Поверил Ральф или нет - осталось только гадать, ибо никаких комментариев с его стороны не последовало. Он начал излагать правила проживания в лагере, слушая которые Шерри подумала, что это скорее тюрьма, чем место, где люди зарабатывают на жизнь. Правила были следующими: работа с шести утра до шести вечера, отбой в семь вечера. Еду, питье и сигареты разрешается покупать только в лавке на территории лагеря, за неподчинение надсмотрщику или драку - штраф, который вычтут из заработка, ну и так далее. Хотя Шерри с Майком предполагали оставаться в лагере всего несколько дней, с них тут же потребовали плату за жилье за неделю вперед и предупредили, что остаток своего заработка они должны хранить в сейфе, опять же в местной лавке, "в счет будущих покупок". Выслушав все это, Шерри почувствовала себя такой беспомощной и бесправной, как никогда в жизни.
Развязной походкой подошли молодые люди, у одного из которых вокруг шеи болтались четки. Подошедшие спросили пива, и Джолин повела их в лавку, чтобы обслужить. В это время Ральф провел вновь прибывших внутрь ободранной конторы, где обыскал Майка на предмет оружия, а потом заставил подписать какие-то бумаги. Покончив с формальностями, он вывел их на заднее крыльцо и показал пальцем в сторону поля, поросшего сорняками: на нем теснились старые автомобили, трейлеры и захудалые хижины - все это называлось жильем. Трейлер, предназначенный для Майка и Шерри, находился в последнем ряду. Пока что он был свободен.
- Поэтому я и взял с вас целых сто шестьдесят долларов, - сказал Ральф, усмехаясь ртом, где не хватало зубов.
Керли, все еще сидевший на крыльце, не сводил глаз с Шерри.
- Я попрошу у кого-нибудь ведро и принесу нам с тобой воды, - сказал Майк, когда оба, Ральф и Керли, ушли внутрь конторы смотреть спортивную борьбу по маленькому, жалкому телевизору.
Шерри не отпустила руку мужа, она боялась расстаться с ним даже на минуту. Хотя, в общем-то, вокруг теплилась жизнь: желтоватый свет проникал из окон хижин и трейлеров, кое-откуда лилась испанская музыка. Лаяла собака, потом завыла: беднягу посадили на цепь. Где-то засмеялась женщина, потом заплакал ребенок. Крепко выругался мужчина - видимо, не везло в карты. Там и сям светились в темноте огоньки сигарет, выдавая курильщиков.
- Ты в порядке? - спросил Майк.
По какой-то причине - может, напомнило о себе нищее детство - у Шерри вдруг проснулся страх голода.
- Я сбегаю в лавку и куплю нам чего-нибудь поесть, - решительно сказала она.
- Что ж, это будет полезный урок. - Майк слегка удивился.
В лавке Шерри увидела Джолин, удобно устроившуюся со старым номером журнала "Пипл", ее клиенты уже ушли. Шерри взяла в счет будущей зарплаты кирпич белого хлеба и немного арахисового масла, в душе ужаснувшись цене, которая была за ней записана. Расписавшись старой ручкой, привязанной к не менее старому кассовому аппарату, Шерри заметила иронический взгляд лавочницы.
- Уж больно нежные у тебя ручки, - сказала Джолин. - Завтра к вечеру покроются волдырями, после целой смены. А вообще-то так тебе и надо: связалась с "мокрой спиной".
Слова, которыми эта грубая баба охарактеризовала ее любимого, зажгли в сердце Шерри тихое, но негасимое пламя. Она не огрызнулась, но ей хватило злости на то, чтобы без боязни дойти в темноте до своего трейлера. Однако, увидев, что он представляет собой внутри, Шерри разразилась слезами.
- Мы не можем здесь спать! - воскликнула новоиспеченная жена.
Этого-то я и боялся, подумал Майк.
- Все будет в порядке, дорогая, - сказал он, обнимая ее. - Я обещаю тебе, все будет в порядке.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
В первую ночь, проведенную в лагере для сборщиков фруктов, Шерри и Майк не думали о любви, но Шерри спала, положив голову мужу на плечо и уютно прижавшись к нему под одеялом из грубой шерсти - единственной "постельной принадлежностью", выданной им. Неужели наша первая брачная ночь так и останется незавершенной? - думала Шерри сквозь полудрему. Она уже почти заснула, несмотря на свою уверенность, что спать в этом сарае невозможно. Почему же он не хочет меня?.. другим мужчинам я нравилась - была ее последняя мысль.
Утро и вместе с ним новая жуткая реальность обрушились на Майка и Шерри с какой-то невероятной внезапностью. Казалось, только что их усыпила бархатная ночь, и вдруг она взорвалась криками детей, требующих поесть, грохотом музыки "рок" и "мариачи", рвущейся из нескольких приемников, звоном кастрюль, перебранкой и перекличкой людей, говорящих с самыми разными акцентами, которые указывали на то, что люди эти прибыли с острова Гаити, с Аппалачских гор, из Мексики. Чуть повернувшись на бок, Майк достал часы из кармана джинсов (куда их предусмотрительно спрятал) и взглянул на циферблат: пять двадцать одна утра. Его жена, пребывающая в этой роли всего пятый день, спокойно спала, и ее легкое дыхание слегка щекотало его грудь, покрытую темной порослью волос.
Майк нежно потрогал ее за плечо.
- Вставай, querida, - прошептал он.
Но Шерри спала слишком крепко, чтобы уловить ласковое слово. Во сне, который ей снился, ее окружали Майк, Джейми и покойная сестра. Наконец Шерри удалось выбраться из глубокого колодца, в который ее погрузило сновидение, она открыла глаза и пробормотала:
- Где мы? Даже не верится...
- Боюсь, придется поверить, - ответил муж. - Собирайся, моя дорогая, иначе грузовик уйдет без нас и нам придется топать пешком до самой рощи. Да еще вычтут часть зарплаты за нашу лень.
Хотя они и нанялись сюда не ради денег, перспектива взысканий со стороны Ральфа, Керли и их пособников заставила Шерри вскочить с жесткого ложа. В какие-то секунды она оделась и расчесала волосы, спутавшиеся за ночь. Глотая непривычно ранний завтрак - черствый хлеб, помазанный маслом, - и запивая его водой, добытой Майком с вечера, Шерри снова увидела "интерьер" их жилища, и оно показалось ей еще непригляднее, чем вчера. Пол трейлера прогнил, "светильником" служила голая электрическая лампочка.
Не раскисай из-за мелочей, приказала себе Шерри, все это не навсегда. И помни, что ты сама сюда напросилась. Сбегав в ближайший туалет, Шерри вскоре уже влезала вместе с Майком в грузовик, ожидавший около лавки.
Сбор апельсинов оказался настоящей каторгой для девушки, привыкшей к совсем другой работе - она была в своей жизни косметичкой, маникюршей и секретарем. А здесь ветки хлестали по лицу, сок раздавленных плодов стекал по рукам до самого локтя; не прошло и двух часов, как на ее руках появились обещанные лавочницей волдыри. Пытаясь спасти руки, Шерри стала работать медленнее и тут же получила замечание от одной из надзирательниц, высказанное в далеко не вежливой форме.
Более опытные сборщики привезли с собой пакеты с едой, у Майка и Шерри такового не было. К тому времени, когда наконец появился фургончик, торгующий газировкой, бутербродами и горячими сосисками в булке, Шерри чуть не умерла от голода и жажды.
- Хот-дог и бутылочка газировки - это был бы настоящий пир, - сказала она Майку. Стоя вместе с ним в очереди, она старалась размять уставшие мышцы.
- Не терпится узнать, сколько с нас сдерут за это "угощение", - ответил муж.
Шерри, всегда очень бережливая в смысле денег, с ужасом узнала сумму, которую им записали в долг за их скудный, отнюдь не питательный завтрак: она равнялась почти что четверти дневного заработка.
- Если так пойдет дело, - прошептала она мужу, - у нас не останется к концу недели ни гроша.
- Они как раз этого и добиваются, - ответил Майк, с аппетитом жуя тощую сосиску в булке, которую он обильно полил острым соусом.
К тому времени, когда кончилась почти двенадцатичасовая смена, очереди в душ были невыносимо длинными. Майк и Шерри решили протереться мокрыми губками у раковины, прямо в своем жилье. И не успели они сесть за свой скудный ужин - опять хлеб, масло и вода, - как на пороге трейлера появился надсмотрщик Керли. Раздевая Шерри взглядом, он сообщил им, что Майк выполнил свою дневную норму, а Шерри - нет.
- Сожалею, лапочка, - криво усмехнулся он, - но мне придется наполовину срезать твою почасовую плату. Так велел Большой босс.
- Не может этого быть! - возмутилась Шерри, хотя Майк показал глазами: не связывайся.
Керли вздохнул, притворно сочувствуя.
- Но это так. Ва-а-ще я нашел бы тебе работу получше, чем рвать апельсины. Ты мне только свистни...
Сразу догадавшись, на что он намекает, Шерри густо покраснела и обернулась к Майку. У того лицо исказилось от отчаяния: оружия никакого нет, и совсем ни к чему доводить до того, чтобы на них с Шерри спустили сторожевых собак. Он смолчал, только обнял ее за плечи.
- Я не хотел затевать драку, - объяснил Майк, когда Керли удалился. - Если бы он позвал на помощь или натравил на нас псов, я не поручился бы за нашу жизнь.
Напуганная и оскорбленная наглыми намеками надсмотрщика, Шерри начала понимать, каково приходится в этих лагерях женщинам-работницам.
- Я согласна с тобой, - сказала она, - постараюсь быть тише воды, ниже травы.
- Вот и хорошо. - Майк снова обнял и слегка прижал ее к себе. - Что ты скажешь насчет наших опросов, - может, примемся? Чем скорее мы покончим с ними, тем скорее уберемся отсюда.
Несмотря на свое храброе выступление на правлении, теперь Шерри колебалась, стесняясь общения с совершенно незнакомыми людьми. Но, конечно же, ей хотелось поскорее покинуть лагерь.
- Давай начнем прямо сейчас, - сказала она.
Сборщики фруктов, несомненно измотанные долгим рабочим днем в апельсиновой роще, все же предпочли вечером быть на воздухе, а не в грязных жилищах. Одни женщины с удовольствием сплетничали, сидя на ободранных плетеных креслах у входа в хижины, другие бродили босиком по тропинкам, протоптанным в высоком бурьяне, буйно разросшемся между трейлерами и домиками. Дети играли, молодежь флиртовала, мужчины сидели за картами и выпивали. Все были чем-то заняты. Разделившись, чтобы охватить побольше народа, Майк и Шерри стали подходить к разным группам людей. Представившись как вновь прибывшие, они спрашивали, каковы здесь условия - хотя ясно было, что условия ужасны, - и как обращаются с людьми надсмотрщики. Ни Майка, ни Шерри не удивило то, что рабочие внимательно их слушали и отвечали. И хотя муж и жена не могли открыто записывать услышанное, они запоминали мужчин и женщин, готовых в будущем свидетельствовать в суде.
Благодаря ее заботе о племяннике, у Шерри был наметанный глаз, что касается детей, и она довольно скоро заметила, что многие из них здесь нуждаются в медицинской помощи. Было ясно, что они получают ее очень редко или не получают совсем. Они не были избалованы даже вниманием собственных родителей: слишком изматывала тех работа на плантации.
Образование было роскошью, о которой лучше бы и не вспоминать. Шерри поняла, что формально оно существует: ежедневно школьный автобус ждет у ворот лагеря детей, посещающих местную школу. Однако чаще всего дети десяти-одиннадцати лет от роду работают на сборе фруктов рядом с родителями. За что получают гораздо меньше, чем взрослые. Есть и такие дети, которые не хотят посещать школу, потому что слишком плохо говорят по-английски, а взрослых, способных в этом помочь, здесь не найти.
Сексуальные домогательства со стороны надсмотрщиков оказались обычным явлением на фоне всеобщего бесчеловечного отношения к рабочим. К сожалению, хоть несколько женщин и сознались в том, что пострадали от какого-то босса, ни одна не решилась назвать его имени и фамилии или обвинить в чем-то конкретном. Если я пожалуюсь, говорили эти женщины, то над моим мужем (отцом, женихом) будут издеваться. Тех, с кем компания рассчитывается через местную лавку (как с Майком и Шерри), просто-напросто увольняют. Тех же, кто не пользуется услугами этого "магазина", просто бьют или штрафуют за каждую безделицу.
Шерри переходила от группы к группе, говорила то по-английски, то по-испански, что ей давалось без труда, и выслушивала любую женщину, готовую с ней беседовать. Несколько раз, однако, Шерри отвлекло общение Майка с другими работницами: она поняла, что незамужние и "незанятые" предпочитают вертеться возле ее мужа.
Шерри не заметила, что за ней пристально наблюдает Керли. И когда она вышла из трейлера, расположенного недалеко от их с Майком жилища, он внезапно преградил ей дорогу.
- При-и-ятно провела вечер? - спросил он, стоя так близко, что она невольно дышала застарелым потом, которым от него несло, да еще и спиртным перегаром. Он пьяно заикался.
Шерри невольно отступила назад.
- Неплохо.
- Я смотрю, ты по-к-ка-лякала со многими.
Девушка в ужасе оглянулась, ища глазами Майка: он бы наверняка выручил ее из беды.
- Хочу знать, с кем я работаю.
- Но я тоже один из них, ц-цы-поч-ка.
Вокруг сгущалась темнота. Керли легко мог бы затащить ее в заросли бурьяна между трейлерами. Если кто-то попробует за нее заступиться - приобретет себе врага в лице надсмотрщика. Что же делать?
- Прошу вас, не говорите со мной так. Я замужем, - попросила Шерри.
Упрек, таящийся в ее словах, вызвал у Керли только презрительный смех.
- Много тут есть таких... з-за-мужних. Я вот тоже женат. Моя половина целый день смотрит тел-л-лек, а ночью храпит как паровоз. У тебя есть муж, "мокрая спина". Ну и дальше что? Хочу знать: ты думала про то, что я пред-д-лагал? Не так часто сюда залетает птичка в-р-ро-де тебя. Хочешь вернуть потерянные деньги? Тогда я у тебя пер-р-р-вый клиент.
Лицо Шерри пылало, она попыталась пройти мимо него. В ответ надсмотрщик заулыбался во всю физиономию и стал похож на фонарь из тыквы, с прорезями для глаз.
Майк, беседовавший с группой мужчин невдалеке от Шерри, моментально понял, в чем дело. Извинившись, он оставил собеседников и подошел к жене.
- Что происходит, Керли? - спросил он с сильным испанским акцентом.
На лице надсмотрщика широкая улыбка сменилась хмурой гримасой. Он как бы измерял на глаз силу этого мужчины и нашел ее достаточной.
- Я для тебя мистер Керли Таннер, шваль, - угрюмо ответил он. - Просто я объясняю твоей прекрасной половине, что ей лучше подтянуться, или ты сам будешь работать за нее по вечерам. На днях как раз уволился парень, который чистил уборные. И мы ищем ему замену.
Хотя Шерри очень обрадовалась присутствию Майка, поставившего надсмотрщика на место, однако ей показалось, что муж слишком вежлив с ним. Их разговора не услышал бы никто из лагерной своры - зачем же миндальничать?
У Майка тоже мелькнула похожая мысль: Шерри думает, что я не могу за нее заступиться, но это не так. Возникни необходимость, я быстро положил бы Керли на обе лопатки. Но дело в том, что нас со всех сторон окружает опасность, и нужно играть свою роль осторожно. И еще: если я позволю Шерри всегда искать у меня защиты, это снизит ее "боевой дух" в борьбе с Керли. Надо воспитать в ней уверенность в себе, чтобы она могла отбрить этого негодяя, даже если меня не будет поблизости.
- Ты хочешь, чтобы нас... отсюда вышвырнули? - тихо спросил он у жены, когда Керли удалился.
Шерри покусывала губу. Ты никогда бы не разговаривал так с Лайзой, мысленно упрекнула она мужа, и не позволил бы какому-то Керли обращаться с ней подобным образом. Поскольку нервы у Шерри были натянуты из-за переживаний, выпавших на ее долю за последние недели, она решила, что поведение Майка подтверждает то, что она и раньше о нем думала.
Волдыри на ее руках саднили, усталость была такой, что хотелось умереть. Продолжая держать дистанцию, установленную ею в первую брачную ночь, Шерри умылась, почистила зубы и легла спать, не сказав Майку даже "спокойной ночи".
Боже, как бы мне сейчас хотелось оказаться дома, рядом с Джейми, думала она, прижать к себе это теплое тельце. Мне так мало нужно: быть рядом, чтобы праздновать его успехи, утирать слезы обиды, ну хотя бы до тех пор, пока ему не исполнится лет двадцать. В таком случае совместная жизнь с Майком оправдала бы себя. А полюбит он меня в конце концов или нет - не так уж и важно.
Майк не размышлял о том, какие мысли бродят в голове Шерри, он записывал разговоры с рабочими при свете голой лампочки, свисавшей с потолка на ободранном шнуре. Выясним отношения позже, вернувшись в Тампу, решил он, а сейчас займемся делом, это важнее.
Ему вдруг страшно захотелось курить, хотя он бросил эту привычку лет десять тому назад. Откуда же взялась эта пытка? - удивился он. Он получил ответ, что называется, из самого нутра, словно высказалось его внутреннее "я". Курение вознаградило бы его за нечто такое, что отнимают. Он просто возжелал свою жену. Но ты не можешь получить ее пока что, сказал он себе. Ты слишком благороден, чтобы овладеть ею в таком хлеву.
Шерри, лежавшая к нему спиной, не шевельнулась. Наконец Майк покончил со своими записями. Нужно было поспать, потому что утро настанет, как всегда, неожиданно. Отложив бумагу и ручку, он выключил свет, снял рубашку и потертые джинсы. Улегся на жесткий топчан в трусах, стараясь быть поближе к краю.
Несколько минут они лежали рядом, но ни один не спал. Майк поднял руку, приготовившись погладить плечо жены и объяснить свое поведение, грубое на первый взгляд. И услышал шорох: кто-то подбирался к окну. Не исключено, что Керли. Секунду спустя надсмотрщик остановился у окна и свистнул тихим, призывным свистом.
Догадываясь, кто свистит, Шерри одеревенела. А когда он позвал ее - вздрогнула.
Отвращение и неприязнь к надсмотрщику, скопившиеся в душе Майка, готовы были взорвать его изнутри, как бомбу. Однако ему удалось сдержаться. Но тут инстинкт подтолкнул его к Шерри, и он обнял ее.
- Я не позволю ему прикоснуться к тебе, детка, - прошептал он. - Даже если придется свернуть ему голову.
Чувство облегчения охватило Шерри, и она прильнула к мужу. Через минуту-другую Керли удалился, а Майк еще крепче обнял жену.
- Если хочешь, я пошлю к чертям все это "расследование", - продолжил он.
Отрицательно покачав головой, Шерри еще крепче прижалась к нему.
- Я так хочу тебя... Разве ты не догадываешься? - прошептал Майк. - Чувствуешь, как?..
- Наверное, так же, как я тебя.
В то же мгновение исчезли грязные стены, обшарпанная мебель - вся окружавшая их нищета. Исчезли, рухнули всяческие барьеры. Словно свыше упал прозрачный занавес и окружил Майка и Шерри со всех сторон, создав для них островок безопасности и комфорта. Внутри этого мира тюфяк, изобилующий буграми, превратился в королевское ложе; грубошерстное одеяло стало вдруг нежным, как соболий мех. Но, стремясь слиться воедино, они отбросили его прочь. Им казалось, что они теперь вольны ласкать и ублажать друг друга сколько захотят - даже всю ночь напролет.