Леонора в это время находилась в саду и играла с маленькой птичкой, которую нашла раненной; она вылечила ее, а потом и приручила. Циничный и пылающий взгляд мэтра Леонарда бросил Леонору в дрожь, она не смела противиться его страстным ласкам.
В тот же вечер они уехали обратно в замок. С невыразимым чувством безотрадной грусти вступила Леонора в стены, где она столько страдала. Мысль, что ей снова придется присутствовать на шабашах, бросала ее в дрожь.
Однако она была избавлена от этого мучения. Прекратились ли эти сборища или ее просто исключили - она не знала, но была невыразимо счастлива, что не видит больше этих ужасов. Мэтр Леонард казался влюбленным в нее, как в первый день и осыпал ее подарками, один драгоценнее другого. Поэтому совершенно понятно удивление молодой женщины, когда Леонард однажды призвал ее в лабораторию и объявил, что решил выдать ее замуж.
- Каждый член нашей общины, дорогая моя Нахэма, обязан по мере сил своих содействовать обогащению общины. Настала минута и для тебя исполнить этот долг. Синьор Ридинг просит твоей руки. Он, правда, стар, но зато страшно богат. В виду своих лет, он, конечно, проживет не долго, всего каких-нибудь несколько лет и мы наследуем после него его большое состояние. Граф страстно любит тебя. Он видел тебя в день свадьбы и с того дня жаждет обладать тобой. Я обещал ему твою руку, даже не спросивши тебя, так как нельзя упустить подобного случая.
Я только хотел предупредить тебя, что через две недели мы отпразднуем свадьбу, а затем ты уедешь с мужем и будешь жить в одном из его замков. Никто не знает, что он состоит членом нашей общины, и в твоих, конечно, интересах сохранить эту тайну. Я должен еще прибавить, что хотя интерес и вынуждает меня уступить тебя на время этому старому распутнику, моя любовь к тебе остается все та же. Я буду навещать тебя и позабочусь, чтобы ты вернулась ко мне как можно скорее.
С опущенной головой Леонора, не прерывая, слушала эту циничную речь. Ничто уже больше не удивляло ее, и для нее все было безразлично. Не прошла ли она через все бездны? Не перенесла ли она всякий позор? Она была слишком апатична, чтобы дрожать от мысли принадлежать неизвестному человеку. Сердце ее умерло с той поры, как для нее погиб навсегда единственно любимый ею человек. Только сердце ее исполнилось ненавистью к этому безжалостному господину, заставившему ее заплатить за спасенную жизнь столькими искусственными смертями и пользовавшемуся ее для своих адских махинаций, нисколько не заботясь о том, каких страданий они стоят ей.
- Я согласна. Как могу я протестовать, продавшись тебе телом и душой? - ответила молодая женщина, причем в глазах ее вспыхнул мрачный огонек. - Но я тысячу раз проклинаю эту жизнь, которую я купила ценой моего спасения и за которую меня заставляют платить пытками, более ужасными, чем смерть на костре.
Молодая женщина повернулась к Леонарду спиной и вышла.
Мрачный и озабоченный, с нахмуренными бровями, мэтр Леонард облокотился на свой рабочий стол и задумался.
- В ней все еще живы старые стремления, - пробормотал он. - Горе мне, если она снова подпадет под власть этих проклятых, и он, этот вновь испеченный святой, станет искать ее, чтобы спасти и ее душу! Каналья! Из-за этого Нахэма и должна уехать отсюда. Прежде чем он найдет ее там, она может и сдохнуть, так как после угощения, какое поднес ей ее дорогой Вальтер, жизнь ее не стоит и гроша.
Несколько дней спустя, в замке был банкет в честь жениха Нахэмы, который и был при этом случае представлен последней. Это был старичок маленького роста, худой, желтый, морщинистый и отвратительный, несмотря на свой изысканный костюм. Старик этот поднес невесте богатые подарки, нота оставалась холодной и равнодушной. В день, назначенный для свадьбы, которая должна была быть отпразднована в полночь, собралось многочисленное общество. Мэтр Леонард сам лично нарядил невесту в роскошный костюм, подаренный им же. Костюм этот состоял из серебряного парчового платья, усыпанного жемчугом. Вуаль из чудных кружев, бриллиантовая диадема, колье, браслеты и пояс из таких же камней - все это были украшения, достойные королевы.
Сам мэтр совершал обряд венчания, если только можно так назвать кощунственную комедию, которой он давал название важного таинства, совершаемого в церкви.
По обычаю люциферян Леонард прочел службу навыворот, соединил супругов магическими кольцами с кабалистическими знаками, а вместо благословения произнес отвратительное кощунство. Брачная церемония закончилась блестящим банкетом, а на рассвете новобрачные оставили замок, чтобы ехать в свое новое жилище.
* * *
После великой победы для Вальтера настало время покоя и отдыха. Отец Лазарь сводил его в монастырь, где настоятель благословил и причастил его. Кто может описать чувство радости и глубокой признательности, которые испытывал раскаявшийся грешник, приступая к величайшему Таинству, снова приобщавшему его к христианскому обществу. Вернувшись в свою пещеру. Вальтер продолжал молиться каждую ночь. Так как демоны оставляли его в покое, он имел достаточно времени для размышления о своим прошлом и будущем. Как ему устроить свою жизнь? Вернуться в мир ему казалось невозможным. Если бы даже с него сняли обвинения, тяготевшие над ним, то и тогда вокруг него остались бы одни развалины. Леонора вдвойне потеряна для него, Филипппина умерла, а вместе с ней погибла и надежда иметь семейство; мать его приняла монашество; Раймонд сошел с ума. Нет, нет! Мир ничего ему не может дать. Что же лучше может он сделать, как посвятить остаток своих дней Господу?
Вальтер решил сделаться монахом. Пустынник одобрил это решение, а настоятель охотно принял его послушание, так как почувствовал симпатию и уважением к молодому человеку, так мужественно искупившему свой грех и вынесшему такое тяжелое испытание. По собственной просьбе Вальтера, аббат наложил на него тяжелое послушание: целый день он должен был работать, а ночью молиться, уделяя отдыху только столько времени, сколько было необходимо для поддержания сил. Монахи полюбили его за его кротость, терпение и услужливость. Через три месяца настоятель позволил ему произнести обет. Канун дня, назначенного для этой важной церемонии, Вальтер провел в посте и молитве. Затем он отправился в церковь, чтобы провести в этом святом месте последнюю ночь, когда он еще принадлежал к мирской жизни. Он предчувствовал, что, несмотря на свое очищение и на свою аскетическую жизнь, дух зла явится искушать его, чтобы вырвать у него пальму победы.
Лампада, горевшая перед алтарем, одна только освещала небольшую церковь, погруженную во мрак и тишину.
Долго ничто не смущало молитвы Вальтера; но когда на монастырских часах пробило полночь, какая-то смутная грусть и бесконечная тоска сдавили сердце молодого человека. Холодный пот выступил у него на лбу, Вальтер чувствовал вокруг себя присутствие невидимых существ, и какое-то холодное веяние пронизывало все его существо. Вдруг он заметил пылающие глаза, устремившие на него взгляд, полный ненависти. Холодные и скользкие руки касались его, стараясь оттащить его от алтаря, перед которым он стоял на коленях. Истощенный, дрожа всем телом, Вальтер громко молился. Вдруг сердце его замерло от ужаса: послышалось блеяние козла, и вся глубина церкви осветилась красным светом. На этом кроваво-красном фоне появился сам мэтр Леонард, во всем своем дьявольском величии: с козлиной головой, с человеческими чертами лица, с телом, покрытым шерстью и с тем зверским взглядом, который леденил и ужасал всех. За ним толпилась отвратительная свита, состоящая из существ полулюдей, полу-зверей, на искаженных лицах которых отражались все страсти, созданные адом. Вся эта отвратительная толпа устремляла на Вальтера жестокие, полные ненависти взгляды и готова была броситься на него.
- Ты еще принадлежишь нам, отступник! - прорычал хриплым голосом мэтр Леонард.
Протянув свою бледную руку с пальцами, оканчивавшимися когтями, Леонард хотел схватить Вальтера. Вся адская свита окружила молодого человека и душила своим тлетворным дыханием. Вальтер выпрямился и поднял крест. Отвратительная свора немного отступила назад, громко рыча и испуская пронзительный смех. Голова у Вальтера закружилась от этого адского хаоса, и он вскричал в глубоком отчаянии:
- Иисусе Христе! Спаситель мой! Пошли одно из Твоих ангелов спасти меня. Ты видишь мое раскаяние, мою любовь к Тебе! Не оставь же меня Твоею помощью!
В ту же минуту с правой стороны алтаря блеснул широкий луч света, и рядом с Вальтером стал небесный посланец. Это был юноша необыкновенной красоты, одетый в белоснежную тунику. Венок из лилий украшал его белокурые локоны, а на лбу у него сверкала звезда; могучие крылья поднимались за плечами. В одной руке он держал сияющий крест, в другой - потрясал сверкающим мечом. Приблизившись к отвратительной толпе, отступившей перед ним, посланец неба поднял свой сверкающий меч и заговорил повелительным голосом:
- Удалитесь из этого святого места, духи тьмы, рабы материи, чтобы вызываемое вами зло не пало бы на вас самих! Душа этого кающегося освобождена от вас и с этого часа он делается беспощадным вашим врагом. Он знает вашу хитрость и вашу злобу. Бойтесь же его, так как на его пути вы должны будете склоняться перед ним! А теперь вернитесь в бездну, откуда вы пришли.
Продолжая высоко держать крест и меч, ангел стал подходить к мэтру Леонарду, который свалился на землю и стал ползать, извиваясь как змея и испуская дикие, звериные крики. Все отвратительные существа, сопровождавшие его, рассеялись, как черные тучи.
Шаг за шагом светлое существо принудило отступать мэтра, ползком пятившегося назад. Когда он переступил порог церкви, послышался отдаленный громовой удар, возвестивший, что он окончательно побежден. Вальтер упал на колени и, простирая руки к своему небесному избавителю, вскричал, проливая слезы благодарности:
- Как должен я хвалить Господа, чтобы возблагодарить Его за Его бесконечную милость? Светлый дух улыбнулся. Затем, прикоснувшись своим огненным мечом ко лбу и груди Вальтера, ответил:
- Вырывая из мрака заблудшие души, ты будешь приятен Господу. Ступай, борись за добро и божественный свет, вооружит тебя непобедимой силой.
При прикосновении огненного меча Вальтер почувствовал, как что-то тяжелое оторвалось от него. Дождь искр осыпал его, наполнив все его существо теплотой, бодростью и никогда еще не испытанным могуществом. В то же время веки его сомкнулись, и он, точно сквозь серебристый сумрак видел, как небесный посланец расплылся в светлое облако и исчез. Затем он потерял сознание. Лучи восходящего солнца заливали своим светом церковь, когда Вальтер открыл глаза. Он встал, чтобы помолиться, и тогда только заметил, что одежда его разорвана и что на обнаженной груди его запечатлелось изображение креста. Тогда он понял, что ангел отметил его так и одарил силой, необходимой для выполнения возложенной на него миссии.
С радостью и смирением Вальтер возблагодарил Господа. Потом он отправился к настоятелю, рассказал ему свое видение и показал крест, запечатлевшийся у него на груди. И аббат, и отец Лазарь ощутили глубокую радость. Они благословили неофита.
Несколько часов спустя, при звоне колоколов и звуке священных песнопений, Вальтер облачился в белую одежду братьев доминиканцев и принял имя Михаила в честь победоносного Архангела - победителя сатаны.
С этого дня глубокое спокойствие и радостное чувство наполнили душу отца Михаила. Даже наружность его изменилась. Он по-прежнему был бледен и худ, но к нему вернулась его чарующая красота, только характер его был совсем иной. Черты лица его дышали бесконечной добротой; внутренний свет, казалось, изливался из всего его существа. В больших и строгих глазах его светилась могучая воля, а взгляд был так проницателен, что его трудно было перенести.
Сам он, казалось, не замечал происшедшей с ним перемены. С невыразимым жаром стал он готовиться постом и молитвой к борьбе, указанной ему ангелом. Скоро несколько исцелений бесноватых и излечений через возложение руки обратили на него общее внимание, но он не считал еще себя достаточно сильным, чтобы предпринять великую борьбу. Ужасное то было время! Костры пылали, колдуны и колдуньи горели, заражая воздух зловонным запахом своих горелых тел, но зло все увеличивалось, вместо того, чтобы уменьшаться. Сатана был могущественней, чем когда-либо. В это время отец Михаил решил навестить свою мать. Он хотел поблагодарить ее за совершенное ею паломничество ради него и обрадовать ее вестью о своем спасении.
И вот, в один прекрасный день, он постучался в ворота монастыря и его провели в приемную.
Узнав сына и увидев, что он одет в монашескую рясу, сестра Урсула чуть не лишилась чувств от радости, так как поняла, что он спасен.
Мать и сын долго оставались в объятиях друг друга. Когда первое волнение немного улеглось, отец Михаил рассказал матери всю историю вынесенных им испытаний, до своей конечной победы включительно. Он сообщил ей также о великой миссии, возложенной на него Господом. Сестра Урсула заговорила о прошлом. С ужасом вспоминали они все тяжелые события, разыгравшиеся в их доме.
Во время этого разговора, монах вспомнил о своем бывшем друге Раймонде, лишившемся благодаря Нахэме рассудка. Сестра Урсула сообщила ему, что он влачит во Фрейбурге несчастную жизнь, не будучи в состоянии заработать себе даже на хлеб. Одна старая родственница из жалости подобрала бывшего художника, внушавшего много надежд, а теперь ставшего предметом жалости и презрения. Сознание, что он был первопричиной гибели друга, сдавило сердце отца Михаила. Он был слишком опытен, чтобы не понять, что душу бедного Раймонда держит в цепях какой-нибудь дух зла, направленный Леонардом. Не его ли долг употребить все силы для освобождения друга?
Совесть говорила ему, что сама его миссия налагает на него эту обязанность, и он решил сделать попытку. Проведя несколько часов с матерью, отец Михаил простился с ней, обещав иногда навещать. В данную же минуту он спешил к Раймонду. Слух об обращении рыцаря де Кюссенберга, о принятии им монашества и об аскетической жизни, какую он вел, уже дошел до Фрейбурга. Там знали также, что вся жизнь его проходила в добрых делах и чудесных исцелениях. Поэтому много любопытных взоров было устремлено на высокую фигуру доминиканца, когда он с опущенной головой проходил по городу, направляясь к домику старой Маргариты, где прозябал несчастный сумасшедший. Старуха с почтением приняла монаха, но высказала убеждение, что Раймонд неизлечим.
- Он сделался совершенным идиотом. Когда он начинает говорить, то говорит только о странных вещах, не имеющих смысла, - со вздохом прибавила она.
- Для Бога нет невозможного! Проведите меня к больному, моя дорогая Маргарита! Я помолюсь над ним, и, может быть. Господь пошлет ему облегчение.
Маргарита отвела монаха в маленькую комнатку, выходившую во двор. Там, у окна, сидел на корточках бедный сумасшедший. Глаза его были закрыты и он бормотал бессвязные слова. Отец Михаил поднял крест и с благоговением произнес:
- Наш Господь Иисус Христос переступает этот порог! Все духи зла должны исчезнуть отсюда!
С этими словами он вынул из кармана флакон со святой водой и опрыскал ею Раймонда. Тот вздрогнул, открыл глаза, а затем его тело начало корчиться в конвульсиях. Отец Михаил подошел к нему, влил ему в рот святой воды, окурил его ладаном и прочел положенные на этот случай молитвы. Тогда чей-то пронзительный голос, не похожий на голос Раймонда, стал кощунствовать и поносить священника, но тот продолжал молиться и приказывать злому духу оставить свою жертву. Вдруг больной испустил громкий крик. Рот его широко раскрылся и оттуда вырвался клуб черного и зловонного дыма. Дым этот с треском и свистом исчез в комнате. Больной же упал, как пораженный молнией.
Тогда отец Михаил омыл ему лицо, приказал принести чистые одежды и собственноручно сжег бывшие на Раймонде. Художник продолжал лежать без признаков жизни. Но отца Михаила это нисколько не тревожило. Он отослал Маргариту и, зажегши восковые свечи, стал всю ночь молиться.
Несколько раз он слышал вокруг себя глухой ропот и видел, как в темных углах мелькали фосфорические огоньки, но этим и ограничились искушения злых сил. С первыми лучами солнца Раймонд открыл глаза. Он был в полном сознании.
Увидев близ себя коленопреклоненного монаха, он с удивлением спросил, не узнавая Вальтера:
- Отец мой! Вы приглашены к больному или умирающему? Мне кажется, что я сам был очень болен?
- Да, мой бедный друг, ты был очень болен, но теперь, благодаря милосердию Господа, выздоровел. Но разве ты не узнаешь меня? - ответил монах, вставая и протягивая ему обе руки.
- Вальтер! Ты! И в монашеской рясе? Какое несчастье побудило тебя отречься от мира? - вскричал пораженный Раймонд.
- Разве несчастье отказаться от светской жизни? - с улыбкой ответил отец Михаил. - Во мне ты видишь брата Михаила, принадлежащего к ордену святого Доминика, раскаявшегося грешника, которому Господь даровал милость излечивать Его Святым Именем больных, подобных тебе. Поговорить мы еще успеем и после; прежде же всего возблагодарим Господа. Который освободил твою душу из мрака, в который она была погружена.
В течение дня оба друга долго беседовали. Когда Раймонд узнал всю историю Вальтера, то, находясь еще под сильным впечатлением своего исцеления, он объявил своему другу, что он тоже сделается монахом, чтобы сопровождать его к больным и помогать ему в его деле милосердия. Но отец Михаил покачала головой.
- Прежде чем думать о себе самом, - сказал он, - ты должен исполнить одну священную обязанность, а именно, обеспечить старость доброй родственницы, которая подобрала тебя и ухаживала за тобой, когда ты находился в несчастии и был всеми покинут. Всюду, где бы человек ни исполнял свой долг, он приятен Господу. Но если после того, как ты обеспечишь добрую Маргариту и испытаешь силу своего призвания в вихре светской жизни, ты не изменишь своего желания сделаться монахом, то приходи ко мне - и будешь желанным гостем.
Раймонд согласился с другом и обещал последовать его советам. В тот же день вечером, отец Михаил отправился в свой монастырь. Но прежде чем оставить Фрейбург, он отправился на кладбище и долго молился над могилами Филиппины и своего бывшего конюшего Лебрехта. Здесь он проливал горькие слезы, так как смотрел на себя как на невольного убийцу этих двух существ, так преждевременно сошедших в могилу.
Исцеление Раймонда возбудило много разговоров и создало брату Михаилу известность. Больные стали стекаться в монастырь, ища облегчения своих болей и поручая себя его молитвам. Сем же он продолжал вести аскетическую, полную труда жизнь, ожидая, пока представится случай предпринять миссию, указанную ему ангелом.