- Обязательно. Пока, девочка. Да, и не забудь, в Африке по ночам холодно, даже на экваторе…
С этими словами мама Гвен отключилась, а Джессика удивленно уставилась на телефонную трубку. Только сейчас до нее дошло, что, в сущности, она про поездку ВООБЩЕ ничего не рассказывала…
Впрочем, думать о подобных вещах - значит тратить время попусту. Джессика выбросила из головы странности и несоответствия, после чего отправилась принимать ванну.
Четыре часа лету в Нью-Йорк - это вам не двенадцать до Испании. Бодрая и свежая блондинка с голубыми очами спорхнула с трапа "боинга" и уселась в первое попавшееся такси. Настроение у Джессики Паркер было отличное, основной багаж уже отправился прямиком в Испанию, так что ей предстояли сутки интенсивного шопинга с последующей релаксацией в любимом с детства "Хилтоне".
Большие магазины она терпеть не могла, а гламурные бутики всю жизнь воспринимала в качестве… хозяйственных, что ли? Ну вот надо тебе нарядное платье для выпускного - иди в бутик. Стала ты подружкой невесты - в бутик. Не приведи господи, замуж выходишь - в бутик… В бутике всегда все модно, гламурно и безупречно. Униформа наших дней - не для всех, разумеется, но с другой стороны, пожарную каску тоже ведь носят только пожарные?
Джессика Паркер вовсе не пренебрегала последними тенденциями в моде, любила посещать модные дефиле, листала журналы с моделями Франции и Италии - однако все самые любимые свои вещи приобретала совсем в других местах.
Разумеется, мама Гвен, с ее безупречным вкусом и почти безграничными возможностями, чуть не каждый месяц присылала ей обновки типа юбок, блузок и мягких итальянских мокасин, но настоящей слабостью Джессики Паркер были магазинчики секонд-хенд…
С вами ведь тоже так бывало наверняка? Идете вы по улице и видите массу одежды, которая вам отлично подошла бы, но на других людях. Вон та девушка - в джинсах ровно той степени расклешенности и того голубого цвета, который вы никак не можете найти в каталогах. Вон у той - изумительная замшевая курточка как раз с такими пуговицами, которые вам нравятся. А эти сапоги вы сами нарисовали бы, если бы были модельером.
В магазинах и каталогах подобные вещи искать бесполезно, не найдете. Почему-то это еще никому и никогда не удавалось. И только секонд-хенд, крошечные подвальчики и полуподвальчики, остро пахнущие химчисткой и карболкой, дарят вам возможность найти ту единственную и неповторимую шмотку, из-за которой на вас станут оглядываться все парни на всех улицах.
Джессика Паркер нырнула в один из таких магазинчиков и на сорок пять минут выпала из жизни Большого Яблока.
Она примерила штук пятнадцать платьев, отобрала три действительно прикольные футболки, нарыла потрясающие армейские ботинки на шнуровке, украшенные серебряной чеканкой и стразами Сваровски, приценилась к овчинному полушубку, весившему не больше носового платка, зачерпнула целую пригоршню разноцветных шифоновых шарфиков и выудила из корзинки с сувенирами совершенно офигительного тролля в зеленой панамке с отверстиями, в которые были пропущены его большие печальные уши. Взирал на мир тролль скорбно и немного укоризненно. Зажав тролля в кулаке, Джессика уже пробивалась к кассе, когда из-под ближайшей вешалки с вечерними платьями и боа на нее выпрыгнуло чудовище. Джессика с наслаждением заорала, чудовище тоже взвыло - и тут оказалось, что они в некотором роде знакомы…
Карен Молтанеску училась с Джессикой Паркер на одном курсе. Подругами они не были, но Карен обладала характером, позволяющим считать практически весь мир общежитием твоих лучших и закадычных друзей. В отличие от Джессики и ее подружек Карен мгновенно сходилась с незнакомыми людьми, всех начинала называть "старичок" или "дорогушка", в зависимости от пола, а в зависимости от возраста - "дядька" или "женщина". Ближе к концу учебы у Джессики появились страшные подозрения, что Карен просто не помнила имен всех своих бесчисленных знакомцев и потому нашла им универсальные имена…
Из пороков - ну какие пороки у гуманитариев? Правильно, секс, наркотики, рок-н-ролл. Пиво. Приводы в полицию. Участие в антивоенных демонстрациях с последующим пивом, сексом, наркотиками и рок-н-роллом, а также приводами в полицию. Ничего особенного.
Самым примечательным в Карен была внешность. Дочь румынских эмигрантов, Карен была черноглаза, смуглолица, волосы у нее были черные и жесткие, как проволока, а телосложением она напоминала недокормленного мальчонку лет шести.
Отсутствие практически любых женских прелестей Карен компенсировала экстравагантной одеждой. Это еще мягко сказано - даже самые заядлые фрики невольно вздрагивали при появлении Карен Молтанеску на улице.
Джессика окинула бывшую однокурсницу быстрым взглядом - и решила, что годы над румынами не властны. Если не считать искусственной седой пряди в черной гриве волос, Карен не изменилась абсолютно, ни на цент, ни на грамм, ни на дюйм.
В данный момент на ней были - если идти снизу вверх - армейские ботинки с разноцветными шнурками, розовые лосины, поверх них зеленые лосины, поверх них обрезанные джинсы с прорезями, украшенные диким количеством цепочек разной толщины, с одной из них свисала гирька; три разноцветных топа один на другой, сетчатая футболка голубого цвета, сетчатая футболка из серебряных колечек, два мужских галстука - серый и оранжевый в "огурцах"; кожаная куртка с меховым воротником; замшевые митенки; на голове бандана с черепами, поверх нее - белая пуховая шляпа с опущенными полями; тулья шляпы повязана тряпичным чучелом питона. На курносом носике сидели громадные черные очки, однако стекла в данный момент были подняты наверх, благодаря чему Карен напоминала самого колоритного члена массовки в спектакле "Трехгрошовая опера". Да, еще на плече у нее висела громадная сумка из парусины, на которой были любовно вышиты разноцветными шерстяными нитками все самые расхожие непристойности, включая жизнерадостный фаллос с игривыми крылышками.
Карен издала леденящий душу вопль и с размаху хлопнула Джессику по плечу.
- Клево! Дорогушка, это ты! Гляньте, кого кот принес. Прямо женщина! Паркер, я не видела тебя сотку лет, не меньше. Пошли хлопнем по кофию, и ты мне все расскажешь. Не вздумай отбазариться забитыми стрелками и уходящими паровозами! Наша встреча - это перст судьбы, с судьбой спорить нельзя.
С тобой тоже, обреченно подумала Джессика, покорно направляясь по проходу за Карен.
У самой кассы невозмутимая и корректная продавщица не моргнув глазом ловко выудила из парусиновой сумки Карен какие-то цветные тряпочки и вопросительно вздернула одну бровь. Ни чуточки не смутившись, Карен величественно кивнула и сообщила, что ладно уж, раз замели, заплатит. Джессика возвела очи к потолку и решила не обращать внимания вообще ни на что.
Зато кофейню Карен нашла отличную. Здесь варили настоящий арабский кофе, а взбитые сливки подавали в огромной глиняной кружке, посыпав их шоколадной стружкой и корицей.
Взгромоздясь на резной стульчик с ногами, Карен подробно и обстоятельно расспросила Джессику о событиях ее жизни, в качестве ответной любезности громогласно поведала о своих трех неудачных браках и двух абортах, а также о том, что месяц назад сдуру подцепила триппер, но вроде вылечилась…
При этих словах три соседних столика мгновенно опустели, а маленькая нахалка скромно улыбнулась, склонив лохматую голову на плечо и став похожей на веселую галку.
- Дарю. Отличный метод - а то они могли заработать растяжение ушей. Понимаешь, люди любят подслушивать, с этим приходится мириться - или бороться. Я борюсь. Поэтому не бэ, дорогушка, трипака у меня не было со студенческих лет, можешь перестать коситься на мою чашку. Слушай, Паркер, а чего ты делаешь в Большом Городе? Насколько я помню, ты и твоя подружка-звездочетша остались в Огайо?
- Ну иногда мы все же выбираемся в метрополию. Эбби сейчас вообще на Гавайях.
- Вот клево! Эх, живут же люди. А ты? По магазинам и домой?
- Да нет, я тоже улетаю.
- По делам?
- Отдыхать.
- Ух ты! Куда?
- В Марокко, потом в Алжир, потом… ну короче, по северу Африки, а потом на какой-нибудь островок в океане, позагорать.
- Не хреново живут в Огайо! Слушай, Паркер, а ты мне не окажешь малю-усенький респект? Раз уж ты будешь в Марокко - или ты там не задержишься?
- Да нет, у меня там как раз начнется сухопутная часть экскурсий, так что… в Касабланке я точно пробуду целый день.
- Я ж говорю, перст судьбы. Я тебе дам адресок, передашь посылочку?
Джессика нерешительно покосилась на экстремалку Карен.
- Карен, мне не хочется быть невежливой, но… я могу быть уверена, что в этой посылке ничего… такого?
- Ну ты даешь, Паркер! Чего ТАКОГО я могу послать в Марокко? Гашиша там своего полно, на всех клумбах растет. Коробочка маленькая, так что это и не расчлененный труп. А что касается адресочка - сама увидишь, это университетский городок, все цивильно и пристойно. На самом деле это книжка, просто в Марокко этого автора издавать запрещено, а тамошний мой кент очень просил прислать. Ему надо для работы.
- Ну ладно. Только дай мне ее сегодня, у меня самолет очень рано.
- Естессно! Забегу к тебе вечером, если ты не против.
- Хорошо. Я в "Хилтоне", номер пятьсот восемнадцать.
- Красиво жить не запретишь. Тогда до вечера, ага? Пока, женщина!
Только через пять минут после ухода Карен наслаждавшаяся тишиной Джессика поняла, что та и не подумала заплатить за свой кофе. Впрочем, это ведь такая ерунда…
Вечером Карен Молтанеску блистала в фойе "Хилтона". На портье она произвела неизгладимое впечатление, судя по его вытаращенным глазам и приоткрытому рту. В номере у Джессики она разом поскучнела, посерьезнела, протянула маленький продолговатый сверток, несколько раз перекрещенный обычным шпагатом, и буркнула:
- Слышь, Паркер, налей мне содовой? Что-то мне нехорошо…
Джессика метнулась к мини-бару с холодильником, стала откручивать пробку с бутылочки "Швепса".
Все дело в волшебных пузырьках - и потому Джессика Паркер не видела и не слышала, как Карен Молтанеску мгновенным, змеиным движением сунула ей в сумочку еще один сверток, совсем маленький, больше всего напоминающий обычную пудреницу…
3
Не ходите, девки, в Африку гулять!
В Кадисе было жарко и воняло рыбой. Учитывая долгий перелет и неприятного соседа в самолете… ничего удивительного, что Джессика была мрачна, молчалива и несколько… помята, что ли? Кроме того, очень хотелось стукнуть мистера Ризби - того самого неприятного соседа по самолету. Он и здесь ухитрился к Джессике присоседиться и теперь стращал ее ужасами внутренних марокканских рейсов.
Шесть с половиной часов полета из США в Испанию этот маленький кругленький толстячок, осыпавший все вокруг перхотью и беспрестанно с громким чавканьем жевавший мятные конфеты, рассказывал "милой мисс Паркер", как скрывают авиакомпании истинную статистику аварий, как разваливаются на куски прямо в воздухе отработавшие свой век "боинги", как мучительна смерть в разгерметизированном салоне самолета в нескольких километрах над землей…
Джессика - дочь дипломата - за свою жизнь налетала изрядно, но почему-то именно мистер Ризби довел ее почти до истерики. Она сидела, выпрямившись и стиснув кулаки, в животе мерзко бурлило, в горле застрял холодный и липкий комок, голова болела, и по спине ползли ледяные капли пота. Через два часа полета Джессика собралась закатить скандал - но тут толстячок посмотрел ей в глаза и доверительно сообщил:
- Знаете, мисс Паркер, вы очень смелая. Возможно, сегодня вы спасли мне жизнь. Знаете, у меня диабет в очень острой стадии. Мне нельзя сильно волноваться. Что-то там с адреналином и инсулином - я точно не знаю. А я, понимаете ли, больше всего на свете боюсь летать. Мой психотерапевт посоветовал мне ужасную вещь - чтобы не бояться самому, пугать других.
Джессика уже открыла рот, чтобы сказать мистеру Ризби, куда ему стоит отправиться вместе с психотерапевтом, но толстячок безмятежно и грустно продолжил:
- И вот я пугал-пугал, а одна дама ударила меня пластиковым подносом. Прямо по голове. Хулиганка. Хотя в чем-то я ее понимаю… В общем, у меня был приступ, но тогда рейс был гораздо короче. Спасли. Вы, наверное, ненавидите меня?
Джессика поняла: обидеть этого толстячка все равно что пнуть пожилого, одышливого и вонючего пса, который не понимает, что вам противно, и все пытается облизать вас, а вы пятитесь, отворачиваетесь…
- Ну что вы, мистер Ризби. Вовсе нет. Правда, боюсь, теперь я тоже начну бояться летать.
В Кадисе им предстояло пересесть на самолет марокканской авиакомпании и лететь что-то около часа до Касабланки, а уж там - Джессика не могла дождаться этого момента - начнется ее настоящее путешествие по Африке, пусть всего только Северной!
Мистер Ризби, к несчастью, оказался прав. Марокканские авиакомпании - по крайней мере, на коротких рейсах - весьма условно подходили к вопросам комфорта и безопасности.
Для начала в салоне оказалось три собаки, две утки в клетке и одна коза. Уже это обстоятельство способно выбить любого человека из колеи, а тут буквально через пару секунд после взлета выяснилось, что по крайней мере две собаки из трех и одна из уток не переносят перелетов. И если тошнящую утку можно не заметить, то с английским бульдогом это не проходит, не говоря уже о громадной дворняге со скорбными очами…
Вторая утка крякала, коза меланхолично жевала сено и медленно распространяла вокруг себя весьма специфический аромат, пассажиры галдели, в углу кто-то закурил, мистер Ризби трагическим шепотом сообщил, что буквально в прошлом году на этом же рейсе разбился самолет, недотянув до Касабланки минут десять…
Когда самолет, трясясь и подпрыгивая, все же сел, Джессика Паркер впервые в жизни проявила откровенное неуважение к людям, буквально распихав их локтями и первой вылетев на трап. Она мечтала вдохнуть свежего воздуха - и это ей вполне удалось.
Аэропорт имени Мохаммеда Пятого поражал воображение. Вполне современное стеклянное строение высилось среди густых зарослей луговых трав, и воздух звенел от пчел и щекотал ноздри ароматами чужих цветов. Джессика спустилась по трапу и, словно сомнамбула, пошла к зданию аэропорта.
Чернокожих в Марокко не так много, это страна арабская. Однако из пустыни приходят кочевники-бедуины, на большие базары-рабаты в города съезжаются люди из разных стран и племен, так что Марокко - страна очень пестрая и разнообразная. А любой аэропорт прекрасно отображает разнообразие страны, и потому у Джессики слегка закружилась голова, пока она прошла по длинному стеклянному коридору к стойкам таможенного досмотра.
Очень мрачные, смуглолицые и зловеще усатые люди в форме быстро нашли чемоданы Джессики и весьма профессионально обшарили их, почти не повредив укладку. Потом один из усачей ткнул пальцем в сумочку Джессики и повелительно прокурлыкал что-то на своем языке - собственно, это был французский, но голова у девушки кружилась все сильнее, так что она мало что соображала.
Она брякнула сумочку на стойку и сама прислонилась к ней же, поднесла руку к глазам. Где-то на заднем плане мелькнул встревоженный мистер Ризби…
Таможенник вытащил из сумки сверток, перевязанный шпагатом, и вопросительно уставился на Джессику. Та вяло отмахнулась.
- Книга. Подарок. Везу в университет.
Шпагат мгновенно был разрезан, упаковка содрана. Тускло сверкнуло что-то металлическое, типа плоской коробочки… Потом в руках таможенника появилась пудреница, какой у Джессики сроду не водилось - яркая, с крупными драгоценными камнями на крышке. Джессика помотала головой:
- Это не мое! Я не знаю, как это оказалось у меня в сумке. Только книга…
Из пудреницы извлекли крошечный ключик, металлическая коробочка с едва слышным щелчком раскрылась. Снова металлический отблеск, странные значки, смутно знакомый портрет лысого дядьки…
Таможенник вскинулся, как орел над добычей, повелительно махнул рукой - и Джессику аж приподняли над полом две пары могучих смуглых рук. Она ошеломленно зашарила глазами, надеясь найти хоть одно знакомое лицо… Мистер Ризби внезапно оказался совсем рядом. Джессика ненадолго обрела силы и взвыла:
- Мистер Ризби! Умоляю! Позвоните в посольство, скажите, что летели со мной одним рейсом… что это провокация… я не понимаю, что происходит!
Смуглолицый усач посмотрел на Джессику с кротким укором и произнес на прекрасном английском языке:
- Мисс Паркер, ну какая здесь может быть провокация, если даже не в чемодане, в вашей собственной сумочке обнаружилось клише для изготовления фальшивых долларов США?
- Точно! Дядька лысый - я и смотрю, что-то знакомое… Послушайте, произошла ошибка. Этот пакет дала мне одна знакомая, просила передать в Касабланке ее знакомому, он учится в университете и живет в университетском городке…
Усач закатил глаза и покачал головой, потом повелительно махнул рукой, и несчастную Джессику Паркер увезли в тюрьму города Касабланки.
Если бы Джессику не увезли так стремительно и если бы она была в тот момент способна чуть лучше соображать, то наверняка самое пристальное ее внимание привлек бы мистер Ризби. Коротышка с острой формой диабета, перхотью и боязнью высоты преобразился. Что-то хищное и суровое появилось в чертах его пухлого личика, маленькие глазки блеснули сталью. Отойдя в сторонку, он достал из кармана весьма навороченного вида сотовый и набрал какой-то номер.
- Здесь Гоблин. Ее арестовали. Посылка у легавых. Откуда я знаю почему?! Нашли при досмотре. Нет, только одна половина. Не знаю. Думаю, что у нее. Либо она знает, где искать. Разумеется, будут обыскивать, но я полагаю, можно было бы… Хорошо. Да. До связи.
Туристы всех национальностей приезжают на Восток в надежде увидеть что-то древнее и незыблемое. Они бродят по мечетям и восточным базарам, построенным лет десять назад, и наивно полагают, что ступают по тем же плитам, что и великие владыки и имамы древности. На самом деле - если уж туристам так хочется настоящей незыблемой древности - достаточно совершить хоть одно, самое завалящее преступление - и они тут же окажутся в самой что ни на есть незыблемой древности. В тюрьме.
Тюрьмы на Востоке почти не перестраивались, потому как строились в прежние времена на совесть, примерно по одному принципу: чтобы заключенные не изжарились днем и не замерзли ночью, посади их под землю, а чтобы они не ковыряли землю вилками и не ломали ногти, делая подкоп, сложи стены из камней побольше.
Разумеется, в Касабланке имелась и новая, современная тюрьма, но Джессику Паркер отвезли в отделение предварительного заключения, а оно помещалось в подвале башни постройки пятнадцатого века, в прибрежном квартале Старого города.
Пока ехала в машине, Джессика пребывала в состоянии, близком к трансу. Наручники на запястьях, непроницаемые лица полицейского конвоя, потрясающая и непередаваемая вонь в машине для перевозки заключенных, дикая жара - все вместе напоминало бред, и несчастная блондинка молчала всю дорогу, искренне надеясь, что сейчас морок спадет и она окажется… ну не дома, конечно, но где-то в нормальном, спокойном месте, например, в самолете или в гостинице…