- О женитьбе! А ты не хочешь?
- Не понимаю…
- Я хочу, чтобы ты стала моей женой, Эмили. Выходи за меня… Том! Том! Да где же он, в самом деле?
- Кто?
- Твой брат! - громогласно бросил он и вернулся к застывшей на месте девушке.
Он взял ее безжизненно повисшие руки и поднес к губам. Спросил интимным полушепотом:
- Так ты согласна?
- Да, - без секунды промедления прошептала она в ответ. - Да! Ну конечно же! - воскликнула она уже громко и, подпрыгнув, повисла на его шее.
- Что здесь происходит?! - сурово спросил явившийся на громкоголосые призывы Антона настороженный и откровенно недовольный Том в выходном костюме.
Антон Диаз не спешил одарить того своим вниманием. Он продолжал нескромно ласкать Эмили, властно удерживая ту в своих объятьях. Увидев свирепое лицо брата, Эмили, сгорая от смущения, попыталась отстраниться, но не смогла.
Антон впился в девичьи губы. И лишь насладившись поцелуем в полной мере, не оборачиваясь к Тому, произнес:
- Я попросил Эмили выйти за меня. Она согласилась. Это все, что я хотел тебе сказать, Том.
Замолчав, Антон вновь прильнул к губам Эмили.
- Эмили, это правда? - вмешался Том. - Ты уверена, что Антон именно тот человек, который тебе нужен?
- О, да, - заверила его девушка.
- И нам нужно твое благословение, - добавил наконец повернувшийся к нему лицом Антон Диаз.
- Эмили? - требовательно повторил Том, но девушке было не до него, она влюбленными глазами смотрела на своего суженого. - Есть кое-что, что меня смущает и требует разъяснений, - заявил он.
- Я готов ответить на любой твой вопрос, - отозвался Антон.
- Во-первых, непонятная поспешность вашего решения, а во-вторых, разница в возрасте.
- Я действительно намного старше. У меня богатый жизненный опыт, и я могу гарантировать безопасность твоей сестры. А что до поспешности, то такова любовь.
- Я хорошо знаю сестру и именно поэтому удивлен, - пояснил Том. - Я ничего не имею против этого брака, но мне хотелось бы понять, на каких условиях он заключается. Например, для Эмили всегда была важна ее работа, - холодно рассудил старший брат.
- Том, пожалуйста… - взмолилась Эмили. - Так ты отпугнешь Антона прежде, чем он подарит мне обручальное кольцо, - попыталась пошутить девушка.
- Ну уж нет, - заверил ее Диаз. - Неужели ты думаешь, что я позволю такому случиться? Что же касается сомнений твоего брата, то как твой муж я обещаю поддерживать тебя во всех твоих начинаниях, - поклялся он, глядя в васильковые глаза девушки.
- Так! - пресек этот обмен любезностями Том. - Простите, но я не верю вам. И не хочу остаться в дураках. Этот вопрос требует разрешения на семейном совете! - категорически объявил старший брат.
Антон старательно скрывал прорывавшуюся злобу. Он недооценил осторожность Тома. Но согласием Эмили он уже заручился. Поэтому предстояло разыграть карту безумно влюбленного. И дружелюбное отношение к родне невесты в этой ситуации не повредит, решил Антон, подошел к Тому, эмоционально обнял его и потряс за плечи так, словно тот уже благословил их на брак.
Антон Диаз внимательно изучил досье Ферфаксов и знал, что потребуется одобрение большого числа родственников.
- Что скажешь о том, чтобы поприсутствовать на семейном ужине? - нежно спросила его Эмили.
Антон проникновенно улыбнулся ей и, склонившись к самому уху, прошептал:
- Я рассчитывал на романтический ужин вдвоем, сокровище.
Его губы почти касались ее разгоряченного лица.
- …Но если ужин в кругу семьи для тебя так важен, я готов смириться, - кротко проговорил он, неторопливо вынимая из кармана бархатный футляр.
Он вложил его в руку девушки и шепнул:
- Взгляни.
Она открыла, и слезы умиления брызнули из ее глаз.
Крупный сапфир в обрамлении бриллиантов на золотом кольце выглядел просто изумительно.
- Какое красивое, - пролепетала она. - Оно мне нравится… Я люблю тебя. Люблю…
Эмили расцеловала щеки Антона, и тот обнимал ее за талию, принимая благодарность и признание как должное.
А в нескольких шагах от них стоял Том Ферфакс и хмурился. Но он не мог ничего возразить им, как бы того ни хотел.
Они поженились скромно, без лишней шумихи месяц спустя, в небольшой старинной сельской церквушке, недалеко от Диверэл-холла, в присутствии полусотни приглашенных. Эта была идеальная сельская великосветская свадьба…
Антон Диаз смотрел на свою сморенную усталостью невесту в белоснежном газе и кружевах. И улыбался. Но в этой улыбке проглядывало отнюдь не умиление ее трогательностью и не радость от сбывшейся мечты.
Да, он торжествовал, но иначе, чем торжествовал бы пылкий влюбленный на подступах к брачному ложу.
Да, перед ним находилась прелестная Эмили, теперь уже Диаз, а не Ферфакс… Но она по-прежнему была дочерью его врага.
Молодожены направлялись в Монте-Карло, где Антон запланировал провести медовый месяц…
Он ухмылялся. К счастью для Эмили, она не видела этого зловещего выражения любимого лица.
Двадцать шесть лет назад его восемнадцатилетняя сестра Зуки, окончив закрытую школу для девочек, вернулась в Грецию. Антон хорошо помнил то время. Ему было одиннадцать.
Зуки только начинала самостоятельную жизнь и была полна планами, многими из которых делилась со своим сводным братишкой. Тот души в ней не чаял, и она представлялась ему земным ангелом. А через несколько месяцев ее не стало. Она погибла, сорвавшись в бездну.
И только годы спустя Антон узнал, что стало тому причиной.
Чарльз Ферфакс. Его вероломство, его безжалостность, его предательство.
Хуже всего было то, что Чарльз Ферфакс бросил юную женщину беременной. Когда она написала ему в Лондон, что ждет их общее дитя, он ответил, что ребенок не его и попросил больше не беспокоить. В письме он обвинил Зуки в том, что она сама - внебрачный ребенок, ее родная бабка являлась хозяйкой борделя в Перу, а отец - безвестный французишка, вот почему она не способна промышлять ничем иным, кроме как шантажом таких столпов общества, к коим относил себя Чарльз Ферфакс.
Это была бесстыдная клевета. Мать Антона происходила из семьи зажиточного перуанского ранчеро, сеньора Себастьяна Эммануэля Диаза. Однако ее отец пригрозил лишить дочь наследства, когда узнал, что она беременна от некоего француза. От него-то юная женщина и родила дочь. Но мать Антона была такова, что совершила эту ошибку повторно, повзрослев и влюбившись в отца Антона.
Из-за внебрачных отношений ни один из ее детей не чувствовал уверенности в своем будущем, целиком завися от милости других людей.
Зуки повторила путь матери, ей оставалось только казнить себя и скрывать от всех свое состояние. Но прочтя в "The Times" известие о бракосочетании перспективного промышленника Чарльза Ферфакса и наследницы влиятельной аристократической династии Сары Диверэл, она приняла роковое решение. Она убила себя и свое дитя, перечеркнув тем самым и любовь, и надежду, и саму жизнь. Она не снесла презрения первого своего мужчины и возлюбленного.
Антон не сомневался, что это вполне достаточное основание для отмщения.
А напротив него дремала Эмили. И она была хоть и старше бедной Зуки, но столь же невинна, как и та. И, без всякого сомнения, прелестна. И он хотел ее, потому и женился. И тем не менее он хотел ее уничтожить, и женитьба не могла служить тому помехой.
Взойдя на борт частного самолета, Эмили распустила волосы. И они рассыпались по ее остреньким плечам девочки-подростка. Латунные пряди отливали на солнце, проникавшем сквозь иллюминаторы.
Антон наслаждался своей властью над Эмили. Он слышал в ее брачной клятве искренние и пылкие заверения в любви и верности. Она нравилась ему, будоражила его чувства. Он никогда прежде не сталкивался с такой безыскусной страстностью, какой одаряла его эта неискушенная в сексе девочка. На его счастье, она была ранима. И теперь ее судьба целиком и полностью зависела только от него.
Он подсел к дремлющей супруге и впился губами в ее пухлый рот.
- Антон, - сладко протянула она, пробуждаясь.
- Пора просыпаться, Эмили. Скоро садимся, - сказал он ей.
- Да? - отозвалась она, зевнув.
- А через полчаса мы будем уже на борту яхты.
- Так скоро? - удивилась Эмили. - Любимый мой, супруг мой, - шептала она, ласкаясь к нему, как котенок.
- Добро пожаловать на борт яхты! - воскликнул гордый хозяин, поддерживая за руку поднимающуюся по трапу Эмили.
- Я так устала, - призналась она, нежась в его объятьях. - Честно говоря, сейчас я с радостью отправилась бы сразу в постель.
Антон Диаз хитро посмотрел на жену и кивнул:
- Желание супруги - закон.
Он ловко подхватил Эмили на руки и понес в каюту. Та только успевала вертеть головой, примечая роскошное внутреннее убранство яхты.
- Такая огромная?! Невероятно! Мне никогда еще не доводилось видеть ничего подобного.
- Помолчи, Эмили, - раздраженно осадил ее мужчина.
Она лишь умиленно посмотрела на него и провела ладонью по его щетинистому подбородку.
Внеся Эмили в спальню, он кинул ее на не разобранную постель.
- Я слишком долго ждал этого, - сухо объявил он и принялся срывать с нее одежду, небрежно отбрасывая каждую снятую им вещь в сторону.
В пылу влюбленности, в огне желания девушка не заметила, как неожиданно изменилось отношение к ней ее обожаемого мужчины, ведь он и прежде позволял себе достаточно бесцеремонное с ней обращение.
Антон раздел Эмили и обхватил ее пышные груди ладонями.
- Эмили, - тихо произнес он, укладывая девушку на постель и любуясь видом такой доступной и желанной женщины. - Ты даже представить не можешь, как сильно я этого желал!
Эмили, не в силах оторвать взгляда от его мускулистого загорелого торса, шептала его имя. А когда он разделся, нервно облизнулась и подняла на него громадные испуганные синие глаза.
- Не волнуйся, - велел ей Антон. - И не надо закрываться. Я должен видеть тебя всю. Смущение ни к чему. Мы супруги. Ты больше не принадлежишь себе, Эмили.
Женщина недвижимо покоилась на спине и не сводила с него благоговейного взгляда.
- Можешь трогать меня. Не бойся, - насмешливо разрешил ей супруг.
Эмили подалась к нему и обхватила за плечи.
Их глаза встретились. На миг Антон застыл, внутри у него будто что-то оборвалось. Он испугался собственной решимости. Будто почувствовав его сомнения, Эмили быстро обняла его и просительно прошептала:
- Прошу тебя, любимый. Я хочу этого.
Глава четвертая
Через несколько минут Антон с шумом выдохнул и перевернулся на спину.
- Я не слишком тяжелый? - чуть ли не равнодушным тоном спросил он жену.
- Нет. Ты… восхитительный, - восторженно прошептала она и склонилась к его лицу, целуя его влажными губами.
Синь ее глаз была словно в дыму.
Он отстранился от нее и поднялся, уйдя в сумеречную глубь каюты.
- Что случилось, Антон? - обеспокоенно спросила его Эмили. - Вернись, пожалуйста, в постель, - попросила она, но он не реагировал. - Вернись ко мне, умоляю.
Антон оставался глух. Она не могла видеть смятенного лица.
- Вернись! Я люблю тебя до безумия. Я обожаю в тебе все. Ты - чудо!
- А ты девственница! - с обвинением в голосе бросил он.
- Уже нет! - торжественно воскликнула Эмили.
- Но как ты осталась девственницей? Ты же была помолвлена? - недоуменно проговорил он.
- Да, это так. Но я разорвала помолвку незадолго до свадьбы. Я только твоя, любимый. Только твоя. Верь мне, - оправдывалась Эмили, сама не зная, почему.
- Могла бы и предупредить меня… Я считал тебя просто малоопытной. Но не ожидал, что настолько.
- Какое это имеет значение? Ты бы любил меня меньше? Или… - испуганно прошептала она, совершенно сбившись.
- Да! Нет! Не знаю! - накинулся на Эмили Антон. - Должна была сказать, и все тут!
- Прости, - виновато пролепетала женщина. - Прости, - сквозь слезы повторила она, сжавшись в углу постели.
- Ты слишком бойка для девственницы, - процедил он. - Как-то уж слишком чувствительна и умела для первого раза, - недоверчиво проговорил он.
- Просто я люблю тебя, - объяснила Эмили. - Не отталкивай меня, любимый, прошу.
Эмили протянула к нему руки.
- Ах ты, лукавая женщина, - позволил ей уговорить себя Антон Диаз. - Тигрица пробудилась. Тигрица жаждет плоти, - бормотал он, покусывая ее за мягкие места. - Хищница больше не хочет ждать?
- Такой ты мне больше нравишься, - обрадовалась Эмили. - Я никогда не перестану тебя любить, - вновь поклялась она, как в час их церковного венчания.
Эмили проснулась.
Антон стоял спиной к ней у туалетного столика. Он был в шортах цвета хаки и белой рубашке-поло.
Эмили могла видеть в зеркале отражение его задумчивого лица. Она затаила дыхание, боясь, что он узнает о ее пробуждении, а ей хотелось полюбоваться им. Но тут он поднял голову и, видимо заметив в зеркале ее внимательный взгляд, вздрогнул, словно его застали врасплох. Поспешил изобразить улыбку и повернулся к Эмили.
- О, ты проснулась, милая, - сипло проговорил он. - Кофе уже готов.
- Да, я слышу запах, любимый. Почему ты оставил меня? Я скучаю. Возвращайся ко мне, - позвала она мужа.
- Уже полдень, Эмили. Пора вставать, - требовательно проговорил он. - Пей свой кофе и одевайся. Шеф-повар приготовил ленч, после которого я намерен познакомить тебя с командой и капитаном.
Сказал и вышел из каюты.
Проводив его взглядом, Эмили еще минуту улыбалась. Смущение Антона казалось ей таким трогательным.
Она пила кофе и радовалась тому, что поддалась на уговоры Хелен и согласилась поужинать со своим будущим мужем. Ей страшно было даже подумать, что было бы, продолжай она упорствовать, поддавшись безотчетному страху перед ним. Необъяснимому страху, который до сих пор еще время от времени являлся к ней и заставлял прижиматься к груди возлюбленного с безмолвной молитвой о милосердии.
Это странное, необъяснимое чувство она списывала на мнительность, которая всегда была досадной помехой на общем фоне ее ровного характера.
Антон Диаз не был готов к этому чувству. Его обуял стыд. Он даже вздрагивал, встречаясь взглядом с Эмили, которая была счастлива, как ребенок. Он же, как вор, украдкой осматривал ее тело, казавшееся ему чужим и незнакомым.
За одну ночь угловатый подросток преобразился.
Невероятно! - твердил про себя Антон. Теперь он постоянно думал об Эмили, силясь понять, как он ухитрился заполучить ее, такую чистую и невинную, в этом буйном и беспутном мире, и как она сумела сохранить свою душу. И, спрашивается, для чего? Для того, чтобы доверить ее такому мерзавцу, как он, с его планами мщения. Она, с ее ангельски чистым сердцем, не сумела распознать его темных мыслей.
Похоже, она отказывается видеть дурное в нем, хотя подчас это дурное бывало настолько нарочитым, что и не понять, как можно этого не заметить. Неужели такая нежная женщина действительно так сильно любит его? - спрашивал себя Антон. Мыслимо ли, что дитя врага любит его также безоговорочно, как юная Зуки любила Чарльза Ферфакса?
Эти вопросы сводили Антона с ума. Он сделался раздражительным. И даже не пытался это скрывать. А когда смятение становилось невыносимым, он унимал его одним-единственным известным ему способом. Он шел к жене и занимался с ней любовью.
Эмили поражала Антона. Она без гордости и смущения боготворила его. Антону не доводилось прежде обладать женщиной, которая принимала бы не только его ласки, но и дерзость и откровенную грубость. Для Эмили все представлялось любовной игрой. При этом ее нельзя было назвать развратной. Она просто любила его и верила ему. Это поражало и одновременно пугало.
Женившись на дочери врага, Антон получил нечто гораздо большее, чем то, на что мог рассчитывать.
И теперь ему было сложно вдвойне, потому что само слово "любовь" для него ничего не значило. Он не верил в ее существование. Да, есть желания и страсти, да, он обожает секс, да, он умеет наслаждаться близостью с женщиной и многократно испытывал ревность. Но так же легко он мог покинуть любовницу, не испытывая никаких сомнений, и колебаний, когда понимал, что отношения себя исчерпали. В такую одержимость любовью, какую он наблюдал в Эмили, Антон не верил. Он был готов списать чувства своей жены на аффект, на экзальтацию, на наваждение, от которого она рано или поздно излечится, насытившись и протрезвев. Ему же надлежит всегда сохранять холодную голову.
После ленча Антон Диаз в течение трех часов водил Эмили по огромной яхте, знакомя ее с командой. С каждым он обстоятельно беседовал, чувствуя на себе влюбленный взгляд супруги и удивляясь тому, с каким вниманием она вбирает в себя каждое сказанное им слово.
Он водил ее по техническим отсекам и заставлял выслушивать пространные разъяснения, сознательно подвергая испытанию ее терпение.
Но она была сосредоточенна, как отличница на уроке.
- Что скажешь, Эмили? - спросил он жену в завершение экскурсии, когда не осталось ни одного угла, куда бы они не заглянули.
Она приникла к его груди, обхватила его лицо ладонями и сказала:
- Это вполне подходящая для тебя игрушка. Многие круизные лайнеры меньше твоей яхты. Когда ты причаливаешь, места для других на пристани уже не остается, - пошутила она. - Я обожаю тебя… обожаю, - вновь зашептала она, захлебываясь от переполнявших ее эмоций и дотягиваясь до его губ. Ее даже не смущало, что он испытующе и холодно смотрит на нее, нисколько не облегчая ей задачу.
- Все так, - сухо кивнул он и вновь зашагал по палубе.
- Антон, прости, что задаю слишком много вопросов. Но не мог бы ты мне сказать, куда мы плывем? Я спрашивала капитана, чтобы не утомлять тебя, но он ничего не ответил. Что это значит? Это какой-то секретный план? Ты решил сделать мне сюрприз в честь медового месяца? - затараторила она, семеня за супругом.
- Ты в чем-то подозреваешь меня? - резко остановившись, спросил ее Антон Диаз.
- Нет. Как ты мог такое подумать?
- Не доверяешь мне?
- Что ты, любимый?! Я верю тебе, как самой себе… Даже больше.
- Почему? - спросил он.
- Ты взрослее, умнее, опытнее. И я люблю тебя.
В очередной раз услышав от нее признание, он невольно поморщился.
- Нет никакой тайны в том, что каждый год в конце мая я прибываю в Монако на автогонки "Формула-1". В воскресенье как раз состоится Гран-при, я спонсирую одну из команд-участниц. Предпочитаю лично видеть, как они выступают. А после заезда принимаю участие в посвященной этому событию вечеринке. Так завелось. Понимаешь?
- Да, любимый, я тебя понимаю, - сказала она, и к ее ультрамариновому взгляду вновь вернулось сияние ангельской безмятежности. - Я и не предполагала, что ты энтузиаст гонок. Главное для меня, чтобы в воскресенье мы были вместе, а где - не имеет значения.
Антон посмотрел на нее и, сам не зная почему, неодобрительно покачал головой.
- Я не сказал, что вечерника пройдет на этой яхте, - невзначай добавил он. - А в понедельник мы отплываем.