– Так, ладно, не напрягайтесь, – говорит генеральный. – Понятно, о чем речь. И вот что я вам в этой связи скажу. – Он делает коротенькую паузу, потом опять улыбается. – Спасибо вам огромное.
– Мне?! – удивляюсь я. – За что?
– Я считал, что это провальная идея, – продолжает генеральный. – Но получилось очень даже неплохо. С ним хоть стало возможно решать какие-то вопросы. Вам удалось найти к нему подход. Как бы то ни было, обстановка явно нормализовалась. И это здорово! И он улыбается совершенно по-детски.
Бенито его явно крепко достал.
– Я рада, – бормочу я.
– И?.. – спрашивает генеральный.
Я с недоумением таращусь на него. Что он имеет в виду?
– Вы останетесь? – спрашивает он. И продолжает:-Я понимаю, что должность странная, но ведь ничто в этой жизни не вечно.
Он что хочет этим сказать? Что, если Бен уедет в Лондон, я не окажусь на улице? Это интересно…
– Оставайтесь, – проникновенным голосом говорит генеральный. – Не пожалеете.
И я остаюсь.
Юлька утверждает, что генеральный на меня запал. Ну, не фигня ли?
9 ноября, понедельник. Понедельник, как известно, день тяжелый.
Истерики начались прямо с самого утра. Спасибо, хоть утро у нас-в смысле у Бенито-начинается не раньше одиннадцати. Но тем не менее…
– Я потерял ключ! – возопил Бен, не успев явиться.
– Ключ? – переспросила Мила. – Какой?
– От сейфа, – простонал он.
Ключ от сейфа у нас один-у дорогого нашего Бенито. Было бы странно, если бы было по-другому. Что в сейфе? Да всякая Бенитина ерунда. А именно: разрешение на работу, диплом, медицинский полис-ну, в общем, понятно, да?
– В пятницу еще был, – пропыхтел обиженно мой шеф, – а сегодня уже нет.
Мила заглянула в бездонные глаза Бена и решила позвать меня.
– Я что, специалист по поиску ключей? – спросила я, поднимаясь из-за стола.
– Нет, – ответила Мила, – ты просто на него хорошо действуешь. Я и подумала: вдруг поможет?
– Здравствуйте, – сказала я по-русски, входя в кабинет. – Где искали?
– Везде, – сказал Бен.
– Может, дома остался? – предположила я.
Я не беру его домой.
Ага. Интересно. Значит, прячет где-то на работе. Полезная информация. Не знаю, зачем мне сейф Бена, но вдруг…
– Придется ломать сейф, – страдал Бен. – Хорошо, если медвежатник справится и так откроет. А если нет? Тогда точно ломать. Значит, потом покупать новый. А он денег стоит…
– Где видели в последний раз? – деловито спросила я.
– Здесь. – Бен пошлепал рукой по столу.
– Прямо на этом месте? – уточнила я.
– Нет, – подумав, ответил шеф. – Вот на том углу.
Я подошла к означенному углу. Огляделась. Шеф с любопытством таращился на меня. Мила, скрестив на груди руки, стояла в дверях.
Куда же он его дел? В том, что он сам куда-то засунул ключ, у меня не было никаких сомнений. Это ж наш Бенито. Но куда? Стол был стерильно пуст. Я опустила глаза.
– А это что? – поинтересовалась я.
– Не видишь? – буркнул шеф. – Ботинки.
– Я не об этом. – Я подняла на него невинные глаза. – В ботинках-то что?
Бенито вскочил и рванул ко мне.
В ботинках лежал ключ от сейфа.
– О-о-о! – взревел Бен. – О-о-о!
Схватил ключ и прижал к груди.
– О-о-о! – повторил он. – О-о-о!
Думаю, в сейфе были не только разрешение на работу, диплом и полис.
– Что у вас тут происходит? – внезапно услышала я.
Повернулась. В дверях, прямо за Милой, маячил генеральный.
– Ой! – вскрикнула Мила и скользнула к себе в приемную.
– Э-эм… – все еще прижимая ключ к груди, затормозил Бен.
– Да так, – пробормотала я, – ничего особенного. Обычный рабочий день.
– А-а. – В глазах генерального заискрилась смешинка. – Я вижу. Бен, не зайдешь ко мне на минутку?
– Конечно, – торопливо проговорил Бен, пряча ключ в карман пиджака. – Иду. – И унесся вслед за генеральным.
А он его боится, подумала я. Я-то думала, наш дорогой Бенито тут имеет какую-то силу, а это все так-пыль в глаза. Лю-бо-пыт-но…
11 ноября, среда. Каждый день неожиданности.
– Завтра я еду в Финляндию! – возвестил сегодня Бен. – Вернусь в понедельник.
– По делу? – интересуюсь я.
– Зачем? – удивляется Бен. – Отдыхать.
Все ясно. Его новая пассия начала свои маневры.
– Любая нормальная тетка это бы сделала, – говорит мне Юлька, когда я звоню ей в обед. – Отхватила себе иноземца-надо использовать его на полную катушку.
– По-моему, нашего Бенито фиг используешь, – говорю я.
– Это почему? – интересуется Юлька.
– Жмот, – отвечаю я. – Быстрее состаришься, чем он поддастся на использование.
– Смотря как подступиться, – подумав, говорит Юлька. – Если правильно…
– А как правильно? – спрашиваю я. – Проведи мастер-класс.
– А что, – настораживается Юлька, – есть объект? Тот, на котором собираешься опробовать методы.
– Да нет, – говорю я. – Я ж так, теоретически. Почему спрашиваешь? Ты вроде никогда особо не лезла в чужую личную жизнь.
– Не лезла, – подтверждает Юлька. – Но как-то стало скучновато. Не хватает событий.
О! возмущаюсь я. – На вас, девушка, не угодишь. Она в эмиграцию собралась, и ей не хватает событий. Ты, Джульетта, зажралась, однако.
– А что эмиграция? – говорит Юлька. – Там еще ничего не происходит. Вот когда начнет происходить…
Она все-таки едет. Или думает, что едет. В смысле настроена решительно. И видимо, все-та-ки уедет. Юлька-не я. Это я могу раз сто на дню передумать и перепланировать все то, что еще вчера казалось незыблемым. А она раз сказала, значит, сделала. Как я без нее тут останусь?
А вот без Бенито-с превеликим удовольствием.
– Вечером едете? – спрашиваю его я.
– Вот еще! – морщится он. – Рано утром.
– Что будете делать там? – вежливо интересуюсь я.
– Я же сказал, отдыхать. – Он смотрит на меня, как на безнадежно больную.
– Понятно, – бормочу я и удаляюсь.
Понятно, что ничего не понятно. Впрочем, мне это надо? Нет. Мне надо спланировать свой день так, чтобы доставить максимум удовольствия самой себе. На работу, конечно, придется ходить, но вот на работе… Можно заняться чем-нибудь приятным.
Не поверите-я нашла-таки себе занятие. Я буду учить испанский. Почему испанский? Потому что хочу. Скажешь себе: "Hola, Espana!"-и мрачное ноябрьское утро сразу расцвечивается пестреньким.
13 ноября, пятница. У человека есть два отпуска-свой и его начальника. Не поспоришь. Без шефа-жизнь просто сказка! Я вот сижу сегодня и думаю: а если начальник золото, тогда что, по-другому? Тогда скучаешь по нему и не знаешь, как жить, пока он не вернется? Что-то с трудом верится.
– Ну почему же, – говорит мне на это Кэт. – Если втрескаться в начальника по уши, то так и будет.
Втрескаться в начальника? Какой бред! Причем по разным причинам. Во-первых, это чревато. Во-вторых, бесперспективно. Почему? Потому что начальники обычно народ женатый. И этим все сказано. В-третьих, он должен быть из ряда вон… в смысле замечательным, иначе как в него втрескаешься? А таких начальников днем с огнем не сыщешь.
– Не скажи, – возражает мне Кэт. – Втрескиваются не обязательно в замечательных. В них-то как раз не втрескиваются. А во всякое там дерьмо… – И она тяжело вздыхает.
– Что? – тут же спрашиваю я.
Спрашиваю встревоженно, можно сказать, панически. Потому что Кэт, вздыхающая при обсуждении темы "втрескивания", – это нонсенс. Или заболела, или… втрескалась???
– Не знаю, – бурчит Кэт. – Как-то все не очень… Внутри.
– Болеешь? – пугаюсь я.
– Да нет, – рычит Кэт, – переживаю.
Ну, точно, втрескалась. Что я ей и объявляю.
– Фигня! – тут же вопит Кэт. – Ничего подобного! Это он втрескался-не я!
Я так и знала-я что-то пропустила. Как выясняется через пять минут, пропустила я блондина с "вот такими плечами" и "охрененными мозгами". Вообще-то странное сочетание, обычно либо плечи, либо мозги. А иногда ни того ни другого. Взять хотя бы нашего Эдика.
Так вот, этот исключительный кадр попался Кэт на ее жизненном пути буквально на днях, недели три назад. И уже рвется в ее бытие со страшной силой. То есть желает чуть ли не жить у нее.
– Почему не рассказывала? – спрашиваю я. – Такие страсти, а мы не в курсе.
– Страсти-то не мои, – мрачно говорит Кэт, – чего о них рассказывать?
– О чужих тоже интересно. Так и что? – продолжаю я. – Он ломится в твое сердце, а ты отбрыкиваешься?
– Насчет сердца не уверена, – говорит Кэт.
– А куда? В квартиру?
– Ну да. Может, ему жить негде, вот он и подыскивает себе варианты. И не знает, бедолага, что я-не вариант.
Это она о том, что жить с ней невозможно.
– Может, все не так плохо? – говорю я. – Может, он и вправду на тебя запал?
– Запал? – повторяет Кэт. – Где ты, Ларина, такой мути понабралась? В новой конторе, что ли?
– Ладно, не цепляйся к словам. Не в них дело.
Дело, конечно, не в словах. Дело в этой вечной несправедливости. Почему когда тебе кто-то нужен, ты ему абсолютно до левой задней, и наоборот? И так всю жизнь. Почему? Lo siento. Что по-испански значит "мне жаль". Себя в первую очередь.
14 ноября, суббота. Послание от Селезневой: "Может, встретимся?"
"Зачем?"-хотелось написать в ответ. Но я не стала. Она бы надулась.
– Ну и пусть бы надулась, – говорит мне сегодня Кэт. – Тебе-то что до ее надутых щек? Она тебе кто?
Никто. И все равно. Неприятно, когда кто-то на тебя обижается.
– Так это ее проблемы, – продолжает зудеть Кэт. – Твой вопрос абсолютно в точку. Зачем эти встречи с Селезневой, с которой вы и парой слов не обменялись в универе? Чего сейчас-то суетиться?
Я так и не рассказала ей о тех моих июньских посиделках с Селезнем. Потому что пришлось бы комментировать. А я уже и не понимаю, как тут можно комментировать. В том смысле, что тогда Селезень просто загипнотизировала меня своим преуспевающим видом и, что самое главное, тем, как уверенно она держалась. Но сейчас… Что-то переменилось. Во мне? Или в окружающем воздухе?
– И что в итоге? – вклинивается в мои размышления Кэт. – Будешь встречаться?
– Не знаю, – честно отвечаю я.
– Значит, будешь, – говорит Кэт. – Могу с тобой пойти. Тогда Селезень не так будет выступать. Да и быстрее свернется. А?
Надо будет подумать.
А вечером вдруг звонит шеф.
– Здесь холодно, – жалуется он.
Конечно, холодно. Ноябрь, чай. Я так и говорю ему. И добавляю:
– Это ж тоже север.
– Но я думал, что холодно только в России, – стонет Бенито.
Мы еще немного болтаем о том о сем, Бен вроде немножко приходит в себя, и мы прощаемся. Я кладу трубку и долго размышляю на тему о том, не пойти ли мне в психотерапевты. Или в народные целители. Может, у меня мощнецкое энергетическое поле? Вон как положительно на Бена действую. Может, и на других сумею? И начну зарабатывать офигительные деньги. И прославлюсь. И жизнь будет яркой и насыщенной.
16 ноября, понедельник. А пока, как обычно, иду в понедельник на работу. Бенито сегодня еще нет-приедет только вечером, так что до завтра-свобода!!! Наливаю себе кофе, кладу перед собой учебник испанского языка, и… является субтильный Эдик.
– Привет, – говорит он. – Как дела?
– Хорошо, – отвечаю я.
И смотрю на него вопросительно: мол, не хочешь ли идти куда шел? Эдик моего намека не понимает, проходит внутрь моего стеклянного куба, садится на стул и таращится на меня.
– Что-то надо? – интересуюсь я. – Шефа нет.
– Да вроде… – отвечает Эдик. – Так просто зашел, проведать.
Проведать? Это еще что за формулировочки?
– Но вообще-то… – мнется Эдик, – я вот тут подумал…
– Опять будешь звать куда-нибудь? – Я выпрямляюсь и подпускаю в свой взор суровости.
– Не-ет, – тянет Эдик. – Я понял, что тут без вариантов.
– Молодец, – говорю я. – Так что ты там подумал?
– Может, у тебя есть подружки? Познакомь, – мямлит Эдик.
Он опускает глаза и начинает ковырять указательным пальцем проплешинку на джинсах. Вид у него крайне жалкий.
– Эдик, – медленно говорю я, – у тебя что, кризис в личной жизни?
– Угу, – мычит Эдик, так и не поднимая глаз.
– Только плакать тут не вздумай! – ворчу я.
– Не буду, – обещает Эдик, и я понимаю, что плакать для него не в новинку.
– Но послушай, – говорю я, – у меня все подружки не в твоей возрастной группе.
– И что? – Эдик перестает рвать джинсу. – Это даже хорошо. Потому что я не люблю маленьких. Если старше, это даже прикольно. – Он криво улыбается.
А вообще, он ничего. Ну, то есть… Нет-нет, я лично пас. Но так… Просто замороченный компьютерный мальчик.
– Ладно, – великодушно говорю я, – я подумаю.
– Классно! – Эдик вскакивает со стула. – Спасибо!
Эдик уже в дверях. Вдруг тормозит. Оборачивается.
– Что еще? – спрашиваю я.
– А я попрячу данные твоего трафика, – говорит он.
Я непонимающе смотрю на него.
– Ну, то, что ты смотришь в Сети, – поясняет он.
Поворачивается. Открывает дверь.
– Так, – командую я, – стоять! Иди-ка сюда.
Эдик вздрагивает. Закрывает дверь. Покорно подползает к моему столу.
– А теперь рассказывай, – велю я.
16 ноября, понедельник, вечер. В шоке после того, что поведал мне Эдик.
Оказывается, мы все под колпаком. Нет, прослушки, конечно, нигде нет, но весь наш интернет-трафик перлюстрируется, или как это там называется. То есть его конкретно смотрят. Для начала смотрит Эдик, потом он составляет отчеты, и уже потом смотрит руководство. Не поверю, что это генеральный. Не похож он на человека, способного на такую мерзость.
– Не знаю, – пожал плечами Эдик. – Я шлю отчеты на генерального, а дальше…
Значит, все-таки способен. Как несовершенен мир! И как обманчив!
– Но вообще-то, – продолжал задумчиво Эдик, – мне кажется, что директор тут ни при чем. Мне кажется, что это не для него.
Неужели опять мой Бенито руку приложил?
– Для головного офиса в Лондоне. Или, может, даже дальше. Потому что просили писать отчет на английском, – сказал он.
А что, подумала я, все в общем-то логично. Америкосы. У них стукачество в почете. Вернее, они это стукачеством не считают.
– Так если задуматься, – проговорил Эдик, – почему нет?
– Ты это о чем? – уставилась на него я.
– Они считают, что на работе нужно заниматься работой, а не серфингом, – сказал он. – И они правы.
Я же и говорю-такой чистенький, компьютерный мальчик. Оторванный от реальной жизни. Причем напрочь.
– Но, – тут же добавил Эдик, – это нереально. Заниматься только работой. Это же сдуреть можно.
Ладно. Не напрочь.
– Поэтому я немножко корректирую свои отчеты, – хихикнул он.
Я не могла поверить своим ушам.
– Насколько "немножко"?
– Ну-у, к примеру, у тебя показываю не все. И у Ольги Дмитриевны…
– У меня понятно почему, – перебила его я. – А у Ольги Дмитриевны?
– Не знаю. – Он пожал плечами. – Она… нормальная. Еще у Марты, у Кати из продаж, у Вики из техотдела, – перечислил Эдик.
Любопытный выбор. Особенно половая принадлежность осчастливленных. У Эдика точно проблемы в личной жизни…
Но ужас! Ужас! Ужас!
Сразу стала лихорадочно вспоминать, что именно смотрела в последние дни. Испанский ладно, а вот как вам "согнать жир с живота"? Или "50 самых красивых мужчин мира"? Ужас. Ужас. Ужас-с-с-с…
– На самом деле, – говорит мне Тим, когда я жалюсь ему на жисть, – во многих местах так. Вам еще повезло.
– Это в каком смысле? – спрашиваю я.
– В таком, что вас только просматривают. Некоторым еще и перекрывают. Перебрал трафик-отключаем. Понятно?
– Понятно.
От этого не легче. Мысль о том, что все руководство нашей конторы знает, что у меня в мозгах, разгоняет сон. Уже почти час ночи, а я еще на ногах. Вот решила все записать. Говорят, если выложишь на бумагу, становится легче.
17 ноября, вторник. Вранье это все. Насчет того, что становится легче. Сегодня прихожу в офис, натыкаюсь на генерального и сразу опускаю очи долу. Стыдно, черт возьми. Хотя, может быть, он сам и не читает эти злополучные отчеты, а сразу отсылает в Америку. Хорошо бы, если бы так.
И хорошо бы, если бы их не читал Бен. Но не потому, что мне перед ним стыдно, а потому, что незачем ему знать, как я провожу свое свободное время на работе. Пусть думает, что я пашу как вол. Та-а-ак, я что, становлюсь халтурщицей? Надо подумать об этом на досуге.
Бен вернулся из Финляндии мрачный. Из-за погоды? Или из-за тетки, с которой туда ездил? Очень хочется посмотреть на нее. Она блондинка с ногами от ушей или брюнетка с грудью Памелы Андерсон? Или и то и другое? Я имею в виду ноги и грудь-не блондинку и брюнетку.
– Доброе утро, – говорю я, втекая в кабинет Бенито в одиннадцать. – Как съездили?
Он молча смотрит на меня исподлобья, потом лезет в свой портфель и достает оттуда какую-то коробку.
– Это тебе, – бубнит он, кладя коробку на стол и подталкивая ее в мою сторону.
– Мне? – удивляюсь я. – Ой, спасибо.
Коробка длинненькая. Интересно, что в ней?
Печенюшки? Бисквитики? Крекеры? Как раз к чаю.
– Какие-то вопросы? – спрашиваю я.
– Какие там вопросы! – Бенито откидывается на спинку кресла и утомленно машет рукой. – Потом. Слишком устал.
Хорошенький у него, видно, выдался отдых, думаю я, покидая его кабинет. Возвращаюсь к себе и набрасываюсь на коробку. Вскрываю. Смотрю. И ничего не понимаю.
Фольга. Рулончик пищевой фольги. Или нет? Беру коробку и читаю: "Новейший продукт от компании (не выговорить). Насладись его уникальными качествами". Ура! Вот только вопрос: уникальные качества-это что именно? Читаю дальше. Дальше-по-фински. Ура еще два раза.
– Наверное, на выезде спохватился, что надо бы тебе что-нибудь привезти, – высказывает предположение Юлька.
Я позвонила ей узнать, нет ли кого-нибудь, кто умеет по-фински. Никто не умел.
– Может, это не просто фольга, – продолжает Юлька.
– А что? – говорю я. – Космическая туалетная бумага?
– Я имею в виду, что, может, какая-нибудь особенная фольга, – отвечает Юлька. – Печется в ней по-другому. Или хранится.
– Поэтому и ищу финна-переводчика…
И тут вдруг я вспоминаю.
– О, черт! – восклицаю я. – Надо Тимофееву финку спросить!
– Кого? – оживляется Юлька. – Какую такую финку?
Бли-и-ин. Проболталась…
18 ноября, среда. Юлька считает, что Тим ухватится за свою финку руками и ногами. Потому что это реальная возможность свалить за кордон. А я считаю, что Юлька просто помешалась на эмиграции. Не все, совсем не все хотят отсюда уехать. Так я ей и сказала вчера. А она мне в ответ: