- Нет, это не так. Ты скрываешь большую часть себя и не можешь рассказать людям о том, что делаешь. Но, тем не менее, продолжаешь этим заниматься, никогда ни о чем не прося, не требуя денег или славы, или хотя бы благодарности.
- Я немного удивлен, что ты так легко все воспринимаешь, - сказал он, наклоняясь за вторым поцелуем, потому что она была здесь и дала ему на это разрешение.
- Да, - прошептала она за секунду до того, как их губы снова встретились. - Я тоже.
***
Океан смыл с Хоуп беспокойство, по крайней мере, на некоторое время, и как только она позволила себе расслабиться, то не могла перестать думать о Гидеоне и о случившемся сегодня утром. Они вместе избавились от влажных купальных костюмов и зашли в ванную. Хоуп была вся в песке и соли, а на губах ощущала вкус Гидеона. С работой было покончено, по крайней мере, на данный момент, и сейчас ее не волновало ничто, кроме желания забраться в кровать и остаться там. Она чувствовала себя почти распутницей, совсем непохожей на саму себя.
В своих романтических увлечениях Хоуп проявляла осторожность и, хотя всегда старалась быть похожей на мужчин своей профессии, никогда не была агрессивной в спальне. Только здесь она оставалась по-настоящему застенчивой и иногда чувствовала себя почти чопорной. Но сейчас, нежно подтолкнув Гидеона под душ и последовав за ним, она ступила под теплые брызги и позволила им смыть соль с волос и кожи, абсолютно не ощущая себя зажатой.
- Ты когда-нибудь уставал от здешних мест? - спросила она.
Он пробежал рукой по ее влажной груди, почти невольным и, определенно, уже знакомым жестом. В этой руке было столько тепла, и Хоуп захотела большего. Ей казалось, что она никогда не сможет насытиться этим мужчиной.
- Только, когда меня навещает слишком большая компания, - ответил он. - В таких случаях я просто каждую ночь подкидываю в кровати по несколько песчинок, и, в конечном счете, все уезжают.
Она придвинулась к нему еще ближе, не в силах остановиться, не желая останавливаться.
- Если я загощусь, ты подбросишь песок в мою кровать? - поддразнила она.
- Еще чего, - ответил он, его голос звучал тихо и глухо.
Она хотела спросить его, ктомы друг для друга, Рейнтри? Пара? Коллеги, попутно занимающиеся сексом? Друзья? Но она не желала задавать вопросы, понимая, что у него нет ответов. Он целовал ее под брызгами душа и ласкал руками, пока она ласкала его. Хоуп хотела его здесь и сейчас, и хотя поблизости не было презерватива, она не собиралась отпускать его от себя, только не теперь. Это было слишком хорошо: брызги воды, губы Гидеона, его руки, на прикосновения которых отвечало ее тело. В этот миг не имело никакого значения, как они себя называют. Возможно, когда-нибудь это станет существенно, но не в данный момент.
Хоуп закрыла глаза, когда Гидеон раздвинул ее ноги и прикоснулся к ней там. Она могла поклясться, что в ее тело вошла искра, дразня, возбуждая, трепеща внутри нее подобно маленькой вспышке молнии. Возможно, так оно и было. Здесь все казалось возможным.
Она так сильно хотела Гидеона, что тело начало дрожать.
Вместо того, чтобы вывести ее из душа, он прижал ладонь к низу ее живота, туда, где она чувствовала себя пустой и трепещущей.
- Я собираюсь мошенничать, - шепнул он ей в ухо.
- Хорошо, - задыхаясь, пробормотала Хоуп и закрыла глаза, чтобы полностью сосредоточиться на прикосновениях и только на них.
Она вскрикнула, когда оргазм поглотил ее с неожиданной интенсивностью, и, если бы не поддержка Гидеона, наверняка, упала бы на пол душа. Но он удержал ее, прижав мокрое, скользкое тело к своему, пока облегчение плескалось в ней подобно молнии.
Когда оргазм стих, Гидеон прошептал:
- Открой глаза.
Хоуп медленно послушалась и увидела невероятное сияние. Которое исходило не от Гидеона, а от нее! Ее аура светилась, как вечерняя заря, на коже танцевали маленькие электрические искорки. Глаза Гидеона сияли легким зеленым светом, совсем чуть-чуть. Остальная часть света исходила от нее.
Он улыбнулся.
- Вода отличный проводник.
***
Гидеон испытывал желание взять Хоуп в душе, с презервативом или без, но частые появления Эммы и обещания скорого прибытия заставили его поступить разумно, по крайней мере, сейчас.
Кроме того, они на этом не закончили.
Они вытерли друг друга пушистым серым полотенцем, затем пошли в спальню к ждущей их кровати. Кожа Хоуп все еще светилась, но люминесценция быстро исчезала. В отличие от него, она не могла подпитывать и удерживать электричество.
Гидеон бросил ее на кровать, и она рассмеялась, он же заполз на матрац, чтобы присоединиться к ней. Она распласталась под ним, голая, влажная и тронутая магией.
- Итак, - произнесла Хоуп, подняв руку, чтобы нежно погладить его по лицу. - Что обычно говорят девочки, когда ты превращаешь их в прожекторы?
Он тыльной стороной руки погладил ее шею.
- Не знаю. Я никогда не делал этого прежде.
Ее улыбка померкла.
- Я обычно все скрываю, помнишь? - Он не сказал ей, что этот свет был особенным, что она другая, совершенно непохожая на остальных женщин. Она ошеломляла его.
Хоуп переместилась, устраиваясь поудобнее. В том, как их голые тела соединялись друг с другом, было что-то явно особенное, что-то, о чем он не хотел думать. Он не хотел рядом с нейдумать . Он хотел секса. И возможно немного смеха.
- Ничего не скрывай от меня, - сказала она.
Мысль о том, что какая-то женщина могла все о нем знать и остаться, была такой неожиданной и потрясающей, что Гидеон едва не вздрогнул. Но он не мог полностью обнажить себя перед кем бы то ни было. Тело да. Но душу? Никогда.
Он не хотел говорить ни о чем, кроме физического, поэтому раздвинул бедра Хоуп и стал ласкать ее. Она вздохнула и сомкнула вокруг него пальцы, мягко, но не слишком. Она гладила его, а он закрыл глаза и оставил все позади, растворяясь в чувствах. Это был секс. Это было хорошо, правильно и мощно, но все-таки это был просто секс.
К тому времени, когда он добрался до прикроватного ящика, ни один из них не думал ни о каких объяснениях. Все было так, как было.
Иногда кролик - всего лишь кролик.
Глава 11
Она должна была спать как ребенок, но, тем не менее, никак не могла заснуть. В голове крутилась тысяча вопросов. Забеспокоившись о том, что может разбудить Гидеона, Хоуп оставила его спящим в кровати, а сама стала бесшумно бродить по полутемной спальне.
Проникающего из открытого окна лунного света и тусклого освещения ночника в ванной было достаточно для глаз. Гидеон в некоторой степени был приверженцем минимализма и избавлялся от ненужного хлама в доме. На стенах, тут и там, висели семейные фото, но нигде не было ни цветочных букетов, ни бесполезных безделушек. Она пробежалась рукой вдоль стоящего в спальне комода, на котором хаотично располагались керамическое блюдо для монет, брошенный шелковый галстук, маленький кусочек бирюзы и то, что она идентифицировала как еще один защитный талисман. Хоуп погладила пальцами маленький серебряный амулет, прицепленный к тонкому кожаному шнурку. Скажи ей кто-нибудь неделю назад, что нечто столь невинное и незначительное, как кусочек серебра, может служить защитой, она никогда бы этому не поверила. Теперь она понимала, что во многом ошибалась. Она подняла амулет и надела его на шею, где он лег рядом с тем, который подарил Гидеон. Табби все еще разгуливает на свободе, и, кроме того, сердце Хоуп сейчас нуждалось во всей защите, которую могло получить. Существует ли такая защита? Или для нее уже слишком поздно?
Хоуп подняла футболку Гидеона, которую он бросил на стул около комода, натянула ее и тихонько вышла на настил, ведущий к морю. Звук прибоя вместе с нежным светом луны успокаивали ее, а сегодня вечером она определенно нуждалась в успокоении.
Так быстро привязываться к кому-либо или чему-либо было совсем не в ее духе. Прежде чем принять какое-то решение, она со всех сторон обдумывала каждое свое начинание. В любой ситуации она всегда оставалась рассудительной и бесстрастной, пока не исчезали последние сомнения в том, что она движется в правильном направлении. Хоуп действовала подобным образом, начиная лет с одиннадцати, а может и еще раньше. И не совершала опрометчивых поступков.
А теперь оказалась глубоко связана с Гидеоном Рейнтри. Сексом, его тайнами и совместной работой. Ее душа попала в западню.
Она услышала, как сзади открылась дверь, но не обернулась. Гидеон босиком прошлепал к ней, и мгновение спустя она очутилась в его объятиях. Эти объятия были теплыми, сильными и чудесными. Стоять вот так было очень приятно. Ей это нравилось. Возможно, даже слишком нравилось.
- Я не хотела разбудить тебя, - прошептала она.
- Две ночи, проведенные вместе, и я просыпаюсь оттого, что ты находишься не там, где должна, - ответил он с легким неудовольствием в голосе.
Она откинула назад голову и расслабилась, прижимаясь к нему.
- Я точно также не привыкла в ком-нибудь нуждаться.
Он скользнул руками ей под футболку, погладил кожу, и накрыл ладонями груди. Его пальцы подразнивали чувствительные соски до тех пор, пока Хоуп не закрыла глаза и не качнулась к нему, ее тело отвечало быстро и безоговорочно. Она не должна была сейчас его желать, не должна нуждаться в нем с такой силой, что забывала обо всем остальном. Но она желала и нуждалась.
Его руки ласкали ее груди. Было ли это легким странным электричеством, что просачивалось сквозь ее кожу и посылало импульсы к самым сокровенным точкам? Или, возможно, ее бурные ощущения просто отклик женщины на мужские прикосновения? Наэлектризованные или нет, руки Гидеона были очень приятными, он прикасался к ней так, словно она принадлежала ему, словно точно знал, как сделать ее своей. Он наклонился и поцеловал ее шею, бесцеремонно, нежно, в высшей степени возбуждающе. Она задрожала.
Хоуп повернулась в его объятиях, подняла лицо, обняла его за талию и поцеловала. Он вышел на настил обнаженным - никто на берегу не мог увидеть их в этот час ночи, в этот самый темный час - и Хоуп бесстыдно пробежала пальцами по его спине, бедрам, ягодицам. Если верно то, что он мог сделать ее своей, то столь же верно и то, что она одержима им, по крайней мере, сегодня ночью.
Он глубоко поцеловал ее, возбуждая губами, языком и руками и требуя большего. Ее тело сжималось и расслаблялось, дрожало и быстро становилось неконтролируемым. Равно как и у Гидеона. Она чувствовала это в каждом нежном касании его рук; испытывала в поцелуях. Он легко поднял ее, издав низкий стон, звучащий как неудовлетворение или, возможно, нетерпение. Она обхватила его талию ногами. Он был близко, так близко.
- Тебе не нужно… - начала она, затаив дыхание.
- Уже подумал об этом, - ответил он охрипшим голосом.
Хоуп переместилась так, чтобы притянуть его еще ближе, вести в себя.
- Ты вышел сюда, надев презерватив? Да ты весьма уверен в своем очаровании, не так ли? - поддразнила она.
- Я был преисполнен оптимизма.
Кончик его восставшей плоти дразнил ее вход, и она начала опускаться на него, стремясь к нему и желая его так, что до сих пор удивлялась сама себе. За прошедшие двадцать четыре часа она занималась сексом больше, чем за все прошлые пять лет. И у нее никогда не было такого секса: всепоглощающего, мощного и красивого, лишенного неловкости и несбывшихся ожиданий. В объятиях Гидеона она ни разу не почувствовала даже мимолетного разочарования.
- Я рада, что ты проснулся, - прошептала она, прижимаясь губами к его уху. - Никогда раньше не занималась любовью в лунном свете.
Гидеон замер. Все его тело напряглось, мускулы сжались.
- Лунный свет.
Он торопливо снял ее с перил, на которые она частично опиралась, и отнес в глубокий полумрак у дома. Там лунный свет их не касался, но не было и перил, на которые можно опереться. Гидеон держал Хоуп, а она держала его. Ее спина была прижата к стене, и Хоуп чувствовала себя одновременно плывущей и устойчивой.
Когда он вошел в нее, глубоко и жестко, они полностью растворились друг в друге и в кромешной тьме. Хоуп не беспокоило, где они находятся. При лунном свете или дневном, в темноте или под солнцем. Под укрытием или только под луной и звездами. Пока Гидеон оставался с ней, пока держал ее, Хоуп ничто не тревожило. Инстинкт взывал к нему, но она чувствовала и нечто большее, чем настойчивая физическая потребность.
Она очень долго считала, что не сможет влюбиться. Ее мать, сестра, племянники - только в любовь к ним она осмеливалась верить. Романтическая любовь таила множество ловушек. Хоуп не просто не желала влюбленности, но и прилагала все усилия, чтобы избежать ее. Любовь была западней, угодив в которую, очень быстро начинаешь испытывать душевную боль. Этот внезапный взрыв эмоций, нахлынувший сейчас, когда Гидеон держал ее в объятиях и заполнял собой, приближая к освобождению, несомненно был вызван только силой секса.
Но пока он занимался с ней любовью, пока ее спина прижималась к стене, а ноги обвивали его, она не могла представить, что сможет испытывать подобные ощущения с кем-то другим. Она может влюбиться в него. Этот мужчина может стать центром ее вселенной и полностью перевернуть ее мир. Она может полюбить его со всеми этими призраками, световыми эффектами и всем остальным. Пугающая перспектива.
Они вместе достигли кульминации с криками и стонами, которые потерялись в глубоком поцелуе. Под звуки прибоя и сияние лунного света, вместе с дрожью тела пришел миг озарения, когда эти слова снова пришли на ум. Я могу влюбиться в тебя. Колдовское сияние Гидеона рассеяло тьму и вызвало у нее улыбку. "Я люблю тебя" рвалось с губ, но Хоуп удержала слова. Еще слишком рано для такого признания. А также слишком опасно.
Гидеон отнес ее в дом и нежно уложил на постель. Избавившись от презерватива, он вернулся к кровати, устраиваясь рядом. Она осталась в его футболке. Хоуп нравилось чувствовать ее на своей коже, этот изношенный хлопок, все еще немного пахнувший Гидеоном.
- Утром я собираюсь поехать на место убийства Корделл и оглядеться там, - произнес он. Его голос звучал ласково и хрипло.
- Ты хочешь сказать мы, верно?
Он помедлил.
- Я хочу, чтобы ты осталась здесь.
Она немного приподнялась. Если бы она не чувствовала себя такой обессилевшей и не была только что полностью удовлетворена, если бы "я люблю тебя" все еще не таилось на краю сознания, то его слова, возможно, рассердили бы ее. Но вместо этого она улыбнулась.
- Ну уж нет.
- Необходимо изучить еще ряд документов. Ты нужна мне здесь.
- Подготовь их, и я прочитаю дела в автомобиле.
Он обхватил ее за талию и притянул к себе.
- Мы сможем поспорить об этом завтра?
- Конечно. - Ее глаза слипались. Теперь она наверняка сможет заснуть. - Мне нравится спорить с тобой, - призналась она, вздохнув. - Ты очень занятный, когда сердишься.
Гидеон фыркнул, потом рассмеялся.
- Ты одна такая, Хоуп Мэлори.
- Ты тоже один, Гидеон Рейнтри. - Это было настолько близко к признанию в любви, насколько любой из них был готов себе позволить выразить.
***
Гидеон проснулся намного позже восхода солнца, что было для него необычно. И также необычно было просыпаться, обнимая красивую женщину.
В прошлом его сексуальные отношения быстро заканчивались. И даже если они длились несколько недель или даже месяцев, он все равно держался на некоторой дистанции. Он не проводил со своими женщинами всю ночь и не просил их оставаться у него. Это было слишком опасно.
Спя рядом с Хоуп, он не чувствовал никакой опасности. Это казалось правильным, прекрасным и естественным, как будто они спали вместе уже тысячу лет. А вот это действительно становилось опасным. Очень опасным, потому что вчера вечером он едва не забыл о словах Эммы и не взял Хоуп в лунном свете. Он надел презерватив, но стопроцентно эффективной защиты не существовало. Лишь из предосторожности он перебрался в тень, прежде чем погрузиться в нее.
Гидеон задрал ее рубашку, вернее свою рубашку, и прижался ртом к плоскому животу. Проклятье, на вкус она была чудесной. Восхитительной, очень теплой и шелковистой. Он целовал ее, смакуя аромат и вкус, поглаживая кончиком языка вверх и вниз, посасывая кожу, пока не почувствовал, как ее рука зарылась в его волосы.
- Доброе утро, - сонно и удовлетворенно пробормотала она.
В ответ он немного приподнял ее рубашку и просунул руку под мягкий хлопок. Оголив одну грудь и глубоко втянув в рот сосок, он ощутил ладонью холодок ее защитного амулета. Пальцы Хоуп крепче вцепились в его волосы, и Гидеон втянул сосок глубже. Он смаковал и вкушал Хоуп, пока с ее уст не сорвался один из тех коротких стонов.
Сегодня утром он никуда не спешил. Он заставит ее кончить раз или два, будет любить долго и основательно, а потом оставит крепко спящей. Когда она проснется и поймет, что он уже давно в пути к месту убийства Корделл, то, вероятно, некоторое время посердится, но простит его. Он точно знал, как заслужить прощение.
Он раздвинул ее ноги и провел пальцем по нежной коже с внутренней стороны бедра. Кожа была мягкой, мускулы бедер имели нежную форму и выглядели очень женственно.
- У тебя самые длинные ноги, которые я когда-либо видел, - сказал он, поднимая одну и прижимаясь ртом к тыльной стороне коленки. Она задрожала, закинула на него эту ногу, и он переместил рот выше. Лучи солнца не часто ласкали ее ноги. Они были сливочно-бледными, непохожими ни на какие другие из всех, что он видел, и это очаровывало его. Он пробежал пальцем вверх от колена, выпуская маленькие разряды электричества. Хоуп дернулась и рассмеялась.
- Щекотно.
- Неужели?
- Да, - со вздохом ответила она.
Он еще совершенно не закончил с этой женщиной. Да и закончит ли когда-нибудь? Пока утро вступало в свои права, он пробовал ее повсюду. Он заставлял ее дрожать и метаться, вырывая глухие стоны. Завладев его ртом, Хоуп почти бросила его на спину, решительно настроенная сделать с ним то же, что проделал с ней он. Желая заставить его стонать. И она достигла в этом успеха. Ртом и руками она изучила каждый его сантиметр.
Понимая, что он уже готов настолько, настолько вообще может быть готов мужчина, Хоуп отстранилась и стянула через голову футболку. Гидеон протянул руку к ящику, в котором держал презервативы. Сегодня вечером по пути домой нужно заехать в аптеку. Его запасы почти закончились. И как бы сильно ему ни нравилась Хоуп, насколько бы она ни казалась той единственной, близкой и родной, Гидеон не был готов пойти дальше, даже несмотря на то, что Хоуп заставляла его светиться в темноте. У них был великолепный секс, но каковы гарантии, что искра не потухнет? Мало что в этом мире длилось действительно долго.
Хоуп, улыбаясь, сидела на кровати, возбужденная и тяжело дышащая. Темные волосы в беспорядке падали на лицо. Обычно такая аккуратная, будучи растрепанной Хоуп выглядела поистине великолепно.
Растрепанная, обнаженная… и с двумя амулетами на шее.