их было нельзя, ведь каждый был с Техас размером. Нет, меня никто не бил. Шон занимался куда более жестокими вещами - он просто-напросто не давал мне спать. И совсем не так, как вы подумали!
О нет, на этот раз мы программировали. Много. Почти непрерывно. Написали три статьи… две по защите информации, одну - по параллельному программированию. И без Клегга, отчего моя занудная и куда как менее амбициозная совесть раз за разом шептала: ты предала его, стерва!
Собственно, этим описанный день и был памятен - в печать вышла наша с Шоном статья.
И да держись, стерва, возмездие грядет! Но стоя утром у зеркала я еще ни о чем не подозревала, ни о кипах журнальчиков, вышедших из типографии, ни о Роберте Клегге, который поперхнулся кофе за завтраком.
После своего перенасыщенного событиями утра, профессоры кафедры параллельного программирования явился на пару с растрепанными волосами и в мятом пиджаке. Для любого человека, не женатого на Мадлен, это было бы не странно. Но это как раз не про Роба, то есть либо они поругались, либо он просто не позволил ей отгладить свой наряд и расчесать волосы.
И он был зол. Жутко зол. На меня.
- Мисс Конелл, - истекая желчью, выдавил Клегг. - Выходите сюда, не стесняйтесь.
Ну конечно я удивилась, однако от Роба подлянки не ждала, он же (ха-ха) не Шон. Но тут он мне протянул мне только-только отпечатанную статью, и я задохнулась.
- Какое чудесное событие, какая радость! Поведайте, наконец, всем о своем триумфе.
- Триумфе? - едва выговорила я, глядя на Клегга огромными невинными глазами.
Никакого восторга по этому поводу я не испытывала, прошу заметить.
- Естественно, триумфе. Ведь Джоанна Конелл и Шон Картер теперь вместе не только спят, но и печатаются!
И в аудитории раздался дружный злой хохот. О, как заливалась Хелен Амберт! Я же просто мучительно покраснела. Да какое Клегг имел право так говорить?!
- Не стесняйтесь, поведайте нам о своей работе.
Не имея возможности и желания начинать при всех оправдываться, я откашлялась, собралась по кусочкам и начала рассказывать о наших с Шоном планах и результатах. А занимались мы тестированием его алгоритма шифрования данных. Короче, взламывали различными методами. Поначалу работать с Картером было сложно, но спустя неделю мы четко распределили обязанности и производительность наладилась. Да что там, выходило на удивление эффективно. И, объективно говоря, стыдиться было нечего, мой вклад в работу определенно имелся, Джоанну Конелл не просто вписали в соавторы для галочки. Однако Роб был, очевидно, не согласен.
- Очень удобное… соседство у вас, мисс Конелл, - злобно прошипел он.
- Я не понимаю, о чем вы, - решила я попытаться дать отпор.