Глава 11
Взятая напрокат машина стояла там, где он ее оставил. Те же мальчишки болтались рядом.
Калеб вытащил из кармана разорванные половинки банкнотов.
– Отличная работа, – сказал он, а потом… добавил еще два стодолларовых банкнота.
Не каждый день мужчина предлагает женщине выйти за него замуж.
– Ого! – заявил он, отъезжая.
– В чем дело? – поинтересовалась Сейдж.
Калеб взял ее руку и поцеловал ладонь:
– Просто "ого".
– Ого, все быстро произошло?
– Да. Но не сомневайся: у нас все будет хорошо.
– Значит, ты оптимист, – заметила она, стараясь сдержать улыбку.
– Честно говоря, я прагматик. Поэтому не сомневаюсь, что все у нас получится. Мы не ринулись куда-то сломя голову. Мы честны друг с другом, а честность – основа любых успешных отношений. Конечно, впереди нас ждет еще немало кочек. Ты предупреждай меня, если я не замечу.
– А ты – меня.
– Вот и отлично – честность и доверие. Разве мы можем проиграть?
– Может, скажешь, куда мы едем?
– Это сюрприз.
– Для меня сейчас все сюрприз.
– В мой отель. В мой, а не в тот мавзолей, что выбрал Колдуэлл.
– Правда кошмар? Антураж для "Семейки Адамс".
– Это старый сериал? Точно.
– Бродвейское шоу. Я в нем участвовала.
– Еще одно "ого", – улыбнулся он.
– У меня было всего три реплики в первом акте.
– Быть актрисой не просто, верно?
– Да. Приходится крутиться. Я много играла. И не только на Бродвее. Ну и, конечно, в рекламе.
– В Далласе много театров.
– Не представляю, что там может быть в вашем Далласе.
– Ничего, скоро увидишь. Он не такой большой, как Нью-Йорк, но…
Сейдж сжала его руку:
– Но все будет хорошо.
– Не смейся. Я покажу тебе свои любимые места. А если тебе не понравится моя квартира, мы купим что-нибудь другое.
– Так ты живешь в городе? Я думала, что в Эль… Эль…
– Эль-Суэно. Это наше фамильное ранчо. Я там часто бываю, но в основном живу в Далласе. – Он посмотрел на нее. – Пожалуй, не стоит растить ребенка в городе. Мы найдем дом. Или ранчо. Хочешь?
– Не знаю, что и сказать… Столько нового сразу…
– Эй… – Калеб погладил Сейдж по голове и мысленно отругал себя. Он хотел сделать ее счастливой, но слишком много взвалил на эти хрупкие плечи. Кое с чем лучше подождать. – Мы никуда не торопимся. Мы все будем делать постепенно.
– Спасибо, – тихо сказала она, – за понимание. Вероятно, я из тех, кто с трудом привыкает к новому. Я и в Нью-Йорке толком не освоилась.
Некоторое время они ехали молча. Потом Сейдж снова повернулась к нему:
– Когда мы уедем в Даллас? Рано или поздно, но тебе будет нужно вернуться к делам.
– Ну… я думаю, мы останемся здесь до конца недели.
– О!
В одном коротком слове был заключен целый мир.
– Тебя беспокоит встреча с моей семьей? – спросил Калеб. – Они будут удивлены, но порадуются за меня. За нас.
Сейдж хотелось в это верить, ей хотелось доверять Калебу. Она уже и так доверила ему не только свое будущее, но и свое сердце. Что делало все таким опасным…
– Ну, вот мы и приехали.
Она огляделась. С одной стороны был Центральный парк, с другой – высокое здание.
Калеб отстегнул ее ремень безопасности.
– Какое унылое лицо! Разве можно так начинать первую неделю нашей совместной жизни?
– Легко сказать, – вздохнула Сейдж.
– Хм, сэр, мадам!
Одетый в униформу швейцар стоял рядом с машиной.
Сейдж вспыхнула. Калеб улыбнулся.
– Мне нужно, чтобы кто-нибудь отогнал на парковку мою машину, – распорядился он.
– Конечно, сэр.
Швейцар потянулся к ручке дверцы, что позволило Калебу наклониться и подарить Сейдж короткий поцелуй.
– Прекрати, – прошептала она, но ее щеки были розовыми, глаза блестели, и она улыбалась. Отлично!
Калеб вышел из машины и бросил ключи подбежавшему мальчишке. Сейдж поблагодарила швейцара, когда тот предложил ей руку, помогая выйти из машины.
– Добро пожаловать в отель "Нью-Йорк", – вежливо улыбнулся швейцар.
Рука Калеба легла на ее талию. Сейдж смотрела на его улыбающееся лицо, и ее сердце наполняла любовь.
Может, стоит признаться ему, что он значит для нее? Или откровенность заведет их слишком далеко?
Номер был великолепный. Большой. Просторный. Светлый.
– Траурные физиономии тут запрещены, – заявил Калеб.
Все окна выходили на Центральный парк. В небольшую столовую можно было попасть прямо из гостиной. А ванная, размером почти с ее квартиру, находилась рядом со спальней.
Но что заставило Сейдж буквально задохнуться от восторга, так это цветы.
Розы и тюльпаны, орхидеи и маргаритки и еще множество других, названий которых она не знала, стояли в высоких хрустальных вазах, грациозно покачивались в белых керамических чашах, томно склонялись над бледно-голубыми кувшинами.
– Это ты все устроил?
Калеб почувствовал, что его щеки вспыхнули. Неужели он способен краснеть?
– Тебе они нравятся? – спросил он с нарочитой легкостью. – Я не знал, какие цветы ты любишь, поэтому…
Ее руки обвились вокруг его шеи.
Он притянул Сейдж к себе, зарылся лицом в ее волосы, и вдруг… перед глазами все поплыло.
Что с ним происходит? То, что он считал просто правильным поступком, неожиданно превратилось в нечто большее.
– Я хотел, чтобы этот день… эта ночь была особенной для тебя, – сказал он.
Ее глаза наполнились слезами.
– Это ты особенный, – прошептала она, – ты, Калеб…
Он поцеловал Сейдж. Еще и еще раз. Ее всхлипы превратились во вздохи, вздохи – в стоны, и тогда Калеб сделал то, о чем мечтал еще в ее квартире.
Он вытащил шпильки из волос Сейдж. Спустил с плеч бретельки платья. Оно упало на пол и растеклось голубым озером вокруг ее ног.
На ней остались только шелковый бюстгальтер, трусики и невероятно сексуальные босоножки с тоненькими ремешками.
Сейдж была прекрасна.
И она принадлежала ему.
Калеб притянул ее к себе. Поцеловал. Насладился вкусом ее губ. Он застонал, когда она расстегнула его ремень, молнию, скользнула внутрь и нашла его жар, его твердость, его желание.
Калеб стащил через голову рубашку, сбросил обувь, подхватил Сейдж на руки, отнес в спальню и занимался с ней любовью до тех пор, пока…
Он видел ее лицо, когда это случилось, слышал, как она выкрикнула его имя, и знал, что его жизнь изменилась. И не только из-за ребенка, которого они сотворили вместе, но из-за Сейдж тоже.
Потому что он нашел ее.
В столовой, в нише, стоял маленький холодильник. Завернувшись в белый махровый халат, Сейдж пошарила внутри и с победным криком вынула оттуда тарелку с сыром и корзиночку с клубникой.
Калеб улыбнулся и вытащил пробку из бутылки шампанского.
– Без алкоголя, – объявил он, разливая по бокалам пенящийся напиток. – Ужин в постель, мадам?
– Отличная идея, сэр.
Прихватив с собой "трофеи", они вернулись в спальню, залезли в постель и принялись пировать. Сейдж заметила, что безалкогольное шампанское очень даже ничего.
Калеб закатил глаза и сказал, что по сравнению с травяным чаем – без всякого сомнения.
Сыр был великолепный. Клубника сладчайшая. Когда капелька сока стекла по ее подбородку, Сейдж хотела принести салфетки. Калеб возразил, что никаких салфеток не нужно, и тут же доказал это, слизнув каплю с ее груди. Она издала тихий стон наслаждения, когда он втянул в рот сосок.
– Все еще нужны салфетки? – насмешливо поинтересовался он.
– Не уверена… – задыхаясь, произнесла Сейдж, – но все же убеди меня.
– Поставь бокал на пол.
– Зачем? – прошептала она.
Этот сексуальный шепот чуть не свел его с ума. Калеб наклонил бокал, капнул на ее живот несколько капель и слизнул их.
Сейдж прерывисто вздохнула и задрожала.
– Вот зачем, – сказал он и снова пролил на нее несколько капель. Ниже. Еще ниже. Еще… – Ну а это, – пробормотал Калеб, – уже не идет ни в какое сравнение с травяным чаем. Какой аромат… Обожаю…
Она вскрикнула.
Еще одно наслаждение ее вкусом. Еще один поцелуй. Затем он приподнялся и вошел в нее. И снова вихрь страсти подхватил их в свои объятия и унес на край света. Когда же их дыхание выровнялось, Калеб повернулся на бок, притянул Сейдж к себе, и они тут же заснули.
* * *
Утром они вместе принимали душ. И в самом деле, ванная здесь была в два раза больше всей ее квартиры. А горячая вода не пропадала через несколько минут.
– Позволь мне, – попросил Калеб и, взяв у Сейдж мочалку, вымыл ее. Всю, до самого последнего дюйма. А потом обсушил мягким полотенцем.
У женщины перехватило дыхание, когда он начал вытирать места, требующие особо деликатного обращения, целовать ее и дразнить губами и пальцами.
А потом настала ее очередь. Вытирать его. Дразнить. Исследовать. Одно прикосновение вело к другому, один поцелуй – к следующему…
Кончилось тем, что Калеб снова отнес ее в постель. Сейдж обвила ногами его бедра.
– Калеб, – выдохнула она.
– Да, – простонал он, – о да…
А потом, не разжимая объятий, они снова погрузились в сон.
Когда они проснулись, небо было уже черным. Небоскребы вокруг Центрального парка сияли, как алмазное ожерелье.
– Я проголодался, – сказал Калеб, – что бы такое съесть?
– Сэндвич с сыром и хот-дог?
Он улыбнулся и посоветовал быть осторожнее со своими желаниями, а потом потянулся к телефону.
Официант доставил ужин. Калеб, дав ему неприлично большие чаевые, попросил оставить тележку у входа. Он сам подкатил тележку к окну и принес пару стульев. Сейдж потянула носом и осторожно подняла серебряные крышки.
М-м-м… Жареные стейки! Тонкие ломтики жареной картошки! Молоденькая морковка!
Сейдж подцепила кусочек картофеля и отправила в рот.
– Вкусно? – поинтересовался Калеб.
– Нет, – помотала она головой. – Но я готова пожертвовать собой. Я съем все сама и спасу тебя от отравления.
Он рассмеялся и поцеловал ее. Они съели все до последней крошки и открыли еще одну бутылку шампанского. Потом они устроились с бокалами на ковре перед заставленным цветами камином.
Калеб обнял Сейдж за плечи.
– Ну что ж, Калеб Уайлд, вот и настало время, – вздохнула она.
Его сердце сжалось – какой серьезный тон. Неужели она изменила решение выйти за него замуж?
– Я хочу все о тебе знать, – улыбнулась Сейдж. – А для начала скажи: ты всегда был рыцарем?
– Детка, я никогда им не был.
Ее улыбка погасла, лицо стало серьезным.
– Я верю тебе. Никогда не думала, что смогу сказать это мужчине.
Калеб поцеловал ее в висок:
– Расскажи мне об этом.
Сейдж колебалась, затем скрестила ноги, выпрямила спину и повернулась к нему.
– Я выросла в Индиане, – начала она. – В маленьком захолустном городке.
В ее семье было два человека – мать и она. Они были бедны.
Калебу стало больно, когда он представил Сейдж ребенком, лишенным всего того, что он принимал как должное. Но постепенно из ее рассказа он понял, что жизнь Сейдж в этом городке в большей степени определялась горькими чувствами ее матери и отсутствием отца, нежели безденежьем.
Его мать умерла, когда он и братья были совсем маленькими, но у Калеба сохранились хорошие воспоминания о женщине, ставшей их приемной матерью. Их отношения с отцом трудно назвать теплыми – в традиционном понимании этого слова, – но отец у них, по крайней мере, был.
Сейдж рассказала, как приехала в Нью-Йорк с двумя сотнями долларов, которые ей удалось накопить, работая в местной столовой. Как она нашла квартиру, которую ей пришлось делить с пятью другими девушками. Так продолжалось два или три года.
– А потом я получила роль в фильме с Сандрой Баллок. Сначала я должна была просто сидеть с ней рядом в ресторане, но после репетиции мне дали реплику.
– Все прошло отлично?
– Разумеется. – Сейдж гордо вздернула подбородок. Они дружно рассмеялись. – Все прошло нормально, потому что я получила еще несколько ролей, а мой агент устроил меня в телевизионную рекламу. Я рекламировала кукурузные хлопья.
Калеб рассмеялся, взял ее руку, поцеловал каждый пальчик и обещал изменить свое мнение о кукурузных хлопьях.
– А потом я встретила Дэвида. Он был веселым. Заботливым. Умным. Он стал мне старшим братом. Его любили все… кроме отца. Как только Дэвид признался в своей ориентации, Колдуэлл отрекся от сына. Он даже не отвечал на его звонки.
Калеб усадил Сейдж к себе на колени.
– Мне очень стыдно за ту ночь. Перед Дэвидом, понимаешь? Я не должен был…
– Ничего. Дэвид сказал: это своего рода комплимент. Он тогда пробовался на роль "правильного парня" и был удовлетворен тем, что ты не принял его за гея… – Она прислонилась головой к плечу Калеба. – Ладно, хватит обо мне. Расскажи теперь о себе.
– Попробую…
Что он мог рассказать? Он не из тех, кто любит говорить о себе, о своих чувствах. В результате Калеб представил Сейдж расширенную версию того, что рассказывал раньше. Добавил, что Джейк вернулся с войны героем. Что Тревис бесстрашен, как черт. Что сестры похожи на нее.
– На меня? – удивилась она.
– Да. Они хорошенькие и умненькие чертовки, которые, когда надо, становятся твердыми как сталь. Жена Джейка такая же. – Калеб обнял ее. – Вы прекрасно поладите, детка.
– Надеюсь, – сказала она тихо. – А твой отец, генерал?
– Ну… умен, консервативен и надут.
– Весьма лаконично.
Калеб улыбнулся:
– Зато точно.
– И это все?
– Все. Два брата. Три сестры. Один отец…
– Ты ни слова не сказал о себе.
Калеб замялся. Но потом решил: почему бы и нет?
И начал рассказывать, как он, мечтая в юности о карьере полицейского, стал адвокатом. Потом – о службе в разведке в течение пяти лет. Его уговорил один профессор в юридической школе.
– Вначале я поблагодарил и отказался. Я слишком большой индивидуалист, чтобы быть шпионом. Профессор одобрительно рассмеялся и заявил, что именно поэтому я подхожу для такой работы.
– И ты действительно подошел? – спросила Сейдж.
– На какое-то время. Вскоре я понял, что это не то место, где я хотел бы провести всю оставшуюся жизнь. Я видел вещи… – Его рот скривился. – Черт… я их делал…
Сейдж поцеловала его.
– Уверена, ты никогда не делал того, что не считал правильным.
– Это правда. Не делал.
Поэтому он и оставил агентство.
Калеб был готов рисковать жизнью ради безопасности его страны. Но ситуация стала меняться. Обоснованность некоторых заданий казалась зыбкой, возникали вопросы. Он спрашивал. Ему не отвечали. Пути его и агентства разошлись.
Калеб поведал Сейдж о многом. Наконец он умолк.
– Мой рыцарь, – сказала она нежно и снова поцеловала его. – Ты самый лучший из всех. А твоя семья знает о нас?
– Нет. Пока нет. Я скажу им. Скоро. Но сейчас нам нужно побыть вдвоем. Я очень люблю своих братьев и сестер, но порой их бывает слишком много.
– Банда Диких Уайлдов?
– В точку. Мы так называли себя в детстве.
– Когда же ты скажешь им?
– Скоро. Очень скоро.
Калеб поцеловал ее. Мир вокруг них закрутился и исчез.
Утро принесло теплый летний дождь.
А с ним – проблему.
– Нам придется заехать ко мне домой, – объявила Сейдж, когда они позавтракали.
– Почему?
– Ты должен был предупредить, что мне понадобится больше одежды.
Калеб хмыкнул:
– У меня на сегодня свои планы.
– Какими бы ни были твои планы, мне нужно… Калеб Уайлд, что это за взгляд?
– Вставай.
– Мы опять начали командовать?
Он наклонился и поцеловал ее.
– Я начинаю привыкать к вкусу травяного чая, – заявил Калеб, причмокнув губами.
– Очень мило. Но мне все же хотелось бы знать, что происходит.
– Одевайся и узнаешь.
Они оделись и спустились в холл. Портье вызвал такси и, держа над ними большой черный зонт, проводил к машине.
Через несколько минут машина остановилась перед магазином "Сакс" на Пятой авеню.
– Калеб, – сказала Сейдж предупреждающим тоном.
– Что Калеб? – бодро отозвался он и потащил ее сквозь стену дождя к магазину.
– Калеб, что мы здесь забыли?
– Ты не можешь всю неделю ходить в джинсах и одном платье. Конечно, – продолжал он тоном опытного соблазнителя, – мы могли бы провести ее не вылезая из постели, но тогда нам пришлось бы объясняться с горничной.
Какая-то женщина рядом с ними рассмеялась.
Сейдж шлепнула его по руке.
– Говори потише, – прошипела она. – Нам просто нужно было заехать ко мне домой.
Калеб взял ее за руку и повел мимо шелковых шарфов, сумочек и витрин с косметикой.
– Никаких колебаний, – распорядился он. – Тебя ждут люди.
Сейдж резко остановилась.
– Какие люди? – Наконец она поняла. – Если ты думаешь, что я позволю тебе покупать…
Он притянул ее к себе и поцеловал.
– Калеб, ради бога… не здесь…
– Здесь. Прямо сейчас. Я буду целовать тебя до тех пор, пока ты не согласишься: мужчине позволено покупать некоторые вещи для своей жены…
– Я не твоя жена…
– Пока нет, но… – Он снова поцеловал ее.
– Ты невозможен!
– К тому же очень настойчив. И что тогда нас ждет? Марафон поцелуев или шопинг?
– Хорошо, ты выиграл. Но только несколько вещей. Самых необходимых.
– Другое я и не предлагаю, – солгал Калеб, подталкивая Сейдж к эскалатору.
Платья, по его словам, вещь совершенно необходимая. Так же как джинсы, брюки, юбки, блузки, белье, туфли и… все остальное.
– Калеб, нет, – прошептала Сейдж, – достаточно.
– Здесь нет и половины из того, что достаточно, – возразил он, ловя ее восхищенный взгляд в зеркале, когда она примеряла шелковые и тончайшие льняные блузки, которые раньше не могла себе позволить.