Вообще-то, если задуматься, Хоуп сомневалась, что сможет вести себя подобным образом. Изменение в их отношениях было слишком глубоким, чтобы игнорировать их. Должна ли она рискнуть и сказать Гидеону, что не может быть лишь его напарником и другом? Она женщина, которая предпочитает иметь все или ничего. И пару лет назад Хоуп решила, что ее единственный выбор это "ничего". А может, будет лучше, если она не станет рисковать и позволит Гидеону отступить и продолжить притворяться.
К счастью для них обоих, не было никакой необходимости принимать это решение сегодня утром. Табби была где-то рядом, и интуиция подсказывала Хоуп, что эта женщина никуда не денется, пока не закончит начатое.
Глава 10
Если Табби и была местной, то полицией никогда не задерживалась. По крайней мере, под именем Табби или Табита. Разумеется, они никак не могли убедиться, что это ее настоящее имя. Это могло быть и прозвище. Возможно, ее звали Кэтрин или Кэт, а потом кто-то начал называть ее Табби, и это прижилось. А мог быть и псевдоним, никак не связанный с настоящим именем, в таком случае имя "Табби" ничем им не поможет. Как бы то ни было, первоначальный поиск по имени и физическому описанию ничего не дал. Гидеону не потребовалось и пятнадцати минут, чтобы тщательно изучить все, что удалось раскопать Чарли. Несколько детективов проверяли ближайшие гостиницы на тот случай, если Табби была не местной. Чарли и еще один детектив изучали сейчас федеральные базы данных, а это, вероятно, потребует некоторого времени. Хоуп настояла на том, чтобы отправить частицы использованного Табби препарата в государственную лабораторию, убедив Гидеона, что если удастся установить ее личность, то позже они придумают, как объяснить, откуда взялся препарат.
Он не мог официально заявить о произошедшем вчера вечером. На его бедре не осталось даже намека на рану, а свое пребывание в условленном месте и в определенное время мог объяснить не иначе, как рассказав, что общался с призраком Лили Кларк. В любом случае, вряд ли шеф и коллеги воспримут это объяснение с такой же легкостью, как Хоуп - да он и не стремился поведать о своих способностях. Предавать гласности свои таланты было не просто неблагоразумным, более того, это строго запрещалось.
Возможно, его напарница и чувствовала себя неуютно в одежде Экей, но выглядела отлично. Изящно и в то же время небрежно. Каблуки, едва выглядывающие из-под потертых гач джинсов, сделали облик еще более соблазнительным. Когда они брали показания у друзей Шерри Бишоп, все мужчины разоткровенничались с Хоуп. К сожалению, ни один из них не сказал ничего дельного или полезного.
Сейчас Хоуп отправилась налить кофе для них обоих, это была ее идея, не его, и у Гидеона выдалась минутка заслуженного отдыха в их совместном офисе в отделении полиции на Ред-Кросс-стрит. И что теперь? Табби - в виду отсутствия лучшего имени, приходилось довольствоваться этим - убила Шерри Бишоп. Почему? Случайно? Бишоп просто не повезло? Нет. То, что все жертвы были одинокими, не могло оказаться простым совпадением. Никто не вернулся домой в неподходящий момент и не застал Табби за работой. Табби пытала и убила Лили Кларк только для того, чтобы передать сообщение Гидеону, а потом попыталась добавить к списку своих жертв и его.
Гидеон позвонил шерифу, руководившему расследованием убийства Марши Корделл, и они назначили встречу на завтра. Ему претила идея покинуть Вилмингтон пусть даже на несколько часов, пока Табби разгуливает на свободе, но если призрак Марши Корделл бродит у того дома, то он должен попробовать освободить ее. К тому же существовала возможность, что она добавит что-то новое к тому немногому, что он уже знал о серийной убийце.
В любом случае, он должен найти способ уехать без Хоуп. Если она узнает, что он задумал, ей это не понравится. Она приняла правду о нем, но как поведет себя, увидев, как он использует свой дар? Будет шокирована? Возможно. Он не хотел оставлять ее без охраны, но Хоуп не согласится остаться под наблюдением ради спокойствия своего напарника, а это было самое важное. Спокойствие. Которое означало, что в глубине души он больше всего волновался, как она примет его талант.
Они не могли одновременно быть и любовниками и напарниками; эта ситуация просто притягивала к себе неприятности. По правде сказать, он предпочел бы регулярно спать с Хоуп, а не работать с ней, но вряд ли она кротко и покорно перейдет в другое подразделение. Вела ли она себя когда-нибудь кротко или послушно? Он за ней такого не замечал.
Хоуп вошла в офис, держа два одноразовых стаканчика, наполненных дымящимся кофе. От ее вида его охватило слишком большое облегчение, как будто она уходила на несколько часов, а не минут. Это становилось проблемой. Из-за их связи просто невозможно работать вместе. Все так усложнилось. Запуталось. И проблема в том, что они уже связаны, а он не готов положить этому конец.
Кто-то стрелял в одного из них, и, если он прав, Хоуп грозит опасность только потому, что она находится рядом с ним. Теперь уже слишком поздно прерывать их отношения. Попытаться отделится от нее сейчас все равно, что закрыть двери конюшни после того, как лошади убежали.
Она поставила оба стаканчика на его стол.
- Какой-то слабоумный полицейский не давал мне прохода. Клянусь, мне кажется, эта одежда просто кричит "доступная девочка!" и творит что-то невероятное с гормонами. Создается впечатление, что я исполняю главную роль в фильме "Свихнувшиеся полицейские". Не могу дождаться, когда избавлюсь от этой одежды и переоденусь во что-нибудь свое.
Помимо воли Гидеона захлестнул гнев.
- Он прикасался к тебе?
- Что? - Она странно посмотрела на него, как будто не поняла этого простого вопроса.
- Полицейский, который приставал. Он касался тебя?
Она вздохнула.
- Нет. Только плотоядно посмотрел на мой пупок и спросил, что я делаю после работы.
- Как его имя?
Глаза Хоуп расширились, и она помотала головой.
- О нет, Рейнтри. Мы не станем развивать эту тему.
- Какую тему?
- Ты отлично понял, что я имею ввиду.
- Тогда просвети меня.
Она прислонилась к своему рабочему столу, который выглядел намного опрятнее, чем его. Разумеется, она провела здесь недостаточно времени, чтобы успеть устроить беспорядок.
- Что ж, прекрасно. Если мы собираемся стать… кем бы то ни было, а я пока не знаю, кто мы друг для друга, нужно установить определенные границы.
- Границы, - повторил Гидеон, полусидя на собственном столе.
- Я хочу быть твоим напарником и думаю, это возможно. Я понимаю и принимаю твои способности, и могу внести свой вклад. Могу стать хорошим партнером для тебя, Рейнтри, но некоторые вещи нельзя смешивать. Не может быть никакого преследования неотесанных мужланов, которые не дают мне прохода, никаких притязаний, как будто мы пещерные люди, а ты метишь свою территорию, никакого секса на столе или украденных поцелуев возле питьевого автомата. Когда я нахожусь в твоей кровати, если я когда-либо снова окажусь в твоей кровати, тогда другое дело. Но здесь, в этом офисе, я должна быть только твоим напарником и больше никем. Мы можем вести себя так? - спросила она, словно не была полностью уверена.
- Не знаю, - честно ответил он. - Было бы легче, работай ты с кем-то другим.
Она немного съежилась, хотя он был уверен, что сегодня эта мысль хоть раз, но приходила ей в голову.
- Я не хочу работать с кем-то другим. Я хочу работать в отделе убийств и знаю, что могу многому научиться у тебя. Возможно, мы просто должны списать это утро на ошибку и все забыть.
Забыть? Буквально? В Гидеоне вскипел гнев, горячий и заряженный электричеством. Лампочки наверху замерцали, но не перегорели.
- Двигаться дальше и забыть. Не уверен, что смогу.
Хоуп с трудом сглотнула. А он задался вопросом, неужели она думает, что ночью он не заметил ее отклика?
- Мы почти закончили здесь. Можем пойти к мотелю, я подберу "челленджер", потом поеду домой и…
- Нет, - прервал он.
- Нет? - Ее брови немного приподнялись.
- Я не уверен, что ты будешь там в безопасности.
- Вот видишь? - Она указала на него пальцем. - Это именно тот вид мужского поведения, которого я пытаюсь избежать. Стал бы ты обращаться подобным образом с Леоном?
- Я никогда не трахал Леона.
Она покраснела, затем побледнела, оттолкнулась от своего стола и вышла из офиса. Гидеон хотел последовать за ней, поймать и затащить обратно, чтобы закончить разговор, но за ними наблюдали другие сотрудники. И потом, он вынужден был признать, что мимолетная мысль иметь напарника, который знает о его возможностях и не боится, оказалась безумно соблазнительной. Напарника, на чью помощь он мог рассчитывать при расследовании, в какие бы передряги их не занесло в поисках плохого парня.
Но одной мысли об опасностях таких передряг было достаточно, чтобы он решился напугать ее.
Гидеон все-таки последовал за ней, хотя и на некотором расстоянии. Он держался далеко позади, пока они не добрались до автомобильной стоянки, после чего с легкостью нагнал ее.
- Если ты пришел сюда извиняться… - натянуто начала Хоуп.
- И не собираюсь, - честно признался он.
Она взглянула на него удивленно и рассержено.
- Я не извиняюсь за то, что случилось, и не извиняюсь за то, что сейчас говорю правду. Ты не один из этих парней, Хоуп, и никогда не будешь для меня точно таким же напарником, как Леон. - Она резко остановилась, когда он открыл для нее пассажирскую дверь и стал ждать, когда она сядет.
В итоге, она заняла пассажирское сиденье, все еще сердитая, но чуть меньше, чем раньше.
Гидеон уселся в водительское кресло, но не стал включать двигатель.
- Ты не можешь пойти домой сегодня вечером, потому что, нравится тебе это или нет, ты находишься под прицелом. Табби не сумела получить меня, поэтому может попробовать добраться до тебя. Твои мать и сестра окажутся под перекрестным огнем.
- Согласна, это не лишено смысла, - натянуто ответила она. - Но я все же хочу пойти домой и собрать вещи.
- Конечно, - согласился он, выезжая со стоянки и направляясь к "Серебряной чаше". "Челленджер" может подождать, он не собирается выпускать Хоуп из вида.
Но когда они свернули с Ред-Кросс-стрит, он сказал:
- Никакого секса на столе, хм? Какой облом!
***
Санни Мэлори Стэнтон оказалась истинной дочерью Рейнбоу Мэлори. Она была такой же темной блондинкой, как их отец, но в остальном во всем напоминала Рейнбоу. Широкая улыбка, еще более открытое сердце. Удобные сандалии, длинная юбка, висячие сережки. И никакого лифчика.
Когда Хоуп с Гидеоном вошли в дверь, Санни улыбнулась. Она даже не заметила, что наряд младшей сестры был совершенно не в ее стиле.
Если бы Санни надела костюм, Хоуп точно это заметила бы.
Мать и сестра расставляли на витрине новую бижутерию, оживленно болтая о внуках, оставшихся дома с отцом. Проводя время со старшей дочерью, Рейнбоу расцветала.
Теперь предстояло объяснить свой временный переезд в дом Гидеона. Хоуп всю дорогу старалась придумать правдоподобную историю, хотя знала, что мать вообще не потребует объяснений. Она просто вообразит, что младшая дочь наконец-то решила воспользоваться старым понятием свободной любви, а поскольку Гидеон уже понравился Рейнбоу…
Никаких объяснений так и не прозвучало. Рейнбоу оглядела Хоуп сверху донизу, быстро оценила небрежный наряд Гидеона и прошептала:
- Секретное задание? - Словно вокруг находилась дюжина способных услышать ее людей.
Когда Гидеон открыл рот, вероятно, чтобы ответить "нет", Хоуп выступила вперед и сказала "Да", достаточно громко, чтобы заглушить его ответ.
- Я должна упаковать несколько вещей, а потом нам нужно уехать. - Хоуп не нравилась мысль, что ее семье может грозить опасность только потому, что она находится рядом, поэтому, чем быстрее она уйдет, тем лучше для всех.
И ей очень не хотелось оставлять Гидеона один на один со своими родственниками, но не могла же она попросить его подняться наверх и помочь упаковаться. Поэтому, оставив его рассматривать товары, побежала наверх в квартиру, намереваясь собраться как можно проворнее.
Не то, чтобы у нее была возможность сделать это достаточно быстро, конечно. Она собрала одежду, нижнее белье, зубную щетку и пасту, косметику. Все, что могло ей понадобиться в доме Гидеона.
А спустившись, застала всех троих склонившимися над чем-то вместе и смеющимися так, как будто кто-то демонстрировал ее старую детскую фотографию, на которой она запечатлена в голом виде. Смеющимися так, будто Санни только что рассказала одну из своих смущающих историй о маленькой сестренке "А помните, когда..?"
- Мы можем ехать, - почти грубо сказала Хоуп.
Все трое обернулись, и ей показалось, будто они знают нечто неизвестное ей. Подобное ощущение она испытывала всю жизнь, словно жила, глядя на все со стороны, как если бы не знала некую универсальную истину, скрытую только от нее и никого больше.
- Да, хорошо, - ответил Гидеон, подходя к ней и окидывая жадным взглядом.
Ей было двадцать девять лет. У нее уже были связи с мужчинами. Романтичные, сексуальные, эмоциональные. Но никто никогда не смотрел на нее так. Никто не изучал ее взглядом, от которого слабели коленки.
Никто из них не был Гидеоном Рейнтри.
- В субботу вечером я планирую устроить ужин, - окликнула Санни. - Если вы закончите со своими секретами, приходите после закрытия магазина. Я сделаю потрясающий персиковый пирог.
Они попрощались и покинули магазин как раз в тот момент, когда внутрь зашли трое туристов, мать с двумя дочерьми, если судить по их похожим округлым лицами, привлеченные красочной, увешанной камнями витриной.
Хоуп бросила сумку на заднее сиденье "мустанга" Гидеона и тут же вспомнила вчерашнюю поездку к нему домой. Он был в таком состоянии, что она не сомневалась: он проведет в постели много дней и ему просто необходимо попасть в больницу. Но он сидел здесь и выглядел так, будто ничего особенного не произошло.
- Они действительно в безопасности? - спросила Хоуп, прежде чем Гидеон успел включить двигатель. Она видела, на что способна Табби, но боялась не за себя. От одной мысли о том, что подобная женщина приблизится к ее семье, у нее все внутри переворачивалось.
- Я не оставил бы их, если бы так не думал, - ответил Гидеон. - Но на всякий случай, они находятся под постоянным наблюдением.
- Как ты умудряешься не рассказывать шефу все, что знаешь? - И как он только узнал, что ей нужно было услышать для спокойствия духа? Пусть Рейнбоу с Санни и чудачки, но они ее чудачки.
- Я не говорил с шефом. - Он указал на витрину магазина через улицу, не на кафе, а на окна выше. - Я нанял частную команду следить за твоей семьей, пока не поймаем Табби. Хотя не думаю, что в этом есть необходимость, - убежденно добавил он. - Табби хочет меня и, возможно, тебя. Но вряд ли твоя семья хотя бы мелькнула на ее радаре.
Двадцатичетырехчасовое наблюдение стоило недешево, это она знала. Хоуп могла бы возмутиться тем, что он устроил это, не обсудив сначала с ней, могла предложить заплатить сама, поскольку, в конце концов, это ее семья. Но вместо всего этого просто сказала:
- Спасибо. - И именно это и имела в виду.
Четверг, 20:37
Он не удивился, что купальник Хоуп оказался черным, скромным и слитным. Она выглядела в нем отлично, но чего бы он ни отдал, чтобы увидеть ее в маленьком бикини вроде тех, которые носила Экей, когда останавливалась здесь. В чем-то крошечном и иллюзорном, и может быть, красном. Под консервативными костюмами, которые надевала на работу, Хоуп Мэлори скрывала прекрасное тело.
Перекусив бутербродами с содовой, они занялись изучением дел, но, в конечном счете, оба лишились последних остатков энергии. Слова стали расплываться. Они начали делать ошибки. Ответом Гидеона на подобную усталость всегда была вода.
Наступала ночь, волны были свирепыми, поэтому они не заходили далеко от берега. Бурлящая соленая вода билась о них обоих. Они стояли на некотором расстоянии. Не держались за руки и не смеялись. Да и откуда этому взяться? Он все еще не знал, кто они друг для друга. Партнеры - да, но вероятно ненадолго. Друзья? Нет, Хоуп Мэлори значила для него очень многое, но она не была другом. Любовники? Возможно. Еще слишком рано говорить об этом. Одно свидание не делало их любовниками.
Когда сгустилась тьма, они вышли из океана и направились к дому, пройдя несколько шагов по песку в разделявшей их атмосфере неуверенности.
- Привет, Гидеон!
Ханни, его белокурая соседка, свесилась с балкона и помахала рукой. Он никогда не видел, чтобы она купалась в океане. Однажды даже спросил почему, и она ответила, что не хочет испортить прическу. С мокрыми заглаженными назад волосами, и капающей на нос водой, Хоуп выглядела красивее всех женщин, которых он когда-либо встречал. Хотя он вполне мог обойтись и без этого открытия.
- Привет, - ответил он гораздо менее восторженным тоном.
- Не забудь о субботней вечеринке. - Ее глаза быстро переметнулись к Хоуп. - Вы собираетесь прийти?
Он покачал головой.
- К сожалению, нет.
- А как насчет завтрашнего ужина? Мы можем готовить на воздухе.
- Мне нужно уехать из города на день. Я не знаю, во сколько вернусь.
Хоуп оглянулась и слегка приподняла брови. Она, вероятно, задумалась, сбегает ли он от нее или отъявленно врет Ханни.
- Что ж, если все-таки выберешь время в субботу, заходи.
- Конечно, - уклончиво и весьма сдержано ответил он.
Они с Хоуп одновременно достигли мойки для ног у лестницы, ведущей в его спальню, и стали споласкивать песок.
- Итак, куда ты направляешься завтра?
- В графство Хэйл, на место убийства Корделл.
Их ноги случайно соприкоснулись, и она инстинктивно отодвинулась.
- Думаешь, от этого будет какой-то прок?
- Не знаю. Возможно, призрак все еще там и сможет чем-то помочь.
- Спустя столько времени? - Задав вопрос, она вспомнила, что почти ничего не знает о его способностях.
- Некоторые призраки бродят по земле сотни лет, привязанные к какому-то месту, потому что были столь травмированы своей жизнью или смертью, что не смогли перейти в другой мир. Четыре месяца - это не срок.
- Так ты занимаешься этой работой, чтобы поймать убийц, или пытаешься отправить призраки жертв туда, где им полагается быть?
- И то, и другое, - признался он.
Он выключил воду, и они начали подниматься по лестнице, Хоуп шла впереди, он на несколько шагов сзади. Что потом? Он хотел ее, но знал, что не может заниматься с ней любовью. Нет, не так, он не должен заниматься с ней любовью.
В итоге, она сама сделала первый шаг. Подождав его наверху лестницы, она взяла его руку в свою, поднялась на цыпочки и поцеловала. Это не был сексуальный поцелуй, по крайней мере, не явный. Это было простое соприкосновение губ, нерешительное и волнующее.
- Ты хороший человек, Гидеон. Я сожалею, что подозревала тебя в нечестности.
- Да все нормально, - пробормотал он.