Как я и говорила, Ольхина появилась вовремя, с небольшим пакетом в руке. Еще два, с логотипом местного супермаркета, нес высокий блондин. Невероятно острое после ритуала зрение позволило мне хорошенько разглядеть мужчину, завладевшего сердцем моей подруги. Да, эффектный, даже без длинной косы. Правда, от колкого взгляда, которым он окинул местность, открывая для Карины дверь черной "мазды", захотелось вжаться в сиденье. И это притом, что сквозь тонированные окна машины ведьм он не должен нас увидеть.
– Бракованные яйца Венеры! – выдохнула Трофимова, когда рассмотрела Карину.
– Не ругайся, – прошептала Иванченко и добавила: – Неужели дела у подруги Гласа настолько плохи?
– Рано говорить, – прозвучало в ответ. – Нам нужно проследить за ними. Чтобы поставить диагноз, слишком мало информации.
– Ладно, только пускай отъедут подальше – я знаю дорогу к дому Чеславы Владимировны.
Когда благодетельницу приковало к кровати, Кариша часть забот о ней взяла на себя, а именно – покупку лекарств и продуктов. Наверное, плохо так говорить, но за пять лет Ольхина выплатила полную стоимость парикмахерской раза два, а то и больше. В бытность подруги простым мастером я неоднократно видела ее работодательницу. И могу признаться, что ни тогда, ни спустя время она мне не нравилась. Что-то скользкое, неприятное было в ее общении с Кариной: сюсюкая с ней, она порой зло улыбалась, когда думала, что на нее никто не смотрит. А еще после общения с Чеславой хотелось не только принять душ с большим количеством мыла, но и поспать, настолько она выматывала своими приторными речами. Но Карина, казалось, этого не ощущала и обижалась, когда я коверкала отчество женщины, называя ее Вампировной.
– Думаю, теперь пора? – Сидящая за рулем Арина лучилась энтузиазмом. – Герда, объясните дорогу, а потом Римма поделится с нами своими наблюдениями.
– Я же сказала, что данных мало, – буркнула Трофимова.
– Ничего, ты редко ошибаешься даже с минимальными сведениями.
– Не пытайся задобрить меня комплиментами, не выйдет, – заявила мать Ульяны, хотя было видно, что ей приятно слышать похвалу в свой адрес.
Когда мы свернули на улицу, в конце которой находился дом Чеславы Владимировны, ведьма заговорила. А я вскоре пожалела, что влезла в дела подруги, втянув в них посторонних.
Для начала мне взорвали мозг историями про рай и ад, ангелов и демонов, которые отличались от тех, что можно прочитать в Библии. После Римма сосредоточилась на детях падших ангелов, рожденных земными женщинами. Оказалось, что матерью нефилима может стать не каждая, поэтому таких уникумов ищут демоны, чтобы продолжить свой род, а также "Разящая длань", группа колдунов-фанатиков, – чтобы уничтожить. Однако открыто убивать не в правилах секты, да и считается нерациональным, так как дремлющую силу девушек можно использовать себе на пользу. И для этого к потенциальным невестам крылатых прикрепляют наблюдателей, изводящих несчастных неприятностями и болезнями. После этих слов мое сердце тревожно екнуло, а Трофимова подтвердила, что в число таких бедняжек входит и моя подруга.
– Судя по вашему, Герда, рассказу, Ольхиных "Разящая длань" ведет уже несколько поколений, запланировав оборвать род на Карине.
– На чем основан твой вывод? – удивилась Арина.
Ее будущая сватья любезно пояснила:
– Девушка последняя в роду, и у нее до сих пор нет ребенка. Да и тетки умерли в молодом возрасте бездетными.
Обида за подругу сдавила горло. Где справедливость? Медленно убивать невинных женщин всего лишь за то, что они генетически совместимы с теми, кого "Разящая длань" поклялась уничтожить. Сектанты называют демонов злом, ну а сами они кто?
– Что нужно, чтобы спасти Карину?
– Всего лишь оборвать связь с наблюдателем и увезти туда, где ее не найдут.
– "Всего лишь"? – Я с сомнением покачала головой. – Да Кариша словно срослась с нашим городом! Когда она поступила в столичный университет, заболела ее мама, пришлось вернуться. Через время бойфренд просил перевестись в вуз в соседней области – и вскоре после этого разбился насмерть. А шесть лет назад она загорелась идеей все бросить и начать новую жизнь в другой стране, и ей вдруг подарили парикмахерскую…
Чем больше я рассказывала, тем ясней понимала, что преграды возникали не случайно. Казалось бы, вот оно! Таких совпадений не бывает! Но разве кто видел в этом чужой злой умысел? И только одна из теток Карины заподозрила неладное.
Заметив, что я расстроилась, недоученная специалистка по проклятиям решила меня утешить:
– "Разящая длань" вне закона, Герда. Как Глас, имеете полное право, найдя наблюдателя, свернуть ему шею. И никто вас не осудит и не потребует веских доказательств вины казненного.
– А если потребуют, достаточно показать Карину, – вклинилась в разговор вторая ведьма.
– Гм…
– Что за "гм", Римма? Выражайся внятно!
– Не уверена, но сдается мне, подруга Гласа не сможет быть "доказательством".
– Ольхина скоро умрет?!
– Нет-нет! – Женщина прижала худую руку к груди. – Неточно выразилась, простите. У вашей подруги все относительно хорошо. Между Кариной и ее наблюдателем поводок есть, но он неактивен и, похоже, уже давно.
– Ее сектанты решили отпустить?
– "Разящая длань" не милует.
– Но как тогда?
С ответами пришлось подождать – мы приближались к дому Чеславы Владимировны. Узкую грунтовую дорогу, характерную для частного сектора, перегородило несколько автомобилей, и нам тоже пришлось остановиться. Движению мешала неправильно припаркованная машина "скорой помощи" и все прибывающая толпа. Через некоторое время со двора вышли медики с носилками, на которых лежала женщина без сознания. За врачами следовали Ольхина с ее загадочным блондином и сиделка.
– Похоже, у благодетельницы Карины повторный инсульт, – высказала догадку я.
– "У благодетельницы"? – Ведьма фыркнула. – Правильнее сказать, у злодейки, ведь это к ней ведет поводок. Значит, первый инсульт у нее случился лет пять назад? Вот тогда вашу подругу от нее и освободили, да так, что негативные последствия целиком легли на наблюдательницу. Неплохое наказание для фанатички – почувствовать на своей шкуре то, что она уготовила жертве. Медленное умирание, беспомощность и страх – идеальная кара в стиле демона.
В голосе женщины не было ни капельки жалости, одно лишь неприкрытое восхищение. Я же восторга не испытывала. Глядя на зеленоглазого, белобрысого Макса, стоящего рядом с моей подругой, я ощущала страх. Он – демон, никаких сомнений. Спасая Карину, он не преследовал благородных целей – о нет! – он всего лишь уберег потенциальный "инкубатор" от порчи. Каришка в него влюбилась, и своего нефилима он получит легко. А дальше что? Что будет с Ольхиной, когда надобность в ее "услугах" отпадет? Услужливая память подбросила впечатления от книги "Ребенок Розмари" Айры Левина вперемешку с кадрами из ужастика "Омен".
Как же мне теперь быть? Кому поверит Карина? Старой подруге или недавно обретенному возлюбленному, от которого пока видела только хорошее? Странный вопрос, не правда ли?
Нелестные слова, произнесенные родными и друзьями в адрес предмета твоей любви, автоматически переводят их в разряд врагов. Вместе с волшебным чувством могут прийти страх и паранойя: твоей любви завидуют, ее хотят отобрать, чтобы ты снова стала такой же несчастной, как и остальные. И ты никому не веришь, даже когда звучит правда. Просто потому, что не хочешь верить.
Мне говорили, что бабника не перевоспитать и однажды он променяет меня на другую. Это твердили все: дед, бабушка, товарищи Григория, которые также были и друзьями Тимура.
Именно из-за Ладова, который просил бывших спарринг-партнеров присматривать за мной, они и пытались заставить меня одуматься. Я отвергала очевидное, всей душой веря, что со мной местный донжуан остепенится. Впрочем, не буду лукавить, меня вела не только надежда. Любовь Гриши, а то, что его чувства настоящие, я знала точно, стала моим спасением, избавлением от неразделенного чувства к Тимуру. Наверное, хотелось проверить утверждение Ларошфуко, что из двух любящих один любит, а другой позволяет себя любить? И половинчатой любви хватит для счастья? Ладно, сейчас это несущественно. Важно то, что я хотела, да и сейчас хочу семью, детей. И когда окружающие стали утверждать, что мы не пара, я их возненавидела. Журавля мне не поймать, а тут еще отбирают синицу! Поэтому я поверила лишь собственным глазам.
Так и Карина. Максимилиан избавил ее от страха смерти и одиночества, так отчего она должна поверить мне, а не ему? Он пообещает ей любовь, а я буду твердить об обмане – преимущество явно не на моей стороне. Поэтому я и решила ничего пока не предпринимать. Но, похоже, у судьбы свои планы, и она возжелала столкнуть нас лбами: блондин что-то сказал Карине, и она, подхватив под руку, повела его к нашей машине.
– А чего мы стоим? Их ждем? – выдавила я из себя, стряхнув оцепенение кролика перед удавом.
Я не намеревалась пока знакомиться с врагом, поэтому судьбе придется подождать.
– Точно! Поехали, Арина! – согласилась Трофимова.
Автомобиль сдал назад и, развернувшись, забуксовал. Забуксовал на ровной, сухой дороге! А потом и вовсе заглох – и расстояние между нами и Кариной с Максом, увеличенное на сотню метров, быстро сокращалось.
Наблюдая, как наш водитель трясущимися руками достает из бардачка что-то завернутое в синюю ткань, я испуганно спросила:
– Поломка машины – происки демона?
Худощавая ведьма вскинула на меня полные страха глаза и ненатурально рассмеялась:
– Герда, а почему вы решили, что он – демон?
Правда, почему? Может, потому, что в последнее время жду лишь плохого? В Карине заинтересованы как ангелы, так и демоны, что, если верить ведьмам, почти едино, за исключением некоторых магических особенностей. И все же, если ангелы испытывают к матерям своих детей некоторую благодарность, то демоны не просто ломают жизни своих избранниц, но и, случается, убивают.
– Вы обрадуете меня, если скажете, что он ангел.
Трофимова уже открыла рот, чтобы ответить, как ее напарница взвизгнула:
– Есть! Что, съел? – Амулет, свитый из разноцветных ниток, в руках пышногрудой брюнетки превращался в пепел.
Машина завелась и, резко рванув, оставила наших преследователей позади.
– Герда! Подожди! – закричала Ольхина расстроенно.
Ого! Значит, блондин все-таки видит сквозь тонированное стекло? И сообщил Карине, что ее подруга превратилась в сталкера? То, что он знал, кто я такая, меня не удивило – в квартире Ольхиной полно фотографий, на которых мы запечатлены вместе. Я не могла оторвать взгляд от пары и видела, что наш побег огорчил девушку. И Максимилиан, утешая, обнял ее за плечи, лицемер.
– Глас, не связывайтесь с ним. Тут вы бессильны: демоны действуют настолько виртуозно, что поймать их на горячем почти нереально.
– Разве маги не уничтожают демонов?
Моя соседка удивленно взглянула на меня.
– Не всех, лишь тех, кто преступил законы Полуночи.
И мне подумалось, что я должна об этом знать. Еще несколько таких промахов, и ведьмы зададутся вопросом, что случилось с моей памятью.
– Так как же мне быть? Позволить демону использовать подругу?
– Не все жестоки со своими человеческими избранницами, – нерешительно проговорила Римма. – Слышала, что некоторые даже связывают с ними свою судьбу.
– Поговорите с Кариной, откройте ей глаза. И если положение любовницы демона ее не устраивает, она может попросить защиты у Совета магов.
В резком предложении второй ведьмы, как мне показалось, не хватало окончания: "…если Совет пожелает, он ее предоставит". Да только я успела убедиться, что маги в моем городе слабы. С колыбельником самостоятельно справиться не смогли, а тут – демон.
– Спасибо за помощь. Сколько я вам должна?
– Герда, о чем речь?
– Нисколько, Глас, для вас консультация бесплатна.
Когда проезжали мимо остановки, я попросила высадить меня, хотя владелицы эзотерического магазина и предложили подбросить до самого дома. Минуты через две, как отъехали ведьмы, возле меня притормозил знакомый джип. Задняя дверца открылась, и Руслан резко бросил:
– Быстро в машину!
Не знаю, как раньше, а после амнезии я впервые садилась в салон без посторонней помощи. Это как же на меня злятся, что позабыли о вежливости? С другой стороны, лучше так, чем подчеркнутая холодная обходительность, которая порой оскорбительней, нежели грубость.
Мои рыцари хранили молчание. Я тоже помалкивала. Да, я попалась и должна испытывать вину, но почему-то мне хотелось смеяться. Не верилось, что на меня кто-то может покушаться средь бела дня, к тому же я приняла меры безопасности. И вообще это смешно – везде ходить с охраной, как дочь олигарха.
– Тебе весело, Герда? – заметил мое состояние вампир. – А почему, позволь узнать?
– Я бы тоже не отказался посмеяться, – мрачно отозвался Булатов, не поворачивая головы в мою сторону, хоть и имел такую возможность – авто сегодня вел вампир.
– Я уже почти семь лет как совершеннолетняя и отвечаю сама за свою жизнь.
– Да, – согласился Лазарус, – так было до тех пор, пока ты не стала Гласом. Герда, мы не шутили, когда сказали, что твоя смерть будет и нашим концом.
– Однако тут есть маленький нюанс, – вклинился в отповедь блондина вертигр. – Рыцари не умирают сразу. Они мстят. И пока виновные в гибели их Гласа не будут наказаны, они годами бродят по Земле.
Так в чем проблема? Подольше отодвигать месть, лет этак на тысячу, и можно спокойненько жить дальше.
– Бродят, словно одержимые. И кажутся живыми, хотя внутри давным-давно мертвы.
– Ты настолько нас ненавидишь, что желаешь нам подобной участи? – Пальцы вампира с силой сжали руль – и чудо, что он не развалился на части. – Мы ведь договорились, что разорвем узы ритуала, и каждый вернется к прежней жизни. Потерпи четыре месяца, позволь нам делать нашу работу нормально! Хватит убегать, ты ведь не подросток из неблагополучной семьи, а взрослая женщина!
– Хватит убегать? Это не первый мой побег?
Могло показаться, что из воспитательной тирады я выделила лишь намек на мое поведение в позабытом прошлом, но это не так. Я услышала все. Осознала, что совершила непростительную глупость, и устыдилась. А еще поняла, почему мне хотелось смеяться при виде парней. Я просто-напросто обрадовалась их появлению. И даже сейчас, когда меня отчитывали, это чувство не исчезло. Результат чертова ритуала? Или обыкновенная привязанность? Что бы это ни было, в будущем оно могло стать серьезной проблемой.
– Не важно, какой по счету побег, Герда. Мы не можем круглосуточно ждать от тебя подвоха, мы ведь тоже живые!
Было произнесено еще много нелицеприятного как со стороны вампира, так и оборотня. Впрочем, в глубине души возникло ощущение, что, будь Руслан со мной один, разнос вышел бы не настолько суровым.
К моменту возвращения домой все обидные слова и здравые претензии мне успели высказать в полной мере. В свою очередь, покаялась и пообещала больше не убегать (тут я предусмотрительно добавила "без жизненной необходимости") и всегда обращаться за помощью сначала к рыцарям, а уж потом к посторонним ведьмам.
Когда между нами воцарился мир, осталось совсем немного до назначенного рандеву с Главой Совета магов. Переодеваясь для встречи, поймала себя на мысли: а я ведь довольна, что за мной следили.
Когда мы подошли к дому Глафиры Пасечник, нас уже ждали. Кошки, пушистая белая и гладкошерстная рыжая, растеклись по лавочке меховыми лужицами. Однако разомлевшие на солнце мурлыки на наше появление отреагировали живо: соскочив на землю, подплыли к воротам, которые открылись сами, пропуская гостей и хвостатых провожатых. На широкой бетонированной дорожке, ведущей через сад, сидела вторая пара кошек, два сиамских голубоглазых красавца, которые, возглавив процессию, сопроводили нас к дому. В паре метров от летней веранды наш то ли почетный кортеж, то ли вооруженный когтями конвой бросился врассыпную.
Раньше, когда я приходила сюда с бабушкой, питомцы Пасечник вели себя обычно, не выказывая каких-либо особенностей. Нет, это был, конечно, не заурядный дом, а настоящий заповедник для кошачьего племени – около двух десятков представителей разных пород. Здесь даже обитала пара оцелотов, американских хищных кошек, удивительно похожих на мини-леопардов. Странно, что они до сих пор не выскочили нам навстречу – пятнистые экзоты напоминали сторожевых собак, внимательно обнюхивающих гостей.
Чем ближе к веранде, тем сложнее удавалось мне сохранять невозмутимость. Вокруг все было знакомо, но в свете открывшихся фактов я осматривалась по-новому, выискивая признаки, что это обитель магички, а не пожилой женщины с большими деньгами и немалыми капризами.
– Здравствуйте, Глафира Яковлевна! – Вампир первым заметил хозяйку за вазоном с гигантским кротоном.
Мы с Русланом также поспешили ее поприветствовать.
– Добрый день, молодые люди. – Пожилая женщина, одетая в льняное платье, поднялась с низенького табурета. – Прошу вас, присаживайтесь.
Она указала на четыре плетеных кресла вокруг стола, на котором стоял натертый до блеска самовар и ваза с невзрачными бледно-фиолетовыми цветами. Некстати подумалось, что в роскошном саду Пасечник полно более достойных растений для букета, к тому же с приятным ароматом.
– Глафира Яковлевна, куда торт? – деловито поинтересовался Руслан.
Десерт весом в два килограмма предусмотрительные парни купили утром, буквально после того, как я попросила оставить меня одну. Они словно чувствовали, что потом на его покупку не хватит времени.
Строгие глаза заядлой, насколько я знала, сладкоежки потеплели. Поправив кокетливую прядку, выбившуюся из аккуратного пучка цвета соли с перцем, она распорядилась:
– Отдай Герде, ей известно, где кухня.
Известно, а как же! И бабушка Рая и ее подруга любили почаевничать, а девочкой на побегушках выступала, естественно, я. Нет, я не жалуюсь – возможность слушать их занимательные разговоры того стоила.
– Ничего не ешь и не пей, пока я не разрешу, – едва слышно прошептал Булатов, вручая мне воздушное творенье из безе, шоколада и грильяжа.
Легонько кивнула, мол, поняла. Хотя предостережение и прозвучало странно: с какой стати я не должна доверять старинной бабушкиной приятельнице?
Когда в кухне появилась Глафира Яковлевна, я как раз закончила резать торт. Помогая раскладывать куски по тарелкам, она с укором произнесла:
– Почему ты не пришла сразу, как возникли проблемы с памятью?
– Может, потому, что я не помнила о вас как о Главе Совета? И не думала, что в ваших силах помочь мне? – в свою очередь спросила я, при этом лихорадочно размышляя, откуда ей стало известно о моей амнезии. Неужели парни сболтнули? Или неладное заметил кто-то другой и поставил в известность Пасечник?
– Бедная девочка, – прошептала женщина. По ее все еще гладкой, без единой морщинки щеке скатилась слеза. – Прости! Прости, что, не придумав иной способ спасти тебя, уговорила стать Гласом.
Ого! О каком спасении идет речь? От чего? Или от кого? Насторожившись, я ждала продолжения, и оно не замедлило последовать.
– Тогда ритуал казался идеальным выходом: на полгода ты становилась недоступной для него, а там подоспел бы твой день рождения.