Джонни! Он слушал и молчал, а потом я договорила до конца, выдохлась, перегнулась через моего безмолвного слушателя и взяла с тумбочки графин с водой. Выпила почти половину и посмотрела на Джонни.
- Все. Конец истории. Убьешь меня здесь или скинешь за борт?
Он криво усмехнулся.
- Если честно, для начала я бы выпил чего-нибудь крепкого.
Я пожала плечами, слезла (с неохотой) с его постели и отправилась к шкафчику, в котором просто обязан был помещаться мини-бар. Ну и в общем и целом он там и помещался. Только, скажу я вам, у моряков странные представления о понятии "мини". В шкафчике стояли литровая бутылка джина, литровая бутылка виски, ма-аленькая баночка колы и три стакана. Ах да, еще пакетик орешков. Соленых, к пиву.
Я развернулась к Джонни и помахала ему джином и виски. Он подумал и указал на джин. Хороший выбор, от виски у меня голова болит.
Я снова вернулась на кровать, мы налили джин в стаканы, мрачно посмотрели друг на друга, чокнулись и выпили. Огненная вода - так совершенно справедливо его называют индейцы. В смысле, джин. По моему горлу прокатился клубок огня, провалился в пустой и голодный желудок, выжигая любую флору и фауну, которая, возможно, попадалась ему на пути. Потом вдруг стало очень жарко и очень весело, а еще потом я залилась радостным смехом, потому что окончательно поняла: все мои проблемы решены раз и навсегда! Теперь их будет решать Джонни - а я глупая и нетрезвая блондинка.
Эта мысль принесла мне столько радости, что я сидела и заливалась хохотом, а Джонни смотрел на меня с терпеливым отвращением. Потом он отобрал у меня стакан и решительно плеснул туда еще огненной воды.
Знакомый клубок пронесся по организму, гася в зародыше головную боль, простуду, малярию, лихорадку и все то, что я теоретически могла подцепить в тюремной канализации. Я почти воочию видела, как мрут в моем организме микробы и бациллы. Страшной смертью!
Потом пришло величавое спокойствие. Я нацелилась на орешек, промахнулась, попала с третьего раза, уселась поудобнее и попыталась сфокусировать взгляд на Джонни. Мне это почти удалось, только их почему-то стало двое…
Джонни Огилви хмыкнул и проворчал:
- Эх, жалко, я не подлец и негодяй. Сейчас самое время воспользоваться твоим состоянием.
- К-каким еще состоянием?! Я бедна, как церковная мышь! Ш-ш-ш! Ох…
- Ты не остри, мне еще надо все переварить… Значит, Джессика?
- Да. Или Мойра. Или Каэрвен. Или Гвендолен - но это не я, а мама.
- Джессика Паркер. И ты из Огайо?
- Ну да. А что, нельзя?
- Что ты, что ты! Пожалуйста. Я сам из Техаса.
- Класс! Индейцы и ковбойцы… ох нет, ковбои и индеи…
- Помолчи-ка, а? Я размышляю.
- О чем?
- О тебе.
- Ох… надеюсь, мысли… ик!.. приятные?
- Не особенно. Утопить бы тебя…
- Не надо!
- Сам не хочу, а что делать? Джессика, ты хоть понимаешь, во что влипла?
- Нет!
- Понятно. Хороший джин. Дьявол, ну почему ты не сказала мне все в Касабланке?!
- Так ты бы меня бросил в тот же миг! И вообще, там я думала, что ты - бандит! И что ты меня убьешь. Я одна в жизни бы никуда не добралась.
- Да мы и сейчас рискуем, хотя… в принципе, раз все равно все уже оплачено, остался только этот Хесус… Возможно, нам просто повезет, и мы доберемся до Пуэрто-Рико без проблем.
- Я же все придумала, у меня на Багамах бунгало, там я отдохну и позвоню друзьям, а они разберутся с моими документами…
Большая и теплая ладонь Джонни, слегка пахнущая джином, закрыла мне рот. Склонившись ко мне, он тихо и мрачно произнес:
- Джессика, постарайся понять то, что я сейчас тебе скажу. Правосудие - вещь хорошая, но долгая. Как только власти узнают, что произошло, они тебя немедленно задержат до выяснения обстоятельств. Я не сомневаюсь, что тебя подставили, но это еще придется доказывать.
- Ой! Опять в тюрьму?
- Боюсь, что да.
- А что же делать? Ну придумай, Джонни!
- Минуточку! Тут нельзя ничего придумать, понимаешь? Твои документы в полиции Марокко, на тебя заведено дело - это же нельзя просто взять и забыть, как страшный сон? И я вовсе не собираюсь придумывать, как отмазать тебя от тюрьмы, просто лучше уж сидеть в ней дома, чем в Марокко.
- О да! Значит… меня арестуют?
- Думаю, да.
- Ты все испортил!
- Здрасте! Я-то при чем?
- Да потому что у меня было пр-рекрасное настроение, а теперь - отвратительное. Налей мне еще!
- Смотри, джин коварен.
- Наплевать. Я не ела трое суток, так что наверняка умру от третьего стакана. Ну и ладно. Разрешаю скинуть мое хладное тело за борт и забрать денежки себе.
- Вот что… держи стакан… пока мы плывем, давай расслабимся. По крайней мере месяц без малого у нас есть…
- Что?! Какой еще месяц?!
- Ну три недели. Через три недели мы будем в Рио.
- О нет!
- О да. Это, к твоему сведению, довольно далеко. Вся Атлантика. И мы пройдем вдоль всего побережья Африки…
- Правда? Вот здорово, я же мечтала посмотреть Африку…
Я радовалась как дитя, а Джонни смотрел на меня с непередаваемым выражением лица. Так смотрят на престарелых родственников, впавших в маразм. Джин бушевал в моем организме, но я решила быть твердой. Надо налаживать контакт, а то Джонни обидится и бросит меня на произвол судьбы.
- А можно, я парик сниму?
- Нет. Старпом удивится.
- А линзы? У меня слезы текут и глаза чешутся.
- Нельзя, сказал! У тебя в документах описание личности, еще не хватало спалиться на ерунде.
- Да, тебе хорошо говорить, у тебя нормальные документы…
Джонни невесело усмехнулся.
- Да, они у меня есть, только вот лучше мне ими не пользоваться. Боюсь, сидеть нам с тобой в соседних камерах…
- Ой, не надо! Джонни, ты тогда не езди со мной в Штаты. Оставайся в Ве-не-су-не-ле… ох, какое сложное название! Я не хочу, чтобы тебя сажали в тюрьму.
- Я тоже. Там видно будет. Если из Карупано ходят катера, тогда брошу тебя там. А вот если только самолеты…
Я представила себе одинокую пристань в неведомом Карупано, себя на белом катере, уходящем прочь от берега; Джонни, машущего мне платком и все уменьшающегося, уменьшающегося… Слезы навернулись на глаза, чертовы линзы отчаянно мешались, и я громко всхлипнула, ощущая себя самой несчастной женщиной во вселенной. Джонни Огилви внимательно посмотрел на меня - и рассмеялся.
- Готово. Третий стакан был лишним. Ты напилась, Джессика Паркер.
- Не зови меня так, понял?
- Хорошо, только не буянь. Как тебя называть?
- Элис! Съел? По документам я Элисон, вот и зови меня Элисон. Буду Элис. Просто Элис. А кто такая Элис…
- Все, хватит бурчать. Давай провожу тебя в каюту, приведи себя в порядок, и пойдем поедим. А то так ты у меня сама за борт вывалишься.
Я хихикнула и игриво потянула за простыню, прикрывавшую чресла Джонни.
- Как же ты меня проводишь, ты же ГОЛЫЙ!
- Уймись, Джесс.
- Не уймусь. А вот что ты будешь делать, если я ее сдерну…
Джонни неожиданно вскочил, отшвырнул простыню и в одно мгновение прижал меня к себе так крепко, что у меня дыхание перехватило. Я болтала ногами в воздухе, таращила глаза и беззвучно открывала рот, а Джонни свирепо заглядывал мне в глаза и шипел, как сварливая гремучая змея:
- Я тебя сейчас отпущу только потому, что ты пьяная и голодная. Но если еще раз вздумаешь заигрывать со мной… тогда потом не жалуйся!
- Ой…
- Вот именно. Хотела посмотреть на голого мужика - на, смотри. Налюбовалась?
- Ик!..
- Руками не трогать! Марш в душ, потом одеться, парик поправить и ждать меня на палубе. Все ясно?
- Ик!..
- Вперед!
Абсолютно голый красавец развернул меня, несчастную, лицом к двери, наподдал мне по попе, и я покорно помчалась к себе в каюту, сшибая все углы по дороге. Впрочем, я этого не замечала. Перед моим мысленным взором стояло слишком незабываемое зрелище, чтобы я могла отвлекаться на какие-то дурацкие перегородки и лесенки…
Душ немного помог, по крайней мере, я пришла в себя. На палубу я поднялась без посторонней помощи, всего-то два раза и споткнувшись на лестнице. Для похода на обед я выбрала бирюзовую шелковую тунику и белые брючки-капри, а на нос на всякий случай нацепила громадные темные очки - глаза пока еще не желали слушаться и все норовили съехаться к носу.
Вокруг была такая красота, что я немедленно позабыла обо всем на свете, припала к перилам и стала издавать мелодичные, но бессвязные вопли восторга. Рядом со мной притормозила моложавая и бодрая старушенция в спортивном костюме и соломенной шляпе. Немного послушав мои радостные причитания, она кивнула и сообщила:
- Всегда ценила в молодых девицах естественность. Вы так радовались пейзажу, что мне захотелось к вам присоединиться. Будем знакомы - леди Глория Треверс.
- Дж-ж-ж… Элисон Руис, можно просто Элис. Очень приятно.
- Вы американка?
А черт его знает, в панике подумала я. В отличие от Джонни я своих документов толком не видела. Ну и ладно!
- Да. А как вы догадались?
- У вас типичный акцент. Кентукки? Огайо? Индиана?
- Ух… Здорово! Огайо.
- И ирландские родственники, верно?
- Мама…
- Ха! Так я и знала. Дитя мое, не смущайтесь. Леди я по долгу супружества, а вообще-то - лингвист. Преподавала в Кембридже, потом вышла за лорда Треверса и оставила университет. Вы здесь одна?
- Нет. Я с… - Дьявол, кто он мне? И кто он здесь в принципе, Хуан или Джонни? - Я с другом. Он сейчас… а вот и он. Дорогой, это леди Глория Треверс, я только что с ней познакомилась.
Джонни Огилви - безукоризненно отглаженные черные брюки, белоснежная рубашка с открытым воротом, темные волосы стянуты в хвост, смуглое лицо корсара - склонился над сухой ручкой леди Треверс.
- Рад познакомиться. Хуан Карлос Баррахильо. Для друзей - Джонни.
- О, как мило! Обычно ваши соотечественники ревностно относятся к своим именам.
- Я прожил в Штатах больше половины жизни. Честно говоря, ощущаю себя в большей степени Джоном, чем Хуаном.
Леди Треверс подхватила моего ирландца Хуана Карлоса под руку и поплыла с ним по палубе, а я поплелась сзади, слегка пошатываясь на ходу. В этот момент сзади и снизу раздался заговорщический шепот:
- Рекомендую сырое яйцо плюс перец чили плюс уксус плюс ложка бренди, все взбить и выпить залпом. Очень освежает!
Я возмущенно огляделась - и обнаружила рядом с собой развеселого старичка в инвалидном кресле. Старичок был очень похож на того самого тролля в зеленой панаме, которого я приобрела в том самом злосчастном магазинчике Нью-Йорка, где повстречала ту самую Карен Молтанеску, которой оторву голову, если увижу… Словом, это был чудный старичок, румяный, веселый, с большими остроконечными ушами, венчиком белоснежных волос вокруг сверкающей и загорелой лысины, в золотых очках - истинный тролль!
Я торопливо стянула темные очки и приложила палец к губам.
- Тихо! Вы все испортите! Я пытаюсь сделать вид, что абсолютно трезва…
- Обычная ошибка всех выпивших, моя дорогая. Но не волнуйтесь. На вашем личике нет и следа порочных страстей, так что все поймут, что это было роковой ошибкой. Вы решили, что шерри-бренди - это вишневый компот, вот и…
- Увы мне. Это был джин, и я знала, что делаю. Но я очень давно не ела - и вот результат.
- Честная и чистая душа. Позвольте старику быть дерзким и представиться самому: лорд Бакберри. В прошлом - высокий стройный брюнет, кавалерист и картежник, ныне - несчастный старик, полностью зависящий от юного монстра, который притворяется моим секретарем, а на самом деле… Мерчисон!
Я аж подпрыгнула - настолько мощным оказался голос "несчастного старика". На зов явился и секретарь - удивительно бледный молодой человек с несколько затравленным выражением лица. Он вежливо поклонился мне и вопросительно взглянул на горластого лорда. Тот приосанился в своем кресле.
- Мерчисон, поскольку время обеда еще не пришло, а острое чувство голода нас уже посетило, принесите нам с юной и прелестной леди…
- Меня зовут Элисон. Элис…
- … с юной и прелестной мисс Элис какой-нибудь приличной еды. Полагаю, в рацион должны войти ветчина, яйца, бульон и горячие булочки с маслом, остальное - на ваше усмотрение. Мерчисон!
- Да, сэр?
- И это все должно быть здесь через пять минут - а не завтра. Ясно?
- Слушаюсь, сэр.
Печальный Мерчисон исчез, а к нам с лордом Бакберри подошли Джонни Огилви и леди Треверс. Судя по всему, они уже успели подружиться. Леди Треверс игриво хлопнула старика по руке и заметила:
- Мы с тобой еще хоть куда, Гарри! Ты заарканил прелестную девчонку, а я подцепила красавчика-испанца… с ирландским акцентом.
Джонни мгновенно напрягся, я окаменела, но леди подмигнула нам обоим.
- Я О-БО-ЖА-Ю романтические истории. И я видела, как вы садились в Касабланке, с черного, так сказать, хода. Хотите прикидываться испанцем - валяйте, я не против. Гарри, мы не против?
- Ну что ты, дорогая. Я бы и сам с удовольствием стал контрабандистом, но годы, годы…
- Мы вовсе не контрабандисты…
- Разумеется, нет! Элис, дорогая, у вас золотой локон выбился из-под… э-э-э… головного убора.
Совершенно уничтоженные бодрыми пенсионерами, мы с Джонни посмотрели друг на друга, потом перевели взгляд на их лордства. Джонни кашлянул.
- Понимаете, мы с Элис попали в неприятную историю. Она должна добраться до дома, но сделать это довольно сложно…
Леди Треверс погрозила Джонни пальцем:
- Не болтайте лишнего, молодой человек. Мы с Гарри в том возрасте, когда маразм может подкрасться незаметно. Вдруг он настигнет нас, когда ваши враги окажутся неподалеку, и мы все выболтаем?
Джонни улыбнулся.
- Я надеюсь, наши враги остались далеко позади. В Касабланке.
Лорд Бакберри задумчиво покачал головой. В блеклых голубых глазках неожиданно сверкнула сталь.
- Я бы на вашем месте не расслаблялся, мой дорогой. Например, не далее как сегодня утром один безобидный толстячок расспрашивал пассажиров и меня в их числе о некой симпатичной молодой блондинке, которая может носить темный парик и ходить везде с высоким атлетического вида молодым человеком… Знаете, что самое интересное? Прибежали стюарды и прогнали толстячка на его четвертую палубу. Смекаете?
Мы с Джонни дружным хором рявкнули:
- Нет!
Лорд Бакберри сокрушенно покачал головой.
- Дарвин был в чем-то прав: тупиковая ветвь эволюции… Вас выследили, друзья мои. Ваши недруги в последний момент вскочили на подножку, фигурально выражаясь, поезда, уносящего вас вдаль, и теперь выяснение номера вагона, в котором вы беспечно едете, не подозревая об их присутствии, лишь вопрос времени.
При упоминании о толстячке в моей бедной голове забрезжила какая-то мысль… Я судорожно пыталась поймать ее, но она, паршивка, уворачивалась. В этот момент Мерчисон скорбным голосом провозгласил, что стол накрыт и ждет нас, после чего мы вчетвером уселись под белоснежным тентом - и на некоторое время потенциальные опасности отступили на задний план.
8
Игра в прятки на раздевание
После плотной закуски и кофе Джессика прониклась к лорду Бакберри абсолютно дочерними чувствами, кроме того, ее начало опять клонить в сон. Что же касается Джонни Огилви, то он, напротив, был сильно встревожен рассказом старика.
Некоего толстячка - только отнюдь не безобидного - Джонни и Джессика встретили практически на пороге кофейни, в которой застрелили Пабло Морячка. Джессика летела в Касабланку от самого Нью-Йорка с одним и тем же соседом - толстячком по имени Ризби. Теперь толстячок расспрашивал пассажиров о блондинке, которая может носить парик… Слишком много совпадений, лихорадочно думал Джонни. Слишком много.
Лорд Бакберри пригласил Джессику прогуляться по палубе, и они отбыли, болтая без умолку, а Джонни остался сидеть за столиком вместе с леди Треверс. Едва неутомимый лорд и его новая подружка скрылись за поворотом, Джонни склонился к леди Треверс.
- Скажите, Глория, лорд Бакберри читает много детективов - или…
- Или, мой дорогой, или. Гарри был большим человеком в английской разведке. Глава нашей резидентуры на Ближнем Востоке - это вам не кот начхал. Правда, это было чертовски давно, но некоторые навыки остаются на всю жизнь. Я и внимания на того толстячка не обратила бы, но Гарри мгновенно положил на него глаз. И знаете, Джонни, после того как Гарри указал мне на него, я тоже поняла, что этот человек подозрителен. Он… не тот, кем пытается казаться. Внешность истрепанного плюшевого мишки плохо сочетается с глазами голодного стервятника. И потом руки…
- Что руки?
- Понимаете, милый, я в университете занималась полевой работой. Собирала образцы речи, записывала диалекты. Когда слушаешь кого-то, невольно смотришь на руки - чтобы не смотреть в глаза и не смущать человека. Я привыкла определять людей по рукам… Этот толстячок издали похож на бухгалтера, но руки у него скорее солдатские. Характерные мозоли и потертости на пальцах… собственно, у вас тоже есть такие следы… этот человек много и часто работает с огнестрельным оружием. Согласитесь, странное увлечение для безобидного бухгалтера.
Джонни вытаращился на пожилую даму, уже не заботясь о правилах хорошего тона. Этот божий одуванчик, эта типичная английская старушка обладала острым глазом и еще более острым умом - и дурить ей голову дальше было не только неприлично, но бесполезно. Джонни Огилви вздохнул и придвинулся к леди Треверс поближе.
Гоблин с удовольствием разнес об стену графин и стаканы с единственной тумбочки в их четырехместной каюте. Трое его парней сидели, прижавшись друг к другу, на краешке нижней койки и страшно напоминали испуганных птенцов-переростков. Гоблин бушевал.
Никаких трудностей поначалу не предполагалось. Гоблин давным-давно использовал свою безобидную внешность в различных преступных целях. Чаще всего давил на жалость, подозрений не вызывал, желания вызвать полицию - тем более. На вторую палубу он пришел неторопливым шагом абсолютно чистого перед законом человека… нет, человечка, который и понятия не имеет, что вторгся на чужую территорию.
Он состроил козу малютке, игравшей с куклой возле самой лестницы, раскланялся с пожилыми джентльменами, прогуливавшимися вдоль планшира, сделал комплимент дамам, попросил вопросительно глядящего на него стюарда принести ему стакан воды - и страдальчески улыбнулся при этом, показав пузырек с таблетками… Словом, Гоблин сделал все, как надо, чтобы элегантно вписаться в мир второй палубы. Времени у него было мало - уже к завтрашнему дню стюарды выучат своих подопечных в лицо, и тогда проникнуть наверх будет труднее.
Возможно, он перегнул палку с расспросами о Джессике Паркер. Не стоило быть таким настойчивым, в особенности с тем дедуганом в инвалидном кресле. Дедугану было на вид лет сто, но глаза у него горели, как у кота, он Гоблину сразу не понравился…