ГЛАВА ВТОРАЯ
Кто-то опять наткнулся на Элли, и она поспешно отстранилась, опуская лицо, чтобы скрыть свою растерянность. Но ей хотелось кричать от гнева и страха. Кто ему сказал? Откуда он мог узнать? Два важных, жизненно важных вопроса стучали у нее в голове. Предприняв нечеловеческие усилия, она подняла наконец голову и взглянула на Дрейка, изобразив изумленную улыбку. Непринужденный тон, которым она заговорила, удивил даже ее саму.
- С чего вы взяли?
Однако ей ни на секунду не удалось обмануть его. Он смотрел на нее сверху вниз с выражением крайнего удивления, и она почти слышала, как работает его мозг, оценивая ее реакцию, пытаясь определить, почему столь невинное замечание так выбило ее из колеи.
- Боб сказал.
Его ответ был до того неопределенным, что она моментально разозлилась, но вовремя успела перебороть себя, прекрасно понимая, что он наблюдает за ней. Как мог узнать Боб? Ведь она не говорила о своих планах ни единой живой душе. Этот секрет был известен только одному человеку, которого уже давно нет. Пытаясь совладать с растерянностью, Элли произнесла:
- Правда? Я даже не представляю, что он имел в виду. Что конкретно он сказал?
Прямой вопрос смутил Дрейка, и Элли ждала, что ему придется дать ей такой же прямой ответ, но не тут-то было.
- Он сказал, что у вас личный интерес к России.
В любое другое время она бы наслаждалась словесной дуэлью, но сейчас под угрозой слишком важный секрет, а она оказалась на чересчур зыбкой почве. Она небрежно пожала плечами, притворяясь, будто потеряла всякий интерес к беседе.
- Понятия не имею, что он хотел этим сказать.
Теперь все зависело от Дрейка - он мог прекратить терзать ее либо продолжать играть в кошки-мышки. Элли напустила на себя скучающий вид, оглядывала зал и даже тихонько вторила звучавшей мелодии.
Она так и не поняла, удалось ли ей обмануть его, но чувствовала на себе его взгляд, когда он произнес:
- Боб сказал, что вы уже написали пару детских книжек и, возможно, используете свой приезд в Россию, чтобы собрать материал для следующей.
Так вот в чем дело! Словно огромный камень упал с ее плеч, ей даже показалось, что от внезапного облегчения у нее подгибаются ноги. Но она сделала все возможное, чтобы он ничего не заметил, и с деланым смущением рассмеялась:
- Ах, это!
- А что еще он мог иметь в виду? - Его вопрос ясно продемонстрировал, что она ни на секунду не обманула Дрейка. Он стоял слишком близко, чтобы не почувствовать, как она внезапно расслабилась.
Проигнорировав вопрос, она исподлобья взглянула на него, продолжая притворяться смущенной.
- Я надеялась, что Боб забыл о моем творчестве. Он безжалостно дразнил меня из-за этого, когда только узнал. Ну, вы его знаете.
- Вас это волнует?
Музыка закончилась, и Элли направилась к их столику.
- Я такая. Стараюсь выглядеть настоящей бизнес-леди, которая делает успешную карьеру, ни на что не отвлекаясь. Уклад моей жизни должен соответствовать этому образу, а детские книжки идут вразрез с созданным имиджем.
- Ваш имидж настолько важен для вас? - сухо поинтересовался Дрейк.
"Разумеется, и еще как", - раздраженно подумала Элли. Как можно не понимать, что имидж чрезвычайно важен для успешной карьеры?
- А для вас нет? - парировала она.
- Дела гораздо важнее.
- Другими словами, встречают по одежке, провожают по уму, - усмехнулась Элли.
Ее тон удивил его.
- Вы не согласны?
- Я не могу себе позволить такую роскошь - верить в подобные пословицы. Возможно, вы не заметили, но я женщина.
Дрейк уже поднес ко рту бокал, но его рука застыла, а глаза расширились. Изумленно улыбаясь, он сказал:
- Д-да, я заметил, между прочим.
- Женщинам намного больше, чем мужчинам, приходится заботиться о собственном имидже.
- Разве такое положение не устарело? - осторожно предположил он.
Дрейк не зря проявил осторожность. Элли хотелось ударить его. Что может он, клерк-выскочка, знать о той борьбе, которую постоянно приходится вести в мире бизнеса женщинам, имеющим хоть капельку амбиций? Чтобы преуспеть, им приходится быть с мужчинами не просто вровень, но лучше их, да и выглядеть соответствующе.
Мужчина вполне может появиться на работе во вчерашней рубашке и мятом костюме. Его сослуживцы подумают, что он весело провел ночь, и восхитятся им. Если же женщина предстанет на людях неопрятной, то коллеги-мужчины решат, что она спит с каждым встречным, и будут относиться к ней соответственно. А коллеги-женщины сочтут, что она проигрывает в неравной схватке и катится в пропасть.
Внутренне содрогаясь от возмущения, она выдавила сладчайшую улыбку.
- Нет, не устарело.
Похоже, ей удалось немного смутить Дрейка. Он наклонился вперед, и ей показалось, что он собирается спорить, но, к счастью, заиграла музыка, и на танцевальную площадку выскочили разодетые в яркие одежды танцоры. Музыка становилась все громче и громче, так что разговаривать стало невозможно. Элли развернулась на стуле, чтобы иметь возможность глядеть на выступающих и одновременно для того, чтобы Дрейку не было видно ее лицо. Когда шоу закончилось, официант поспешил подать им горячее. А когда он удалился, Элли постаралась перевести разговор в безопасное русло.
Она так и не смогла насладиться ужином. Ясно, что ее реакция на невинное замечание Дрейка о скрытом мотиве ее поездки не могла не возбудить его любопытство. Теперь он был настороже, чувствуя, что она что-то скрывает. Вернувшись домой, он, вероятно, бросится звонить ее боссу, чтобы решить задачку, досадовала Элли. Она оправдывала себя тем, что ее застали врасплох.
- Расскажите, как получилось, что вы начали писать детские книги? - предложил Дрейк.
- У меня есть маленькая крестница. Однажды вечером я сидела с ней, а она долго не могла уснуть, поэтому я начала сочинять для нее сказку. И поскольку она весьма современный ребенок, то хочет, чтобы все было наглядно, поэтому мне пришлось нарисовать главных героев. Когда рисунки увидел ее отец, он предложил мне попытаться опубликовать это. - Элли пожала плечами. - Оказалось совсем не трудно. Правда.
- Они хорошо продавались?
- Неплохо, - признала Элли, испытывая удовлетворение от собственных успехов. - Но не настолько, чтобы я смогла заменить этим занятием свою основную работу, - твердо добавила она на случай, если Дрейк вздумает передать их разговор боссу.
Но Дрейк обезоружил ее, заметив:
- Уверен, Бобу было бы приятно слышать вас сейчас. Он говорил, что вы подарок для компании.
- Неужели? - изумилась Элли. Обычно ее начальник не отличался щедростью на комплименты и похвалы. Лучшее, что ей доводилось от него слышать, - это: "Неплохо, да, пожалуй, неплохо".
- Уверен, ему не хотелось бы потерять вас, - улыбнулся Дрейк, словно прочитав ее мысли.
Элли совсем не понравилась его снисходительная, как ей показалось, усмешка, словно он разговаривал с тупой девицей, недостойной того, чтобы ее принимали всерьез.
- Как мило с вашей стороны попытаться убедить меня в этом! А где вы будете работать, когда покинете Россию? - переменила тему Элли. - В Лондоне или вас пошлют еще куда-нибудь?
Едва уловимый сарказм ее вопроса не укрылся от него. Его глаза сузились, но он признал:
- Я езжу туда, где я нужен. А вы разве нет?
Элли одарила его одной из своих внезапных улыбок, кокетливых и совершенно естественных.
- Один - ноль.
Он пристально посмотрел на нее, но не успел что-либо сказать, как Элли изобразила, что еле сдерживает зевоту.
- Сегодня был трудный день, вы не отвезете меня обратно в отель?
- Разумеется, вы, наверное, устали от перелета.
Она не устала; более того, она редко бывала настолько на взводе, как сейчас, думала Элли, пока они ехали по городу. Но она откинулась на спинку сиденья, изображая полное изнеможение.
Когда они доехали до гостиницы, она собралась было поблагодарить его за вечер, но Дрейк произнес:
- Я провожу вас внутрь, - и, открыв дверцу, довел ее до холла.
Там Элли протянула руку с любезной улыбкой.
- Огромное спасибо за чудесный вечер. Замечательное начало моего пребывания здесь. Я обязательно расскажу Бобу, как вы были добры ко мне.
В каждом предложении содержался намек на расставание, а в улыбке сквозила отстраненность. Он принял ее руку, но не факт расставания.
- Мне было приятно. Знаю, завтра днем вы будете работать, но куда бы вы хотели пойти вечером?
- Вы весьма любезны, но я уверена, что мой график съемок будет очень напряженным, - напрямик ответила она.
- Как жалко. Завтра балет, и я не сомневаюсь, что смогу достать парочку билетов.
- Балет? Русский балет? - мгновенно отреагировала Элли. Увидеть русский балет в России было ее давней мечтой. Что ж, она собиралась непременно сходить на него, почему же не воспользоваться приглашением Дрейка? Она сдалась: - Вам удалось нащупать мою слабость. Я не могу упустить такую возможность.
- Отлично. Тогда встретимся здесь завтра в шесть. - И только после этого он отпустил ее руку.
Элли улыбнулась.
- Еще раз спасибо. Спокойной ночи. - Она пошла к лифтам и присоединилась к небольшой группе людей, уже стоявших там. Когда подошел лифт, она обернулась. Дрейк все еще был в холле. Он стоял, засунув руки в карманы брюк, и наблюдал за ней. Элли помахала ему рукой и вошла в лифт.
Глядя Элли вслед, Дрейк думал о ее ногах. Несмотря на маленький рост, у нее была отличная фигура и великолепные ноги с изящными щиколотками, что он так любил в женщинах. В ожидании лифта в холле стояли люди, среди них были женщины, так что она несомненно была в безопасности, но Дрейк все равно продолжал стоять. Лишь когда Элли помахала ему и двери лифта закрылись, он пошел к машине.
Ему ясно дали понять, что его присутствие излишне; собственно, Боб предупреждал его, что Элли очень независимая девушка. К чему его совершенно не подготовили, так это к тому, что она окажется столь привлекательной, что ее будет окружать аура хрупкости, которая немедленно заставит его почувствовать себя защитником. У Дрейка даже мелькнула мысль, что Боб, все знавший о его прошлом, специально свел их вместе, и не только потому, что так было удобно. Но Дрейк предпочел отбросить эту мысль. Сейчас его чрезвычайно занимал вопрос, откуда этот внезапный ужас, который испытала Элли несколько часов назад. Если второй причиной ее приезда в Россию был поиск сюжета для детских книжек, то почему она так испугалась, что он узнает эту причину? Нет, здесь должно быть что-то еще. Что-то, о чем не знает Боб Делени.
Дрейк миновал оживленные улицы и въехал в подземный гараж своего дома, все еще размышляя о странном поведении Элли. Может быть, она выполняет поручение еще какой-то компании, конкурирующей с фирмой Боба? Тайком работает на два фронта? Возможно, предположил Дрейк. Проведя с ней только один вечер, он успел понять, насколько Элли амбициозна. Если она считала, что это поможет ей в карьере, то вполне могла взяться еще за одну работу.
Возможно, она собирается перейти в другую компанию либо даже начать собственное дело. И чувствует себя виноватой из-за того, что предает Боба, который является его другом. Что бы это ни было, надо внести ясность, решил Дрейк. В конце концов, Боб был хорошим другом ему и его родителям, и ради него он должен узнать правду.
Но когда Дрейк вошел в квартиру и, подойдя к окну, стал смотреть на огни города в стороне ее отеля, он уже знал, что это всего лишь слабая попытка обмануть себя. На самом деле он просто заинтересовался Элли и хочет познакомиться с ней поближе. Затея сомнительная, учитывая его прошлое и еще более неопределенное будущее.
Элли была готова приступить к работе прямо с утра, но поняла, что необходимо сначала познакомиться с профессором Мартосом и его ассистентами. Ей показали весь музей. Он оказался восхитительным, но ее занимали лишь яйца Фаберже, к которым ее подвели в последнюю очередь. Читая ей целую лекцию о Фаберже и его фабрике, профессор стоял спиной к витрине и загораживал экспонаты. Наконец он отошел и взмахнул рукой, словно волшебник палочкой.
У Элли перехватило дыхание, и она молча уставилась на пасхальные яйца. У нее возникло ощущение, что профессор позволил ей взглянуть на сокровища из пещеры Аладдина. Золото, серебро, мерцание бриллиантов и рубинов, блеск платины и хрусталя - все это меркло по сравнению с мастерством, с которым этим материалам была придана форма. Взгляду Элли предстал десяток яиц, расположенных на двух полках застекленной витрины. Некоторые были крупными, другие по сравнению с ними казались маленькими, но все были абсолютно разными. И большинство из них таило в себе сюрприз.
Одно из яиц представляло собой часы в виде вазы с нежным букетом лилий, высеченных из оникса, другое - карту Транссибирской железнодорожной магистрали с моделью маленького поезда, способного поместиться внутри яйца, и крошечным ключиком, лежащим рядом и готовым привести механизм в действие. Третье, в виде модели Московского Кремля, оказалось музыкальной шкатулкой; в четвертом находился маленький глобус, а на самом яйце помещались миниатюрные портреты восемнадцати царей Романовых. Еще одно яйцо содержало в себе миниатюрную золотую картину, а в следующем была заключена точная копия царской яхты, плывущей по волнистой пластине горного хрусталя.
Расширившимися от удивления и восторга глазами Элли взирала на эту коллекцию - подарок последнего русского царя своим жене и матери. Наконец она перевела взгляд на один из самых маленьких экспонатов. Это яйцо было укрыто листьями клевера из полупрозрачной зеленой эмали с золотыми прожилками. В просветах между листвой виднелась опоясывавшая яйцо тонкая золотая лента, украшенная рубинами. Этот экспонат, один из самых маленьких, являлся одним из самых великолепных шедевров ювелирного искусства.
- Разве у этого яйца нет внутреннего сюрприза? - поинтересовалась Элли, указывая на яйцо, украшенное лентой.
Профессор Мартос беспомощно развел руками:
- Увы, он до нас не дошел. Но, судя по записям в архивах, это был украшенный двадцатью тремя великолепными бриллиантами четырехлистник, каждый листик - с портретом дочери царя.
- Какая жалость, - пробормотала Элли, пытаясь скрыть волнение, и указала на другое яйцо.
Профессор был рад возможности продемонстрировать свои обширные знания, да и попрактиковаться в английском. Через некоторое время они решили согласовать график съемки. Договорились, что будут фотографировать по одному яйцу в день с перерывом на воскресенье. Яйца нужно было переносить из выставочного зала в специальную комнату, но Элли предупредили, что самой ей этого делать не позволят. Транспортировкой будет заниматься сам профессор Мартос либо его ассистенты. Но он пообещал, что окажет ей всю необходимую помощь - за определенное вознаграждение, которое ее фирма выплатит музею. Элли показали комнату, в которой будет производиться съемка. Помещение отвечало всем ее требованиям - достаточно просторное, без окон, с выкрашенными в белый цвет стенами, хорошо отражавшими свет.
- Мне бы хотелось одну пленку посвятить всем яйцам вместе, - предупредила Элли.
Она достала из портфеля блокнот с отрывными листами и продемонстрировала профессору Мартосу свои наброски, которые подготовила для компакт-диска.
- Нам понадобится большая фотография всех яиц, чтобы люди, обратив внимание хотя бы на одно из них, захотели приехать сюда, - объяснила Элли.
- Это придется делать ночью, когда музей закрыт, - ответил профессор.
Они продолжали обсуждать организационные моменты, когда в пустой галерее раздался звук шагов. Элли подумала, что это туристы, но, обернувшись, увидела только одного мужчину - Сергея Морозова.
Он задержал ее руку в своей чуть дольше положенного, рассказывая Мартосу, при каких обстоятельствах они успели познакомиться.
- Вы уже осмотрели музей? Очень жаль, я не хотел отказать себе в удовольствии сопровождать вас. Ну, раз вы уже знакомы с Оружейной палатой, то, может быть, позволите сопроводить вас по другим музеям?
Элли почувствовала, что профессору Мартосу не особенно приятно присутствие Сергея, поэтому поторопилась отказаться:
- Увидев все это богатство, я поняла, что придется потратить на работу много времени, но, может быть, позвоню вам, когда немного освобожусь.
- Думаю, будет проще, если я сам позвоню вам в отель. - Сергей повернулся к профессору, произнес что-то по-русски, на что тот, посмотрев на часы, покачал головой.
Когда гость ушел, они договорились с профессором о дне съемок всех яиц вместе, согласившись, что раннее утро ближайшего воскресенья - идеальный вариант. Примерно через час Элли покинула музей, сменив его приятную прохладу на полуденный зной. Она задержалась, чтобы надеть солнечные очки, и вовсе не удивилась, заметив опиравшегося на ограду и явно поджидавшего ее Сергея.
Выпрямившись, он подошел к ней и, улыбаясь, сказал:
- Я вспомнил, что сегодня днем мне надо съездить в один очень знаменитый монастырь неподалеку от Москвы. Проверить здание, ну, и все такое. И я подумал: в такой прекрасный день что может быть лучше, чем показать прекрасное место нашей прекрасной гостье?
Элли сморщила нос.
- Сергей, это самая примитивная ложь, которую мне когда-либо приходилось слышать.
Он рассмеялся.
- Зато в фильмах к ней всегда прибегают.
- Наверное, вы смотрите очень старые фильмы.
Он снова засмеялся, ничуть не смутившись.
- Но вы поедете со мной?
- А где это место?
- В Загорске. Там находится самый большой и самый красивый монастырь в России. Все туристы посещают его. Вы не должны стать исключением.
Элли знала о Загорске, и не только благодаря тому, что готовилась заранее к визиту в Россию. Ей доводилось слышать рассказы о нем много лет назад. Поскольку ей ужасно хотелось побывать там, а Сергей предлагал свозить ее туда, то почему бы и нет?
- Конечно, с удовольствием.
Сергей со счастливой улыбкой вывел ее из Кремля, бросив небрежно:
- Моя машина неподалеку.
По дороге Элли восхищалась очаровательным зрелищем - солнечными бликами на глади Москвы-реки, и вдруг ей припомнилось предупреждение Дрейка о дружбе с русскими. Она мысленно улыбнулась, будучи абсолютно уверена в том, что легко сможет справиться с Сергеем, если вдруг потребуется. Но, вспомнив, насколько убедительно говорил тогда Дрейк, решила, что быть настороже не помешает. Поэтому, когда они дошли до машины Сергея, отлично выглядевшей, но старой немецкой модели, она произнесла:
- Мне придется сначала заехать в отель, не могу же я появиться в монастыре в таком виде.
Он пытался возражать, однако она настояла. У себя в комнате она успела набросать Дрейку короткую записку о том, с кем едет и куда, которую отдала администратору.
Предосторожность оказалась излишней. Они спокойно доехали до Загорска. По дороге Сергей рассказывал ей о своей жизни в России, однако гораздо больше его интересовал Лондон.
- Вы бывали там? - поинтересовалась Элли.
- Только неделю, изучал архитектуру. И все это время шел дождь.