- Наркотики лажа в сравнении с фортой. Смотри. - Он встал, навесил на лежавшую в углу штангу груз. - Видишь, в два раза больше обычного. - Опять лег и, вытянув вверх полусогнутые ноги, приказал: - А ну, клади!
- Да ведь тяжелая.
- Ничего, теперь и не такое поднимешь.
Гали и впрямь неожиданно легко поднял штангу и положил на Пашкины стопы. Тот стал сгибать и разгибать ноги, потом, как циркач, завертел штангу, Гали даже опасливо отскочил в сторону. Голова уже не кружилась, но была тяжеловатой, в ушах звенело. Однако что с мышцами? Их прямо-таки разрывала жажда деятельности, работы, немедленной и веселой.
- Что, таскать мешки захотелось? - хихикнул Пашка, опуская штангу. Встал, принес из коридора кирпич, положил на край стола и сильным ударом ребра ладони рассек пополам. - Чем не каратэ? - спросил удовлетворенно. - Да мы теперь за пять минут разгрузим любую машину.
- И сколько это стоит?
- Нам с тобой бесплатно, остальным - по червонцу за тюбик.
Гали присвистнул:
- Где взял?
- Ишь, какой прыткий. Сначала раскуси это удовольствие, пожелай его еще и еще, а потом скажу. Иди пройдись, а то, чего доброго, на мне захочешь испробовать кулаки. Жаль, на работу пора, охотно побоксировал бы.
Шагая по вечернему, отдыхающему от дневной жары городу, Гали поймал себя на том, что снисходительно посматривает на прохожих: все кажутся немощными, слабыми, даже высокие широкоплечие парни. Казалось, что сам вырос и стал сильнее. Впрочем, в нем и впрямь прибавилось сил, в чем он убедился, свернув на набережную. Как бы невзначай опрокинул тяжелый бетонный вазон с африканскими кактусами, вызвав на свою голову возмущение отдыхающих. Искал дела, и оно вскоре подвернулось. В конце терренкура сцепилась в драке группа юнцов, и он легко расшвырял их, дивясь собственной отваге. Парни со злобным уважением оглядывались на него, потирая места оплеух, пока один из них, низкорослый, взлохмаченный, не выкрикнул: "Фортиус!" Как по команде, все бросились врассыпную. Гали оглянулся - никого рядом.
- Вот чудаки, - пробормотал он. - Меня, что ли, приняли за подонка?
Мимо, работая рычагами, проехала на коляске светловолосая девчушка, и он невольно отскочил в сторону - почудилось, что это Айка. Не хватало еще встретиться здесь, и вообще показалось странным, что он связался с ней. То ли дело вон те, баскетбольного сложения девицы, что идут по другой стороне набережной, весело перебрасываясь репликами и поглядывая в его сторону.
Он распрямил плечи и двинулся к ним. У него не было привычки заговаривать на улице, но тут будто кто потянул за язык.
- Красавицы вы мои. - Он расставил руки, точно желал заключить их в объятия. Девушки с визгом бросились от него. - Да не пьяный я! - Он схватил одну из них и притянул к себе. Девушка вырывалась, но он крепко держал ее за руки и вдруг услышал гневное: "Фортиус!"
- Ты чего? - отшатнулся он. - Чего выдумываешь? Какой я тебе фортиус?
- Самый настоящий! - На глаза девушки навернулись слезы. Она тщетно пыталась вырваться из его железной хватки.
- Фортиус - это тот, кто везде и всегда действует силой, - сказал он и невольно разжал пальцы. "Что это со мной?" - слабо мелькнула мысль и тут же погасла.
Пользуясь его замешательством, девушка быстро скрылась среди прохожих.
- Фортиус, фортиус, - бормотал он, скользя бессмысленным взглядом по лицам встречных. - А ежели и фортиус, так что? По крайней мере, среди них не встретишь нытиков и хлюпиков. Генетически здоровая часть населения, хотя бы за это стоит их уважать.
Пляж уже был закрыт. Он перемахнул через ограду и, сбросив на ходу одежду, ринулся в воду. Теплая, словно подогретая, она не освежила. Оставил на пляже одежду и в одних плавках прошлепал через весь город, не обращая внимания на недоумение прохожих. Плевать на любые условности. Пожелай он в ту минуту лечь посреди площади, сделал бы и это. Некий тормоз был снят фортой, и он готов был на все, хотя и сознавал порочность этой готовности. Вернувшись в общежитие, набросился на Гриню: "Где Пашка? Срочно нужен Пашка!"
Гриня оторвался от стола, за которым выжигал портрет своей девочки с легкомысленными кудряшками на лбу, и вопросительно уставился на него.
- Что с тобой?
Гали полез в тумбочку, взял горсть тюбиков и высыпал перед ним.
- Где Пашка взял это?
Усмехнувшись, Гриня вновь склонился над портретом. Сильный удар в бок чуть не свалил его со стула. Он вскочил, с опаской поглядывая на Гали.
- Форты надрался, что ли? Поверти штангу, если невмоготу, а на мне не упражняйся, а то так врежу - станут твои раскосые глаза совсем косыми.
"Вылитый орангутанг. Как я раньше этого не замечал? - мелькнуло у Гали. Такой прижмет - не пикнешь. Но с каким удовольствием подмял бы его".
- Пашка не проинструктировал тебя? - продолжал Гриня. - Так вот запомни: форту принимают, когда хотят кого-нибудь измордовать. Пашка, думаешь, для чего подсунул тебе это? Чтобы мускулами поиграл? Как бы не так. Ему надо эту пасточку загнать кому-нибудь, да подороже. Он знает, что ты ходишь в санаторий и…
- И что? - Гали бросило в жар.
- Не красней, как девица. Ну, завел флиртик с безногой, ну и что? Ведь это несерьезно.
- Да кому какое дело, - сквозь сомкнутые зубы процедил Гали и, по-бычьи нагнув голову, двинул на Гриню. Тот отскочил поближе к двери.
- Тю, придурок, сказать ничего нельзя. Пашка хотел, чтобы продал форту санаторским - им, мол, надо силенок набираться. Но если честно, здоровье лишь подрывается. Я за полгода испортил себе желудок и нервы расшатал.
- Где он взял это? Форта что-то делает с психикой, - пробормотал Гали.
Понимал, что надо бы лечь и выспаться, но будто кто канатом тянул в ночь, и как был в плавках, так и вышел на улицу.
Город уже заметно опустел, зажглись наземные фонари. Где- то готовилась ко сну Айка, и впервые при мысли о ней Гали стало невыразимо тяжело. Прав Гриня: несерьезно все это. Тогда к чему встречи? Зачем он берет на себя ее боль? Неужели мало вокруг девчонок? Да только свистни…
Незаметно очутился у мясокомбината, где по вечерам подрабатывал Пашка. Заканчивалась последняя смена, и он должен вот-вот появиться на проходной.
- Ты чего здесь околачиваешься? - пришел в оторопь от его наготы дежурный. - Пьяный, что ли? Одежду где потерял?
Гали хотел было спросить о Пашке, когда увидел его в шумной ватаге идущих из цеха женщин.
Пашка сразу узнал его, подскочил и потащил в темень, подальше от смешливой компании женщин.
- Сбрендил, что ли? - проворчал он. - Впрочем, с непривычки и не такое возможно.
Гали вырвал ладонь из его клешни и схватил Пашку за грудки:
- Кто дал тебе эту гадость?
- Но-но, поласковей. - Пашка сбросил его с себя. - Сбавь газ. Батист не любит, когда вибрируют. Идем, познакомлю с ним. Пусть полюбуется на твое неглиже.
- Что еще за Батист?
- Дяденька такой, очень тобою интересующийся. Удовлетворит твое любопытство.
Они прошли итальянский квартал, и до самого поворота их сопровождала песенка из открытого окна затейливого домика со множеством внешних лесенок и двумя мансардами. Кто-то безоглядно веселился, забыв о позднем часе. К центральной площади прошагал наряд заступающих на дежурство бойцов МФВ.
Минуя набережную, с полкилометра шли берегом моря, пока не оказались в приморском поселке, застроенном небольшими двухэтажными домиками из побеленного ракушечника.
Батист жил на другом конце поселка, прилепившегося к скалистой част берега. Обвитые панычами стены дома придавали ему в полутьме таинственный и загадочный вид.
Пашка толкнул калитку. Звякая цепью, из будки выбежал пес, громадный волкодав, и, задыхаясь от злости, облаял вошедших.
- Молчать, Краб! - на фоне освещенного проема открывшейся двери выросла долговязая фигура. - Кто там?
- Это мы. Леший, - отозвался Пашка.
- Кто мы?
- Капрон и его напарник. Батист у себя?
- Входите.
Они прошли по асфальтированной дорожке к крыльцу. Пахло жареной рыбой, на веревке сушились сети. В глубине двора Гали разглядел гараж и перевернутый вверх днищем баркас. Совсем рядом плескалось море, воздух был пропитан соленой влагой.
Сделав знак обождать, долговязый толкнул одну из дверей в коридоре, тут же выскочил и жестом пригласил войти.
Это была кухня-столовая с отделанной кафелем печкой. За массивным дубовым столом восседал мужчина лет сорока пяти, в майке, с курчавой рыжей грудью. На лбу прилизан реденький светлый чуб. Тонкий длинноватый нос, очень близко поставленные глазки - их сверлящий взгляд не понравился Гали.
Пашка достал из-за пазухи палку копченой колбасы и положил на стол.
Батист встал из-за стола и неожиданно для Гали оказался ростом ниже среднего - эдакий невзрачный карапет, вся значительность которого выражалась в буравчиках стальных глаз. Он протянул руку Пашке, затем Гали, и тот заметил их неприятную осклизлость.
- Милости прошу к нашему шалашу, - кивнул Батист, приглашая за стол.
Они сели. Долговязый приютился рядом, и только сейчас Гали разглядел его лицо, до смешного похожее на усатую морду хомяка.
- Ты чего, детка, раздетый? - Батист внимательно оглядел Гали.
- А это я хотел спросить у вас. Отчего после форты мне захотелось побродить голяком, испробовать свои кулаки на прохожих и вообще быть царем природы?
- Ну-ну, мальчик, не надо нервничать. Сначала выпей и закуси, а потом поведем разговор. - Батист разлил по стаканам вино, подвинул гостям блюдо с жареной камбалой. - За знакомство! Он поднял стакан и крупными булькающими глотками опрокинул его.
Запас приготовленных дерзостей вмиг испарился. Этот маленький, тщедушный человечек, которого ничего не стоит согнуть одной рукой в рог, взывал скорее к сочувствию, а не к скандалу, и после недолгих колебаний Гали осушил стакан.
- Вот и хорошо, - кивнул Батист, запихивая в рот кусочек рыбы. - А то развел тут антимонию. Никогда не задавайся вопросами, они к хорошему никого не приводили. Живи, как душа того требует. Все висим на ниточке. Стоит судьбе легонько дернуть и - прости- прощай! А ты рассуждаешь. Да просто живи, наслаждайся каждой минутой. К примеру, вот эта камбала. - Он вытащил застрявшую в зубах кость. - Плавала себе спокойно в море и еще жила бы много лет. Что ее подвело? Любопытство. То есть вопросы, которые она задала себе, увидев сеть: что такое? для чего? Тут ей и пришел каюк. "Отчего после форты это, отчего то?.." Да не все ли равно? Главное, ты почувствовал себя сильным, всемогущим. Не так ли? Тебе стали до лампочки все дурацкие условности, эти сети для ловли свободного духа, ты как бы воспарил над ними и над глупым человечеством. Вкусив форту, ты шагнул на более высокую ступень бытия, возвысился над другими. И с этой ступени тебе стали видны все пороки и слабости. Так почему бы не помочь другим стать сильней и мудрее? Я слыхал, ты ходишь в "Амикецо"? Вот и сплавь туда форту. Глядишь, оставят инвалиды свои коляски, костыли и побегут. Вредные побочные действия? А разве есть лекарства без них? Зато сколько плюсов!
Вспомнив об агрессивной, наглой энергии, прущей из него, Гали хотел было возразить, но Батист налег на стол, приблизив к нему лицо в черных точках угрей, и гипнотически обволакивающим полушепотом продолжил: - Есть еще нечто колдовское в этом зелье. Вместе с силой человек обретает смелость и удачу в делах. Я уже три года пью форту, и мне везет во всех мероприятиях. В этом нет никакой мистики - форта раскрывает мои творческие способности. Ты будешь задаром пить ее, но при условии: если поможешь в ее сбыте. Поскольку препарат не запатентован, надо соблюдать осторожность. Впрочем, если тебе он придется по душе, в накладе не останешься. С каждых десяти тюбиков плачу по червонцу. - Он встал и хлопнул Гали по плечу: - Я знал, что мы договоримся. Теперь идем, покажу хоромы. Через пару лет при усердии и сам сможешь иметь нечто подобное. Конечно, если будешь мозговитым. - Он шумно отодвинул стул и повел Гали по коридору. - Вот, - не без удовольствия распахнул одну из дверей, и Гали увидел комнату с длинными рядами стеллажей, на которых выстроилось такое количество книг, что составило бы честь любой общественной библиотеке.
- Ничего себе! - присвистнул он.
Тяжелые тома энциклопедий, блестящие позолотой и серебром собрания сочинений классиков, потемневшие от времени антикварные книги - и все это богатство в частной коллекции! Как бы удивилась этому великолепию Айка. Вспомнив об ее увлечении историей, поинтересовался, есть ли что-нибудь историческое.
- А вот, две полки. Тут тебе и Карамзин, и Ключевский, и Тарле. Всего же у меня семь тысяч томов.
- Дали бы почитать Ключевского, - сказал Гали, выбрав фамилию позвучней.
- Ишь ты, я думал ты проще, - усмехнулся Батист, сдувая пыль со снятого с полки тома. - Разумеется, с возвратом.
- Мне бы еще Флеминга, - попросил Гали любимого поэта Айки.
- И Флеминга знаешь? Есть, у меня все есть. - Он влез на стремянку, взял с верхней полки тоненькую книжицу. - На немецком умеешь?
Батист что-то непонятно прокаркал, вероятно, желая убедиться в его знании языка.
- Зябко здесь. - Гали поежился, и хозяин отдал распоряжение долговязому, чтобы тот принес одежду. Вскоре перед Гали лежали новенькие брюки, желтый шерстяной свитер и сандалеты.
- Можешь не возвращать, дарю. - Батист раздвинул в улыбке рот, и Гали заметил странное чередование зубов: белый, золотой, белый, золотой…
Брюки оказались слегка коротковатыми, с ярлыком какой-то иностранной фирмы. Пока он одевался, Батист с Пашкой раздраженно переговаривались за стеллажами, но слов было не разобрать. Когда они вышли оттуда, глаза Пашки были злыми и красными.
- Вот и отлично, - удовлетворенно хмыкнул Батист, увидев одетого Гали. Пошли дальше. - Он толкнул ногой дверь, ведущую из библиотеки в другую комнату, смежную с ней. Гостиная впечатлила Гали меньше, хотя и здесь было на что посмотреть. Деревянные панели, ковры под ногами - все, как в обычной мещанской квартире, но одну из стен сверху донизу заполнял вернисаж художников-пейзажистов, маслом и акварелью живописующих красоты родного края. Классические полотна соседствовали с модернистскими, отчего выставка выглядела пестро, откровенно безвкусно. Вдоль другой стены вытянулись два шкафа с образцами геологических пород за стеклянными дверцами. Здесь были осколки яшмы и оникса, россыпь местных самоцветов, куски известняка с отпечатками рыб и крабов. Рядом стоял небольшой станок для обработки камней - вероятно, Батист занимался ювелирным делом.
- В прошлом я геолог, - пояснил он, подметив интерес гостя к столь необычной коллекции. - Но время меняет нас. Здоровье уже не то, осел на месте и точу потихоньку камешки.
"Выходит, не только форта тебя кормит", - подумал Гали. Следующую комнату он окрестил про себя телевизионной, так как здесь стояли три приемника цветной, черно-белый и видеомагнитофон. К потолку был подвешен настоящий морской колокол.
Впустив Гали, со словами: "А вы прогуляйтесь", Батист захлопнул дверь перед Пашкой и Лешим, включил цветной телевизор и, кивнув гостю на диван, развалился в кресле.
- Уже покойничек, а соловьем заливается, - мотнул он головой в сторону поющего на экране старого певца с одышкой, давно уже отошедшего в мир иной. - Косточки сгнили, а он все поет. Это ли не прогресс? - Он закурил длинную тонкую сигарету, бросил пачку Гали, задержал дым в легких и медленно, с наслаждением выпустил через ноздри, стряхнув пепел на ковер.
- Так вот. - Холодная фольга его глаз скользнула по гостю. - Каждый приличный город имеет своих паразитов. Наш не исключение. Если откровенно, то я - паразит. Но с маленькой поправкой: трудолюбивый паразит. Все, что ты видел в моем доме, нажито вот этими руками, - он помахал по-женски пухлыми коротковатыми кистями с толстыми пальцами. - Когда-то я был умненьким-благоразумненьким, ходил на службу от сих до сих, с геопартиями мерял матушку землю, потом все осточертело. Понял, что можно жить проще, легче и приятнее. А тебе никогда не приходило такое в голову, или ты собираешься всю жизнь таскать ящики на своем горбу?
- Почему всю жизнь? Отслужу, получу какую-нибудь специальность.
- В том-то и дело, что "какую-нибудь". Сам не знаешь куда приткнуться. Ты понравился мне, и я хочу иметь с тобой дело не только по поводу форты. Бросай-ка свой магазин, возьму в помощники. Могу и от армии избавить. Для стажа будешь потихоньку, пару часов в день, где-нибудь прирабатывать. Остальное время - для райской жизни. Рыбку ловить с баркаса будем, научу тебя ювелирному мастерству. Правда, я не зарываюсь в него, лишь ракушки обтачиваю: камень много усилий требует, а там, где большие усилия, там меня нет. Эти, - Батист повел глазами в сторону двери, за которой остались Пашка и Леший, - не подходят мне. Тебя же за сына приемного считать буду, и, ежели оправдаешь мое доверие, все в этом доме будет твоим и даже сам дом. Приноси из общежития свои манатки, отдельную комнату выделю па втором этаже. Ну как, нравится мой план?
- Надо подумать, - внезапно осевшим голосом сказал Гали. Батист вызывал в нем брезгливость и в то же время притягивала его властная уверенность в своем могуществе, способность устроить чью-то жизнь, пусть даже подлым образом.
- Найдем тебе хорошую кралю, - продолжал Батист, - женишься, хозяйку в дом приведешь. Я ведь давний холостяк, - произнес он, казалось, с искренней печалью. - О наследнике мечтал - не сбылось. - В глазах его мелькнуло что-то ушибленное, и Гали понял, что при всем достатке Батист глубоко несчастен. Ни с одной бабой надолго не спелось, детей обожал, а своих так и не заимел. Чего так смотришь, не пьян я, просто развязал перед тобой язык. И, наверное, зря - азиат ты. Азиаты - народ ненадежный, хитроумный, страстный. Вот согласишься жить у меня, а потом однажды ночью прирежешь. Впрочем, ерунду болтаю. Мужик ты крепкий, хозяйство хорошо поведешь.
- В слуги к себе берете, что ли? - не понял Гали. Батист поморщился.
- Зачем так вульгарно, мальчик? - Он швырнул сигарету в угол и уже твердо, без прощупывающих интонаций, спросил: - Так согласен или нет? Мне нужен ответ четкий, а не двусмысленный. Цену себе набиваешь?
- Это что, Пашка дал мне такую хорошую характеристику? А не боитесь, что заложу?
- У меня, голуба, все шито-крыто, не подкопаешься, даже если захочешь. Под бдительным оком государства нахожусь, налоги исправно плачу. Но болтать не советую, тебе дороже будет. Итак?
Гали замялся. Подойти бы сейчас и врезать в эту длинноносую морду. Но лучше протрезвиться и от форты, и от вина, может, все это лишь мерещится.
- Фу-ты, ну-ты, чего задумался? Терять-то тебе, кроме общежития, нечего. Попробуй. Вернуться в свою конуру всегда успеешь.
- Надо помозговать.
- Вот и нормальненько. Эй, Леший! - крикнул он, ударяя в колокол. Резкий звон жалобно оттолкнулся от деревянных панелей, будто желая вырваться из заточения на морской простор. Батист переключил телевизор на другую программу и дернулся:
- Что за чертовщина? Еще один покойник глотку дерет. Так что? - обернулся он к Гали, собравшемуся поскорее уйти отсюда. - Рвешь когти? Ладно, иди кумекай. Все равно приползешь ко мне. Эй, Леший, Капрон, где вы запропастились? - закричал он в коридор. - Проводите мальчика за калитку. Он лучше и чище вас, поэтому я сделаю все, чтобы его заполучить.