А перед этим, по разведданным Милы, произошел грандиозный скандал в кабинете гендиректора между генеральным и Беном. О чем говорили, слышно не было, но беседа шла на таких повышенных тонах, что Бен в результате сорвал себе голос и сегодня после обеда отбыл домой, отходить.
Завтра надену оранжевое. И пусть оно совсем мне не к лицу!!!
20октября, вторник. Оранжевое произвело фурор. Даже гендир сказал пару слов. Хотя это скорее было не о том, как я выгляжу…
– Вижу, дела идут на поправку, – бросил он, проходя мимо меня в холле третьего этажа.
Я непонимающе уставилась на него.
– Я имею в виду отмену траура, – сказал он и подмигнул.
Уважаю.
А шеф мой сегодня опять дома. И делать мне опять абсолютно нечего. Пожаловалась на это Тиму. Кэт звонить не стала, потому что у той квартальные отчеты и она будет рычать.
– Займись чем-нибудь своим, – посоветовал Тим.
А чем? Висеть в Интернете и читать все подряд-надоело. А что еще я могу делать?
И тут я задумалась. Постойте, это что же получается? Что у меня совсем ничего нет в жизни? Я взволновалась. Так-так, спокойно. Чем-то же заняты мои дни. Не только же работой!
Я быстренько провела инвентаризацию последних нескольких недель. И что оказалось? Ужас. В свободное от работы на Бена время я совсем ничем не занята. Ну, кроме того, чтобы трындеть с друзьями, смотреть телик, читать книжки и без толку слоняться по городу.
И все? А вклад в мировую цивилизацию? Ну ладно, не открытие ДНК или мобильного телефона, но хоть что-то… И мне уже тридцать три.
Так не годится. Надо что-то делать.
21 октября, среда. Явился Бен. Завалил работой. Идиотской, как всегда, но хорошо, хоть не оставил времени для того, чтобы переживать по поводу своей никчемности.
Он там что-то в глубинах своего кабинета кропает. Нечто монументальное. Боюсь, изобретает учетную политику. У нас, конечно, она уже есть-такой толстенный приказ с кучей приложений, но ведь Бена это все не устраивает. Больше всего его бесит раздел о налогообложении прибыли.
– Почему так?! – вопит он по поводу каждого пункта.
– Потому что так в законодательстве, – кротко отвечаю ему я.
– В каком это таком законодательстве? – вопрошает он.
– В законодательстве той страны, где мы живем, – говорю я.
– Отвратительное законодательство! – визжит Бен.
– Какое есть, – бормочу я.
– Меня оно не устраивает, – заявляет Бен, утомленно откидываясь на спинку кресла.
Меня тоже, но я не жужжу. А вот он, боюсь, намеревается заняться нашим законодательством вплотную.
26 октября, понедельник. Сегодня перед обедом позвонила Кэт.
– Мне предложили работу, – сообщила она.
– Правда? Будешь уходить? – поинтересовалась я.
Кэт мечтает уйти со своей работы уже лет пять. И не уходит. Не потому, что боится-Кэт ничего не боится. Просто… а вообще-то я не знаю почему. Я бы на ее месте бежала бы из этого сумасшедшего дома без оглядки.
Кэт у нас начальник планового отдела в порту. Продолжать? Думаю, не стоит. Думаю, и так все всем ясно. Работа из серии "мало не покажется". Но похоже, Кэт это бодрит. Иначе почему бы она там долго торчала?
– Нет, – ответила мне Кэт. – Не буду.
Ну а что я вам говорила?
– Только не надо думать, что ты знаешь почему, – продолжала Кэт. – Совсем не из-за того, что я балдею от своей работы.
Черт, как у нее это получается? Просто чтец мыслей. Ей бы на сцену-денег бы загребала немерено.
– Ладно, – сказала я. – Глотаю свои догадки вместе с чаем. Рассказывай.
– Потому что та дура… – начала Кэт.
– Дура у нас сегодня кто? – уточнила я.
– Эйчар из той конторы, что предлагает мне работу, – буркнула Кэт. – Так вот эта дура, представляешь, подбирает кадры по гороскопу. Спрашивает: а вы кто по гороскопу? Я ей отвечаю: в смысле по знаку Зодиака? А она мне: ну да. Я ей: Лев. А она мне: о-о-о. Я ей: что "о"? – В голосе Кэт зазвучали злобные нотки.
Кэт на самом деле Лев. Причем такой, который двоих стоит.
– А она мне, – продолжала Кэт, – боюсь, ничего у нас не выйдет, потому что вы не будете совпадать с нашим директором.
– То есть сначала она предлагает работу, а потом говорит, что ничего у вас не выйдет?
Я и говорю: дура, – ответила Кэт.
– Прямо ей в лицо говоришь? – полюбопытствовала я.
– В общем, да. Только другими словами. Нелицеприятными. На что эта дура мне отвечает: мол, я же и говорю, что ничего у нас не выйдет.
А у меня все было по-прежнему. Сначала полдня сплошного безделья, а потом полдня-сплошного Бена.
Дня не проходит, чтобы он не заставил меня по-другому посмотреть на ту или иную грань английского языка. Вызывает сегодня и велит:
– Хочу встретиться с юристом.
– Угу, – киваю я. – С нашим?
– Нет, – морщится Бен. – С тем, который занимается моей рабочей визой.
Да? Я вот, например, не знала, что есть кто-то, кто занимается его рабочей визой.
Мила находит телефон, я звоню юристу, то бишь юристке, и договариваюсь на завтра, на вторую половину дня. В первой она не может, как я ни упрашиваю.
– У меня суд, – говорит она.
Я возвращаюсь к Бену и со скорбным лицом докладываю:
– Завтра в два.
– Что?! – вскидывается он. – Завтра? Почему так быстро?
Я вытаращиваю глаза на него.
– Я думал, где-нибудь в пятницу, – бурчит недовольно Бен, листая свой ежедневник.
28 октября, среда. Сегодня звонит Тим и говорит:
– Хочешь диалог из учебника финского языка?
– Конечно, хочу, – отвечаю я.
– Почему "конечно"? – интересуется Тим.
– Потому что у меня очередной простой, – объясняю я.
– Другие черной завистью тебе завидуют, – говорит Тим. – Работа не бей лежачего, зарплата приличная, сиди себе и радуйся, так нет, ты, Ларина, еще чего-то желаешь. Хоть знаешь, чего именно?
– Похоже, уже знаю, – отвечаю я. – Творчества. Ну, в смысле созидать что-нибудь, а не бегать за всякими придурками и подтирать им нос.
– Налицо экзистенциальный прогресс, – усмехается Тим. – Ладно, диалог слушать будешь? – И он начинает с чувством читать: "– Извините, эта молодая женщина Лена Талвити? – Нет. Эта молодая женщина не Лена Талвити. Это Анна-Майя. – Ага. А та красивая девушка не Лена Талвити? – Нет. Это Пяйве. – Тогда эта высокая девушка Лена Талвити. – Нет. Это Лена, но не Талвити, а Коскисаари. – Как жаль. А кто же тогда здесь Лена Талвити? – Я Лена Талвити. – Это так? – Да, это так".
Мы смеемся.
Я кладу трубку на стол и смотрю в окно. За окном дождь. Так, подождите-ка, а при чем тут финский??? Я хватаю трубку и набираю номер Тима.
– Эй, – торопливо говорю я, – а при чем тут финский?
– Я учу его, – зажато, после некоторой паузы отвечает Тим.
– Зачем? – инквизиторским тоном спрашиваю я.
И тут выясняется, что загадочная дама червей-финка.
– Где ты ее взял? – изумляюсь я.
– Где, где, – бормочет Тим. – Где все сейчас берут? В Сети.
– Не знала, что ты увлекаешься… – растерянно говорю я.
– Да не увлекаюсь я, – обрывает меня Тим. – Случайно. Смотрел что-то по работе, забрел на какой-то сайт, а там форум, ну и… А потом выясняется, что она финка, живет в Тампере, обрадовались-типа соседи, и давай болтать… Переписывались четыре месяца. Такая прикольная девчонка. И симпатичная. Совсем на финку не похожа. Брюнетка.
Брюнетки-Тимова слабость.
– А две недели назад она приезжала в Питер, – смущенно продолжает Тим.
– К тебе?
– Да ты чё! – возмущается Тим. – В гостиницу. Ну, то есть с тургруппой.
– И вы наконец-то встретились, – говорю я.
Понятно. Наверняка секс все-таки был. Просто ему неудобно нам все это вслух вываливать. Когда речь идет о других, он обычно в выражениях не стесняется, но о себе в нашем присутствии-воспитание не позволяет. Мы, впрочем, тоже стараемся свои интимные проблемы обсуждать без него.
– И что теперь? – интересуюсь я.
– Слушай, Ларина, – вдруг без всякого перехода спрашивает Тим, – а ты хочешь замуж?
Я думаю немного, потом говорю:
– Скорее нет, чем да. Натура у меня такая.
– А раньше хотела?
Я опять немного думаю.
– Не-а, – наконец отвечаю я. – А зачем тебе это?
– А она хочет, – со вздохом говорит Тим.
– Кто? Твоя финка? – уточняю я.
– Угу. И считает меня подходящим кандидатом для этого.
По коже мороз. Вот оно. Как же мы без Тима-то?
– А ты? – осторожно спрашиваю я.
– А я как ты, – отвечает он. – Ни разу до этого не хотел. И теперь никаких позывов не чувствую.
Молчит пару секунд, затем выдает:
– Почему нельзя просто, без этой ерунды? Почему женщины все время норовят затащить тебя в ЗАГС или куда там?
– Инстинкт самосохранения, – говорю я.
– Блин, ну какая дурь! – с чувством говорит Тим.
– И что, думаешь, бросит тебя, если ты того…
– Думаю, бросит, – вздыхает Тим. – А девчонка классная. Почему так? Вокруг меня три девчонки, которым на фиг не нужно замуж, но я к ним ничего сверхъестественного не питаю…
– Это ты про нас, что ли? – уточняю я.
– Ага, – говорит он. – А вот как только встречу кого-нибудь… так они меня сразу волокут куда-нибудь…
– Такова суровая правда жизни, – говорю я. – Держись.
29 октября, четверг. Вчера Бен мучил меня всю вторую половину дня своей дурацкой рабочей визой. Сбегай! Узнай! Объясни! Пострадай вместе со мной! По какому поводу страдать? Да по любому. Потому что все долго. Потому что все дорого. Потому что такие идиотские законы. Потому что он вообще мог работать совсем в другом месте и совсем на других условиях.
Вот и обнаружилась причина его вечного раздражения. Проболтался. Оказывается, он хотел ехать в Лондон, в наш головной офис. А его заткнули сюда. Потому что в Лондон хотят ехать все, а Бен слишком малая сошка, чтобы быть в первых рядах. Это здесь он пыжится и раздувается, а там он никто. Так что Милина теория о том, что он желает работать тут, фигня. Откуда она, интересно, это взяла?
И еще интересно мне: вот если он тут найдет себе девушку, то возьмет ли с собой в Лондон? Или бросит бедняжку на произвол судьбы на безбрежных просторах нашей нищей родины? Почему я решила, что он все-таки попадет в Лондон? Да не я-он так решил. Говорит, надо подождать.
А пока ждет, развалить все здесь хочет, что ли? Видимо, да. Такой у него способ выражать протест. И если ничего на этот счет в голову его не приходит, то, считай, день прожит зря.
Сегодня вот, например, он придумал сократить обеденный перерыв. До 48 минут.
– Это ж целый час экономии в неделю! – возвестил он, триумфально глядя на меня.
– Ну… – замычала я. Действительно, целый час.
– А 60 или 48 минут-разница небольшая, – продолжал напирать Бен.
– Ну… – опять замычала я. В общем, да, небольшая.
– Что думаешь? – вдруг спросил он.
Я вздрогнула. Черт. Совсем не ожидала. Обычно он никогда не спрашивает. Просто делает свое черное дело. Но видно, история с униформой кое-чему его научила.
Надо было что-то отвечать. Так, чтобы сделать всем хорошо. И народ не подвести, и с Беном отношения не испортить. Задачка та еще. Особенно ее вторая часть. Потому что Бен-непредсказуемый.
– Думаю, не стоит, – наконец выдавила я. – Вот кто будет отслеживать? И потом, а как насчет сорокачасовой рабочей недели по закону?
– Н-да, – задумался шеф. – Ладно. Придумаю что-нибудь другое.
Его бы изобретательность да в мирных целях…
31 октября, суббота. Читала сегодня про дзен.
Написано: есть три коренных яда, из которых возникают все страдания и заблуждения. Первое-неведение о своей природе. Второе-отвращение (жесткие взгляды). Третье-привязанность. Чтобы достичь просветления, надо успокоить ум, избавиться от жестких взглядов и привязанностей.
И тут я призадумалась. Как это-избавиться от привязанностей? От родителей? От друзей? От привычек, и не только вредных? Но что есть жизнь, как не коллекция таких привязанностей? И как это тогда понимать? Что просветленный-это полный пофигист, который сидит на берегу океана, денно и нощно медитируя, одинокий как перст, и т. д. и т. п.?
Конечно, ему спокойно, но хочу ли я такого спокойствия?
То есть сейчас Тим пойдет и женится на финке и отвалит навсегда в страну лесов и озер, а я должна буду спокойно взирать на это, растворившись в своем пофигизме? Не дождетесь!!!
2 ноября, понедельник. Вот так новости!
– Ты умеешь делать пироги? – вопрошает Бен, когда я в одиннадцать десять пересекаю порог его кабинета.
Я остолбенело смотрю на него, переспрашиваю.
Он думает, что когда я переспрашиваю, это значит, что я не понимаю его английский. На самом деле это значит, что я не понимаю его мозговой деятельности.
– Нет, – отвечаю я. – Не люблю возиться с ними.
– Почему? – интересуется Бен. – Тебя не научили?
Я теряюсь.
– Не знаю. Просто не люблю.
– Плохо, – вздыхает Бен. – Думал, ее научишь.
Я настораживаюсь. Что такое???
И тут выясняется, что шеф нашел-таки девушку. Но вот беда, она ни черта не умеет готовить.
– Это не самое страшное, – говорю я, чтобы утешить его.
3ноября, вторник. Самое страшное-это если человек говорит, что любит тебя, а на самом деле просто втирается тебе в доверие и выжимает из тебя все, что ему нужно.
Я не стала говорить об этом Бену. Он мне кто? Никто. Так что мой внутренний мир ему знать ни к чему.
А он, между прочим, сегодня продолжал развивать эту тему, насчет пирогов. И оказалось, что больше всего ему не нравится-догадайтесь что? Дорогая еда!
– Если все время кушать не дома, – поясняет он. – Поэтому было бы неплохо, чтоб она научилась готовить.
Ах вот оно что! Я смотрю на него с отвращением. Он, впрочем, не замечает этого.
– А она хочет? – спрашиваю я.
Знаю, о чем говорю. Если бы меня кто-ни-будь взялся учить, я бы сказала все, что думаю по этому поводу. Бен глядит на меня с изумлением.
– А кто ее будет спрашивать?
Круто. Хочу взглянуть на эту несчастную.
– Не знаешь каких-нибудь курсов? – спрашивает Бен.
Я решительно мотаю головой.
– Узнай! – велит он и, не обращая больше на меня никакого внимания, склоняется над бумажками.
Несколько мгновений я смотрю на его макушку, раздумывая, не послать ли его, потом молча удаляюсь. Я называю это закаливанием характера. Ну, то есть не сразу падать на пол и бить ногами и руками, а сначала брать паузу, а потом уже бить… если еще будет желание. Думаю, еще полгода таких тренировок, и меня будет ничем не прошибить.
Впрочем, звонит Кэт и напоминает мне о том, что полгода я могу тут и не проработать.
– Помнишь, что у тебя на днях испытательный срок заканчивается? – зудит она в трубку. – Ага, забыла! А напрасно. Можешь спокойно смыться оттуда, пока не увязла.
Смыться? И опять искать? Ой-ой-ой. С другой стороны… я смотрю на листок с телефонами кулинарных курсов… это что, работа?!
4 ноября, среда. Выходной. Сплю до двенадцати, потом гуляю с Юлькой по городу. Договорились: о работе ни слова. Даже получилось. Но веселья нам это не прибавило. Может, потому, что ноябрь? День на убыль, ветер в лицо, снег в окна и все такое…
Стоим уже у метро, прощаемся, как вдруг…
– Не знаю, о чем вы говорите, но ехать надо.
Тим.
Привет-привет. Расцеловались, пообнимались.
– И верно, – замечает Юлька, – ехать надо.
– В круиз? – предлагаю я.
– В эмиграцию, – ухмыляется Тим.
– Ага, – говорит Юлька, – я вот уже наконец-то… – и умолкает испуганно.
Что-что???
– Среди нас ренегаты! – восклицает Тим.
Молчал бы, со своей финкой.
– Подожди-ка, – говорю я Юльке, – что за дела? Что ты "наконец-то"?
– Хочу в эмиграцию, – пищит Юлька.
– Я знаю, что хочешь, – машу я рукой. – Мы все туда хотим. Время от времени.
– Но не все едем, – встревает Тим. – Может, по кофе? Заодно и обсудим. – Он хватает нас под руки и тащит в ближайшую подворотню, там новая кофейня.
И вот мы в кофейне. И вот уже Юлька под нашими пристальными взглядами колется насчет "наконец-то".
Мечта идиота. Эмиграция в Англию. Ну, вернее, эта замечательная программа, по которой ты сначала получаешь рабвизу, а уж потом…
– Это не эмиграция, – задумчиво говорит Тим. – Это сплошная головная боль.
– Ну, в общем, да, – соглашается Юлька. – Но я уже не могу тут больше… – И смотрит так жалобно-жалобно.
– А думаешь, там будет лучше? – Тим глядит на нее с сочувствием.
– Там будет по-другому, – отвечает она.
Заела эта жизнь. Как я ее понимаю! Но эмиграция???
А она уже долбает английский, записалась на IELTS, ищет там работу и жилье. И что? Один уедет в Финляндию, вторая-в Лондон, а мы с Кэт что будем делать?..
Все спасение в дзен.
5ноября, четверг. Сижу на работе. Думаю о работе. Бежать с нее или остаться?
Бежать-это значит опять носиться по собеседованиям. Не хочу. Но оставаться?.. Положила перед собой чистый лист бумаги, поделила его на две части и теперь торопливо строчу в них все плюсы и минусы.
Зарплата-это явный плюс. Бенито-явный минус. Коллектив-явный плюс. Перспективы-минус. И вообще, самое главное-я тут кто??? Растеряю всю свою квалификэйшн. И если потом Бен уедет-таки в свой Лондон, что будет со мной?
Да, замысел был наполеоновский, реализация же-как обычно-моя. Опять я все сделала не так.
6 ноября, пятница. А вот сегодня мне пришлось пересмотреть свои мрачные взгляды на жизнь. Точнее, меня заставили это сделать. И кто бы вы думали? Генеральный.
Вызывает меня сегодня к себе через секретаря. Я иду, ломая голову, что бы это значило. А он мне:
– Как вам работается?
– Э-э… Я в растерянности опускаюсь на стул.
– Это я о том, что у вас вроде бы испытательный срок закончился. И он внимательно смотрит на меня.
– Да, – киваю я.
Сейчас скажет: так идите на все четыре стороны, вы нам больше не нужны.
– Ну и как вам у нас? – вдруг улыбается генеральный.
А у него голубые глаза. А раньше мне казалось, что серые.
– По-разному, – аккуратно отвечаю я.
Аккуратно, потому что пока не понимаю, к чему весь этот разговор.
– Не сомневаюсь, что по-разному, – смеется генеральный. – И чего в этом разном больше: плохого или хорошего?
Если бы это был Бенито, внезапно думаю я, я бы сказала, что больше плохого. И старательно перечислила бы ему все это плохое. Но генеральному так отвечать не хочется. Потому что он к этому плохому никакого отношения не имеет.