Мне ни разу не попался начальник нормальный во всех отношениях. Если брать десятизначную шкалу нормальности, то все мои прежние боссы попадали в ту ее часть, что от единицы до трех. Помню, от первого меня здорово колбасило. Я тогда думала: "Нет, ну что за фигня? Почему, зачем он все делает? Так не должно быть. И есть, есть где-то нормальные люди". На второй работе было то же самое, только моя уверенность в том, что где-то есть нормальные люди, немного померкла. На третьей от нее уже остались рожки да ножки. А потом я просто перестала об этом думать. До вчерашнего дня.
Сегодня все в трауре. В смысле оделись как положено. Даже Мила. Жуткое зрелище.
1 октября, четверг. Мы сидели у Тима.
– А я знаю вашего Эдика, – вдруг заявил он, когда мы с Кэт угнездились на диване и пили глинтвейн. – Между прочим, завидный жених. Папа-в администрации на теплом месте, мама торгует машинами.
– Сама торгует? – поразилась я.
– Ну, разумеется, нет, – хмыкнул Тим. – Владеет.
– Так что ты, Ларина, опять лоханулась, – сказала Кэт.
– Да при чем тут его завидность? – фыркнула я. – Вы его видели?
– Нет, – хором сказали они.
– Тогда молчите. И вообще, служебные романы-это табу.
– Верно мыслишь, – похвалил меня Тим. – Однако порой сердцу-то не прикажешь.
– К Эдику это не относится, – парировала я.
– А к кому относится? – поинтересовалась Кэт. – Есть там у вас достойные кандидаты?
– Для кого достойные? – спросила я. – Для тебя?
У нас с Кэт диаметрально разные вкусы. Ей подавай брутальность, мне-интеллектуальность. Но не такую ботаническую, как у Эдика, а в сочетании с вменяемостью. Сложный коктейль, как говорит Тим. А Кэт утверждает, что именно потому, что у меня такие сложные требования, у меня вечные проблемы в личной жизни. Я не спорю, поскольку проблемы, ясное дело, имеются, куда же без них? Но у Кэт-то тоже не все… и не всегда… Дело-то не в сложности или простоте.
Зато теперь мне стало понятно, почему все так крутятся вокруг Эдика. Я-то сначала думала, что тетки его обхаживают, потому что он компьютерный маг, а они почти все-те еще юзеры. А на самом деле вон чё… Прикольно. Надо будет понаблюдать.
5 октября, понедельник. А сегодня, похоже, образовался еще один претендент на мою руку и сердце. Кто? Да мой ненаглядный шеф.
Прихожу к нему с каким-то вопросом, а он мне, вместо ответа посылает томный взгляд и изрекает:
– Русские девушки такие холодные. – И взглядом приглашает к дискуссии.
Я, как под гипнозом, бормочу:
– В каком смысле?
– В прямом, – с готовностью подхватывает он.
Фигня какая-то, успеваю подумать я и тут же включаю "дурака":
– В смысле температуры?
Шеф морщится, типа ну-при-чем-тут-температура, и говорит:
– В смысле отношения.
– А-а, – тяну я. – Это да. Мы такие.
Инстинкт самосохранения подсказывает мне говорить именно это.
– А я слышал другое, – с претензией в голосе заявляет шеф.
И что, поэтому притащился сюда с другого конца света?
Но я, конечно, молчу, дурацких вопросов своих не озвучиваю. Просто пожимаю плечами в надежде поскорее свернуть этот бред и смыться из кабинета.
– И все-таки, – шеф пристально смотрит на меня, – хотелось бы прояснить…
– Извините, – доносится от дверей.
Вылетаю из кабинета. Глаза навыпучку (слитно или раздельно пишется?), сердце колотится как сумасшедшее. Что это было-то, а? Кто мне скажет?
7 октября, среда. Два дня прожила в страхе, что шеф возобновит животрепещущую тему про вялый темперамент моих соотечественниц. К счастью, он то ли забыл, то ли решил отложить до лучших времен. То ли голова у него занята другим. Сидит в кабинете, обложившись кипой документов. Что-то кропает, черкает, рвет и выбрасывает. Короче, творит. Небось опять какой-нибудь кошмар насчет того, как мы должны выглядеть. Не понимаю, ему-то что за интерес? Он же финансовый директор. Видно, я что-то не понимаю в австралийском подходе к финансам.
Сегодня славно помыли ему кости. С Джейн.
Да, говорит она, он озабочен. Причем конкретно. Ходят слухи, что он действительно мечтает добыть себе здесь русскую жену. Что кто-то сказал ему: мол, русские девушки спят и видят, чтобы выскочить замуж за австралийца, холить его и лелеять, постоянно подогревая на плите борщи и пампушки, услаждая денно и нощно в смысле секса, не требуя многого и рассыпая благодарности за то малое, что шеф мой готов им обеспечить.
Я немного обалдела.
– Что, правда, что ли? – спросила я. – Или ты прикалываешься?
– Какие приколы! – возмутилась Джейн. – Достоверные сведения от Милы, которая однажды подслушала его разговор с еще одним таким же.
– Тяжелый случай, – сказала я.
– Это точно, – согласилась Джейн. – Он ко всем тут уже клинья подбивал. Но как ты понимаешь, обломался. Потому что среди нас не оказалось желающих киснуть дома ради его несравненных очей. Теперь вот ты на очереди.
Дела-а…
И где мозги-то у человека? Когда собеседовал меня, спросил про мои жизненные приоритеты. И ему четко и внятно было все доложено. Все, из-чего можно сделать однозначный вывод: я-не пампушка. Ну, то есть вы поняли…
И что? Забыл, что ли? А что, вполне может быть. Провалы-это для него норма.
9 октября, пятница. Так. Я не поняла. Кто сожрал мою булку???
Рассказываю.
Каждое утро я покупаю себе булочку. Потому что в одиннадцать обычно зверски хочется есть. Просто до обморока. Видно, организм к этому времени наконец-то просыпается. И соответственно, требует пропитания. А тот завтрак, который был потреблен в полвосьмого в бессознательном состоянии, он за еду не считает.
Так вот, каждое утро я покупаю себе булочку. Сегодняшний день исключением не был. Я купила себе нечто под названием "Фунтик с сыром" и собиралась съесть целиком. Однако размер "Фунтика" превзошел мои ожидания, и, дойдя по половины, я поняла, что нет, довольно, иначе тресну. Я аккуратненько завернула останки "Фунтика" в целлофанку и положила их на полочку. "После обеда они будут очень кстати", – подумала я и пошла работать.
На какую полочку? На чайно-кофейную. В предбаннике у Милы стоит такая этажерка из "ИКЕА", на ней всякая ерунда типа чай, кофе, сахар. Так вот именно туда, на самый низ, я и втиснула свой покусанный "Фунтик".
Конечно, лоханулась. Главное, непонятно почему. То есть я имею в виду, зачем я положила "Фунтик" на эту злополучную полочку? Почему не к себе в стол, а? Ответа нет.
Короче, после обеда я туда, а там… Ничего нет. Ну то есть вообще ничего. "Выбросили, гады!"-подумала я. Сунула нос в мусорное ведро. А там… а там только целлофанка. Без "Фунтика". В мозгах произошел сбой. Это что получается? Что "Фунтик" кто-то прикончил. Но кто?
А между прочим, никого не было. Кроме шефа. Мила сегодня взяла отгул. Подозревать кого-то постороннего было бы по меньшей мере странно. Значит…
Я так и застыла в задумчивости над мусорным ведром.
Получается, что с "Фунтиком" расправился шеф, и никто другой. Все безусловно свидетельствовало именно об этом, но в голове не укладывалось. Это ж до какой степени надо быть… Каким? Голодным? Рачительным? Или?..
Нет, мне не булку жалко. Если ему так надо, могу и ему покупать за компанию. Просто… у меня были виды на остатки "Фунтика", а он… Нет ничего хуже неоправдавшихся ожиданий, да ведь?
13 октября, вторник. Неужели конец? Конец этому кошмару под названием "красное-не-носить"? Видимо, да. А случилось следующее.
Я стояла в холле на третьем этаже и ждала шефа. Мы должны были ехать с ним к аудиторам. Шеф где-то тусился, я изнывала уже с полчаса. В этот момент в холле появился генеральный.
– Здравствуйте, – сказал он.
– Здравствуйте, – ответила я.
У генерального зазвонил телефон. Он поднес трубку к уху. Я отошла в дальний угол, чтобы не мешать ему своим видом.
– Ира, Ира! – вдруг услышала я голос Милы. Она стала совать мне бумаги. – Тут вот акты. А это какие-то копии-они просили.
– Угу, угу, – мычала я, перебирая документы.
– Все, – наконец выдохнула Мила и унеслась обратно.
Я вздохнула и стала засовывать бумаги в сумку.
– У нее что-то случилось? – вдруг где-то прямо над самым моим левым ухом раздался голос генерального.
Я вздрогнула и обернулась. Он стоял у меня за спиной и внимательно смотрел на меня.
– У нее что-то случилось? – повторил он. – Я имею в виду, у Милы.
– Да вроде нет, – сказала я. – А что?
– А почему она тогда в трауре? – поинтересовался генеральный. – Это что, сейчас модно?
Он что, издевается?
– Насчет модно не уверена, – мрачно сказала я, – а она в черном, потому что дресс-код.
– Какой дресс-код? – изумился генеральный. – По какому приказу?
– Номер, конечно, не помню…
– Когда вышел? – перебил меня генеральный.
Я напрягла память.
– Недели две назад.
– А, – сказал задумчиво генеральный, – понятно. Спасибо. – И, кивнув на прощание, ушел.
А ведь его не было, вспомнила я, глядя ему вслед. Точно. Он сначала был в командировке, а потом улетел в отпуск. И в офисе только со вчерашнего дня. А Бен тем временем… О-о-о! Чую скандал. У генерального лицо было… И держу кулаки за то, чтобы отменили этот ужас. Достала вечером терракотовый (практически оранжевый) костюмчик и стряхнула с него пыль.
14 октября, среда. Встречалась с Юлькой.
– Значит, дедушка проникся вашими проблемами? – спросила она, когда я доложила ей о своей беседе с генеральным.
– Дедушка? – удивилась я. – Это ты о ком?
– О вашем директоре, – ответила она.
– Так он не дедушка, – рассмеялась я. – Мужчина в самом расцвете сил.
– Расцвет сил у нас во сколько? – полюбопытствовала Юлька.
Я задумалась.
– Наверное, ему около сорока. Плюс-минус.
– Молодой, – заключила Юлька. – Для директора.
В общем-то да. А для того чтобы играть в футбол-безнадежно старый. Все в мире относительно.
– Симпатичный? – спросила Юлька.
– Нормальный, – кивнула я. – Не то что наш Бен.
– Бен ваш тоже ничего, – возразила Юлька. – Я имею в виду внешность.
Она его однажды видела, когда забегала ко мне занять денег.
Все остальное в Бене настораживало. Но как оказалось, совсем не мешало некоторым особям женского пола в нашем коллективе испытывать к шефу интерес, выходящий далеко за рамки профессионального. И сегодня я одну такую особь наконец-то узрела.
Дуня из канцелярии. Нет, зовут ее Никой, но на вид-полная Дуня. В глазах-ни единой мысли. Вернее, одна все-таки присутствует: как бы охмурить моего шефа. Никогда не упускает возможность потолочься у Милы в приемной и попасться на глаза Бенито. И как я только раньше не замечала?
– Да ты просто тут недавно, – сказала мне на это Мила. – Поэтому и не замечала. А эта дура с самого начала на него стойку сделала, – подумала и добавила:-За границу хочет.
– А что шеф? – спросила я.
– А шеф хочет работать в России. Потому что там у них кризис и хорошей работы не найти, а здесь он-иностранец, а значит, стоит дороже, чем мы, несчастные.
– Это-то понятно, – сказала я. – Я насчет девицы. Реагирует?
– Пока нет. По-моему, она не в его вкусе.
– Не любит брюнеток?
Ника-вылитая Пенелопа Крус, только повыше и нос покороче.
– Не любит высоких, – ответила Мила.
– А чего тогда ко мне вязался? – вырвалось у меня.
Мила уставилась на меня с нескрываемым интересом:
– Что, правда?
Я тут же пожалела о сказанном. Разнесет ведь по всему офису.
– Да не то чтобы… – забормотала я. – Намекал. Хотя черт его знает, о чем были эти намеки. Ты же его знаешь-у него никогда ничего не поймешь.
– Это точно, – согласилась Мила, шлепая активно печатью по документам. – Может, он уже просто дошел до ручки. Без тетки-то.
– Может.
Мы помолчали.
– Значит, скоро Никина миссия увенчается успехом, – очнулась наконец-то Мила. – Главное, терпеливо сидеть под деревом. И рано или поздно груша упадет тебе прямо в рот.
– Но она ведь хочет за границу. А он хочет жить тут.
– Но она же об этом не знает, – подмигнула мне Мила, и мы расхохотались.
16 октября, пятница. Пятница самый любимый день недели. Особенно его вторая половина. Но… Когда у тебя есть начальник, всегда существует маленькое но.
– По уик-эндам, – доверительно сообщил мне сегодня Бенито, – меня часто осеняют хорошие идеи.
Понятное дело, меня тоже хорошие идеи осеняют исключительно по выходным. Потому что в остальные дни организму не до идей-ему бы до вечера продержаться. Однако, как выяснилось через пару секунд, Бен имел в виду немножко не то, что я.
– Поэтому ты не должна выключать телефон. Мобильный, – уточнил Бен. – Тебе ж его оплачивают.
– Оплачивают, – осторожно согласилась я, – но только чтобы я разговаривала по нему по работе.
– Ну правильно, – воскликнул он. – Я тебе о чем и говорю!
Я непонимающе уставилась на него. Он поморщился: мол, что ж ты такая тупая.
– Повторяю, – скрипучим голосом сказал он. – По уик-эндам меня часто осеняют хорошие идеи.
Я кивнула: дескать, это понятно.
– Мне нужно их с кем-то обсудить, – продолжал вещать Бен. – Так как ты мой финансовый помощник, я буду обсуждать их с тобой.
А-а, так он имеет в виду идеи на производственную тематику… Ну, тогда тем более при чем тут уик-энд?
– А нельзя обсуждать их по понедельникам? – предложила я.
– Нет! – отрезал Бен.
Блин, ему точно нужно поскорее найти себе тетку. Совсем ведь нечем заняться бедняге по выходным.
– Ну? – вопросил он.
Главное-не спорить. Как только с ним начинают спорить, он тут же впадает в истерику. Наверное, рос единственным ребенком в семье и все игрушки были его.
17 октября, суббота. Бен позвонил сегодня три раза. Нес какой-то бред про платежи, кредиты и суммовые разницы. Если это он называет "хорошими идеями", то не хочу даже представлять, какие у него проходят под грифом "плохие".
– Ну, ты и идиотка, – приласкала меня сегодня Кэт. – Зачем сказала о'кей?
– С ним невозможно спорить, – сказала я.
– Надо учиться! – заорала Кэт. – Иначе он сядет на шею и примется погонять.
– Надо как-то умненько, – заметила Юлька.
– Да-да, – подхватила я, – очень хорошее слово "умненько". Знаешь-как?
– Нет, прости, – ответила Юлька. – Но я подумаю.
– Звук выключи, да и все, – посоветовал Тим. – Ты ж обещала телефон не выключать. А звук не выключать не обещала.
– Он же все равно будет звонить. Я буду видеть его звонки. И он будет знать, что я вижу.
– Подумаешь! – закатил глаза Тим. – Перезваниваешь часа через четыре и говоришь: "Ой, вы звонили?"
– А он к тому времени, – подхватила Кэт, – или уже забыл, чего было надо, или понял, что идея дрянь.
– Да, – кивнул Тим, – и инцидент исчерпан. Вуаля!
Завтра буду проводить ходовые испытания.
А вообще мы, конечно, собирались сегодня не для того, чтобы мыть кости Бенито. Просто к слову пришлось. Мы-то в отличие от него идиотскими идеями не маялись, а просто расслаблялись. Нет, не напились, хотя Кэт предлагала. Погуляли, потрепались, потусились у Тима. И вспомнили, как когда-то любили играть в "Я хочу".
– Я хочу поменять мебель, – начала я.
– Фу, – скривилась Кэт, – это скучно.
– Хорошо, валяй ты.
– Я хочу поменять пол, – сказала Кэт.
Все захохотали. Это тоже было скучно. Потому что повторялось с периодичностью раз в квартал. Кэт все время хочет сменить пол. Потому что работает с мужиками, а те ее ни во что не ставят. Точнее, пытаются ни во что не ставить, но Кэт бьется не на жизнь, а на смерть с ними, и в итоге им приходится признать, что женщина-тоже человек. По крайней мере, в лице Кэт.
– А я хочу эмигрировать, – промямлила Юлька.
– Оп-па! – вскинулась Кэт. – Что за дела? Мы что-то пропустили?
– Да ладно тебе, – сказала я. – Человек просто устал. Ему надо в отпуск. Отвянь.
– А я хочу научиться танцевать танго.
Мы втроем дружно уставились на Тима.
– Что? – сказала Кэт. – Танго?
Мы переглянулись.
– Предатель, – плачущим голосом сообщила ему Юлька.
– Кто она? – спросила я.
– Почему сразу "она"? – отбивался Тим.
– А с другой стороны, – промямлила Юлька, – он же не может всю жизнь просто дружить с нами.
– Вот! – заорал Тим. – Вот она, истина! Имею право!
Конечно, он имеет право… Но как-то вот… грустновато… Теряем лучших людей… А что, если он вообще женится???!!! Пропадем ведь.
18 октября, воскресенье. Мама заключила, что это просто какой-то ужас.
– Вы как малые дети, никак не повзрослеете.
Вот и пойми ее: то говорит, что взрослеть-это последнее дело, то наоборот. Я ей так и сказала. А она мне на это:
– Всему должна быть мера.
А потом начала выспрашивать про Тимкину новую подругу. А я сама ничего не знаю. Он так и не рассказал ничего.
В общем-то понятно. Тим прав-имеет право на личную жизнь. Вот если бы у меня был свой корыстный интерес к его личной жизни… Но у меня нет. Что, кстати, очень странно, потому что Тим-парень хоть куда.
Любая бы постаралась его заграбастать. Любая, но не мы. Никто из нас троих за все эти годы ни разу не покусился на него. У меня даже и в мыслях ни разу не было. Интересно, а у девчонок? Надо бы спросить. Но даю девяносто девять против одного, что они тоже о Тиме не помышляли. Почему так?
У меня лично ни разу не было никакого адреналинового выброса по поводу Тима. Ну или что там бродит в организме, когда на тебя обрушивается чуйство? Когда торкает, трясет, екает, дрожит и замирает?
Все-таки это химия. Я имею в виду любовь. А когда ты встречаешь какого-нибудь замечательного мэна и думаешь: "Ой, он мне срочно нужен для совместной и долгой жизни"-и начинаешь кружить около него в надежде добиться взаимности-это всего лишь процесс по его приватизации. Я не хочу прожить жизнь рядом с человеком, которого пришлось приватизировать. За последние семь лет у меня было два серьезных романа, и оба на базе банальной приватизации. Оба закончились ничем. Потому что мне все время было как-то не по себе.
Наверное, я хочу химию.
И поэтому я одна.
Ведь химия должна обрушиться на тебя ниоткуда. Обрушиться и поглотить целиком. А такие вещи каждый день не происходят. Иначе бы человечество все время находилось в состоянии хаоса. Короче, после двух провальных попыток устроить свою жизнь по принципу "сделай-все-сам" я решила ждать озарения. Иногда, правда, прихватывает ужас: а что, если оно так и не наступит?!
19октября, понедельник. Гип-гип, ура! Ура! Ура! Отменили приказ по униформе!