– Да, я пишу, – ответила Яна и поспешила ретироваться, пока расспросы не задержали ее у забора бабы Зои до самого вечера. – Спасибо за траву!
– На здоровье!
Ганс, как и предполагала Яна, околачивался возле местной мусорки – двух огромных контейнеров, на которых кто-то, не жалея белой краски, вывел большими буквами: "АДМИНИСТРАЦИЯ". Яна тихо хихикнула по поводу места обитания администрации и, сделав суровое лицо, направилась к Гансу.
История под названием "Ганс и мусорка" брала свое начало с того самого момента, как Яна в первый раз спустила своего "блохастого недоросля" с поводка, и продолжалась по сей день. Для Ганса любая помойка была чем-то вроде собачьего рая на земле, где можно было и поесть вволю, и поваляться после еды, и приобрести тот чудесный, неповторимый аромат, что так нравится собакам. Будь Яна человеком более трезвым и прагматичным, она сочла бы, что слабость Ганса – большая экономия для ее кошелька, но, увы, вдыхая "аромат" Ганса всякий раз после того, как тот осуществлял свою голубую мечту, она не могла думать ни о чем, кроме ванны с большим количеством шампуня "Антивонь".
О том же, только без особого воодушевления, подумал Ганс, завидев приближавшуюся хозяйку, чье невеселое лицо ничего хорошего не предвещало.
– Ах ты свет очей моих, – сквозь зубы процедила Яна, осторожно подбираясь к провинившейся собаке, – ах ты прелесть моя, ненаглядный песик… Ну иди сюда, я тебя сейчас и обниму, и поцелую…
Несмотря на ласковые слова, которыми щедро сыпала хозяйка, пес почуял неладное и отпрыгнул от мусорного контейнера, прощаясь про себя с аппетитной косточкой, которую только что выудил из полиэтиленового пакета. Яна подскочила к нему, но Ганс оказался проворнее и сделал еще пару прыжков в сторону близлежащих кустов.
– Чертова шарманка… – не меняя тона, процедила Яна. – Ну ладно же, Гансушка, куплю я тебе колбаски…
Ганс покосился на нее затравленным взглядом, но все-таки поплелся за ней, когда она свернула в сторону асфальтированной дороги.
Возле расколотого, очевидно, молнией дерева Яна остановилась. Старый дуб был разрезан пополам, молния словно распилила его на две части, сохранив целым лишь основание, причем одна часть хило свесилась вниз, а вторая торчала, вздыбив вверх сухие ветки, напоминающие руки, воздетые к небу с мольбой о помощи.
Забив рюкзак супчиками быстрого приготовления, майонезом, сосисками и "Краковской" – надо же было чем-то заманить Ганса в ванную, – Яна взяла пакетик с яйцами и вышла из магазина.
Во время Яниного отсутствия Ганс не скучал. Вместо того чтобы обдумать свое отвратительное поведение, он познакомился с кудлатым рыжим песиком, который весело крутился рядом с Гансом и обнюхивал его со всех сторон.
– Ганс! – позвала Яна. – Я иду домой. Дело, конечно, твое, хочешь – оставайся. Только учти, "Краковскую" я без тебя съем.
– А, Яна Евгеньевна! Здравствуйте!
От неожиданности Яна чуть не уронила пакет с яйцами, но, увидев своего вчерашнего знакомца – бомжа Леню, вздохнула громко и с облегчением.
– Вы что – испугались? – огорченно поинтересовался Леня.
– Нет, то есть да. Это я от неожиданности.
– А-а… – улыбнулся Леня.
Сегодня на нем была другая майка – темно-синяя с желтой надписью, которую Яна не разобрала, и такая же обтягивающая, как вчерашняя.
И где он только берет эти майки?
– А я гляжу, наши собачки уже познакомились… – Леня кивнул в сторону Ганса и рыжего песика.
– Это – ваш?
– Ага. Мой. А у вас – породистый?
– Не-а, дворик. Я его на улице подобрала совсем еще щенком, – призналась Яна.
– Да? – обрадованно округлил глаза Леня. – И я своего. Прикормил колбасой, а он и увязался. Бросать жалко стало. Душа-то родная, бродячая… Хотите, я вас провожу? А то рюкзак, наверное, тяжелый.
"А бомж-то галантный, – подумала про себя Яна. – И вообще на бомжа не слишком похож. Чистенький уж больно какой-то…"
– Вообще-то рюкзак не тяжелый, – объяснила Яна. – А яйца понесите, если нетрудно. Обычно я до дома доношу, дай бог, половину. Остальные по дороге разбиваю.
– Шу-ут! – крикнул Леня собаке. – Пойдем проводим до дома твоего нового друга.
– Вы что, пса Шутом назвали? – не сдержавшись, рассмеялась Яна.
– А вам идет, когда вы смеетесь. Да, а что такого?
– В общем-то ничего. Забавно. А почему?
– Потому что рыжий. И забавный, – улыбнулся Леня. – А еще он умный до чертиков. Дурачка только тогда включает, когда ему надо. Как и все шуты. Ну и как ваша первая ночевка?
Яна покосилась на Леню. И что это все заладили выяснять у нее, как дом да как ночевка? Все какие-то суеверные, честное слово. А она-то думала, ее подруга – исключение…
"Ольга, – вспомнила Яна. – Я ведь обещала позвонить ей утром… Ну ничего, перезвоню, как приду… Главное – снова не забыть…"
– Нормально. Как обычно, – ответила она Лене. – А что вы имели в виду, когда сказали вчера, чтобы я не боялась?
– Да так, глупости. Не берите в голову. А вы надолго в наши края?
– Пока не погонят. Я хоть и не бомж… Ой, простите…
– Да ничего.
– В общем, жилья у меня тоже нет. Так, снимаю…
– Значит, надолго, – кивнул Леня. – И здорово, будем соседствовать.
– А вы где живете? – полюбопытствовала Яна.
– В вагончике на пустыре. Если от вас, то направо. За домом с башенками. Вы наверняка этот домик видели, когда сюда ехали.
– Да, видела, еще подумала, что он похож на готический замок.
– Ну да, что-то есть, – кивнул Леня.
– Значит, вы живете в вагончике?
– Ага, это мне гастарбайтеры в наследство оставили, – улыбнулся Леня. – Раньше жил у сторожа, пока тот не сменился. Да вы не подумайте, там очень даже уютно. У меня все есть, даже печка. Буржуйка, правда, но зимой спасает. И картошку испечь можно, и воды нагреть, чтоб помыться. В общем, не бедствую. Подрабатываю понемногу. У кого-то грядки прополю, кому-то водопровод починю. Вон, молодежь из "замка" вещички мне свои отдает.
Теперь понятно, откуда у него эти гламурные маечки, улыбнулась про себя Яна.
– А как вы здесь оказались? Вы, если честно, не очень-то похожи на бомжа…
– А вы думаете, бомжами рождаются? – грустно усмехнулся Леня и поправил маечку, постоянно оголяющую его пивной живот.
– Извините… – смутившись не меньше, чем он, пробормотала Яна. – Я не хотела вас обидеть.
– Да бросьте извиняться. Все так думают. Всем кажется, что если бомж – обязательно сброд или сволочь какая-нибудь. Как оказался? Да очень просто… Жил в коммуналке, решил разменяться, однушку купить с доплатой. Десять лет копил. Ну и денег пожалел на то, чтобы нормально все оформить… Риелтор ушлый, гад, попался… Он, как я потом понял, с покупателями моими заодно был… Короче, кинули меня: ни однушки, ни доплаты… И доказать ничего не смог – здорово облапошили. А родственников никого не осталось. Мать умерла, отец в Казани живет, только я его не видел никогда… Поначалу по вокзалам шлялся, а потом приехал сюда, вроде народ немного добрее… Здесь-то ко мне уже привыкли. Да и вы тоже, прямо сказать, не робкого десятка. Другая бы еще вчера послала меня в прекрасное далеко, разбираться не стала…
– Спасибо.
– Не за что, Яна Евгеньевна. Как есть, так и говорю.
– Может, на "ты"? – предложила Яна. – Рановато мне еще быть Яной Евгеньевной.
– Рановато, – согласился Леня. – Да это я так, из уважения. А имя у тебя красивое – Яна… Означает – милость Божья. Если память мне не брешет, древнееврейское имечко. Это тебя матушка или батюшка окрестили?
– Батюшка, – ответила Яна, ошеломленная столь глубокими познаниями бездомного Лени. – Матушка хотела Лилей назвать. И, слава богу, не назвала. А вообще знакомые называют меня – Яся. Это что-то вроде уменьшительно-ласкательного – имя и так короткое, сокращать уже некуда.
– Яся… – задумчиво кивнул Леня. – Ну тогда понятно.
– Что – понятно?
– Понятно, почему у тебя имя с характером не совпадает.
– А каким, по-твоему, у меня должен быть характер? – полюбопытствовала Яна.
– Расчетливая, эгоистичная, себялюбивая.
– По-твоему, я не такая?
– Ни капельки.
– И откуда такие познания?
– Да так, читать было нечего, а тут попалась книжка про имена. Ну я ее так зачитал, что почти наизусть выучил. Вот меня зовут Леонид, так? Имя мое греческое, означает "подобный льву". На льва-то я, конечно, не похож… А вот по характеру – настоящий Леонид. Поесть люблю, гибкий, к обстоятельствам приспосабливаюсь быстро… Да и выпить не дурак. Правда, я скорее Леня, чем Леонид. Так что не совсем уж я такой, как там написано… Вот такая наука.
– Тебя надо с моей подругой познакомить, – рассмеялась Яна. – Она повернута на гороскопах. Шагу без них сделать не может. И так же судит по ним о характерах, как ты по именам.
– Ольга… – подумав, изрек Леня. – Упрямая, но веселая и готовит плохо… Про нее?
– Похоже. Во всяком случае, насчет кулинарных талантов. Это у нас с ней общее… Стряпаем так, что дым коромыслом.
– А, забыл, еще влюбчивая…
– Что есть, то есть… Кокетливая – уж точно… Попрощавшись с Леней и сердечно поблагодарив его за составленную компанию и целехонькие яйца, Яна зашла в дом. Ганс поплелся за хозяйкой понуро, с признанием вины в глазах.
– Что, знает кошка, чье сало съела? – сурово взглянула Яна на пса. – Сейчас я так тебя так помою, что на всю жизнь отучишься по помойкам бегать…
Ганс тяжело вздохнул и устремил на хозяйку исполненный печали взор. Яна заметила распахнутый ноутбук, стоящий на террасе, и тут до нее дошло, что она забыла сохранить свои двухчасовые труды. Посмотрев на экран, Яна успокоилась. Документ "Майкрософт Ворд" по-прежнему занимал все экранное пространство. Только что-то в нем изменилось. И кажется… добавилось около странички…
Яна похолодела. Руки разжались, яйца упали на пол, и скорлупа издала прощальный треск.
"Не может быть… Я точно помню, что закончила на сто двадцатой… И еще удивилась, что так много успела сделать… Че-ертова шарманка, что же здесь понаписано?!"
"Первым делом Гарри Твинстон заглянул в магазинчик за цветами. Мысль выбрать и подарить Анне букет впервые показалась ему заманчивой. Гарри хорошо представлял себе, как она покраснеет, как посмотрит на него глазами полными нежности, искренности и наивности…"
А вот этого я уж точно не могла написать…
"И пожалуй, Гарри так бы и поступил, но, увы и ах, ему вспомнилась ночь, которую он провел в постели с хорошенькой девчонкой, куда более соблазнительной и пикантной, чем Анна Маккримонс со всем ее состоянием!
– Прах меня побери, – даже не взглянув на цветочницу, пробормотал Гарри. – И какого же, спрашивается, дьявола, я должен плестись к этой скучненькой буржуазной девице, когда меня дожидаются роскошные прелести той, что сумела сделать с моим телом невероятное?! Той, что сумела превратить ночь любви в подобие рая, где я, возлегая, как шейх, на ложе, устланном розами, вкушал наслаждение так, словно меня окружала сотня одалисок?
– Благодарю вас, сударыня… – кивнул он цветочнице и бросил на прилавок несколько монет. – Считайте это платой за молчание, которым вы наградили меня, дав мне время одуматься и не совершить наиглупейшего в моей жизни поступка… Никогда не влюбляйтесь, сударыня. Мужчины не терпят обезумевших от любви кошек, особенно если с этими кошками они связаны узами брака…"
"Узами брака… Брака, собака, драка…" – перебрала про себя Яна.
– Докатился ты до брака, злой, как сущая собака, значит, дома будет драка… – вслух продекламировала она.
Однако привычное рифмоплетство, которое обычно спасало ее в состоянии крайнего нервного возбуждения, на этот раз не сработало. Как ни пыталась Яна припомнить события полуторачасовой давности, ничего похожего на только что прочитанное в памяти не всплывало.
– Но я… я этого не писала… Даже не собиралась писать…
За спиной раздалось тихое поскуливание Ганса. Увидев оторопевшую хозяйку, которая, вместо того чтобы воздать ему по заслугам, с каменным лицом склонилась над ноутбуком, пес не на шутку перепугался.
– Ганс, я, кажется, сошла с ума, – сообщила Яна, тихо оседая на пол к разбитым яйцам. – Ну как так может быть? Ладно, номера страниц я запросто могла перепутать. Но позабыть о том, что написала… Так написала… Сударыня… шейх на лепестках роз… обезумевшие кошки… – бормотала Яна, ерзая на полу, куда все-таки опустилась. – Это не я, Ганс… Или я – законченная шизофреничка…
Ганс, окончательно убежденный в том, что произошло нечто ужасное, подошел к хозяйке и тихонько лизнул ее влажным шершавым языком.
– Нервный срыв, – вяло пролепетала Яна и подняла голову. – Должно же было это когда-нибудь случиться… Не переживай, Ганс, это ненадолго. Сейчас я встану и…
Яна поднялась с пола и снова заглянула в ноутбук. Ничего не изменилось. Красавчик и подлец Гарри, которого она еще несколько часов назад собиралась сосватать Анне, буквально упивался своим цинизмом, причем делал это так высокопарно, что ему позавидовал бы герой древнегреческой трагедии.
Надо позвонить Ольге, подумала Яна и тут же с ужасом вспомнила, что телефон остался в саду, на стульчике, о котором она начисто позабыла, спасая от дождя ноутбук…
Глава 6
Ольга мчится на выручку подруге и обвиняет ее в сине-чулочничестве. – О том, почему Анна из рода Маккримонсов оказалась не столь уж наивной. – Как Гарри решил развязаться с Викторией, а Яна предприняла попытку поймать своего соавтора
– Оль, я с тобой не шутки шучу, я серьезно… Нет, я вначале тоже так подумала, а потом, когда это все повторилось… Но… Знаю, что не "но", а коровья лепешка… Оль, приезжай, а? А то я и вовсе с ума сойду. Мне роман дописывать, сроки горят… А как я его закончу, если у меня что ни час, то сюрпризы… Нет, не звони мне. Просто приезжай… Да говорю же тебе, экран у меня полетел на телефоне. Я его высушила, он работает, а на экране ничего не видно… Да не возьму я трубку, а вдруг Павлик позвонит? Только его мне сейчас не хватало…
– Хорошо, – сдалась Ольга. – Я, конечно, приеду. Только Катя меня потом на кусочки разорвет. У нас, между прочим, сегодня годовщина, а я, вместо того чтобы с любимой пойти в ресторан, попрусь к тебе на дачу. Говорила тебе, аура плохая? Говорила, не жалуйся? Ладно, ладно, Ясь, успокойся… Выпей там чего-нибудь, расслабься. Короче, жди.
Ольга Половцева знала Яну лучше, чем кто-либо другой. И лучше, чем кто-либо другой, знала, что Яна обожает паниковать по мелочам. Если речь заходила о чем-то серьезном, складывалось впечатление, что Яне затолкали в рот огромный эклер, который она жует и будет жевать до тех пор, пока полностью не пережует и не переварит в себе свои неприятности. Но когда речь шла о мелочах – о каком-нибудь творческом кризисе, очередном скандальчике в издательстве, косом взгляде какой-нибудь секретарши, – здесь Яна в первую же очередь звонила лучшей подруге и взывала о помощи и поддержке.
"Ну что ж ты мне не звонила, когда вы с Павликом ссорились?! – злилась Ольга, ерзая на жестком сиденье пригородной электрички. – Что ж ты молчала, когда надо было, а?"
В конце концов, дозвонившись до Кати и получив порцию законных нареканий, Ольга привела в порядок ауру, проделав ряд нехитрых дыхательных упражнений, от которых ее сосед по сиденью тихо сбежал, решив, что женщине плохо и ей, возможно, понадобится помощь, придется вызывать скорую, а может, и того хуже…
Изумительная нежно-голубая аура была восстановлена, и Ольга, философски отнесшись к бегству попутчика, принялась обдумывать то, что приключилось с Яной. Вспомнив рыбий гороскоп, Ольга пришла к выводу, что Яна просто-напросто все еще не вышла из зоны неприятностей, а если учесть домик с отвратительной энергетикой – особенно в этом ужасном кабинете с фиолетовым стулом, – ее аура окончательно испортилась. Так что вполне логично, что Яна лезет на стенку и просит приехать лучшую подругу. А еще эта омерзительная сцена, которую напоследок устроил Павлик. И роман, который она все никак не может закончить… Хорошенько рассмотрев сложившуюся ситуацию со всех возможных – и невозможных – сторон, Ольга Половцева твердо решила любыми правдами и неправдами вырвать Яну из того заточения, на которое эта спящая красавица добровольно себя обрекла.
Маршрутки от станции до поселка ходили с большущими перерывами, поэтому Ольга, плюнув на каблуки, решила идти пешком. По дороге она споткнулась о камень и, что изрядно подпортило недавно восстановленную ауру, сломала каблук. Вспомнив, что гороскоп сулил Стрельцам незначительную потерю, Ольга опять же философски решила, что это – меньшая из бед. Однако, добравшись до Яниного домика "с приветом", она снова почувствовала влияние дурной энергетики.
Яна вышла на террасу, едва заслышав стук единственного оставшегося в живых Ольгиного каблука.
– Ясь, да ты совсем паршиво выглядишь… – не сдержалась Ольга, посмотрев на подругу. – Синяки под глазами, бледная… ты и раньше была как лунатик, а теперь вообще как смертушка стала…
– Это именно то, что мне хотелось от тебя услышать, – хмыкнула Яна, ставя чайник на плитку. – Как добралась?
– Каблук сломала, – прокряхтела Ольга, снимая безнадежно изуродованную туфлю с ноги. – Черт, дорогие заразы… А еще назад ехать…
– Может, останешься у меня?
– Даже не думай. Я уж лучше на такси доеду, чем буду здесь ночевать. Этот домик мне всю ауру испортит к чертовой матери. Я уже чувствую, как она темнеет…
– Оль, прости меня… – жалобно посмотрела на подругу Яна. – Выдернула тебя в эту даль… Мне просто страшно стало. Сойти с ума, да еще и в одиночестве…
– Да брось ты свои извинятельства, – улыбнулась Ольга, стащив вторую туфлю. – У тебя тапочки есть?
– Вроде забирала от Павлика какие-то шлепки.
Яна залезла в сумку, которую так и не удосужилась распаковать до конца, и вытащила пару летних шлепок.
– Сойдут?
– Ага. От Павлика, говоришь? Вообще-то это и твой дом тоже. Как-никак пять лет в браке… Плюс прописка. Это же надо быть такой непоправимой дурищей…
– Оль, не начинай.
– А я и не начинаю, я продолжаю…
– Но…
– Не "но", а коровья лепешка…
– Оль, давай лучше о больном, – миролюбиво предложила Яна, ставя перед подругой чашку, до краев наполненную зеленым чаем. – Тебя покормить?
– Нет уж, спасибо. Я твои харчи есть не буду, как и ты – мои, – улыбнулась Ольга. – К тому же я на диете. Катька намекнула, что пора бы кой-чего сбросить к летнему сезону. А на твоих роллтонах да бутербродах я еще пару кило наберу… Ладно, черт с ней, с диетой… Лучше расскажи, что стряслось…
– Ты не поверишь, Оль…
Яна вкратце пересказала чудачества, которые ноутбук выделывал с ней уже вторые сутки. На Ольгином лице появилось недоумение, граничащее с недоверием, которого Яна меньше всего ожидала.
– Ясь, так не бывает… – покачала головой Ольга. – Сам по себе компьютер работать не может. Ты, конечно, личность творческая, впечатлительная… Но, ей-богу, мне не верится.
– Во-первых, не более впечатлительная, чем ты. Одни твои "ауры" чего стоят. А во-вторых, когда я тебе врала?