Он нисколько не колебался, стоило только взглянуть в лицо Дейзи, когда она читала длиннющий список имен, именно тогда он понял, что не сможет отказать ей в свадьбе мечты. А другая часть правды в том, что он вообще не может отказать ей ни в чем. Только Дейзи не спешила соглашаться принимать от него что-либо. Слишком горда. Трудолюбива, честна, склонна преуменьшать собственные достоинства, позволяя остальным недооценивать себя. Она старалась спрятаться за красной помадой, причудливым стилем и камерой. А каких усилий ей стоило сложить эту презентацию в единое целое, продемонстрировать свою работу. А он оттолкнул ее помощь. Стыд окатил его горячей мощной волной. Он не захотел выслушать, не смог принять мысли о том, что свежий взгляд способен заметить то, что проглядел он. Не пожелал признать ошибку. А Дейзи права, перемены, причем срочные, необходимы. Начинать следует с недвижимости.
Больше всего хотелось прыгнуть в машину, найти Дейзи, попросить прощения. Но прежде нужно провести первоочередные изменения. Только так можно доказать серьезность своих намерений. Показать, что на самом деле он все услышал, ее работа не напрасна. Он оценил ее.
Может, это любовь? Тоска по ней, боль. Нечто сверхъестественное.
Итак, первое, следует признать, что ему требуется помощь. Невозможно все делать одному. Себ начал писать.
1. Уволиться из колледжа.
Ведь можно, скажем, занять место на кафедре в Гарварде. Готов ли он расстаться с академической карьерой? Отказаться от возможности создать еще с десяток бестселлеров – без отзывов коллег это не будет стоить ничего, во всяком случае, в научных кругах. Ожидаемые эмоции так и не материализовались, напротив, словно груз свалился с плеч. Себ вновь склонился над бумагой.
2. Нанять профессионального управляющего поместьем.
Дейзи права, черт побери. Какую пользу можно принести, просиживая допоздна над планами севооборота и списками породистого скота? Он в этом предмете разбирался меньше, чем какой-нибудь подручный пастуха. Если нанять управляющего поместьем, появится время для работы над книгой и, собственно, для дома. Это, в свою очередь, ведет к третьему выводу. Признать факт, что Хоуксли не только родовое гнездо, а живое наследие, и его обязанность начать восстановление поместья именно в этом качестве.
3. Привести в порядок и переоборудовать офисы в соответствии с профессиональными стандартами.
Так, что там дальше?
4. Нанять профессионального организатора мероприятий.
5. Побеседовать с адвокатом о возможности использования средств из траста для инвестирования в поместье.
Что еще предложила Дейзи? Восстановление внутренней структуры Нормандской башни. Это может сработать, помочь сохранить целостность исторических руин, сделать их безопасными и удобными для проведения свадеб и вечеринок. Себ поморщился. Да, похоже, костюмированных банкетов не избежать. Ладно, пусть, покуда его самого не заставляют рядиться в трико и камзол.
Что еще? Воскресные коттеджи, природные маршруты.
Он мысленно вернулся назад. Разговор между ними произошел сегодня утром. Как это возможно, что прошло всего несколько часов? Дейзи оставила ноутбук. Ну, и какие еще идеи он отверг? Совершенно точно, еще один пункт требуется внести в список.
6. Известить моего агента о том, что хочу обсудить идеи, связанные с телевидением.
В ее комнате ничто не указывало на то, что хозяйка покинула ее надолго. Обычная кутерьма шарфов, бесконечная коллекция шляп. Себ стоял у дверей и вдыхал слабый цветочный аромат, который всегда ее сопровождал. Когда этот запах стал ассоциироваться у него с запахом дома? Больше не хотелось, чтобы она пряталась от него за разделительной дверью. Ему надо, чтобы Дейзи оставалась с ним, и пусть будут все эти шарфы и шляпы и все-все-все. Пусть чувствует себя дома. А в ее комнате можно устроить потрясающую детскую. Если только она когда-нибудь вернется назад.
Ее ноутбук оставался открытым, он интуитивно набрал ключ, экран осветился, открылась презентация.
Себу снова стало стыдно. Дейзи потратила на это уйму времени. Старалась для него. Собирала всю возможную полезную информацию, включая стоимость входного билета, число сотрудников, часы работы и связи со смежными организациями. Бесценные сведения, все необходимое для бизнес-плана.
В груди что-то сжалось. Как он мог так с ней поступить? И как теперь помириться?
Он уже собирался выключить ноутбук, но внимание привлекла одна из папок на рабочем столе, озаглавленная "Хоуксли". Дополнительные сведения? Любопытно. Снова фотографии. Ну, естественно. Улыбка расползлась на губах, когда он рассматривал свой дорогой дом глазами Дейзи: панорамные снимки, детали с близкого расстояния, волонтеры, фермы. Мириады деталей, складывающихся в хронику Хоуксли. Она понимала все с той же ясностью, что и он, возможно, даже большей. Да и сама Дейзи для него больше чем мать будущего наследника. Больше чем хозяйка сложного, запутанного хозяйства и любимого дома. Она стала идеалом.
На экране появилось следующее фото, монохромное, с зерном, фильтром, близким к сепии. Себ за письменным столом. Первым оказалось желание отпрянуть, как всегда, когда ему приходилось сталкиваться с откровенным снимком. В душе поднималась знакомая волна ужаса от чужого незваного вмешательства. Он взглянул еще раз. Человек на снимке читал, на лбу пролегла глубокая складка, он выглядел усталым и несколько напряженным. Снимок полностью отражал состояние последних месяцев, ловушку, в которую он угодил. Другой снимок. На сей раз энергичный Себ стоит, прислонившись к трактору, и разговаривает с фермером-арендатором. И выглядит естественным и счастливым. Еще снимок. Себ в Оксфорде, порывисто жестикулирует, глаза сияют, он вдохновенно о чем-то рассказывает.
Еще, и еще, и еще.
Это не просто Хоуксли в ее понимании. Дейзи удалось уловить самую суть. Это Себ.
Он закрыл ноутбук. Образы продолжали кружиться. Высокая серьезная девушка застряла в снегу, отчаявшись выполнить обязательства перед новобрачными, которых она едва знала. И та же девушка с ним ночью, с закрытыми в экстазе глазами, длинными ногами, обвитыми вокруг его талии. И то, что он увидел в ее глазах, когда она сообщила, что беременна. Реакцию на его предложение. Ее отчаянную мольбу притвориться, будто он ее любит. Неистребимая потребность быть любимой. Желанной. Оцененной.
Так ли он любит ее, желает, ценит по достоинству? Достоин ли он ее?
Ему нравилось, когда она здесь. Нравилось просыпаться рядом с ней, слушать ее рассуждения о жизни, ощущать приток свежего воздуха в его жизнь, в старинный дом. Нравилось, как она работает камерой, словно щитом, серьезно относится к каждой без исключения мелочи. Нравилась ее способность найти особенное и неповторимое. Дейзи заставила его почувствовать себя особенным.
А ее умение одеваться, яркая помада. Ему нравится, как основательно она выбирает очередную шляпку, отражающую ее настроение. Нравится ее первое утреннее появление, розовые после сна щеки, без макияжа, взъерошенные волосы.
Получается, ему нравится в ней практически все. Он ее любит.
Они должны пожениться всего через несколько дней. Для него это всего лишь деловое соглашение, скрепленное бриллиантовым блеском кольца.
Он дурак!
Глава 12
– Привет.
Неуместное слово. У Дейзи перехватило дыхание, когда Себ посмотрел на нее. Очень бледный, синие тени под глазами, словно не спал вовсе или спал очень мало. Постыдный трепет победы, вот что она почувствовала в эту минуту! Но возможно, причина в отмене свадьбы, потеря законного наследника.
– Здравствуй.
– Как ты узнал, что я здесь? – Или отец позвонил?
– Я не знал и сначала отправился в студию.
Три часа за рулем? Робкий неожиданный огонек надежды затеплился внутри.
– Извини, что ушла. Я знаю, ты ненавидишь эмоциональные сцены, но мне действительно нужно личное пространство.
– Я понимаю. Мне пришлось о многом подумать за это время.
– О чем?
– О нас. Хоуксли. Моих родителях. Работе. Обо всем. Правда.
– Это серьезный процесс.
– Да уж.
– Мама уже знает, почему я уехала?
– Нет. Я сказал ей, что тебе захотелось побыть одной. Они с Вай уехали к тебе в студию, чтобы все украсить.
– Для чего? – Какой сегодня день? Внутри все упало. – О, нет! Девичник! Собирались же провести его скромно.
– Подозреваю, идея получила некоторое развитие. Вайолет очень волновалась по поводу покупки какой-то особой соломки.
– Соломки?
– Соломки в форме, словом, в анатомической форме.
– А-а-а! О! Правда? Вай купила?
– Я не хотел говорить им, что это может и не понадобится, прежде чем встречусь с тобой.
– Вообще-то всегда неплохо иметь в доме запас соломки в форме пениса.
– Буду иметь это в виду.
Все, что она собиралась сказать, начисто вылетело из головы, в память врезались слова отца. Когда ты знаешь, то ты знаешь.
А она знала, что любит Себа. Всего один взгляд на него – и она слабела, хотела его обнять, почувствовать, как его руки сжимают ее в объятиях, позволить ему поцелуями разогнать страхи. Но он не стал бы этого делать, не так ли? Не стал бы. Поцелуи строго для спальни. Удивительно, настолько они вкусны, их всегда недостаточно.
– Себ.
– Нет шляпки. И помады нет.
– Я не взяла с собой ничего.
Первым делом она совершила налет на гардероб Вайолет: джинсы, футболка. Обычная целесообразная одежда. Дейзи чувствовала себя в ней словно голая, ничего такого, за что можно спрятаться.
– Ты прекрасна, что бы ни надела.
Колени ослабели, стоило ей заметить знакомый огонь в его глазах. Во рту пересохло. Прижаться бы губами к его губам, забыться, забыть об этой свадьбе, о ребенке.
– Я не могу.
– Дейзи.
Надо быть твердой, какие бы мольбы ни прозвучали. В чем бы ни убеждал, что бы ни говорил, останутся слова, которые Себ никогда не произнесет, как бы она ни жаждала их услышать.
– Поедешь со мной назад? Я не имел в виду, навсегда. Сейчас. Мне бы хотелось тебе кое-что показать.
Вот и все, на что она может рассчитывать в ответ на свое доброе отношение. Но ведь у нее есть некоторые причины, чтобы вернуться, не так ли? Собрать свои вещи. Помочь матери разобрать все, что приготовлено к свадьбе. Начать отвыкать от волнения в сердце, которое она чувствует всякий раз, как только автомобиль оказывается на холме и вдали открывается вид на гордый силуэт Хоуксли. Или смириться ради ребенка? Что выбрать? Верность своему сердцу или верность интересам ребенка? А это не одно и то же?
Дейзи свернула за угол и пошла мимо конюшен.
– Я подумал, что эту часть конюшни можно превратить в великолепную студию. Здание не входит в охранную опись, и ты можешь делать с ним что хочешь, ведь потребуется добавить света – стеклянные стены или что-то вроде того. Я знаю, как ты увлечена съемкой свадеб, и это прекрасно. Но если тебе захочется выставлять и другие работы, мы можем пристроить к студии галерею.
Ему хотелось показать, как сделать ее работу более приемлемой для общественного мнения? Сердце Дейзи упало.
– Галерею?
– Только в том случае, если ты хочешь. Я же знаю, насколько тебе нравится работать со свадьбами, хотя остальные работы тоже впечатляют. Тебе решать.
– Могло бы получиться прекрасное публичное пространство.
– Пока это всего лишь идея. Здесь и твой дом тоже, Дейзи. Мне хотелось этим сказать, что ты можешь рассчитывать во всем на мою поддержку. Такую же, как ты оказываешь мне. – Слова прозвучали очень искренне. Еще вчера этого могло оказаться вполне достаточно.
Нужно сказать что-то правильное. Или сделать.
Шатер был установлен в самом дальнем конце двора, любопытство заставило ее двигаться в том направлении. Она еще не была внутри и не видела, как его украсили.
– Ого!
Полотна из желтого шелка закрывали потолок, создавая экзотический балдахин над деревянным подиумом для танцев. По левую сторону были установлены столы для закусок, покрытые желтыми скатертями и окруженные скамейками. Дейзи прошла через шатер, представляя полную картину праздника, который должен здесь развернуться всего через сорок восемь часов. Великолепный шатер наполнится смехом, музыкой, танцами. Или его придется разобрать.
За парусиновым пологом в другом конце скрывалась дверь в Грейт-Холл – предосторожность на случай непогоды. Тяжелые дубовые двери оказались открыты, она шагнула за порог. Себ вошел следом.
– О, как это красиво! – Дейзи приходилось видеть этот зал в различных ипостасях. Как пустое пространство с историей, которой дышала каждая резная панель, каждая громадная дубовая балка. Как место проведения свадебных церемоний, праздников. Как рабочее место матери. Но еще никогда не доводилось видеть зал таким, как сегодня.
На помосте в дальнем конце находился белый стол и стулья для регистратора, с обеих сторон украшенный вазонами с цветочными композициями, составленными Вайолет, отличавшейся безупречным вкусом. Классические, элегантные, свежие и современные. Тяжелый гобелен с гербом Себа закрывал заднюю стену. С противоположной стороны тянулись ряды стульев в белых чехлах, вручную расшитых гирляндами ромашек. Вдоль прохода желтый ковер. Великое множество замысловатых ромашковых гирлянд украшает тяжелые балки.
– Мама так много трудилась.
– А бедные рабочие трижды переставляли столы. Их выставят на лужайку, если будет достаточно сухо и тепло, а если погода изменится, то в шатре. Все разложено строго в определенном порядке – скатерти и салфетки, украшения, таблички, посуда. Твоя мама и вправду могла бы управлять страной. Ее организаторские способности, а в особенности дар убеждения, просто невероятны.
– Мы всегда знали об этом.
Все было так, как ей всегда хотелось. Водоворот образов закружился в голове, воспоминания прошедших трех недель: мгновения нежности, страсти и недавняя глухая, резкая отстраненность. Острая боль пронзила висок, вызвав внезапный приступ тошноты. Она покачнулась. Себ бросился вперед, помог ей добраться до стула.
– Все в порядке. Просто забыла позавтракать.
– Пойдем-ка со мной. На кухне найдется несколько круассанов. И мне бы хотелось кое-что тебе показать.
Неприятное ощущение в желудке оказалось настолько сильным и тянущим, что не позволяло даже подумать о еде. Но разве еще несколько минут безобидного притворства способны нанести вред?
– Понимаешь, я многое передумал за это время. – В воображении Себа промелькнула картина будущего: дети, играя, вбегают и выбегают из дверей дома, играют во дворе, строят шалаши в роще. Только бы удалось уговорить ее остаться. – Я ушел из университета.
– Что ты сделал?
– Уволился. Но буду писать по-прежнему. Отказавшись от преподавания, я получаю больше времени, чтобы писать, исследовать эпохи и события.
– Ты уверен, что для этого нужно увольняться?
– Мне необходимо находиться здесь. – Но это еще не все. – Ты же знаешь, мне нравится копаться в прошлом. И преподавать тоже. Так я чувствую себя в безопасности. В этой работе свои правила. Когда я был мальчиком, мне всего лишь хотелось жить, избегая потрясений, и поступать правильно. А в школе играешь по правилам, не строишь иллюзий, и все идет как по маслу. Мне нравилось.
Такая жизнь давала ощущение большей надежности и безопасности в сравнении с бурными страстями, связанными с образом жизни родителей. Я думаю, что, в каком-то смысле, так и не покинул школу. Сразу после этого университет, потом преподавание. Все знакомо, понятно, просто. В этом пространстве я всегда знал точно, что делать, как поступать, чего от меня ожидают. До того, как унаследовал Хоуксли. И пока не встретился с тобой. Я принял еще несколько решений и поговорил со своим агентом. Мне хотелось, чтобы она рассмотрела вопросы, связанные с телевидением. Еще обратился в агентство, чтобы подобрать управляющего и быстро начать преобразования. Группа архитекторов уже работает над планом преобразования надворных флигелей.
– У тебя было много дел.
– Нет. Я бездействовал. Это результат твоей работы, твой взгляд на будущее. Я всего лишь воспользовался твоими идеями и сделал следующий шаг. Все же мне не хочется продолжать в одиночку.
Подступавшие слезы мешали говорить. Но слезы – это ведь хорошо, да? Значит, она что-то чувствует.
Себ хотел бросить к ее ногам все, чем обладал, отбросить предрассудки и сомнения. Не имеет значения, какой ценой это далось. Ясно одно, остальное для них неприемлемо.
– Дейзи, ты так мне нужна. Не только физически, хотя пустая кровать лишала меня сна. Ты нужна, чтобы не соглашаться, бросать вызов, подталкивать к новому, наконец, заставить не прятать голову в песок, а прямо взглянуть будущему в лицо.
– В конечном счете ты пришел бы к этому сам.
– В самом деле? Сомнительно.
– Я не люблю появляться в газетах, но допускаю, что это может случиться. Себ, мне трудно жить в обстановке постоянных опасений, прятаться, чтобы случайно не попасть в кадр какому-нибудь скучающему репортеру, молчать там, где не могу не сказать. И все от того, что проявление эмоций кажется тебе недопустимым. Жизнь не всегда выверена и прямолинейна.
– Мне кажется, так могло бы быть. Просто я не видел середины между истеричными подъемами и спадами в отношениях родителей и чопорным порядком в семье деда.
– Но в большинстве семей дело не доходит до таких крайностей.
– Согласен. Не доходит. И мне не хотелось бы для малыша такой жизни. Он должен расти так, как росла ты, частью счастливой прочной семьи. С родителями, которые любят друг друга.
– Ты не должен так говорить. Я вовсе не хочу, чтобы ты солгал ради моего спокойствия.
– Единственный, кому лгал все это время, я сам. Любовь – это так сложно. В ней нет порядка, полно эмоций и трудностей. Я оказался к этому не готов. Но ты, ни о чем таком и не помышляя, вошла в мою жизнь легкой поступью. Все эти шляпки-шапочки, этот рот, – он перевел взгляд на ее губы, пухлые и сочные, без блестящей красной помады, – твоя камера и абсолютная вера в любовь, в меня и в Хоуксли. Все вместе перевернуло мой мир с ног на голову. И не только потому, что мне очень хочется появления этого ребенка.
– Это правда?
– С самой первой ночи я так и не смог избавиться от мыслей о тебе. На следующее же утро узнал у шофера, кто ты, нашел адрес твоего сайта. Сотню раз после этого собирался связаться с тобой, стоило лишь кликнуть. Но не смог, боялся. Никто прежде не казался мне таким близким, нужным и таким недостижимым. А когда ты вернулась…
– Ты смотрел на меня так, словно увидел привидение.
– Я просто не мог поверить в собственную удачу. Хотя тоже был напуган. Ты заставила меня чувствовать. Силой собственного желания. Все это отметало здравый смысл. И чем ближе я узнавал тебя, тем сильнее становились страхи.
– Я такая ужасная?
– Честно сказать, ты самая грандиозная из всех женщин, с кем я когда-либо был знаком, включая и твою мать. Если вы поверите в себя, Дейзи Хантингдон-Кросс, не останется на свете ничего такого, что вам не по силам достичь. Потому что, определенно, ты наиболее мудрая из нас двоих. Мне понадобилось потерять тебя, чтобы осознать чувства к тебе. Сейчас я готов говорить об этом каждый день. И каждый час. Я люблю тебя, Дейзи. И надеюсь, очень надеюсь, что через два дня ты станешь моей женой.