- Я изучаю гобелен уже много лет. Я бы хотела быть тем человеком, который, наконец, приоткроет над ним завесу тайны.
- Что бы ты хотела узнать?
- Кто создал его и зачем? Как появилась эта история? Поэтому, я хотела бы знать, как музей заполучил его. У них нет никаких записей ни о нем, ни о человеке, у которого они приобрели его.
Его автоматические ответы удивили ее.
- Они купили его в 1926 году за пятьдесят тысяч долларов у коллекционера, пожелавшего остаться неизвестным. Что до остального - гобелен был создан в 17 веке в Британии женщиной, которую звали Антифона. Это история о ее дедушке и его брате и их извечной борьбе между добром и злом.
У него был настолько искренний взгляд, что она была почти готова поверить ему. Странно, но его слова имели смысл, учитывая то, что гобелен не был закончен. Но с этим она была осторожна.
- Антифона, да?
Он покачал головой.
- Ты просто не веришь ни одному моему слову, не так ли?
- Почему же, добрый господин, - с озорством сказала она с притворным английским акцентом. - Не то чтобы я тебе не верю, но как историк, я должна полагаться на факты. У тебя есть какие-нибудь доказательства сделки или существования этой Антифоны.
- Есть, но я сомневаюсь, что ты хорошо отнесешься к тому, что я их тебе предоставлю.
- Почему это?
- Они до смерти испугают тебя.
Не зная, как отреагировать на эти слова, Чэннон откинулась назад. Она действительно не знала, что представлял собой человек, сидящий напротив. Он заставлял ее нервничать, в то же время, привлекал своей опасностью. Притягивал, несмотря на все доводы разума.
Они молчали, пока их заказ размещали на столе.
Пока они ели, Чэннон изучала его. Отблески свечей в баре танцевали на его глазах, заставляя их сверкать, как у кошки. У него были сильные и мозолистые руки - руки мужчины, привыкшего к тяжелой работе - и все же, его окружала аура богатства и власти, аура могущественного человека, следующего своим собственным правилам. Он был абсолютной загадкой, как будто в нем уживались две личности, которые заставляли ее чувствовать себя одновременно и в безопасности, и под угрозой.
- Скажи, Чэннон, - внезапно спросил он, - тебе нравится преподавать?
- Иногда. Но исследования я люблю больше. Я люблю копаться в древних манускриптах и пытаться собрать прошлое по крупицам.
Он издал короткий смешок.
- Без обид, но это кажется ужасно скучным.
- Ну конечно, убийство драконов - это ведь более активное времяпрепровождение.
- Да. Никогда не знаешь, что случится в следующий момент.
Она вытерла рот, глядя на то, как он ест, оперируя превосходными европейскими манерами. Он был определенно образован, но выглядел странно по-варварски.
- Так как же ты убиваешь драконов?
- Очень острым мечом.
Она покачала головой.
- Да, но… ты его вызываешь? Или идешь к нему сам?
- Самый легкий способ - это незаметно подкрасться.
- И молиться, чтобы он не проснулся?
- Ну, если он просыпается, это делает игру более интересной.
Чэннон улыбнулась. Его заразительное остроумие притягивало ее. Особенно, учитывая то, что он, казалось, не замечал женщин вокруг, строящих ему глазки, пока они ели. Как будто он видел только ее. Как правило, все эти женско-мужские игры ее отталкивали. Ее последний бой-френд, корреспондент из Вашингтона, указал ей на каждый недостаток в характере или внешности, которым она обладала. Последнее, чего она хотела, так это еще одних отношений, где они с мужчиной не были бы равны.
Для следующего романа, она предпочла бы кого-нибудь похожего на нее - историка, со стандартной внешностью, жизнь которого также крутилась бы вокруг исследований. Две довольные капельки воды.
Ей не был нужен горячий, загадочный незнакомец, заставляющий ее кровь кипеть от желания. Чэннон, ты только послушай себя. Ты - сумасшедшая, если не хочешь этого мужчину. Возможно. Но такого еще никогда с ней не случалось.
- Знаешь, - сказала она ему, - Я не могу избавиться от чувства, что ты все же собираешься потом похитить меня, связать меня голую, чтобы твои друзья могли прийти и посмеяться надо мной.
Он приподнял бровь.
- И часто с тобой такое случалось?
- Нет, никогда, но у сегодняшнего вечера есть все задатки для того, что бы стать эпизодом "Сумеречной Зоны".
- Обещаю, что голоса Рода Серлинга за кадром не будет. Со мной ты в безопасности.
И по какой-то странной, не имевшей абсолютно никакого смысла причине, она поверила ему. Следующие несколько часов Чэннон провела, наслаждаясь ужином и болтая о своей жизни. С Себастьяном было невероятно легко разговаривать. Хуже того, он сводил ее гормоны с ума. Чем дольше они были вместе и шутили друг с другом, тем неотразимее он становился.
Она взглянула на часы и вздохнула.
- Ты знаешь, что уже почти полночь?
Он проверил свои часы.
- Мне не хотелось бы заканчивать наш ужин, - сказала она, кладя салфетку на стол и отодвигая стул, - но я должна идти, иначе я не смогу поймать здесь такси.
Он легко дотронулся до ее руки, удерживая ее за столом.
- Почему бы тебе не позволить мне отвезти тебя домой?
Чэннон начала отказываться, но в глубине ее души что-то протестовало против этого. После вечера, проведенного вместе, она чувствовала себя с ним необычайно легко. От него веяло чем-то таким успокаивающим, таким открытым, таким располагающим, что он казался давно потерянным другом.
- Окей, - сказала она, расслабляясь.
Он заплатил за ужин. Затем помог ей подняться, надеть пальто и вывел из ресторана. Чэннон молчала, пока они шли по улице к его машине, но она чувствовала его притягательное, мужественное присутствие каждой клеточкой своего тела. Хотя она ни в коей мере не была светской красавицей, у нее в жизни было множество свиданий, несколько бой-френдов и даже - жених, но никто из них не заставлял ее чувствовать себя так, как этот незнакомец. Как будто он заполнял собой пустующую часть ее души. Девочка, ты сошла с ума. Наверное, так оно и было.
Чэннон остановилась, когда они приблизились к его серому спортивному Лексусу.
- Кое-кто путешествует с шиком.
Подмигнув ей, Себастьян открыл дверь машины.
- Ну, я бы обернулся драконом и отвез тебя домой, но что-то мне подсказывает, что ты стала бы протестовать.
- Несомненно. Я думаю, чешуя натерла бы мне кожу.
- Правильно. Не говоря уж о том, что они действительно вызовут военных для погони за мной, как я однажды испытал на своей шкуре. Знаешь, тяжело уворачиваться от истребителей, когда у тебя двенадцатиметровый размах крыльев.
Она снова рассмеялась, но, с другой стороны, так она провела большую часть вечера. Боже, ей действительно нравился этот мужчина.
Себастьян сел в машину и почувствовал, как напряглось его тело, когда они оба оказались внутри. Ее женственный аромат кружил ему голову. Она была так близко, что он мог почувствовать ее вкус. Весь вечер он прислушивался к сладким звукам ее мягкого тягучего южного выговора, смотрел за движениями ее губ и языка, гадая, каково будет ощутить их на своем теле, представлял, как он будет заниматься с ней любовью, сжимая ее в своих руках, пока она не вскрикнет от наслаждения.
Его влечение к ней поражало Себастьяна. Почему он почувствовал это именно сейчас, когда он не может позволить себе остаться в ее времени и узнать ее лучше? Проклятые мойры. Как же им нравилось вмешиваться в людские судьбы. Пытаясь избавиться от этой мысли, он подъехал к отелю, где она остановилась.
- Ты родом не отсюда? - спросил он, паркуясь.
- Я здесь только на выходные, чтобы изучить гобелен. - Она отстегнула ремень безопасности.
Себастьян вышел, чтобы открыть ей дверь, а затем проводил до комнаты.
Чэннон заколебалась у дверей, глядя на него и чувствуя опаляющий жар его притягательных глаз. Этот мужчина был до опасного сексуален. Ей было интересно, увидит ли она его когда-нибудь снова. Он не попросил номер ее телефона. Или, хотя бы, ее е-мэйл. Черт.
- Спасибо, - сказала она, - я действительно хорошо провела сегодня время.
- Я тоже. Спасибо, что согласилась составить мне компанию.
Поцелуй меня, неожиданно промелькнуло у нее в голове. Она действительно хотела знать, каково будет прижиматься к его телу.
К своему удивлению, она тут же выяснила это, когда он рывком притянул ее к себе и накрыл ее губы своими.
Себастьян глухо застонал от ощущения ее близости, стиснув руки за ее спиной. Он прижимал ее так, как будто каждая клеточка его тела болела от необходимости владеть ею. Ее язык скользнул по его, дразня и терзая.
Чэннон провела рукой по его затылку, посылая дрожь по всему телу, оставляя его болезненно напряженным. Он закрыл глаза, позволяя всем своим чувствам исследовать ее. Он ощущал медовый вкус ее губ, мягкость и теплоту ее рук на своей коже. Она пахла женщиной и цветами, и он задрожал от звука ее сбивающегося дыхания, когда она ответила на его страсть. Возьми ее. Зверь внутри него взвился с яростным ревом. Он зубами и когтями разрывал человеческую его часть, заставляя ее сдаться. Зверь в нем жаждал ее. Себастьян был почти беспомощен перед лицом этой бешеной атаки, и его руки дрожали от усилий, которые он прилагал, чтобы сдержаться. Напряжение заставило его зарычать.
Чэннон застонала от ощущения его рук, сжимающих ее. Он прижимал ее так крепко, что могла почувствовать его сердце, бешено колотящееся под ее грудью. Его мощь захватила ее, переполнила, заставила сгорать от неистового желания. Единственной ее мыслью было содрать с него одежду и посмотреть, действительно ли его тело было настолько потрясающим, каким казалось.
Себастьян прижал ее спиной к двери, пригвоздил ее к ней, углубляя поцелуй. Его теплый мужской аромат проник в ее сознание, захватывая ее.
Он покрыл поцелуями дорожку от ее губ, вниз по щеке и зарылся губами в ее шею.
- Позволь мне заняться с тобой любовью, Чэннон, - прошептал он ей в ухо. - Я хочу чувствовать твое теплое, мягкое тело под собой. Ощутить твое дыхание на своей коже.
Его предложение должно было бы оскорбить ее. Они едва знали друг друга. Но как бы она ни старалась убедить себя в этом, у нее ничего не выходило. В глубине души она тоже этого хотела. Вопреки всем доводам разума и здравомыслия, она хотела его до боли.
Еще никогда в своей жизни она не поступала так. Никогда. И все же, она обнаружила, что открывает дверь в свою комнату и впускает его.
Себастьян глубоко с облегчением вздохнул, все еще сражаясь за контроль. Он еще никогда не подходил так близко к тому, чтобы подчинить женщину своими силами. Его роду было запрещено манипулировать сознанием в любом другом случае, кроме защиты своей жизни или жизни другого человека. Он обходил это правило раз или два для достижения своих целей. Сегодня, если бы она отказала ему, он, несомненно, перешел бы черту. Но она не отказала. Спасибо богам за мелкие услуги.
Он наблюдал, как Чэннон кладет ключ-карту на комод. Она колебалась, и он чувствовал ее взволнованность.
- Я не обижу тебя, Чэннон.
Она одарила его неуверенной улыбкой.
- Я знаю.
Заключив ее лицо в ладони, Себастьян взглянул в эти божественные голубые глаза.
- Ты так красива.
Чэннон задержала дыхание, когда он снова привлек ее к себе и завладел ее губами. Все, что случилось этим вечером, включая ее чувства, не имело смысла. Она прижалась к Себастьяну, пытаясь понять, почему она все-таки впустила его. Незнакомца. Мужчину, о котором она ничего не знала. Мужчину, которого, скорее всего, больше не увидит. Но это все казалось ей неважным. Обнимать его и быть с ним так долго, как только возможно - вот что имело для нее значение в тот момент.
Она почувствовала, как его руки освободили ее волосы, и те каскадом заструились по спине. Он спустил пальто ее с плеч, и она позволила ему упасть на пол. Пробежав руками по ее плечам, он отодвинулся, пожирая ее голодными глазами. Еще ни один мужчина так не смотрел на нее. Взглядом полным дикого желания, абсолютной одержимости.
Испуганная и взволнованная, она сняла с него пальто. С глазами, потемневшими от неудовлетворенного желания, Себастьян стянул пиджак и отбросил его в сторону, не опасаясь, что тот изомнется. Ее бросало в дрожь оттого, что она значила для него больше, чем безупречность костюма.
Он ослабил галстук и снял его через голову.
Его глаза смягчились, когда Чэннон потянулась, чтобы расстегнуть его рубашку. Он поймал руку девушки и легонько поцеловал кончики пальцев, посылая сквозь нее потоки наслаждения, а потом вновь поднес ее ладонь к пуговицам, пристально наблюдая за ней.
Сгорая от болезненного желания, Чэннон освобождала пуговки из петелек его рубашки. Она следовала взглядом за движениями рук, пристально наблюдая, как обнажается его кожа, медленно - сантиметр за сантиметром.
О, боже, у этого мужчины было тело, словно вырвавшееся из ее снов. Его безупречно тугие мускулы были покрыты самой потрясающей смуглой кожей из всех, что она когда-либо видела. Темные волоски покрывали его кожу, делая его еще более похожим на хищного зверя, еще более опасным и мужественным. Чэннон замерла, дотронувшись до ребер, покрытых шрамами. Она провела по ним рукой, почувствовав, как он резко вдохнул, когда ее пальцы коснулись более гладкой, выступающей кожи.
- Что с тобой произошло?
- У драконов острые когти. - Прошептал он. - Иногда я не успеваю вовремя убраться с их пути.
Она дотронулась до ужасного шрама над его бедром.
- Может тебе стоит сражаться с теми, что помельче.
- С моей стороны это будет как-то не по-спортивному.
Она сглотнула, когда он снял рубашку, в первый раз увидев его неприкрытый торс. Он был великолепен. Она пробежала руками по твердым, напряженным мышцам, восхищенная тем, как они ощущаются под ее ладонями. Ее пальцы прошлись вверх по его груди и дальше по гладкому плечу, покрытому татуировкой с изображением дракона.
- Тебе действительно нравятся драконы, не так ли?
- Да, - засмеялся он.
Себастьян делал все возможное, чтобы быть терпеливым, дать ей время привыкнуть к нему. Но это было тяжело, потому что единственное, чего он действительно хотел - это уложить ее на кровать и облегчить, наконец, мучительное напряжение своего тела.
Он покрывал поцелуями ее шею, расстегивая пуговицы ее джемпера, а затем уронил его на пол. Она стояла перед ним, оставшись лишь в туфлях и неправильно застегнутой блузке. Это была самая сексуальная вещь, которую он видел за четыреста лет своей жизни.
- Ты всегда так застегиваешь блузки?
Она взглянула вниз и резко вздохнула:
- О, боже. Я так спешила сегодня и…
Он остановил поток ее слов поцелуем.
- Не извиняйся, - прошептал он прямо в губы. - Мне нравится.
- Ты очень странный человек.
- А ты - богиня.
Чэннон покачала головой, когда он поднял ее на руки и понес к кровати. Она положила руки на его мускулы, напряженные от его усилий. Это ощущение заставило ее рот увлажниться. Он аккуратно положил ее на матрас, затем пробежал руками вниз по ногам, чтобы снять туфли и чулки и забросить их через свое плечо. С колотящимся сердцем Чэннон наблюдала, как он покрывает поцелуями дорожку от ее бедра к животу. Он медленно расстегивал ее блузку, целуя и облизывая каждый обнажаемый им сантиметр кожи. Она застонала от этой картины и ощущения его губ, будто смакующих ее тело. Наслаждение острым клинком пронзило ее живот, и девушка задрожала от болезненного желания ощутить, как он будет заполнять ее. Она настолько хотела почувствовать его внутри, что боялась сгореть в огне, разрывающем ее.
Себастьян почувствовал ее влагу на своей коже, скользнув по ней. Его тело кричало от желания, но он еще не закончил свои пир. Он хотел наслаждаться ее вкусом, запомнить каждый сантиметр ее роскоши. То, что он чувствовал к Чэннон, поражало его. Это не походило ни на что, испытанное им ранее. На каком то странном уровне, она дарила ему мир и убежище. Она заполняла одиночество его израненной души.
Он терся лицом о шею Чэннон, пока ее затвердевшие соски дразнящее касались плоти его груди, а руки блуждали по спине.
- Как хорошо чувствовать тебя под собой, - прошептал он, вдыхая ее запах.
Чэннон глубоко, прерывисто вздохнула от удивления, вызванного этими словами. Он покрывал мелкими поцелуями ее шею, в то время как его рука прошлась вниз по ее телу, чтобы коснуться горячего, мучительно-напряженного местечка между ее ног. Девушка довольно зашипела от ощущения его пальцев, играющих с ней, и выгнула спину, когда он медленно прошелся губами от ее шеи до груди. Себастьян лизнул затвердевший сосок, заставляя ее трепетать. Она прикусила губу, когда волна страха прошла сквозь нее.
- Я хочу, чтобы ты знал - я обычно не веду себя так.
Себастьян приподнялся на руках, чтобы поглядеть на нее. Он вжал бедра между ее ног, чтобы она могла почувствовать его большую выпуклость, пока его дорогие шерстяные брюки слегка терлись о внутреннюю поверхность ее бедер. Ей было достаточно этого ощущения, чтобы сойти с ума от желания.
- Если бы я так считал, моя леди, меня бы не было сейчас здесь с тобой. - Его взгляд стал более интенсивным, завораживая ее. - Я вижу тебя, Чэннон. Тебя и барьеры, которыми ты отгородилась от других.
- И все же ты здесь.
- Я здесь, потому что мне знакома твоя печаль. Я знаю, каково это, просыпаться утром, потерянным и одиноким, страстно желая, чтобы кто-нибудь был рядом.
У нее сжалось сердце, когда он заговорил о том, что действительно составляло часть ее жизни.
- Почему ты одинок? Я не могу представить такого красивого мужчину без очереди согласных на все женщин, дерущихся за право быть с ним.
- Внешность - это не главное, что есть в этом мире, моя леди. Она определенно не защищает от одиночества. Сердце никогда не полагается на глаза.
От его слов Чэннон сглотнула. Действительно ли он так думал? Или это была просто ложь, чтобы заставить ее чувствовать себя лучше от того, что она делала с ним. Она не знала, но хотела верить ему.
Чэннон хотела облегчить мучения, которые она видела в его голодных глазах. Он отстранился, чтобы снять туфли и брюки. Девушка затрепетала, увидев его полностью нагим. Словно опасный, темный зверь, медленно скользящий в лунном свете, Себастьян был неописуемо красивым. Абсолютно потрясающим.
Мускулы заполняли каждый его сантиметр, покрытый самой великолепной загорелой кожей, до которой она дотрагивалась в своей жизни. Единственным недостатком этого идеального тела были шрамы, которыми были помечены его спина, бедра и ноги. Они действительно напоминали отпечатки клыков и когтей какого-то яростного зверя.
Когда он снова присоединился к ней, она стянула резинку с его волос, позволяя им упасть вперед, обрамляя греховно красивое лицо.