Он хорошо разбирался в самолетостроении. Ему и без выставки в Фарнборо было ясно: моторы и аппаратура автономного контроля бортовых систем, выпускаемые корпорацией "Роза Летициа и сыновья", на рынках - вне конкуренции. - Благодарю вас за объективную оценку, - произнес Риккардо с нескрываемой гордостью. - Добавлю, наша фирма благополучно миновала кризис. Через месяц восемьдесят процентов персонала, ожидающего возвращения на рабочие места, приступят к работе. Мы только что подписали договор с англичанами. Почему мы должны усложнять себе жизнь и заключать еще одно соглашение?
Не получи Эмиль Понс соответствующих указаний от Розы Летициа, он давно бы извинился за беспокойство и распрощался. Но сейчас он счел нужным сообщить:
- В прошлом году доходы объединения "Заводы Руасси" выросли на 29,3 процента.
Риккардо хотел сотрудничать с матерью, и француз знал это. Понс был уверен: после недолгой тяжбы, которая, впрочем, совсем не к лицу деловому человеку такого масштаба, как Риккардо Летициа, контракт будет заключен.
- Ну что же, - произнес Риккардо. - Я поручу нашим сотрудникам рассмотреть ваши предложения. Думаю, мы можем еще раз встретиться в конце месяца здесь или в Женеве.
- Мы предпочли бы Женеву, - ответил Понс.
Он испытал в эту минуту огромное облегчение: теперь сотрудничество - дело решенное.
- Женева так Женева, - согласился Риккардо. - А кстати, как она себя чувствует?
Он имел в виду Розу, и голос его дрогнул.
- Если судить по тому, как она выглядит, - великолепно.
- А если иначе?
- Случаются приступы меланхолии. Частенько заговаривает о смерти, но с улыбкой. Если позволите мне высказать мое абсолютно беспристрастное мнение, я бы сказал, что ваше внимание к синьоре Летициа пришлось бы сейчас как нельзя кстати.
- Благодарю вас, вы очень любезны.
Риккардо и Понс распрощались.
Несмотря ни на что, Риккардо не мог думать о матери как о слабой женщине, чья жизнь едва теплится. Железная старая дама еще долго будет играть людьми.
Хотя все складывалось наилучшим образом, Риккардо вдруг затосковал. Его мучила мысль о Глории: он любил и защищал ее как дочь, страстно желал как женщину и наконец овладел ею. Могущество семьи Летициа тяжелым бременем лежало на его плечах, и от этого Риккардо никогда не избавится. Законы клана для него сильнее чувства.
Глава 9
Риккардо Летициа прибыл в Женеву, чтобы подписать договор с корпорацией "Заводы Руасси". Он чувствовал себя усталым и измученным. На вершине успеха Риккардо внезапно охватило желание все бросить. Его не радовало даже то, что он увидит мать. В доме на набережной озера, где располагался офис корпорации "Заводы Руасси", его встречал Эмиль Понс.
- Господа, прошу вас в главный зал для заседаний, - пригласил Понс, обращаясь к двум адвокатам, директору конструкторского бюро инженеру Синклеру Уордингу и к помощнику Риккардо.
Любезная секретарша проводила гостей.
- А вас, - негромко сказал Понс Риккардо, - синьора попросила зайти к ней.
Риккардо кивнул. Его мать, та еще комедиантка, наверное, приготовила какую-нибудь неожиданную мизансцену. Француз сопроводил его в апартаменты на последнем этаже, и Риккардо, пройдя через просторную приемную, оказался в помещении, больше напоминавшем гостиную, чем кабинет. Понс прикрыл дверь и незаметно исчез. Риккардо огляделся и узнал излюбленный стиль Розы, правда, странное дело, не почувствовал аромата ее духов "Арпеджио". Столы, картины, зеркала, диваны, безделушки - все было выдержано в стиле ампир. Много декоративных растений и большие букеты цветов, подходящие скорей для элегантного салона, чем для офиса.
С кресла под высокой пальмой поднялась изящная фигура. Огромные ореховые глаза, приподнятые к вискам, взглянули на Риккардо с любовью. Красота Глории делала его пленником мечты.
- А я рассчитывал встретиться с президентом объединения "Заводы Руасси", - сказал он, шагнув ей навстречу.
- А я и есть президент, - заявила Глория. - Мы тебя вовсе не обманывали.
Риккардо удалось сохранить бесстрастное выражение лица и не выдать своих мыслей. Он заметил, что Глория бледна и, видимо, нервничает.
- Что это еще за маскарад? - равнодушным тоном спросил он.
- Бабушка пожелала, чтобы все это перешло ко мне, - ответила Глория, обводя рукой кабинет. - "Руасси" теперь - моя собственность.
- Ну что же, радуйся!
- Нет, Риккардо. Я не знаю, зачем мне заводы. Мне нужен только ты… Если ты, конечно, еще хочешь этого…
Не устояв, Риккардо заключил Глорию в объятия.
За огромным, во всю стену, стеклом виднелось озеро и Савойские Альпы, дремавшие, точно отдыхающие великаны, в голубой дымке.
- Я так надеялась, что ты разыщешь меня, - прошептала Глория, прильнув к его груди.
- После того как мы так странно расстались? - напомнил Риккардо.
- Нужен был предлог, чтобы встретиться с тобой… - сказала Глория, не отвечая на его вопрос.
- И ты очень эффектно обставила нашу встречу. Совсем как моя мать, - снисходительно улыбнулся Риккардо.
- В семье Летициа все склонны к театральности. Что-то вроде болезни, - пошутила Глория.
- Но почему здесь? В этой обстановке?
- Мне хотелось дать тебе понять, что я - только твоя женщина. Остальное не в счет. Что то, чем я владею, принадлежит тебе.
Она высвободилась из его объятий, подошла к окну и посмотрела на фонтан, бивший посреди озера.
- Я много думала, - продолжала Глория, стоя к Риккардо спиной, - легче признать мою слабость, чем противостоять твоей силе. Главой семьи должен остаться ты.
- И твоя бабушка так думает?
- Нет. Она убеждена: мне по силам взять ответственность на себя.
Риккардо задумался.
- Роза Летициа не ошибается в оценке человека, - сказал он. - Наверное, в тебе есть такие качества, о которых ты и сама не подозреваешь.
- А ты их тоже не заметил? - ласково спросила Глория.
Она подошла к Риккардо, обняла его и легко поцеловала.
- Придется к тебе присмотреться повнимательней. Помнишь виллу в Форте?
- Конечно. И парк, и бассейн, и лошадей.
- А спальню мою помнишь? - вкрадчиво спросил Риккардо.
Глория покраснела, потом наконец успокоилась и произнесла:
- А я еще помню верховую прогулку по берегу моря, которая оборвалась так неожиданно…
- Хочешь, продолжим? Начнем с того места, где остановились.
Глория кивнула, и Риккардо, склонившись к ней, прильнул к ее губам.
Глава 10
Вилла Летициа в Форте-деи-Марми стала убежищем их счастья. Глория чувствовала себя у моря свободней. В Милане она боялась встретить Джованну, жену Риккардо, которая, впрочем, в сложившейся ситуации повела себя очень сдержанно. Она согласилась на все условия мужа, подписала составленные адвокатами бумаги и отказалась от мужчины, что был ей дорог. В сущности, сейчас Риккардо юридически оформил разрыв отношений, случившийся много лет назад. Но Глория не забыла те далекие годы, когда Джованна была с ней ласкова. Она по-прежнему считала жену Риккардо своей тетей. Мысль, что она отняла у Джованны мужа, угнетала Глорию.
"Несуществующая дама", как называла ее Роза, продолжала жить, окруженная старыми друзьями. Зиму Джованна проводила в Сент-Морице, а лето - в Порто-Ротондо. После обеда она играла в бридж, устраивала вечера, а на уик-энд уезжала в Кантри-клуб в Барселону. Жизнь, заполненная донельзя, но абсолютно пустая. Джованна могла покупать все, что угодно. Счета посылались Риккардо, он их подписывал и отдавал секретарше Эстер для оформления. Джованна не могла не признать: несмотря ни на что, жизнь с ней обошлась милостиво.
Глория не вернулась в дом на площади Сан-Бабила, где жила вместе с Консалво. Она купила и обставила по своему вкусу удобную квартиру на последнем этаже старого дома на проспекте Маджента. Окна выходили на красные черепичные крыши, а когда светило солнце, Глория могла видеть сверкавшую в солнечных лучах статую мадонны на шпиле Миланского собора.
Глория, в жилах которой текла и ломбардская, и сицилийская, и индейская кровь, которая училась в Швейцарии и в Америке, объездила весь мир, ощущала себя прежде всего миланкой.
- Знаешь, когда я смотрю на проспект Буэнос-Айрес, у меня сердце сжимается, - призналась она Риккардо. - В Милане столько поэзии и очарования…
Глория так долго ждала счастья, так отчаянно за него боролась, что теперь готова была защищать его от всех и вся.
Каждый год, осенью, Роза устраивала праздник по случаю начала сезона охоты в заказнике Имберсаго. Глория отказалась помогать бабушке в этот раз.
- Мы едем в Мексику, - заявила она.
Розе идея не понравилась.
- С какой стати? - спросила она. - Риккардо никогда не ездил в Акапулько осенью.
- Жене Рауля хочется подышать родным воздухом, - объяснила Глория. - А мы хотим побыть одни. Ясно?
Розе все было ясно: брак Рауля с этим невероятным созданием, роман дяди с племянницей. Столько хорошего и дурного совершено - и все во имя любви. Семейство Летициа не сходило с газетных полос. А досужие языки все это перемалывали. Нельзя было, конечно, допускать…
- Мне достаточно знать, что вы счастливы, - вздохнула Роза. - Но когда вернетесь, жду вас здесь, у себя. Вместе с Риккардо. Хватит нам с ним грызться. Скоро вы надумаете пожениться, и вредной старухе придется позаботиться о свадебном подарке.
- Если мы решим, ты узнаешь первая, - сказала Глория.
- Хорошо, а теперь уходи!
Роза выпроводила внучку, чтобы не выдать собственного волнения.
…Они вылетели на персональном самолете Риккардо в воскресенье, покинув туманный Милан. Последние дни перед отлетом оказались испорчены: Консалво Брандолини, с которым Глория официально не была разведена, изводил ее звонками. Она попросила Риккардо вмешаться, но он лишь сменил ей номер телефона.
- Рано или поздно Консалво узнает новый номер, - вполне здраво заметила Глория. - Неужели нельзя ничего сделать? Пусть оставит меня в покое.
Риккардо, конечно, ничего не стоило образумить Консалво, но ему не хотелось травить доведенного до отчаяния человека.
- Мы и так сломали жизнь твоему мужу, - заключил Риккардо.
Когда они летели над океаном, на высоте десять тысяч метров, Глория ликовала от счастья. Ей предстоял отдых с любимым, и никаких заседаний, деловых встреч, переговоров с профсоюзами, финансовых сделок. Ничто не будет отвлекать Риккардо. У них впереди целый месяц!
Полет прошел замечательно. Риккардо и Глория болтали, смеялись, смотрели видеофильм, а потом занимались любовью в роскошной спальне: кругом красное дерево и бархат. На обед были макароны, отбивная по-милански и великолепное кьянти "Ди Бадиа а Кольтибуоно".
В аэропорту Акапулько их ждали Соланж и Рауль. Роберта осталась на вилле. Глории вспомнилось, как здесь, в этом огромном доме, пять лет назад она едва не бросилась в объятия Риккардо, а он уговорил ее выйти за Консалво. Теперь это далекое прошлое. Глория обняла любимого, и ей казалось, будто она обнимает весь мир. Скоро она откроет ему тайну, которой в последние дни восторгалась одна. Глория признается Риккардо, что ждет ребенка.
Они лежали рядом на лужайке около бассейна.
- Ты можешь представить меня дедушкой? - спросил Риккардо.
Он приподнялся на локте и поцеловал Глорию в губы.
- Ты будешь очень сексуальный дедушка, - польстила ему она.
Глория взглянула на Соланж, та была на четвертом месяце беременности, и живот уже стал заметен. По расчетам самой Глории, она была на втором месяце, пока только бедра чуть округлились.
- А любовь делает тебя еще красивей, - сказал Риккардо, лаская ее.
- Неужели? Не уверена… - улыбнулась Глория.
- Эй, старички! Чему вы там смеетесь? - окликнул их Рауль.
Соланж спокойно лежала рядом с мужем. Она выглядела довольной и безмятежной. Роль топ-модели Соланж отыграла, Санджи остался воспоминанием. Казалось, эта женщина рождена быть женой и матерью.
- Эта девушка открылась мне с неожиданной стороны, - признался Риккардо Глории. - Похоже, Рауль поступил правильно.
Он рассуждал как умудренный глава семьи, который серьезно подумывает о том, чтобы удалиться на покой и передать дела сыну.
- Ты счастлив? - спросила Глория.
- Да, пребываю в неизвестном мне измерении, - пошутил Риккардо.
Впервые дочь и сын проводили время вместе с отцом. Любимая женщина была рядом. Очаровательная невестка скоро подарит внука. Соланж Мартинес вела себя безупречно. Говорила и делала все кстати. Скоро о ее скандальном прошлом забудут, и напрасно Санджи мутит воду. Конфликт между Раулем и Риккардо разрешился. Отец понял, что сын женился по любви, а не для того, чтобы досадить семье. Оба, пережив серьезные потрясения, готовы были идти по жизни рука об руку.
Соланж оказалась умна и честолюбива. Без сомнения, она уговорит мужа работать в отцовской корпорации.
- Пошли искупаемся, - предложила Риккардо Глория.
Роберта, сидевшая у бассейна, махнула им рукой. Она рассталась с кришнаитами и собиралась вернуться в Милан.
Риккардо встал, обнял и поцеловал Глорию.
- Ты с ума сошел? - упрекнула его Глория, растерянно оглянувшись вокруг. - Что о нас подумают?
- Что мы замечательные, молодые и красивые дедушка с бабушкой! - заявил Риккардо.
Высоко в голубом небе блеснул самолет, и Глории вдруг захотелось взлететь и прикоснуться к бесконечности.
- Знаешь, я должна сказать тебе что-то очень важное, - прошептала она.
- До того, как нырнем, или после? - улыбнулся Риккардо.
- Сейчас, немедленно. - Глаза Глории заблестели, лицо раскраснелось. - Любовь моя, мы с тобой ждем ребенка…
Риккардо улыбнулся потрясенно и недоверчиво. Изумление так и застыло на его мужественном лице, после того как тишину разорвал выстрел. Глория, ничего не понимая, все повторяла:
- Дорогой, мы ждем ребенка… мы ждем ребенка…
А Риккардо медленно опускался к ее ногам.
И тут перед собой она увидела Консалво, обезумевшего Консалво, который что-то кричал, смеялся, плакал. Двое слуг уже скрутили его, а рядом на земле валялся пистолет: из него князь Брандолини убил Риккардо Летициа. Она взглянула на Консалво, вопившего что-то бессмысленное, потом склонилась к мужчине, которого минуту назад обнимала, и с упреком произнесла:
- Любовь моя, а ты ведь хотел простить его…
Глория медленно выпрямилась, и Рауль бросился к ней, чтобы поддержать.
Глава 11
"Господь - Пастырь мой; я ни в чем не буду нуждаться; Он покоит меня на злачных пажитях и водит меня к водам тихим. Подкрепляет душу мою на стези правды ради имени Своего".
Слова псалма звучали ясно и просто; те, кто веровал, обретали в них веру в загробную жизнь; сомневающиеся ощущали трепет душевный, а неверующим эти слова внушали надежду. Бледное, подернутое туманной дымкой солнце ласкало волшебные картины церковных витражей.
- Как падающая звезда… - прошептала Роза.
Взгляд ее был прикован к массивному гробу светлого полированного дерева. Там покоились останки младшего, любимого сына Розы Летициа. Матери виделось, как сын уверенно шагает по сумрачному ущелью, к горизонту, туда, где сияет ослепительный свет.
- Как падающая звезда, - повторила Роза.
Ей вспомнился детский голосок, звучавший в парке Имберсаго в тот далекий сентябрь, во время войны: "Что такое мир, мама?"
И Роза увидела перед собой белокурую головку маленького Риккардо, его очаровательное личико.
- Да будет мир с тобой, - прошептала мать. - Пусть тебе будет тепло и спокойно.
Рядом с Розой стояли Глория, Рауль и Соланж. Клементе жался сзади; глаза его опухли от слез и горьких воспоминаний. Преподобный Итало Летициа, брат Глории, служил заупокойную службу в маленькой церкви Имберсаго. Здесь, по специальному разрешению епископа, будет покоиться Риккардо - рядом со своими братьями, рядом с Руджеро Летициа и Пьером Луиджи Дуньяни.
Весть о его смерти уже облетела мир. Газеты сообщили одно и то же: король итальянской самолетостроительной индустрии скончался в Мексике, на отдыхе. Никто ни словом не упоминал о князе Консалво Брандолини, словно его не существовало.
Роза и Глория, обе в глубоком трауре, не стали препятствовать тому, чтобы на церемонию погребения съехалось все светское общество. Но сквозь черную траурную вуаль обе женщины, потерявшие сына и возлюбленного, видели только одно: так вершится судьба семьи Дуньяни. Риккардо умер потому, что поступился законами клана и власти, где нет места прощению, сочувствию, жалости.
Перед лицом смерти Рауль понял - могущество отца было лишь маской. Юноша осознал, что сила человека кроется и в его слабости. И Риккардо в действительности был обычным человеком. Сын словно увидел в отце самого себя и почувствовал: к отцу всегда можно было обратиться за помощью.
- Почему, почему все узнается так поздно? - в отчаянье шептал Рауль.
Роза почувствовала, как Глория сжала ей руку. Чуть повернув голову, она увидела в неверном свете свечей профиль внучки. В этот миг обе женщины словно дали друг другу торжественную клятву, и Роза поняла: Глория возьмет дело Дуньяни в свои руки и будет решать судьбу семьи. Так она и хотела. Теперь Роза Дуньяни исполнила все задуманное.
Глава 12
Глория оставила машину у ворот виллы в Имберсаго. Туманное декабрьское утро было пасмурным и холодным. Первым, кого она встретила в доме, оказался профессор Батталья. Знаменитый медик крепко пожал ей руку.
- Здравствуй, Глория!
- Добрый день, профессор!
Батталья прекрасно знал внучку Розы. Когда-то он лечил ее от детских болезней, год назад поставил на ноги после неудавшейся попытки самоубийства. Позаботился он о ней и тогда, когда обезумевший Консалво избил жену. А теперь профессор вместе с коллегой-гинекологом наблюдал, как проходит беременность Глории. Впрочем, никаких осложнений не ожидалось.
- Как ты себя чувствуешь? - спросил профессор.
Глория, еще не сняв шубу, опустила глаза и провела рукой по животу.
- Вроде все в порядке, - улыбнулась она. - А бабушка как?
- Плохо, - ответил Батталья, и в голосе его прозвучала озабоченность. - Мы, конечно, делаем все возможное, но нельзя удержать на этом свете того, кто решил его покинуть.
- Вы к ней еще зайдете? - спросила Глория.
- Да, во второй половине дня. Если, конечно, меня не позовут раньше. Но, боюсь, она вообще не пожелает меня видеть, - вздохнул профессор.
Глория прошла в спальню Розы. У дверей в ожидании приказаний сидел слуга.
Роза неподвижно застыла в своем кресле. Кресло подвинули к балкону, и старая женщина неотрывно смотрела на сад, казавшийся в тумане волшебным видением. Рядом, на белой лакированной стойке, капельница. Врач прописал жизненно необходимые вливания, но Роза постоянно от них отказывалась. Отказывалась она и от еды.
Увидев Глорию, бабушка знаком приказала Олимпии удалиться.
- И забери эту гадость, - сказала Роза, имея в виду капельницу.
- Но профессор распорядился, чтобы лекарства всегда были под рукой. Вдруг понадобится… - робко попыталась протестовать сиделка.
- Здесь приказываю только я, - слабым, но решительным голосом произнесла Роза.