- Я могу выкроить пару деньков к концу недели и приехать к тебе на выходные. - заявила она, сильно меня удивив. Вот это прыткость! Интересно, а предложение Инга тоже сама сделает? Я изобразил живой восторг и расцеловал ее в обе щеки, а она засунула руки мне в джинсы. Я был не против. С чего бы? Минут двадцать у меня еще есть….
Маруся встретила меня, как родного, а я-то ожидал упреков и требований компенсации за сверхурочные. Сил на сексуальные игры с няней Кирюши у меня не осталось. Пришлось сослаться на усталость. Она сделала вид, что все поняла и напомнила мне, что завтра у Кирилла первый день в детском саду. Черт, а я совсем забыл. Придется вести его самому. Просить Машу снова завтра выйти было бы бесчеловечно. Я мог, конечно, сделать усилие над собой, и заставить ее остаться на ночь, а утром завести ребенка в сад, но посчитав все за и против, отправил Машу домой. Ни к чему давать девочке лишних иллюзий, иначе от нее и топором будет не отмахаться. Не люблю я все эти романы с прислугой, отдает Средневековьем и дешевыми женскими книжками о гувернантках, которые становятся герцогинями. Наверно, мне нужно сменить няню, пока не поздно.
Утром выпал снег. Но чище на улицах не стало. Земля еще не остыла, и снежинки быстро превращались в грязное месиво. В воздухе пахло мочой. Люди, спрятавшись под капюшоны, спешили на работу, проклиная погоду и не уступающих дорогу водителей. А у меня был первый день, когда я вдруг почувствовал себя отцом. Кирюша сейчас посапывал на заднем сиденье, сжимая в руке банан, который я сунул ему вместо завтрака. Удивительно спокойный ребенок.
Он беспрекословно слушался меня, сам одевался и почти не капризничал.
Мне с ним здорово повезло.
Я взял с собой на всякий случай смену одежды и игрушки.
Меня встретила сама заведующая частного садика, благодаря которой я узнал, что такое заведение есть в нашем городе. Для меня "Лагуна" станет спасением. Мысль, что Маша целый день разгуливает по моему новому коттеджу, лазает по ящикам, трогает мои вещи, всегда сильно меня раздражала. Теперь ей предстоит только забирать ребенка и укладывать спать, а выходные в ее присутствии я как-нибудь переживу.
- Привет, Вик. - приветствую я высокую стильную женщину, сдержанно улыбающуюся уголками полных губ. Она чертовски привлекательна, и прекрасно умеет пользоваться своей внешностью. Мы давно знакомы, еще с института. Она училась на филологическом отделении и была от меня без ума. Какое-то время я встречался с ней. Боже, как же это было давно. Еще до Лины. Да и после что-то такое случалось, но я редко бывал трезв, чтобы сохранить четкие воспоминания. Я не относился к нашим отношениям серьезно, и она, наверно, тоже воспринимала меня правильно. Вика тогда была слишком наивна и бедна, как церковная мышь, и вечерок в моей развеселой компании был для нее своего рода праздником.
Месяц назад я встретил Вику в театре и не узнал. Оказалось, что она поставила не на карьеру, а на богатых мужиков, готовых платить не за знания, а за красивое личико и согретую постель. Один из ее последних благодетелей подарил ей детский садик для "блатных". Мое как раз красовалось во всех газетах в связи со скандальной смертью Лизы. В одной из обличительных статей упоминалось, что я меня есть сын. Вика, конечно же, была в курсе дел и предложила помощь. Она сказала, что у нее отличное заведение с лучшими педагогами, хорошими условиями и удобным графиком посещений. И вот я здесь.
- А где Кирюша? - в недоумении спрашивает она, глядя на меня. Я киваю в сторону машины.
- Спит. - отвечаю, откровенно разглядывая сильно изменившуюся Викусю. - Как дела?
- Нормально. - она кажется приветливой, но держит дистанцию. Я совсем не помню, как мы расстались и есть ли у нее причины злиться на меня. Нет. Не думаю. Иначе она не предложила бы мне помощь. Я открываю заднюю дверцу и достаю Кирилла. Он все еще безмятежно спит. Что с ним делать? Нести в группу?
Заметив мою нерешительность, Вика забирает у меня ребенка.
- Я отнесу. - мягко говорит она, разглядывая мальчика. - Какой красивый ребенок. - на лице нежность и умиротворение. А детей Вика, похоже, любит. Наши взгляды встречаются, но она быстро отводит глаза.
- Сегодня будет собрание в восемь часов. Нужно познакомиться с воспитателями, обсудить детали. Приди, пожалуйста. - холодно просит она, разворачиваясь. Я посмотрел на обтянутый юбкой зад. Отлично сохранилась для тридцати шести лет. В юности меня тянуло на старшекурсниц. Я бы и сейчас не прочь скоротать с этой ухоженной тетенькой пару вечеров. Но она явно не горит желанием. Бог с ней. Другие найдутся.
- Постараюсь. - с сомнением бросил я ей вслед. - А где собрание будет?
- Позвонишь, я тебя встречу. - обернувшись, говорит Вика. Мне не нравится ее взгляд. Смотрит прямо в душу, то есть мимо меня. - Отлично выглядишь.
- Ты тоже. Удачного дня. - я расплываюсь в широкой улыбке.
- И тебе.
Я не стал дожидаться, пока она скроется из виду, и сел в машину. Меня ждал новый рабочий день.
С самого утра мне испортил настроение один из постоянных авторов. Мы заключили с ним контракт на три книги в год, выплатили ему аванс, а этот зажравшийся козел принес в издательство только одну рукопись и заявил, что у него творческий кризис. А меня е…т его гребаный кризис? Есть контракт, условия. Мне по барабану на его капризы. Так я ему и сказал. Он надулся, словно я оскорбил его лучшие чувства и заявил, что разрывает контракт и переходит, знаете к кому? К моей потенциальной невесте из Москвы. Якобы ему звонили из ее издательства и предложили более выгодные условия, а он мне что-то плел про кризис. Повторюсь - козел. Козел - с большой буквы. Я выгнал его в шею. Да таких бумагомарателей у меня целый легион. Стоит только свистнуть. В Москву он захотел. Я тоже хочу и что? А эта Инга та еще штучка, переманивает моих лучших авторов.
Ага, легка на помине, глядя на вибрирующий мобильник, думаю я.
- Что тебе? - грубо отвечаю ей. Кроткая заминка и прерывистое дыхание. Она явно ждала другого приветствия.
- Все нормально? - бесстрастно спрашивает Инга, справившись с обидой. Молодец. Умеет владеть эмоциями.
- Отлично. Могу тебя поздравить. - я все еще хамлю.
- С чем? - она сама невинность.
- Марк Захаров твой. - злорадно выдаю я.
- А, вот в чем дело. - в ее голосе звучит облегчение. - Владик, я не ставлю тебе в палки в колеса.
- А как мне это понимать? - я весь звеню от ярости.
- Я предлагаю тебе сотрудничество. Твое издательство заключило контракты с очень хорошими авторами, и они нас очень заинтересовали. Мы можем провести слияние наших компаний, сделав центральный офис в Москве. Ты переедешь к нам.
- И буду работать под тобой? Мы это уже обсуждали, и я обещал подумать, но ты уже начала действовать.
- И продолжу, если ты не согласишься. Неужели ты не понимаешь, как перспективно наше слияние для тебя? - она тоже начинает злиться, а я успокаиваюсь. В ее словах есть смысл. Я собирался согласиться, но не сразу. Я привык решать сам и терпеть не могу, когда на меня давят. Если я пойду на эту сделку, то она должна думать, что я сделала ей огромное одолжение, а не она вынудила меня.
- Понимаю. - спокойно сказал я. - Но я просил дать время, чтобы подумать. А Марк для меня не большая потеря.
- Ладно, мы поговорим об этом, когда я приеду. Как твои дела? - тон ее изменился. - Скучал по мне?
- Безумно. - я пытаюсь придать голосу нежность, но как-то мне сложно сегодня играть влюбленного мальчишку.
Мы поболтали минут десять. А когда Инга сказала, что ей нужно отъехать и пообещала перезвонить вечером, я облегченно вздохнул.
- Кофе хочешь? - в приоткрытой двери моего кабинета появилась симпатичная мордашка моей секретарши.
- Ты опоздала. - вспомнил я, обрадовавшись, что нашелся объект для снятия стресса.
- Но я же предупреждала…. - испуганно захлопала ресницами Тамара.
- Ничего не знаю. Не вижу служебной записки на моем столе. Есть определенный порядок, который должны выполнять все. Сегодняшний день ты работаешь бесплатно. - сурово заявляю я. - Мне надоело с вами возится. Как малые дети. Всех нужно учить.
- Влад, ты же сам меня отпустил. - возмущается Тома.
- Спорить со мной будешь? - взгляд мой становится ледяным. Я вижу, как она вся сжимается от страха. Нижняя губа задрожала. Только слез мне не хватало.
- Кофе сделай и исчезни. Ясно?
- Да, Владислав Сергеевич. - сдавленно шепчет она.
- Так то.
Все! Вроде полегчало. Я посмотрел на рыбок в аквариуме в пол стены. Может, уехать пораньше? Скучно. Соберу оперативку, выкричусь вволю и уеду.
Но раньше половины восьмого вырваться не удалось. Садясь в "Мерс", я вдруг вспомнил, что Вика просила меня приехать на собрание в детский сад. Время есть. Можно заглянуть ради разнообразия.
Викуля встретила меня и дверей и проводила в группу, заставив предварительно надеть бахилы. Я шел по ковровым дрожкам и разглядывал внутренний интерьер здания. На стенах повсюду развешены плакаты с веселыми надписями, бодрыми приветствиями, высказываниями классиков, детскими рисунки и аппликациями. Я словно попал в детство. Только мой садик был совсем другим. Облупленные стены были выкрашены в унылый цвет детской неожиданности, засаленный линолеум, сломанные игрушки, мрачные воспитатели, участки с разрушенными верандами, качели без сидений, ржавые горки и дырявый забор. Прогресс далеко шагнул. Может, и в мое время были такие райские сады для богатых деток? Но я об их существовании не знал.
Меня и еще пятерых родителей посадили в центр группы. Я рассеяно прошелся взглядом по лицам собравшихся. Три женщины средних лет, одетых словно для банкета в белом доме, и два солидных мужика. Я оказался самым молодым. Вика замерла у стены с натянуто-вежливой улыбкой. Я лучезарно ей улыбнулся. Она не отреагировала. Ишь ты, какая серьезная! Даже смешно. А где интересно дети?
- Ребят мы отвели в другую группу. - словно прочитав мои мысли, произнесла Виктория. - Сейчас воспитатель освободится и подойдет к нам. Ее зовут Динара Александровна. Она молодой педагог, но очень опытный и грамотный. Дети ее любят. Вторая - Лариса Анатольевна, подойдет позже. - она сложила ладони перед собой. - Сегодня у ваших детей был первый день в совершенно новой обстановке. Было бы гораздо проще, если бы они постепенно привыкали к этой разительной перемене, но руководство нашего заведения понимает, что все вы - люди очень занятые. Мы постараемся сделать все, чтобы дети быстро и безболезненно освоились в незнакомых для них условиях.
Еще бы, подумал про себя я, такие деньги вам платим. Уж постарайтесь. Но я был уверен, что с Кириллом проблем не будет. Он парень смышленый и не привередливый.
- Сейчас вас всего шестеро. - продолжила Виктория. - Это значительно упрощает работу педагогов, позволяя им уделить максимум внимания каждому ребенку. Как только малыши освоятся, мы, возможно, добавим в группу двоих-троих. Десять человек - это максимум для группы нашего учреждения. Таким образом, мы улучшаем качество дошкольного воспитания и образования. Каждый ребенок для нас отдельная личность, за которой будет вестись постоянное наблюдение, как психологическое, так и медицинское. А вот, и наш воспитатель…. - с улыбкой восклицает Виктория. Дверь в зал открылась и в проеме появилась молоденькая хрупкая девчушка. Она как-то вся сжимается под устремленными на нее взглядами и явно чувствует себя не в своей тарелке. Это и есть опытный педагог? Дрожащее создание с опущенными глазами в нелепом стального цвета строгом платье и туфлях без каблука. Мне захотелось рассмеяться. Сколько не плати, а эффект один. Чему может научить маленьких детей девочка, которая сама только из-за школьной скамьи поднялась? Она хоть институт-то закончила?
- Знакомьтесь, Динара Александровна. - радостно объявила Виктория. Она явно симпатизирует этой девушке. "Опытный педагог" подходит к своей начальнице и встает рядом с ней, пряча руки за спиной. Подняв, наконец, голову, она обводит взглядом собравшихся и скромно улыбается. Прищурив глаза, я разглядываю это чудо. У нее загорелое тонкое лицо, высокие впалые скулы, не тронутые помадой полные губы, вздернутые крутоизогнутые брови, огромные миндалевидные испуганные ярко-голубые глаза с длинными пушистыми ресницами, и темно-каштановые волосы, собранные на затылке в конский хвост. Тела под свободным платьем разглядеть невозможно, но лодыжки у нее очень стройные. В общем-то, миленькая девочка. Только уж больно застенчивая. Она начинает что-то лепетать о распорядке дня и занятиях, которые будут проводиться с детьми, а я слежу за ней, как завороженный. Странно, но мне она очень нравится. Невинная такая, неиспорченная простушка, и дети наверняка ее полюбят.
Такие детям нравятся.
Строго воспитания от нее, конечно, не дождешься…. Ее взгляд внезапно останавливается на мне, у меня перехватывает дыхание, не могу отвести глаз от ее светлого чистого лица, без намека на притворство и лукавство. Настоящая Офелия. Мне ее почему-то очень жаль. Это что-то новенькое. Может, я старею? Я едва заметно улыбаюсь ей, и, вспыхнув, она отводит глаза. Очаровательно! И почему мне такие овечки никогда не попадались? Я сильно поэтичен в последнее время. Опять строки Блока крутятся в голове:
Я-Гамлет. Холодеет кровь,
Когда плетет коварство сети,
И в сердце - первая любовь
Жива - к единственной на свете.
Тебя, Офелию мою,
Увел далеко жизни холод,
И гибну, принц, в родном краю,
Клинком отравленным заколот.
Интересно, а она уже встретила своего Гамлета? И успел ли он разбить ее наивное сердечко? Офелиям никогда не везет в любви. Слишком многие используют их неопытность и доверчивость в своих целях. Я продолжаю слушать ее тихий мелодичный голос, смущая своим настойчивым взглядом. Меня забавляет, как она напряженно избегает смотреть на меня. Я точно уверен, что ей не доводилось видеть таких, как я. Мне кажется, что она из тех девушек, которые выстригают фотографии любимого киногероя из газет и хранят под подушкой, мечтая о большой и чистой любви. Обидно, что она ее не дождется. Любви нет. И чем быстрее Динара Александровна это поймет, тем лучше для нее.
Второго воспитателя мы так и не дождались. Собрание подошло к концу. Мужчины ушли сразу. Женщины обступили Динару, расспрашивая о том, как прошел первый день их детей. Девушка отвечала им с нежной ласковой улыбкой, глаза ее светились душевной теплотой и скрытой болью. Виктория проводила родителей в группу, в которой остались их дети с другим воспитателем. Осталась только одна мамочка и я. Что я до сих пор тут делаю? Сам удивляюсь.
- Вы папа Кирилла? - неожиданно обратилась ко мне Динара. Я поднялся со стула и неспешно подошел к ней. Какая она маленькая! Ее можно спрятать под мышку.
- Да. - ответил я, прямо глядя на нее. Она смущенно отводила глаза и краснела. Со временем меня это начнет раздражать.
- Это нарисовал Кирилл для вас. - тихо произнесла она, протягивая листок бумаги. Я мельком взглянул на него. Обычные детские каракули. Человечек, маленький человечек и черное пятно рядом. Тучка, наверно. Скривив губы в усмешке, я сложил листок и убрал в задний карман джинсов. Воспитатель взглянула на меня с неодобрением.
- Он старался для вас. Вы должны сказать сыну, что рисунок очень хороший. - неожиданно смело сказала она. - Лучше всего завести папку, в которой вы будете хранить все его работы.
- Какие работы? - усмехнулся я. Она издевается? Или серьезно говорит? - Эти каракули?
- Это не каракули…. - Динара запнулась, ошарашено глядя на него. Полные губы девушки задрожали от негодования.
- Владислав Сергеевич. - сухо представился я.
- Это не каракули, Владислав Сергеевич. Таким образом, ваш сын самовыражается. Он целый день сидел над этим рисунком. Он удивительный ребенок. - в глазах ее внезапно засветилась нежность. - Ни разу не заплакал, не пожаловался, но держался особняком. - У него есть друзья?
- Какие друзья? Ему четыре года. - я начинаю сердиться. Эта пигалица смотрит на меня с неприкрытым разочарованием. Неужели я должен перед ней отчитываться?
- Ребенку необходимо общение. Он очень замкнутый и печальный. Я первый раз вижу, чтобы мальчик вел себя так….
- Послушайте, Динара как вас там. - раздраженно оборвал ее я. - Не думаю, что вы так много здесь работаете, чтобы делать какие-то выводы, исходя только из первого впечатления. Я сам разберусь и с рисунками Кирилла и с его несуществующими друзьями. Вы просто делайте свою работу. Хорошо?
Мамочка, слушающая наш разговор, возмущенно фыркнула, а Динара смертельно побледнела. Я решил, что мне пора дергать отсюда, пока она в обморок не шлепнулась, или пока они обе меня не заклевали.
- Пойдемте, я провожу вас к детям. - сухо произнесла Воспитатель, обращаясь к женщине, не удостоив меня даже взглядом. Но я заметил, как она наблюдала за мной, пока собирал Кирилла. Ребенок, завидев меня, не выказал никаких эмоций. Он разглядывал рисунок на шкафчике за моей спиной, пока я его одевал. Сейчас эта выскочка из народа сделает еще один фантастический вывод. Больше я сюда не ногой. Пусть Машка сама разбирается с "опытным педагогом". Мне только нотаций по поводу воспитания чужого сына не хватало.
На обратном пути, я заехал в детский магазин и купил Кириллу альбом, карандаши и папку для рисунков. Достав из кармана листок, я разложил его и убрал в папку. Сам не понял, зачем я это сделал.
- Глава 4
"Величие мира всегда находится в соответствии с величием духа, смотрящего на него. Добрый находит здесь на земле свой рай, злой имеет уже здесь свой ад."
Гейне.
Динара улыбнулась кончиками губ, разглядывая своих новых воспитанников. Все шестеро отличались друг от друга кардинально. Общим у них был только возраст. Четыре года. Совсем еще малыши, но уже вполне разумные и самостоятельные. Марина, Андрей и Юленька начали с того, что устроили дикую истерику. Они отказывались от завтрака, не хотели даже смотреть на игры и не обращали внимания на все увещевания Дины. А Толик и Женя устроили драку. К обеду троица успокоилась и уже с интересом слушала сказки, которые рассказывала им Динара. Толик увлекся роботом, Женя конструктором. И только тихий и молчаливый Кирилл все время сидел в уголке и рисовал. У покорно выполнял все просьбы Дины, съел завтрак полностью, в отличии от остальных, но не проявлял никаких эмоций, не пытался познакомиться с другими детьми, и те быстро оставили его в покое. После обеда она долго пыталась заставить детей угомонится и лечь спать. Только Кирюша сразу послушно забрался под одеяло. Дану насторожил этот мальчик и вызвал смешанное чувство жалости и нежности. У нее создалось впечатление, что ребенка или держат в ежовых рукавицах или просто игнорируют и он привык к одиночеству. И тот и другой вариант казался ей неправильным и жестоким по отношению к малышу. На все ее вопросы он отвечал кратко и однозначно. Такая задумчивость и пассивность не свойственна ребенку его возраста. Нужно непременно поговорить с его родителями. Когда все дети, наконец, уснули, Динара отправилась к заведующей.