Роза покинула кабинет, не попрощавшись с гинекологом. Противный, самоуверенный тип и к тому же ханжа. Она подумала, что медик, не выходящий за рамки профессиональных обязанностей и находящийся в плену собственных взглядов, не может быть хорошим врачом.
Пока Роза шла от кабинета врача до дома на улице Джезу, ее обуревали самые разные чувства. Она, с одной стороны, не могла смириться с мыслью о беременности в сорок лет: пойдут сплетни, может возникнуть скандал, не говоря уже о семейных и деловых проблемах. С другой стороны, ее охватывало приятное волнение при мысли о той жизни, что зарождалась в ней. Рожать в сорок лет! Роза уже думала о том, что этот мальчик не будет походить на Летициа, невысоких, темноволосых. Еще бы, отец высокий блондин с великолепными голубыми глазами! Ей казалось, она чувствует, как развивается внутри ее тела эта жизнь. Роза не сомневалась, что родит мальчика. Девочку ей совсем не хотелось. Она сама росла единственной и несчастливой девочкой в компании мальчиков. А Ричард? Что он скажет, когда узнает? Может, предложит ей выйти за него замуж? Нет, замужество исключено. Она была, есть и будет Розой Летициа. Роза шагала по улице, а вокруг сновали прохожие, измученные лишениями, страхом, войной, которую несли на своих крыльях английские самолеты.
На улице Монтенаполеоне Роза встретила знакомых, торопливо поздоровалась, но останавливаться не стала. Она полностью погрузилась в свои мысли. Роза ощущала себя моложе, красивей, сильней, чем всегда. Сын, у нее будет сын! Странная штука жизнь! Она решила, что Ричард должен узнать новость первым.
Она прошла через сад, махнула рукой привратнику и направилась к лифту, чтобы подняться прямо на четвертый этаж, в свои комнаты. Ей не хотелось ни с кем встречаться ни на втором этаже, где располагались гостиные и комнаты Пьера Луиджи и Коррадино, ни на третьем, где жили сыновья и находились комнаты для гостей.
Она вошла в кабину, нажала на кнопку и опустилась на бархатный диванчик.
- Пора подумать о платьях для будущих мам, - сказала себе Роза.
Она вышла из лифта в светлый холл и направилась в кабинет. Ей хотелось собраться с мыслями, кое-какие дела отложить, пересмотреть собственные планы - одним словом, организовать будущее с учетом своего положения. Надо было найти нужные слова для сыновей, для Пьера Луиджи, для Коррадино. Она открыла дверь и в ужасе застыла на пороге: сейф был открыт, чертежи новых военных самолетов разложены на столе, под лампой, и Ричард Тильман фотографировал их.
Американец резко обернулся, сжимая в руках фотоаппарат-"лейку".
- Если я скажу, что переснимал документы, чтобы сделать тебе сюрприз, ты все равно не поверишь, - спокойно сказал он.
Розе показалось, что мир вокруг рухнул.
- Почему? - растерянно спросила она.
- Серьезный вопрос, не требующий ответа, - заметил он, подходя к ней.
- Не прикасайся ко мне!
- Позволь объяснить…
- Шпион! - прошептала Роза.
Мужчина, которого она любила, человек, открывший ей незнакомый мир чувств, отец ее ребенка оказался шпионом!
- Не стану утверждать обратное, - улыбнулся Ричард. - Ты слишком умна, все равно не поверишь…
Роза вдруг почувствовала приступ тошноты. Ричард хотел поддержать ее, но она сама добралась до кожаного кресла и опустилась в него, прижимая руки к желудку.
- Шпион, - механически повторила она. - Что ты здесь искал? Ты же прекрасно разбираешься в самолетах. Знаешь, что наши истребители не могут угнаться за английскими бомбардировщиками. Ваши друзья англичане летают над нашими городами, когда хотят и где хотят. К чему эта клоунада? Может, тебя интересовали реактивные моторы?
- Нет, тут англичане вас намного опередили.
- Тогда что?
- Мы ищем секретное оружие, - признался американец.
- Как? - Роза истерически расхохоталась.
Она смеялась, а на глазах выступили слезы, и смех перемежался с рыданиями.
- Как? Американцы ищут секретное оружие в Милане? На улице Джезу?
- Мы везде его ищем.
- А ты специализируешься на дамских спальнях.
- Наша история не имеет к этому никакого отношения.
- Конечно, - ответила Роза, вытирая слезы, - Наша история… Так, мелкий эпизод… Ну, залез в очередной раз в постель к женщине, разыскивая секреты, которые вам абсолютно не нужны.
Она смотрела на Ричарда так, словно видела его впервые. Чемпион по теннису, плейбой, отец ее ребенка оказался агентом американских спецслужб, разведывавшим секреты расшатанной итальянской военной машины.
Ричард сел в кресло напротив Розы.
- Что бы я тебе ни говорил, ты все сочтешь ложью, - спокойно сказал он.
- А ты бы как поступил на моем месте?
- Но я не на твоем месте, - возразил Ричард.
- И ты изображал из себя убежденного фашиста, - напомнила ему Роза.
- А неплохо у меня получалось? Я хорошо подготовился.
- Еще лучше у тебя получилась роль влюбленного. Очень профессионально!
- Постарайся понять: наша история тут ни при чем.
- Конечно, я всего лишь не первой свежести дамочка, которой теперь стыдно за свой несвоевременный пыл.
Она вдруг ощутила потребность в самоуничижении.
- Ты - необыкновенная женщина, - ласково произнес Ричард. - Я полюбил тебя. И сейчас люблю.
- А чтобы объясниться в любви, решил дождаться, пока я застукаю тебя с фотоаппаратом в руках у сейфа.
- Раньше мне не нужны были объяснения и оправдания, - возразил он.
Роза достала из бара бокал и налила себе коньяку.
- Ричард Тильман, крыса ты помойная! - злобно произнесла она. - Ради своих целей ты наплевал на чувства, на принципы, на самое дорогое!
Роза размахнулась и швырнула бокал на пол. Она бросилась на американца, как раненый зверь, и ему едва удалось удержать ее.
- Глупости ты говоришь, Роза, - устало сказал он.
- Я тебя выдам полиции, - пригрозила она.
Лицо Розы горело, глаза пылали гневом.
- Как угодно, я тебе не могу помешать…
- Господи, чего ты от меня хочешь? - взмолилась она, чувствуя, что силы покидают ее.
- Пойми, я люблю тебя, - прошептал Ричард ей на ухо. - Я хочу, чтобы ты поняла - ты сражаешься не на той стороне.
- До вчерашнего дня ты старательно демонстрировал противоположное, - упрекнула его Роза.
- Вчера не в счет. Выслушай меня сегодня.
- Попробуй, найди убедительные доводы…
- Ты можешь меня выдать. Все козыри у тебя на руках. Я давно мог бы убежать. Я мог бы убить тебя и спасти свою жизнь. - Ричард вытащил из кармана револьвер и показал Розе. - Как, по-твоему, это убедительные доводы?
- Да, - согласилась Роза. Она вытерла глаза и высморкалась. - А что ты еще мне скажешь?
- Ты сражаешься не на той стороне, Роза. Гитлер - параноик, а ваш Муссолини показал, что совершенно ничего не соображает, выступив в поддержку Германии.
- А если они победят?
- В современных войнах побеждают богатые, экономически развитые страны. Войну выигрывает промышленность. Нельзя построить реактивные моторы, корабли, самолеты, собирая железные ограды, как это делают фашисты, только секретное оружие может изменить положение.
Тут Роза ничего не могла возразить: бедность и низкое качество сырья тяжелым грузом висели на итальянской экономике.
- Но у Германии есть все, - заметила она. - Немцы создали мощную военную машину. Они побеждают на всех фронтах.
- Германия - в одиночестве. Она запятнала себя самыми ужасными преступлениями, каких не знала история. Немцы грабят, арестовывают без суда и следствия. Они высылают даже детей. И убивают их. Немецкое общество основано на лагерях уничтожения.
- Пропагандистские выдумки, - отмахнулась Роза.
К ней вновь вернулось обычное самообладание.
- Не хочешь верить, потому что ты сама работаешь на фашистскую военную машину. Война - твой лучший покупатель. Но я говорю правду.
- Да в твоих речах правда и не ночевала. Ты лжец по призванию. Убирайся, ублюдок!
- А как же твой долг? Ты выдашь меня полиции?
- Тебя могут расстрелять…
- Перед смертью я бы сказал, что ты - единственная женщина, которую я любил, - с неотразимой улыбкой произнес Ричард. - И тогда бы ты узнала правду.
- Ты никогда не скажешь мне правду. Ради достижения собственных целей ты готов на любые гнусности.
- Почему ты отпускаешь меня? - спросил Ричард.
- У меня долг перед Штатами. Ясно?
- Мне хочется думать, что я тебя убедил.
- Думай что хочешь. А теперь оставь на столе твой мерзкий фотоаппарат и изволь навсегда исчезнуть из моей жизни.
- Это твое окончательное решение? - спросил Ричард.
Ему так не хотелось уходить. Пробравшись в дом Летициа в поисках военных секретов, он полюбил эту странную, непредсказуемую женщину.
- У тебя нет другого выхода, Ричард. Даже если бы ты был искренен. Но ты лжешь, - уверенно заключила Роза.
- Ну что же, попрощаемся без особых формальностей…
- Перестань кривляться!
- Я тебе жизнью обязан, Роза, - произнес Ричард уже на пороге, - и я заплачу по счету!
- Только не надо громких фраз, - холодно произнесла она.
Потом Роза услышала, как подошел лифт. И Ричард Тильман исчез из ее жизни. Навсегда.
Еще полчаса назад она не могла дождаться встречи с ним. Она хотела сказать любимому, что ждет ребенка. А теперь Ричард для нее потерян навсегда. Хуже того - с ним теперь вошла в жизнь Розы страшная тайна, от которой ей никогда не избавиться.
Глава 7
Газеты захлебывались от восторга. Война началась меньше года назад, а успехи Германии и Италии уже неминуемо предвещали падение Англии. Знаменитый летчик Линдберг, получивший звание генерала, заявил перед американским сенатом, что никакая сила в мире не сможет поколебать позиции стран "оси" на Европейском континенте. Даже если война продлится еще три года.
Роза прочла в "Коррьере делла сера" от 23 апреля 1941 года заголовки сообщений с югославского фронта, новости о победах в Ливии, список потерь Британского экспедиционного корпуса в Африке, хронику разгрома греческой армии. Потом она сложила газету и положила на отделанный эмалью железный столик.
"Этот негодяй-американец со своими пророчествами…" - подумала она.
Роза никак не могла забыть этого американского обманщика. Она вспоминала Ричарда, и к ней возвращались улыбка и радость, любовь и желание. Иногда он ей снился.
"Негодяй и предатель!"
Если бы он попался ей на пути, она бы убила его. Но ничто не могло заставить Розу позабыть этого мужчину, ничто не могло помешать ей рассказывать ребенку об отце.
Апрельское солнце заливало холмы Имберсаго. Белые, желтые, красные и голубые полевые цветы расцветили нежную зелень трав. Полуденный воздух благоухал цветочными ароматами и звенел жужжанием насекомых. Коричневая в белую крапинку бабочка летела через луг. Хватит ли ее короткой жизни, чтобы долететь до конца поля? Роза с наслаждением вдохнула чистый воздух. Беременность округлила ее фигуру, придав ей тяжеловесность статуи. До родов оставалось несколько дней. Роза была уверена: мальчик родится, когда появится в небе молодая луна.
Носила она ребенка легко: исчезли боли, прекратились головокружения. Никакой тошноты, никаких мигреней. Она в жизни никогда себя так хорошо не чувствовала. Она даже не могла испытывать ненависть или отвращение.
Огромный живот мешал двигаться и дышать, но она с удовольствием гуляла на солнышке и разговаривала со своим сыном, с живым свидетельством ее незабываемой любви.
Несколько месяцев назад Розе пришлось сообщить родным о своей тайне. Она постаралась найти для каждого подходящие слова. В семье ее так любили и уважали, что никого не оскорбило появление ребенка. Джулио и Альберто, догадываясь о ее драме, особенно заботливо относились к матери. Пьер Луиджи, которого очень беспокоил роман сестры, возблагодарил небо за то, что она покончила с этим американцем.
- Ребенок должен носить имя Летициа, - сказал Пьер Луиджи Коррадино. Брат Руджеро недолго колебался и согласился:
- Он будет носить имя Летициа.
Договорились, что Коррадино усыновит ребенка, и с тех пор никто в семье никогда не упоминал о Ричарде Тильмане, никто не прислушивался к сплетням, что гуляли в миланских гостиных.
Аличе, хорошенькая белокурая девчушка, дочь доктора Джордано Д'Урбино, нередко проводила день-другой на вилле в Имберсаго. Вот и сейчас малышка бежала по тропинке навстречу Розе и гордо протягивала ей букетик белых маргариток.
- Красивые, правда? - спросила девочка.
- Очень красивые, - улыбнулась Роза.
- Я вам дарю!
- Спасибо, дорогая.
Роза с трудом наклонилась и поцеловала девочку.
- Пора обедать, - сказала она, взяв малышку за руку, - нас ждут.
Они тихонько пошли по тропинке вниз. Аличе, догадываясь, что Розе тяжело идти, заботливо поддерживала ее.
- Осторожней, тут камешек! Подождите, я ветку уберу, - звенел детский голосок.
Аличе еще не исполнилось и шести лет, а вела она себя как особа, умудренная опытом.
Роза с удовольствием включилась в игру.
- Думаю, мне без тебя было бы очень трудно, - сказала она девочке.
- Знаю, - серьезно ответила Аличе. - Папа говорит, беременной женщине нужно быть очень осторожной. Ей нельзя падать.
Роза вдруг остановилась и улыбнулась. Ребенок забил ножкой, словно резвился с матерью, и это ощущение доставляло ей наслаждение.
- Вам плохо? - забеспокоилась Аличе.
- Нет, это малыш двигается.
- Как двигается? - удивилась девочка.
- Ножкой бьет. Хочешь послушать?
Аличе неуверенно протянула ручонку, и Роза приложила ее к тому месту, где ощущала удары. Девочка тут же отдернула руку, словно случайно задела птенчика.
- А вам не больно?
- Нет, мне приятно. Аличе вытаращила глаза и недоверчиво наклонила головку.
- А как он попал к вам в живот? - спросила девочка.
- Узнаешь, когда станешь женщиной. И когда у тебя будут собственные дети.
- А может, мне не понравится ребенок, который брыкается? - сказала Аличе, разглаживая шотландскую юбочку.
- Пока еще рано говорить, - возразила Роза. - Вот вырастешь, тогда посмотрим. А теперь пойдем, - и она взяла девочку за руку.
Когда-нибудь она будет гулять по этой тропке вместе с сыном. И при этой мысли Роза почувствовала себя счастливой. Уже сейчас ребенок помогал ей уверенней смотреть в будущее.
Там, где тропинка расступилась, они вышли на площадку. Отсюда виднелась вилла и основание холма, обнесенного четырехкилометровой стеной. За оградой до самого горизонта простиралась территория охотничьего заказника.
- Кто-то едет, - сказала Аличе, показывая на два больших черных автомобиля, въезжавших в парк.
- Ох, а я о них совсем забыла, - вздохнула Роза. - Надо торопиться. Сегодня у нас гости.
После плотного завтрака Роза с наслаждением опустилась в удобное бамбуковое кресло, а служанка подвинула ей под ноги скамеечку.
- Мы очень заинтересованы в сотрудничестве с вами, - обратился к Розе полковник Дитмар фон Манштейн.
У полковника было приятное, располагающее лицо, темные волосы, любезный голос. Он выглядел моложе своих сорока пяти, и ему очень шел мундир люфтваффе. Благородное происхождение сказывалось в аристократической сдержанности его манер. Все говорило о том, что полковник - человек образованный и утонченный.
- Мы готовы снабдить вас всеми нужными материалами и оказать техническое содействие, - добавил фон Манштейн. - "РЛ-79" станет одним из лучших двухмоторных самолетов в мире.
- И тогда его включат в те эскадрильи, что бомбят Лондон? - спросила Роза.
- Это будет решать командование, - сказал Манштейн, уходя от прямого ответа.
- Вы, синьора, очень любопытны, - неучтиво вмешался второй немецкий офицер.
Несмотря на свою заметную внешность, Фриц Эггер позволял забыть о своем присутствии. Он был, видимо, молод, но светлые, белые, почти как у альбиноса, волосы не давали определить его возраст. Бесцветные холодные с красноватым отливом глаза напоминали острые, но невыразительные глазки лабораторных мышей. Такое сравнение пришло на ум Розе.
- Да, пожалуй, любопытство - один из моих недостатков, - простодушно призналась она. - Но, поверьте, я задала чисто деловой вопрос.
- Ни на минуту не сомневаюсь, - ответил полковник.
Раскаленный диск солнца уже садился, оттеняя яркость цветов и зелень деревьев.
- Конечно, нам хотелось бы знать, с кем мы будем сотрудничать, - сказал майор Эггер, подходя поближе к Розе.
Его гигантская фигура и профиль стервятника наводили на женщину страх. Ребенок в животе задвигался, будто испугался этого кошмара.
- Я не понимаю вас, - сказала Роза, переводя взгляд с одного немца на другого.
Ей казалось, что полковник в форме выглядит куда человечней майора в штатском.
- Ну, например, мы хотели бы знать, кто будет принимать участие в совместном проекте… - намекнул Эггер.
- Что знать?
- Все, - уточнил майор, располагаясь в кресле. - Все - жизнь, смерть и деяния, - неловко пошутил он.
Эггер вытащил из кармана кожаный портсигар и протянул его хозяйке дома.
- Нет, спасибо, - отказалась Роза и, увидев, что немец поднес ко рту сигарету, торопливо добавила: - Моему ребенку дым тоже не очень нравится.
- Понимаю, - ответил Эггер, убирая сигарету.
Дитмар фон Манштейн смотрел на своего соотечественника так, как принц мог бы смотреть на конюха. Не видя в упор. И это аристократическое высокомерие очень задевало майора. В присутствии надменного аристократишки и этой высокомерной дамы, обладавшей к тому же богатством, он чувствовал собственную ущербность. А ведь они оба были у него в руках; при желании он мог заставить их трепетать перед ним. В Италию Эггера направило центральное управление безопасности, включавшее в себя СС и гестапо, секретную полицию, контролировавшую как армию, так и гражданские учреждения.
Вошел Клементе, толкая перед собой столик с кофе и ликерами. За ним вприпрыжку вбежала Аличе. В руках она держала целлулоидную куклу с оторванной ручкой.
- Я разолью, - сказала Роза, поднимаясь с кресла.
- Прошу, синьора, - вмешался полковник, - позвольте заменить вас. Мне это доставит удовольствие.
По тону и по поведению чувствовалось, что Дитмар фон Манштейн прекрасно чувствовал себя в аристократических гостиных.
Клементе, убедившись, что немецкий офицер справляется с кофе, собрался уходить и знаком велел Аличе следовать за ним, но малышке хотелось остаться. Роза знала, что Аличе хочется посидеть с ней.
- Пусть останется, - сказала она Клементе. - Девочка не помешает.
Малышка устроилась у ног Розы и занялась очень важным делом: она пыталась привязать оторванную кукольную руку, которая должна была держаться на резиночке. Девочка очень любила веранду, обставленную бамбуковой мебелью. Ей нравилась эта комната, залитая солнцем даже в холодную погоду. Аличе обожала слушать разговоры взрослых, хотя ничего не понимала: слова пролетали мимо нее, словно стая птичек.