- А к каким стихиям относитесь вы?
- Я - воздух, - отвечает Мэри-Линетт. - Норин - земля.
- Таких, как мы тысячи, например, стихия Меган фон Страттен - огонь, ты и сам уже в этом убедился, верно? А вот водная стихия - это редкость! Вымирающий вид. Я никогда таких не встречала, как и моя мать. Но Ноа указал нам на зеркало, на ту фразу…
- Вы про надпись на зеркале? Сгорающий в Огне, в Воде возродится?
- Именно. - Норин решительно приближается ко мне, и я замечаю, как у нее в глазах проносятся разные чувства, ни одно из которых я не могу описать словами. - Только Вода победит Огонь, что значит, что мы должны найти ведьму, которая принадлежит к водной стихии.
Она поможет Ари, я уверена.
- Поможет? - Недоверчиво переспрашиваю я и делаю шаг назад. - Норин, но ведь вы сказали, вода победит огонь, а не поможет ему.
- Неважно.
- Думаете?
- Конечно, нет. - Женщин взмахивает рукой и отворачивается. - Мелочи.
- Я бы так не сказал.
- Мэттью…, - неуверенно шепчет Мэри-Линетт, но я лишь подаюсь вперед.
- Что, если человек, которого мы найдем, убьет Ари? Вы не подумали об этом?
- Ноа Морт не стал бы наводить нас на ложный след, - предполагает Джейсон.
- Но вдруг он сам не знает, что делать?
- Считаешь, ты умнее Смерти? - Норин резко переводит на меня взгляд и стискивает в кулаки пальцы. - Прекрати, ты понятия не имеешь, о чем говоришь.
- А вы имеете? - Женщина собирается ответить, но я опережаю ее, вскинув ладони в сдающемся жесте. - Подождите, - шепчу я, - мне не зачем спорить. Я не хочу спорить. Но я думаю, прокручиваю в голове ваши слова и вижу, что все не так идеально, как кажется.
- А что вообще идеально в нашем мире, Мэтт? - Распахнув глаза, спрашивает Норин. Она нервно дергает плечами и отходит назад, словно бежит от меня и от моих вопросов. А потом она останавливается, оборачивается и вновь кажется мне уверенной в себе. - У тебя за плечами так мало прожитого. Ты еще не понял, что иногда, ошибаясь, люди приходят к большему, потому что проходят через самое трудное.
- Вы осознанно рискуете, Норин.
- А мы не в том положении, чтобы выбирать. Я согласна рискнуть, потому что знаю, что если Ари будет что-то угрожать, я закрою ее собой, и она останется в живых.
- Но почему кто-то вообще должен пострадать? - Не понимаю я.
- Потому что по-другому не бывает.
- Норин, Мэтт прав, - неожиданно заявляет Мэри-Линетт, и я перевожу удивленный взгляд на вторую тетю Ари. - Прошел всего день, у нас есть время подумать! Пророчества всегда сбываются, ты ведь знаешь. А в нем говорится о смерти.
- У нас нет времени подумать. С каждой минутой добра в Ари становится меньше.
- Пожалуйста, давай…
- Нет, - обрывает сестру Норин и становится холодной, как айсберг, ее голубые глаза наливаются виной. Она слабо покачивается и порывисто взмахивает руками в воздухе, как будто отмахивается от правды и от реальности. - Мы и так допустили то, что с Ариадной случилось, Мэри. Мы подвели Ари, подвели Реджину.
- Не надо, не говори так.
- Но это правда. Я не собираюсь упускать возможность лишь потому, что какому-то мальчишке показалось, будто Смерть понятия не имеет, о чем просит.
Я недовольно стискиваю зубы, а Норин срывается с места и выходит из кухни, стуча толстыми каблуками об пол. Джейсон невесело улыбается, а затем выдыхает:
- Я схожу за ней.
Он уходит, а я устало придавливаю пальцами глаза и упираюсь спиной о шкафчики. Почему все так пренебрежительно относятся к моему возрасту? Глухо усмехаюсь и вдруг понимаю, что толика терпения удерживает меня от попытки проломить дыру в стене этого идиотского дома. Я пытаюсь помочь, а мои слова воспринимают в штыки. Но зачем мне с ними спорить? Зачем ставить палки в колеса? Я хочу вернуть Ари, возможно, больше всех их вместе взятых. Неужели до них никак не дойдет эта банальная истина?
- Каждый переживает по-своему, Мэтт, - говорит Мэри-Линетт и стаскивает с миски зеленое яблоко. - Кто-то злится, а кто-то кидается с головой в приключения.
- Приключениями вы называете попытки самоубийства, или попытки подвергнуть ту девушку, из-за которой мы вообще собрались здесь, опасности?
- Мы не идеальные тетушки, а ты не идеальный парень. Норин испугана.
- Все испуганы.
- А тебя сложно переубедить, верно?
Я пожимаю плечами и бросаю:
- Наверно. Я соглашаюсь с людьми, когда вижу, что они говорят правду, но пока что вы просто пытаетесь оправдать сестру, и решающий фактор тут эмоции, а не рассудок.
- Какой ты холодный и расчетливый, - ворчит Мэри, - а не ты кричал в ванной, что у тебя голова кругом, и что ты ничего не понимаешь?
- Я не…
- Что?
- Это другое.
- Да ладно. - Мэри откусывает огромный кусок от яблока и невнятно бурчит, - а мне так не показалось. По-моему, ты слишком много требуешь от людей, Мэттью. Научись не только себе делать поблажки, но и тем, кто тебя окружает.
- Я делаю людям поблажки, - оправдываюсь я. - Делаю.
- Ты, наверно, сейчас говоришь про Бетти, которая убежала вся в слезах. Или, может, ты говоришь про брата, которого оставил одного?
Я собираюсь ответить, но затем закрываю рот и отворачиваюсь. Горло вспыхивает, а лицо краснеет, словно на него вылили тонну краски. Неужели я не прав?
- Люди должны сами выбираться, должны уметь выбираться, - нерешительно шепчу я и замечаю, как Мэри-Линетт поджимает тонкие губы.
- А ты научился выбираться? Не говори чепухи, мальчик. Этому нельзя научиться.
Я ничего не отвечаю. Поправляю низ чужой футболки и вдруг понимаю, что обязан пойти к брату. Слова этой женщины заседают в голове, и мне становится стыдно.
- Я вернусь к вам, хорошо?
- Спрашиваешь разрешения? - Усмехается Монфор, но затем на выдохе кивает. - Да.
Конечно. Ты можешь прийти в любое время, Мэтт.
Коротко киваю и быстро удаляюсь, намереваясь, как можно скорее увидеть брата.
ГЛАВА 6. НОВЫЕ РЕШЕНИЯ
Я прихожу домой лишь к полудню. Пришлось потерять минут десять, когда я плелся по неровной дороге вдоль парка. Башка звенела от каждого проделанного шага, будто бы проклятая.
Устало распахиваю дверь и едва не сталкиваюсь лбом с Долорес, стремительно уворачиваюсь, а она ставит на пояс руки, собираясь, наверняка, отчитать меня.
- Куда. Вы. Пропали.
Мы? Я морщусь и принимаюсь отходить в сторону, надеясь, таким образом избежать ее праведного гнева и пристального взгляда. Ничего не понимаю, собираюсь выдумать как всегда какую-нибудь небылицу, как вдруг Долорес меняется в лице. Руки ее падают, глаза на меня смотрят уже не раздраженно, а испуганно. Она прикрывает губы и бросает:
- Что это?
- Не понял.
- Твое лицо. Ты видел себя в отражении? Боже, Мэтт, что стряслось?
Я стремительно отворачиваюсь и смыкаю в кулаки пальцы. Черт! Я идиот. Как я мог забыть о том, что вместо лица у меня месиво из багровых синяков и ссадин? Теперь она от меня не отстанет, ни в коем случае. Собственно, у нее на это есть право.
- Послушай, - протягиваю я, обернувшись, - это не то, что ты думаешь.
- Опять? - Срывающимся голосом спрашивает она. - Ты опять это делаешь? Мэтт, я прошу тебя, мы же рядом, ты же… - Она проходится дрожащей ладонью по волосам. - Ты же так изменился, оставил все позади.
- Так и есть.
- Тогда что с тобой? И где Хэрри?
Я застываю. Что значит, где Хэрри? Внутри все лопается от напряжения, и грудь тут же ошпаривает кипятком. Куда он ушел? Как додумался выйти из комнаты? Он ведь ноги едва переставляет, слов даже не произносит! Куда он, черт возьми, поплелся?
- Это все из-за слухов про Ари, да? - Вновь прерывает тишину Долорес. Она стоит в выглаженном костюме и, наверно, спешит на работу. Но семейные проблемы заставляют ее торчать на пороге и в очередной раз отчитывать неуравновешенного пасынка.
Как же жизнь любит издеваться над теми, кто не в состоянии дать сдачи.
Я жутко устал даже для того, чтобы врать. Но выхода не остается. Пожав плечами, я послушно киваю и сдавливаю пальцами переносицу:
- Ты права, все из-за слухов.
- Мэттью…
- Что?
- Это хорошо, что ты заступаешься за эту девочку, ведь ее оскорбляют неоправданно и несправедливо. Я знаю, она важна тебе, знаю, потому что ты слишком много говоришь о ней, но не переходи грань! - Восклицает Долорес. - Ты же едва на ногах стоишь.
- Я знаю.
- Знаешь и все равно дерешься?
- Да.
Долорес ждет продолжения, но мне хочется сбежать. Я должен найти Хэрри, должен лично убедиться, что его нет в комнате, что он не оставил записку, не написал сообщение.
- Это все, что ты можешь мне рассказать? - Наконец, выпаливает Дол, а я хмурюсь.
- Послушай, я невероятно устал.
- Что с тобой происходит?
- Я просто хочу пройти к себе, - сомкнув ладони, рявкаю я.
- И потому кричишь на меня? - Повышает она тон, а я уже готов взвыть изо всех сил о том, что меня дико раздражает этот дом, эти вопросы, этот день и эта жизнь.
- Нет, я не кричу. Я просто хочу отдохнуть. Извини.
- Мэттью…
- У Ари проблемы.
- Хэрри сейчас с ней?
Я вскидываю брови и неожиданно медленно киваю:
- Да, - киваю еще раз, - он с ней, и я думаю, что мы останемся у нее на пару дней.
- Что?
- Ты ведь не против?
Мой излюбленный прием: спрашиваю у Дол разрешения, ей кажется, что она за меня принимает решения. Выходит так, будто я снимаю с себя ответственность, а она чувствует себя старшей в доме, в итоге позволяя мне то, чего я и хотел добиться.
- Мэтт, - Долорес прокатывается ладонью по волосам, - я не думаю, что это хорошая идея.
Зачем уходить из дома? Разве нельзя помогать Ари, ночуя в собственной спальне?
- Ей нужна поддержка.
- И когда это ты стал хорош в поддержке? - Я закатываю глаза, а Дол эмоционально взмахивает руками в стороны. - А что, ты со мной не согласен? Очевидно же, что ты не из тех, кто сидит в комнате и крепко держит за руку.
- А, может, из тех, - быстро нахожусь я.
- А, может, и нет. К тому же, в школе возобновляются занятия.
- Что? - Переспрашиваю я и замираю. Этого мне не хватало. - С чего вдруг?
- С того что вам всем нужно учиться, а северное крыло привели в порядок, - Долорес деловито вздергивает подбородок и глядит на меня строго, пусть совсем и не умеет строго глядеть. Однако для нее это останется страшной тайной. - И не выдумывай. Ари взрослая девочка. Она сама со всем разберется. К тому же у нее есть семья, она не сирота, чтобы ты с ней носился, ладно?
- Мы с Хэйданом все равно пойдем к ней, - ровным голосом говорю я и замечаю, как лицо женщины вытягивается от удивления, - мы можем решить этот вопрос по-хорошему. Ты позволяешь мне сделать то, что я считаю нужным, и спокойно уходишь на работу. Или по-плохому: мы ссоримся и не общаемся все те дни, что я проведу дома у Монфор, решать тебе. - Пожимаю плечами и слежу за тем, как уголки губ Долорес опускаются все ниже.
Я никогда не относился к Долорес, как к матери.
Я знал, что мой отец полюбил новую женщину, и долго не мог даже смотреть на нее, встречаться с ней взглядом. Потом я принял то, что жизнь идет дальше, что моей отец не ответственен за то, что случилось с мамой. Но мои чувства никогда не были теплыми, они были нейтральными. Я ужинал с ними за столом, обсуждал свое будущее и ездил в кино.
Но я не видел в Долорес своего родителя, и слова ее редко для меня что-то значили.
Дол стаскивает с комода сумку, вешает на плечо и, направляясь к двери, отрезает:
- Вынеси мусор.
Она уходит, дверь хлопает за моей спиной. Становится невероятно тихо, тихо даже в моей груди, будто бы у меня нет сердца, которое бы издавало глухой звук и билось в такт, разгоняемой крови. Я поддаюсь эмоциям всего на несколько секунд, во время которых на мою голову сваливаются сомнения, воспоминания об отражении в Веруме, усталость, мои жалобы и нытье, что все слишком сложно, слишком трудно. Но потом я успокаиваюсь.
Я разжимаю кулаки, выпрямляю спину. Долорес считает, я груб и замкнут, но я веду себя так лишь потому, что это может спасти жизнь мне и моим близким. Это имеет смысл, пусть даже мои близкие этого смысла не видят.
Поднимаюсь на второй этаж и на ходу смахиваю с лица капли пота. Чужая футболка пахнет какими-то травами, в духе Монфор. Я порываюсь снять ее, а потом решаю, что мне сейчас нужно разобраться с Хэйданом, а потом уже приводить себя в порядок. Я надеюсь, брат сидит в комнате и ждет меня с распростертыми объятиями.
На самом деле, я удивлен тому, что так привязался к этому очкастому парню. У него ведь явно не все дома. Но я волнуюсь, и я переживаю, и веду себя, как его мамочка, когда у него появляются проблемы или неприятности.
Решительно отталкиваю дверь в комнату Хэрри и замираю на пороге, увидев пустую постель. В груди у меня холодеет, сосредоточенно осматриваюсь, изучаю разбросанные на столе вещи, раскрытый портфель под кроватью, брошенный на стуле телефон. Не похоже, что Хэйдан решил сбежать, ведь он не взял с собой ни одной нужной вещи.
Неожиданно я улавливаю в воздухе странный звук. Звук чьего-то тихого и неровного дыхания. Хмурясь, перевожу взгляд на высокий шкаф с деревянной, жалюзийной дверью, переношу вес с одной ноги на другую и настороженно прищуриваюсь. Если демоны вдруг решили, что выпрыгивать из шкафов великолепная идея, позаимствованная почти из всех фильмов ужасов, я умываю руки. Это даже не страшно. Это глупо. Тем не менее, здравый смысл советует мне подхватить с пола железную биту, которую мой отец вручил Хэйдану на случай, если тот вдруг подастся в спорт, но, которую Хэрри упорно брал с собой в лес, когда выслеживал ведьм и прочую нечисть. Я сжимаю биту в пальцах и неспешно крадусь к шкафчику, а затем задерживаю дыхание и резко дергаю на себя дверцу.
- Хэрри? - Руки безвольно падают, я округляю глаза, когда вижу брата, забившегося в угол темного шкафа, и растерянно покачиваю головой. - Что ты… что ты делаешь?
Откидываю биту, приближаюсь к Хэйдану и кладу руки на его трясущиеся плечи. Я давно не чувствовал ничего подобного: стыд и страх одновременно. С одной стороны, мне неприятно видеть брата сломленным и потерянным, совершенно отстраненным, будто бы у него совсем нет сил бороться. Но, с другой стороны, мне становится страшно: а что если ужас так прочно засел в его мыслях, что он больше никогда не станет прежним?
- Хэрри, какого черта ты сидишь в шкафу? - Брат голову не поднимает, шатается от несуществующих порывов ветра и кусает губы. - Я серьезно, это странно, слышишь?
- Тут лучше, - едва слышно отвечает он, а я замираю.
Он ответил, он вымолвил два слова, не заикаясь, не шепча. Мне вдруг становится так паршиво и приятно одновременно, что я пугаюсь своих эмоций. Наверно, я схожу с ума.
Прочищаю горло и рядом с ним плюхаюсь, сцепив перед собой руки. Хэрри заметно расслабляется, расправив плечи, а я не берусь смотреть на него, не хочу спугнуть.
- Я тут ездил с Джейсоном в логово цыган утром, пытался узнать что-нибудь об Ари. Не могу сказать, что поездка оказалась плодотворной. Но мы определенно сдвинулись на пару сантиметров. Например, ты знал, что Джейсон оборотень? - Дергаю уголками губ и с удивлением отмечаю, что Хэйдан морщит потный лоб, любая реакция сейчас важна. - И я тоже удивился, но уверен, ты бы еще и был счастлив. А я перепугался. Но… - Запинаюсь и неуклюже мну пальцы. - Там произошло много страшных вещей. Ари едва меня не убила. Она на себя совсем не была похожа, Хэйдан. А еще, оказывается, есть зеркало, в котором отражаются только всякие ублюдки и демоны. Так вот, я там тоже отразился.
Усмехаюсь и откидываю назад голову. Мне вновь становится тошно. Я собирался об этом не думать, но только и делаю, что раз за разом прокручиваю в голове эти мысли.
- Мне не хватает твоих шуток, - едва слышно шепчу я, рассматривая темные дверцы шкафа, и продолжаю мять пальцы, словно это соединяет меня с реальностью, не дает уйти в себя и остаться в глубинах фантазии навечно. Что делать? Какой дальше план?
Я неуверенно оборачиваюсь и вижу, что Хэйдан смотрит на меня. Очки он не надел, оттого глаза у него совсем другие, более яркие и живые. Он не произносит ни слова, а мне вдруг становится легче. Словно он все-таки отпустил очередной анекдот или сморозил для меня, специально, по заказу, полную глупость. Я криво улыбаюсь и киваю:
- Пойдем. Нам пора собираться. Мы переезжаем к Ари на время.
Брат ничего не отвечает, послушно выползает вместе со мной из шкафа. Правда, не так уверенно, как мне бы хотелось, но все же. Хэрри потирает пальцами плечи, смотрит по сторонам и поджимает губы, будто бы ожидая угрозы, нападения. Я волнуюсь за него.
- Перестань, все в порядке, - я хмурю лоб, - не думай ни о чем плохом, хорошо? Ты собери вещи, а я схожу в душ. На мне чужая футболка, да и лицо все в дряни какой-то.
Хэйдан, как мне кажется, кивает, и я быстрым шагом направляюсь к себе в комнату.
Принимаю душ, смываю с лица и с шеи кровь. Ссадины горят под напором воды, и я с силой стискиваю зубы, оперевшись лбом о запотевший кафель. Гляжу на розовые линии, плавающие под ногами, и громко сглатываю, невольно окунаясь в свое прошлое. Я помню запах крови очень хорошо. Было время, когда я каждый день приходил домой в подобном состоянии, и мне приходилось выползать из душевой почти без сознания… Однако тогда все было проще, если честно. Тупая боль не позволяла мне жить нормально. Мама умерла, и я думал, что предам ее, если начну есть, спать или даже дышать. Сейчас боль смешалась со многими чувствами, с виной, ответственностью и страхом перед неизвестным. Сейчас я понимаю, что от меня многое зависит, и это невероятно раздражает.
Выйдя из ванной, переодеваюсь в черные джинсы и черную рубашку. Так кровь едва ли будет видна, а я не сомневаюсь, что прольется ее достаточно. Запихиваю в спортивную сумку несколько футболок на смену, учебники, так как не собираюсь пропускать уроки и не хочу угодить впросак с зимней аттестацией. Подхватываю на ходу куртку и быстрыми шагами плетусь к Хэрри. На удивление брат ждет меня, подперев коленями подбородок. Я даже вскидываю брови, когда понимаю, что Хэйдан застелил постель и собрал вещи.
- Ты метеор, - отрезаю я, смяв в пальцах ремень сумки, - готов идти?
Он поднимается, а я серьезно киваю. Он отлично держится, надевает очки, волосы за уши заправляет, а я не сдерживаюсь от смешка. Ох уж эта любовь к странным прическам.
Я беру биту, вдруг пригодиться, и забираю из гостиной новый набор по стрельбе. Не помню, куда я спрятал запасной комплект стрел, но, возможно, я еще вернусь за ним.
Уже на улице я вспоминаю о том, что Долорес попросила меня вынести мусор, и еле слышно выругиваюсь. Стягиваю брезент с кузова и бросаю к прочим вещам биту и лук. Я уже и забыл, сколько здесь добра: острые наконечники, палки, изолента.
- Где ты все это нашел? - Хэрри не отвечает, отводит взгляд, а я вздыхаю. - Ладно, я молчу, забыли. Слушай, - хлопаю рукой по ржавому корпусу, - я должен мусор вынести.