Шеррилин Кеньон
Драконица
Ричмонд, Вирджиния.
"Будь добрей с драконами, ибо поджаренный ты - хрустишь и хорош под кетчупом". Доктор Чэннон МакРэй, отвлекшись от своих записей, приподняла бровь в ответ на необычное замечание. Она часами вглядывалась в знаменитый Драконий Гобелен, пытаясь расшифровать староанглийский символизм, и за все это время никто не побеспокоил ее. До этого момента.
С самым раздраженным видом она оторвала ручку от блокнота и обернулась. И у нее перехватило дыхание. Не было там никакого надоедливого, непочтительного мужчинки. Это был высокий потрясающе сексуальный бог, заполнивший маленькую музейную комнатку харизмой такой силы, что было удивительно, как он смог войти в здание и не потрясти его до самого основания.
Еще никогда в своей жизни она не видела такого, как он или соблазнительной улыбки, подобной той, что он бросил в ее сторону. Бог мой, она не могла оторвать от него взгляд. Минимум метр девяносто-пять, он возвышался над ее средним ростом. Длинные черные волосы были стянуты в гладкий "конский хвост". На нем были дорогой, сшитый на заказ черный костюм и пальто, которые не подходили к странной прическе, но превосходно соответствовали его царственной ауре.
Но самым странным в его внешности была татуировка, покрывавшая левую половину лица. Выцветший темно-зеленый рисунок закручивался в спирали и изгибался от линии волос к подбородку, словно какой-то древний символ. На любом другом человеке такая метка казалась бы дикой или странной, но этот мужчина носил ее с достоинством и гордостью, как что-то, на что он имел право по рождению.
И все же больше всего ее завораживали его глаза. Насыщенного золотисто зеленого цвета, они лучились таким интеллектом и жизненной силой, что у нее перехватывало дух.
Его ухмылка, и мальчишеская, и лукавая одновременно, была обрамлена манящими ямочками, которые завораживали ее.
- Заставил потерять дар речи, а?
Ей понравилось звучание его голоса, переплетенного акцентом, который она не могла определить. Он казался уникальной смесью британского и греческого. Не говоря уж о его глубине и соблазнительности.
- Не совсем, - сказала она, подавив желание улыбнуться в ответ. - Просто удивляюсь, почему вы так сказали.
Он безразлично пожал широкими плечами, в то время как его золотистые глаза опустились к ее губам, вызывая в ней позыв облизнуть их. Что было еще хуже, его долгий пристальный взгляд вызвал внезапный прилив клубящегося в ней желания. Внезапно в маленькой стеклянной комнате стало настолько жарко, что она почти ожидала, что окна галереи запотеют.
Он небрежно сложил руки за спиной, но все же казался напряженным, словно пружина, настороженный и готовый сразиться с любым, кто станет угрожать ему.
Какой странный образ…
Когда он заговорил снова, его глубокий голос стал еще более соблазнительным и манящим, чем раньше, как будто он оплетал ее магическим заклинанием.
- Вы были так серьезны, глядя на гобелен, что мне стало интересно, как вы будете выглядеть с улыбкой на губах.
О, этот мужчина был обольстителен. И чересчур уверен в своей привлекательности, судя по бесцеремонному отношению. Неудивительно, что он мог заполучить любую женщину, которая ему приглянется.
При этой мысли Чэннон сглотнула, оглядывая свой бежевый вельветовый джемпер и бедра, которые не были по-модному узкими. Она никогда не была женщиной такого типа, который привлекает внимание таких мужчин. Она считала себя счастливицей, если, в кои то веки, ее заурядный внешний вид хотя бы зарабатывал повторный взгляд.
Мистер Возьми-меня-прямо-сейчас должно быть проиграл пари или что-либо в этом духе. С какой еще стати ему с ней разговаривать? И все же, в нем чувствовался дух опасности, загадки и власти. Но не обмана. Он выглядел честным и, что достаточно странно, заинтересованным в ней. Как это могло быть?
- Да, отлично, - сказала она, отступив влево, закрывая блокнот и просовывая ручку в кольца спирали, - У меня нет привычки, разговаривать с незнакомцами, поэтому, если вы меня извините…
- Себастьян.
Пораженная его репликой, она остановилась и подняла на него глаза.
- Что?
- Я - Себастьян. - он протянул ей руку - Себастьян Катталакис. А вы?
Совершенно ошарашена и удивлена тем, что ты со мной разговариваешь. Она моргнула, чтобы прогнать эту мысль.
- Чэннон, - сказала она, прежде, чем смогла остановить себя. - Шэннон через букву "Ч".
Его взгляд обжигал ее, в уголках этих прекрасно-очерченных губ застыла слабая улыбка, когда он сверкнул крошечными ямочками. Его окружала неописуемая аура мужественности, которая, казалось, говорила, что ему было бы намного комфортнее на каком-нибудь древнем поле боя, чем взаперти в музее.
Он взял ее холодную руку своей большой и теплой.
- Очень приятно познакомиться, Шэннон через "Ч".
Он поцеловал ей руку как рыцарь из далекого прошлого. Сердце ее заколотилось, когда она почувствовала его горячее дыхание на своей коже, его теплые губы на своей плоти. Это было единственное, что она могла сделать, чтобы не застонать от чистого удовольствия. Она чувствовала себя странно красивой рядом с ним. Желанной.
- Расскажите мне, Чэннон, - сказал он, выпуская ее руку, и, переводя взгляд с нее на гобелен, - Что вас так заинтересовало в этом?
Чэннон посмотрела него и замысловатую вышивку, которая покрывала пожелтевшую ткань. Если честно, она сама не знала. С тех пор, как она впервые его увидела, еще маленькой девочкой, она влюбилась в этот древний шедевр. Она потратила годы на изучение подробной драконьей легенды, которая начиналась с рождения человеческого младенца и дракона и покрывала три метра полотна. Ученые создали бесчисленное множество трудов о своих теориях его происхождения. Она, сама, написала диссертацию на его основе, пытаясь соотнести эту легенду со сказками о Короле Артуре или кельтскими традициями. Было неизвестно, откуда появился гобелен или, даже, с какой историей его связать. Поэтому, никто не знал, кто выиграл в битве между драконом и воином. Именно это интриговало ее больше всего.
- Я бы хотела знать, чем это все закончилось.
Он стиснул зубы.
- У этой истории нет конца. Битва дракона и человека до сих пор продолжается.
Она нахмурилась. Себастьян выглядел серьезным.
- Вы так думаете?
- Как? - спросил он добродушно. - Вы мне не верите?
- Скажем, у меня есть изрядная доля сомнений по этому поводу.
Он сделал шаг вперед и, снова, его яростная мужская харизма ошеломила ее и послала заряд желания сквозь нее.
- Хм, изрядная доля сомнений, - повторил он голосом, более напоминавшим низкое утробное рычание. - Интересно, что я могу сделать, чтобы заставить вас поверить?
Она знала, что должна отступить. Все же, она не могла заставить ноги подчиниться. Его чистый пряный запах, захвативший ее, заставил колени задрожать. Что же такого было в этом мужчине, что вызывало необходимость стоять и разговаривать с ним. О, к черту разговоры. Чего она действительно хотела, так это заняться с ним сексом. Обхватить его прекрасное лицо ладонями и целовать его губы, до тех пор, пока не опьянеет от их сладости. Так, тут что-то определенно было не так. Мэйдэй. Мэйдэй.
- Зачем вы здесь? - спросила она, пытаясь удержать свои похотливые мысли в узде. - Вы не тянете на человека, изучающего средневековые реликвии.
В его глазах заблестел лукавый огонек.
- Я здесь, чтобы украсть гобелен.
Она усмехнулась этой идее, хотя что-то внутри нее говорило, что не слишком много усилий надо, чтобы поверить в это объяснение.
- Правда?
- Конечно, зачем же еще мне здесь быть?
- И, правда, зачем?
Себастьян не мог понять, что в этой женщине так сильно притягивало его. Он был вовлечен в серьезные дела, требующие его полного внимания, и все же, даже ценой собственной жизни, он не мог отвести от нее взгляд. Она собрала свои медово-коричневые волосы на макушке так, что непослушные локоны спадали беспорядочными волнами из-под серебряной заколки староваллийского дизайна. Несколько прядей выбились из нее, чтобы свободно увиваться вокруг ее лица, как будто они жили своей собственной жизнью. Как страстно он желал распустить эти волосы, почувствовать, как они скользят сквозь его пальцы и касаются его обнаженной груди.
Он прошелся взглядом по ее роскошному телу и подавил улыбку. Ее темно-голубая рубашка была неправильно застегнута, а носки были разного цвета. Несмотря на все это, он сходил с ума от желания. Она не походила на женщин, которые его привлекали и все же… Она и ее кристально-чистые голубые глаза, сиявшие умом и любопытством, очаровывали его. Он сгорал от желания попробовать ее полные влажные губы, погрузить лицо в ложбинку у основания шеи и упиваться ее ароматом. О боги, как он жаждал ее. Это была такая отчаянная необходимость, что его удивляло, почему он еще не заключил ее в кольцо своих рук и не удовлетворил свое любопытство.
Он никогда не относился к мужчинам, лишающим себя плотских удовольствий, тем более в те моменты, когда внутри него ворочался зверь. А эта женщина волновала эту его смертельную часть до опасного предела. Себастьян зашел в музей только затем, чтобы выяснить его расположение и место хранения гобелена. Он не искал женщину, чтобы скрасить одинокие ночи до тех пор, пока не вернется домой, где он будет…ну, снова одинок.
Однако у него еще было время до возвращения. Часы, которые он предпочел бы провести, глядя в ее глаза, а, не ожидая в комнате отеля.
- Не хотите выпить со мной? - спросил он.
Его вопрос, казалось, поставил ее в тупик. С другой стороны, он, видимо, так действовал на нее. Она нервничала и дергалась рядом с ним, и он дико хотел успокоить ее.
- Я не провожу время с мужчинами, которых не знаю.
- Как вы можете меня узнать, пока вы…
- Правда, мистер Кат…
- Себастьян.
Она покачала головой.
- Вы настойчивы, не так ли?
Она и понятия не имела насколько. Подавляя в себе хищника, Себастьян сунул руки в карманы, чтобы не испугать Чэннон, потянувшись к ней.
- Боюсь, это врожденное. Когда я вижу что-то, чего хочу, я пытаюсь это получить.
Эти слова заставили ее приподнять бровь и одарить его подозрительным взглядом.
- Почему вы хотите говорить со мной?
Ее вопрос поразил его.
- Моя леди, у вас разве нет зеркала?
- Есть, но оно не волшебное.
Она отвернулась от него, чтобы уйти. Двигаясь с присущей его виду неописуемой скоростью, он остановил ее.
- Слушай, Чэннон, - проговорил он нежно. - Я боюсь, что я все испортил. Я просто…
Он замолчал и попытался придумать способ удержать ее рядом с ним еще на некоторое время. Она посмотрела на его руку, все еще сжимающую ее плечо. Себастьян неохотно отпустил ее, хотя каждая клеточка его души кричала, чтобы он удержал ее, независимо от последствий. Она была женщиной обладающей своим собственным разумом. И первый закон его народа промелькнул в его голове: только то, что женщина отдает по собственной воле достойно того, чтобы это иметь. Это был закон, который даже он не нарушил бы.
- Ты что? - спросила она мягко.
Себастьян глубоко вдохнул, сражаясь со своей животной частью, которая желала ее, не заботясь о правах или законах, с той частью, которая ревела от такой нужды, что это его пугало.
- Ты кажешься очень хорошим человеком, а вас в этом мире так мало, что я хотел бы провести несколько минут с тобой. Может быть часть этой "хорошести" немного сотрется.
Чэннон невольно засмеялась.
- А, - поддразнил он, - так ты все-таки умеешь смеяться.
- Умею.
- Присоединишься ко мне? - спросил он. - На углу есть ресторанчик. Мы можем дойти туда пешком, на глазах у всего мира. Обещаю, я не буду кусаться, пока ты сама не попросишь.
Чэннон слегка нахмурилась из-за него и его странного чувства юмора. Что же в нем было такого, что делала его абсолютно неотразимым? Это было ненормально.
- Я не знаю…
- Слушай, обещаю, что я не псих. Эксцентричный и своеобразный, но не псих.
Но она все еще была неуверенна.
- Готова поспорить, что тюрьмы заполнены мужчинами, которые говорили эти же слова женщинам.
- Я бы никогда не обидел женщину, и, из всех - в последнюю очередь, тебя.
В его голосе была такая искренность, что она поверила ему. То, что она не чувствовала никакого беспокойства, и внутренний голос не говорил ей бежать, убедило ее еще больше. Вместо этого, он притягивал ее, и она чувствовала такую безмятежность рядом с ним, как будто именно там было ее место.
- Прямо по улице?
- Да, - он предложил ей свою руку - Пойдем. Я обещаю держать свои клыки и мысленный контроль при себе.
Чэннон еще никогда в жизни ничего подобного не делала. Она была из тех женщин, что узнают мужчину долгое время, прежде чем решиться хотя бы на свидание. И вот, она натягивает свое пальто и берет его под руку, ощущая мускулы настолько тугие и хорошо сформированные, что это посылает дрожь по ее телу. По ощущению этой руки, она могла сказать, что его модный черный костюм и пальто скрывали потрясающее тело.
- Ты кажешься таким необычным, - произнесла она, выходя с ним из комнаты. - Есть в тебе что-то древнее.
Он открыл стеклянную дверь, ведущую в фойе музея.
- "Древний" - это у тебя рабочее слово.
- И все же, ты очень современен.
- Человек эпохи Возрождения застрявший меж культур.
- Это то, кто ты есть?
Он бросил на нее косой игривый взгляд.
- Честно?
- Да.
- Я убийца драконов.
Она громко рассмеялась. Себастьян усмехнулся.
- Ты снова мне не веришь.
- Скажем так, неудивительно, что ты хотел украсть гобелен. Предполагаю, что заказов на убийство мифических чудовищ немного, особенно в наше время.
Эти зеленовато-золотые глаза безжалостно дразнили ее.
- Ты не веришь в драконов?
- Конечно, нет.
Он поцокал:
- Ты так скептична.
- Я - практична.
Себастьян пробежал языком по зубам, когда его губы изогнулись в полуулыбке. Практичная женщина, не верящая в драконов, но изучающая драконьи гобелены и носящая неправильно застегнутую блузку. Определенно, такой, как она, не было больше ни в одном месте или времени.
И она странным образом воздействовала на его тело. Он был уже тверд, а ведь они едва касались друг друга. Она легко и нежно держала его руку, как будто была готова сбежать от него в любой момент. Это было последнее, чего он хотел, и это удивляло его больше всего. Предпочитающий уединение, он общался с другими, лишь, когда его физические нужды побеждали его жажду одиночества. И даже тогда, эти встречи были краткими и ограниченными. Он брал любовниц на одну ночь, убеждался, что они также удовлетворены, как и он, а потом быстро возвращался к своему уединенному существованию. Он никогда не тратил время на бесполезные разговоры. Никогда не заботился о чем-либо большем, чем имя женщины и том, как ей нравится, чтобы ее касались.
Но Чэннон была другой. Ему нравилась гармония ее голоса и то, как блестели ее глаза, когда она говорила. Больше всего его очаровывало то, как улыбка освещала ее лицо, когда она смотрела на него. А ее смех…Он сомневался, что даже ангелы на небесах могли создать более драгоценную мелодию.
Себастьян открыл дверь в темный ресторан и придержал для нее, пока она входила. Когда она прошла мимо него, он позволил взгляду спуститься вниз по ее спине. Он затвердел еще сильнее. Чего только он не отдал бы за возможность обнять ее, теплую и обнаженную, чтобы пробежать руками по ее роскошным изгибам, попробовать ее шею на вкус, прижать ее к себе, медленно погружаясь глубоко в ее тело, пока она будет извиваться под его прикосновениями.
Себастьян заставил себя отвести взгляд от Чэннон, чтобы заговорить с администратором ресторана. Он мысленно приказал незнакомой женщине усадить их в отдаленном уголке. Он хотел уединения с Чэннон.
Как бы он хотел встретить ее раньше. Он провел почти неделю в этом проклятом городе, ожидая возможности вернуться домой, где он если и не чувствовал теплоты, но, по крайней мере, ему было все знакомо. В этом городе он проводил свои ночи в одиночестве, бесконечно слоняясь по улицам, желая попасть в свое время.
На рассвете он должен будет уйти. Но до тех пор он намеревался провести с Чэннон столько времени, сколько сможет, позволяя ее присутствию скрасить одиночество внутри него, ослабить боль в сердце, сжигающую его большую часть жизни.
Чэннон следовала за администратором, ведущей их по ресторану, но все это время она чувствовала позади себя присутствие Себастьяна - его горячий хищный взгляд на ее коже, и то, что он, как будто, хотел проглотить ее целиком. Что было еще невероятнее, она сама хотела вобрать его в себя. Ни один мужчина еще не заставлял ее чувствовать себя настолько женщиной и не вызывал желания часами изучать его тело руками и губами.
- Ты опять нервничаешь. - Заметил он, когда их усадили в темном уголке в задней части бара. Она оторвалась от меню, чтобы поймать взгляд этих зеленовато-золотых глаз, напоминающих ей о каком-то диком звере.
- Ты невероятно проницателен.
Он склонил к ней голову.
- Меня обвиняли и в худшем.
- Уверена в этом, - поддразнила она в ответ. Действительно, он производил впечатление преступника. Опасный, темный, соблазнительный.
- Ты действительно вор?
- Смотря, какое значение ты вкладываешь в это слово.
Она засмеялась, хотя не была уверена, шутит он или говорит всерьез.
- Итак, скажи мне, - сказал он, когда официантка принесла напитки, - чем ты занимаешься, Шэннон через "ч"?
Она поблагодарила официантку за свою "Коку", затем посмотрела на Себастьяна, чтобы увидеть, как он отреагирует на ее профессию. Большинство мужчин несколько пугались ее занятия, хотя она не могла понять почему.
- Я профессор истории в университете Вирджинии.
- Впечатляет, - сказал он с искренним интересом. - На каких временах и культурах ты специализируешься?
Ее удивило, что он знал кое-что о ее работе.
- В основном пренорманская Британия.
- А. "Hwaet we Gar-Dena in gear-dagum peod-cyninga prym gefrunon, hu da aephelingas ellen fremedon".
Его староанглийский ошеломил Чэннон. Он говорил так, как будто этот язык был ему родным. Представить только, настолько красивый мужчина, разбирающийся в предмете, столь дорогом ее сердцу.
Она ответила ему переводом.
- Итак. "Истинно! Исстари слово мы слышим о доблести данов, о конунгах датских, чья слава в битвах была добыта!"
Он склонился к ней.
- Ты хорошо знаешь "Беовульфа".
- Я углубленно изучала староанглийский, что весьма полезно, учитывая мою работу. Однако ты не похож на историка.
- А я и не историк. Я скорее что-то вроде реконструктора.
Это вполне объясняло его внешний вид. Теперь его присутствие в музее и по-рыцарски властные манеры приобрели смысл.
- Это исследования средневековья привели тебя сегодня в музей? - спросил он.
Она кивнула.