- Для этой толпы? - говорит Декстер. - Будь посерьезнее. Не думаю, что дядюшка Милти из Сагино желает танцевать под твои различные вариации "The Potato Song".
- Она не так называется, - обрывает Тед. - И ты это знаешь.
- Спокойно, - вставляет рыжеволосый барабанщик, он машет рукой, и я узнаю жест перемирия.
- Еще всего пара часов, ладно? Давайте просто постараемся. В конце концов, нам дают еду.
- Дают еду? - клавишник оживляется. - Серьезно?
- Так сказал Дон, - отвечает барабанщик. - Если останется. Сколько у нас еще времени на перерыв?
Декстер смотрит на часы.
- Десять минут.
Клавишник кидает взгляд на барабанщика, затем на гитариста.
- Я сказал "еда". Еда?
- Еда, - хором отвечают они. Клавишник спрашивает: - Ты с нами, Декстер?
- Не. Просто прихватите мне кусок хлеба или чего-нибудь.
- Хорошо, Ганди, - говорит Ринго, и кто-то фыркает. - Увидимся там.
Гитарист бросает сигарету, Ринго выкидывает бутылку с водой в мусорный бак - и промахивается - и затем они заходят внутрь, дверь за ними захлопывается.
Я сижу на месте, наблюдаю за ним, я знаю, что он меня не видит. Он не курит, просто сидит у стены, барабаня пальцами. Меня всегда цепляли темноволосые парни, и на расстоянии он не выглядит таким уж жалким: он даже довольно милый. И высокий. Высокий - это хорошо. Я встаю и приглаживаю волосы рукой. Ладно, может быть он действительно слишком приставучий. И меня взбесило, как он швырнул меня в стенку. Но сейчас я здесь, и мне нужно сделать несколько шагов в его направлении, показать себя, только чтобы сбить с него спесь. Я уже была готова выйти из-за мусорных баков, как вдруг дверь снова открылась, и две девушки - дочери кузины Дона - вышли. Они были моложе меня на пару лет и жили в Огайо.
- Я тебе говорила, что он будет здесь! - сказала одна из них, блондинка, другой. Затем они обе захихикали. Та, что повыше, попятилась назад, в сторону двери, а ее сестра пошла вперед и плюхнулась рядом с Декстером.
- Мы тебя искали.
- Правда, - Декстер вежливо улыбнулся. - Ну, здравствуйте.
- Здравствуй, - сказала блондинка, и я состроила гримасу в темноте. - У тебя есть сигаретка?
Декстер похлопал себя по карманам.
- Неа, - ответил он: - Не курю.
- Неужели! - блондинка стукнула его по ноге. - Я думала, все парни из групп курят.
Девушка повыше ростом, все еще стоящая у двери, нервно оглянулась назад.
- Я курю, - сказала блондинка: - Но если моя мать узнает, она меня убьет. Убьет меня.
- Хмммм, - ответил Декстер, словно это его действительно заинтересовало.
- У тебя есть девушка? - неожиданно спросила блондинка.
- Меган! - шикнула ее сестра: - Боже!
- Я просто спрашиваю, - Меган ближе придвинулась к Декстеру. - Это просто вопрос.
- Ну, - начал Декстер: - На самом деле…
И на этих словах, я повернулась и пошла тем же путем, что пришла сюда, смеясь над собой. Я была близка к тому, чтобы совершить глупость - снизить свои стандарты, которые, если судить по Джонатану, уже и так были ниже некуда. Так я вела себя раньше, жила только настоящей секундой, часом, желая, чтобы был парень, который хотел бы переспать со мной, не более того. Я изменилась. Я покончила с этим, как и с курением - ну ладно, с одной промашкой - как и с выпивкой - главным образом. Но плана "не спать с кем попало", я правда придерживаюсь. Полностью. И я была готова покончить с этим, или немного изменить, для подобия Френка Синатры, который с легкостью мог бы переключиться Меган с Огайо.
Внутри на танцпол принесли торт, моя мать и Дон позируют возле него, их руки переплетены с ножом для торта, в то время как фотограф бегает вокруг них, вспышки только мелькают.
Я стою сбоку от толпы, наблюдаю, как Дон кормит мою мать, кусочком торта, аккуратно отправляя его в рот. Вспыхивает еще одна вспышка, чтобы запечатлеть этот момент. Ох, любовь.
Оставшаяся часть ночи проходит довольно мило, как я и предполагала. Моя мать и Дон покинули нас под град пузырьков из рисинок (при этом уборщицы из отеля выглядят весьма враждебно), Хлоя целовалась с племянником Дона в фойе, а Джесс и я застряли в ванной с Лиссой, и придерживали ее, пока из нее выходил обед-за-пятнадцать-долларов, а она стонала об Адаме.
- Ты не любишь свадьбы? - спросила меня Джесс, передавая мне новую пачку влажных салфеток, которые я прикладывала ко лбу Лиссы, когда она вставала.
- Я люблю, - причитала Лисса, без сарказма. Она приложила салфетки к лицу. - Я действительно очень, очень люблю.
Джесс закатила глаза, но я просто покачала головой, пока выводила Лиссу из кабинки к раковинам. Она смотрит на себя в зеркало - смазанный макияж, растрепанные и кудрявые волосы, платье с пятном в виде вопроса на рукаве - и фыркает.
- Это худшее время в моей жизни, - она стонет и щурится.
- Сейчас, сейчас, - говорю ей и беру за руку: - Завтра тебе будет лучше.
- Нет, не будет, - Джесс подходит к двери. - Завтра у тебя будет жуткое похмелье, и чувствовать ты себя будешь еще хуже.
- Джесс, - говорю я.
- Но на следующий день, - продолжает она, похлопывая Лиссу по плечу: - На следующий день тебе будет гораздо лучше. Вот увидишь.
Итак, вот такой грязной компашкой мы прокладываем путь к фойе, Лисса идет между нами… Уже час ночи, мои волосы потеряли объем, ноги болят. Конец празднования свадьбы всегда чертовски депрессивный, думаю я. И только жених и невеста избавлены от этого, они уезжают на рассвете, в то время как остальные просыпаются только на следующий день.
- Где Хлоя? - я спрашиваю у Джесс, пока мы боремся со вращающимися дверями. Лисса уже уснула, хотя ее ноги все еще передвигаются.
- Без понятия. Последний раз, когда я ее видела, она стояла у пианино.
Я оглядываюсь на фойе, но там нет Хлои. Когда кого-то тошнило, она всегда оказывалась где-нибудь в другом месте. Словно у нее было шестое чувство или что-то в этом роде.
- Она уже большая девочка, - говорит Джесс: - С ней все будет в порядке.
Мы усаживаем Лиссу на переднее сиденье машины Джесс и слышим шум, перед отелем возникает белый фургон, который, насколько я знаю, принадлежит группе Декстера. Задние дверцы открываются, и наружу выпрыгивает Ринго, уже без галстука на застежке, с водительского сиденья спрыгивает гитарист и следует за ним. Они исчезают внутри, оставляя двигатель заведенным.
- Тебя подвезти? - спрашивает Джесс.
- Нет. Там меня Крис ждет, - я захлопываю дверь, оставляя Лиссу внутри. - Спасибо за все.
- Обращайся.
Она достает из кармана ключи и жонглирует ими.
- Все прошло хорошо, тебе так не кажется?
Я пожимаю плечами.
- Все закончилось, - говорю я: - А это самое важное.
Когда она уезжает, сигналя мне, я возвращаюсь в отель, чтобы найти брата.
В то время как я прохожу мимо белого фургона, Ринго и клавишник несут назад оборудование и спорят.
- Тед никогда не помогает, - ворчит клавишник, запихивая большой громкоговоритель в конец фургона, который с грохотом приземляется на пол. - Исчезновение уже устарело, знаешь ли.
- Давай просто уберемся отсюда, - отвечает Ринго. - Где Декстер?
- Им нужно пять минут, - говорит ему клавишник. - Потом они могут идти.
Он тянется к окну со стороны водителя и нажимает на клаксон, который громко орет в течение пяти секунд.
- Ох, хорошо, - саркастически замечает Ринго. - Это приведет к успеху.
Несколько секунд спустя гитарист - неуловимый Тед - выходит из вращающихся дверей. Он выглядит весьма раздраженным.
- Прекрасно, - кричит он, когда подходит к фургону. - Действительно отлично.
- Залезай или иди пешком, - процеживает сквозь зубы клавишник. - Я серьезно.
Тед забирается внутрь, сигнал звучит еще раз, и затем они ждут. Декстера нет. Наконец, после препираний на передних сиденьях, фургон с пыхтением уезжает, сворачивая направо на главную дорогу. Сигнал поворотника, конечно же, не работает.
В отеле команда уборщиц трудится в приемном зале, чистит стаканы и убирает скатерти. Букет моей матери - восемьдесят цветков - стоит никому не нужный на откидном столике, все еще такой же свежий, как и девять часов назад, когда она впервые взяла его в церкви.
- Они тебя бросили, - я слышу, как кто-то это произносит. Я поворачиваюсь. Декстер. Господи, помоги мне. Он сидит на столе напротив ледяной скульптуры - два переплетенных, быстро тающих лебедя - на тарелке перед ним.
- Кто? - спрашиваю я.
- Крис и Дженнифер Энн, - он отвечает так, словно знал их всю жизнь. Затем он берет вилку, накалывает себе кусочек чего-то там, что он сейчас ест. С того места, где я стою, это смахивает на свадебный торт.
- Что? - говорю я. - Они ушли?
- Они устали. - Он секунду жует, затем проглатывает. - Дженнифер Энн сказала, что им нужно идти, потому что у нее завтра ранний семинар в конференц-центре. Что-то о достижениях. Она очень умная, эта девушка. Она считает, что у меня есть будущее в секторе корпоративного и частного досуга. Что бы это ни значило.
Я просто смотрю на него.
- В любом случае, - продолжает он: - Я сказал, что все в порядке, потому что когда ты покажешься, мы тебя подвезем.
- Мы, - повторяю я.
- Я и парни.
Это я и предполагала. А я была так близка к тому, чтобы без вреда доехать до дома с Джесс. Великолепно.
- Они тоже уехали, - наконец говорю я.
Он смотрит на меня, вилка застыла на середине пути.
- Они что?
- Они уехали, - медленно повторяю я. - Сначала они посигналили.
- Ох, я думал, мне показалось, - он качает головой. - Типично.
Я окидываю взглядом почти пустую комнату, словно решение этой и других моих проблем прячется где-то здесь, например, в цветочном горшке. Безуспешно. Итак, я делаю то, что сейчас неизбежно. Иду к столу, где сидит он, вытаскиваю стул и сажусь.
- Ах, - он мне улыбается. - Наконец она пришла.
- Не слишком уж радуйся, - я кидаю сумку на стол. Я чувствую, что каждый орган моего тела устал, словно я на пределе. - Я просто набираюсь сил, чтобы вызвать такси.
- Сначала тебе следует попробовать торт. - Он подталкивает ко мне тарелку. - Вот.
- Не хочу я никакого торта.
- Он, правда, вкусный. Совсем не чувствуется муки.
- Я в этом уверена, - говорю я. - Но не буду.
- Ты явно еще не пробовала, правда? - Он покачивает вилкой в мою сторону. - Просто попробуй.
- Нет, - решительно говорю я.
- Давай.
- Нет.
- Ммммм. - Он аккуратно тыкает вилкой. - Так вкусно.
- Ты, - наконец говорю я: - Издеваешься надо мной.
Он пожимает плечами, словно уже это слышал, затем притягивает тарелку к себе, накалывает вилкой следующий кусочек. Команда уборщиц перешептываются перед залом, складывая стулья. Одна женщина с длинной косой поднимает букет моей матери и баюкает его.
- Да-да-да-дам, - говорит она и смеется, когда одна из ее коллег кричит на нее, чтобы прекращала мечтать и возвращалась к работе.
Декстер кладет вилку, с вкусным, словно-без-муки тортом покончено, и он отодвигает тарелку.
- Итак, - он смотрит на меня: - Твоя мама первый раз повторно выходит замуж?
- Четвертый, - говорю я. - Она сделала карьеру в этом плане.
- Могу тебя переплюнуть, - отвечает он. - Моя мама собирается в пятый раз.
Не могу не отметить, что я под впечатлением. До сих пор я не встречала никого, у кого было бы больше отчимов, чем у меня.
- Правда.
Он кивает.
- Но знаешь, - говорит он с сарказмом: - Мне кажется, что это последний раз.
- Надежда умирает последней.
Он вздыхает.
- Особенно в доме моей мамы.
- Декстер, милый, - кто-то за мной зовет его: - Ты наелся?
Он садится, затем громко отвечает:
- Да, мадам, я в этом уверен. Спасибо.
- Тут осталось еще немного курицы.
- Нет, Линда, я наелся. Правда.
- Ну, хорошо.
Я смотрю на него.
- Ты всех знаешь?
Он пожимает плечами.
- Не всех, - отвечает он: - Просто я легко схожусь. Это все из-за отчимов. Я умудренный опытом благодаря этому.
- Ага, точно, - говорю я.
- Просто тебе нужно плыть по течению. Жизнь не только твоя, люди приходят и уходят из нее все время. Ты становишься опытным, так как у тебя нет выбора. Могу поклясться, ты прекрасно понимаешь, что я имею в виду.
- О, да, - резко отвечаю я: - Я беззаботная. Это слово точно меня описывает.
- Так и есть?
- Нет, - говорю я. - Не так.
Затем я встаю, забираю сумку, чувствую, как болят мои ноги, когда я надеваю туфли.
- Теперь мне надо домой.
Он встает, снимает свою куртку со спинки стула.
- Поедем вместе в такси?
- Не думаю.
- Хорошо, - он пожимает плечами. - Как тебе удобно.
Я иду к двери, полагая, что он следует за мной, но, когда я оборачиваюсь, он пересекает комнату в другом направлении. Следует отметить, что я удивлена, после такого интенсивного преследования. Полагаю, барабанщик был прав. Победа - оставить меня одну - вот что важно, и после того, как он увидел меня вблизи, я не оказалась такой уж особенной. Но я, конечно же, уже это знала.
Перед входом было припарковано такси, водитель дремал. Я забираюсь на заднее сиденье, скидываю туфли. Согласно зеленым цифрам на приборной панели, уже 2 часа ночи. В отеле "Буревесник" на другой стороне города уже должно быть спала моя мать, мечтая о следующей неделе, которую она проведет в Санкт-Барте. Она приедет домой, чтобы дописать роман, перевести вещи нового мужа в дом и попробовать еще раз стать миссис Кто-нибудь, будучи уверенной, что на этот раз все по-другому.
Когда такси выезжает на главную дорогу, я замечаю, как справа на парковке что-то блестит. Это Декстер, он идет пешком, и в своей белой рубашке он словно светится. Он идет вниз посередине улицы, по обеим сторонам от него дома, в них не горит свет, все тихо спят. Я наблюдаю, как он заходит в дом, на секунду кажется, что он единственный, кто не спит или кто остался в живых в этом мире, кроме меня.
Глава 5
- Реми, ну правда. Он просто чудесен.
- Лола, пожалуйста.
- Я знаю, о чем ты думаешь. Знаю. Но это не так. Я бы с тобой так не поступила. Ты мне веришь?
Я откладываю стопку чеков, которые я подсчитывала, и смотрю на нее. Она оперлась на локоть, подперев рукой голову. Одна из ее сережек, гигантское золотое кольцо, покачивается взад и вперед, отражая солнечные лучи из окна.
- Я не хожу на свидания вслепую, - я снова повторяю ей.
- Оно не вслепую, милая, я его знаю, - объясняет она, словно это что-то меняет. - Приятный парень. И у него великолепные руки.
- Что? - говорю я.
Она поднимает свои руки с безукоризненным маникюром - словно мне нужен наглядный пример этой части человеческой анатомии.
- Руки. Я заметила на днях, когда он забирал свою мать с процедуры со скрабом из морской соли. Красивые руки. Он говорит на двух языках.
Я моргаю, стараясь найти связь между двумя этими характеристиками. Неа. Ничего общего.
- Лола? - из салона доносится нетерпеливый голос: - Моя голова горит?
- Это краска действует, дорогая, - отзывается Лола, даже не поворачивая головы. - В любом случае, Реми, я действительно настаиваю. И так как его мать придет после полудня на педикюр…
- Нет, - обрываю я. - Забудь.
- Но он идеален!
- Никто, - я возвращаюсь к чекам: - Не идеален.
- Лола? - теперь голос звучит более нервно и менее вежливо. - Это действительно больно…
- Ты хочешь найти любовь, Реми?
- Нет.
- Я тебя не понимаю, девочка! Ты скоро совершишь большую ошибку.
Лола всегда становится шумной, когда она чем-то страстно увлечена: теперь, ее голос гремит по всей приемной, так что даже образцы лака для ногтей позвякивают на полке над моей головой. Еще несколько таких возгласов и у меня будет сотрясение мозга, и я буду готова подать иск в суд как та женщина в комнате напротив, чьи волосы горят и которую при этом игнорируют.
- Лола! - теперь женщина кричит, кажется, что она вот-вот расплачется. - Мне кажется, я чувствую запах жженых волос…
- Ох, ради Бога! - рычит Лола, злясь на нас обеих, она поворачивается и выходит из комнаты. На мой стол падает пурпурный лак, промахиваясь на дюйм, я вздыхаю, открываю календарь. Сейчас понедельник. Моя мать и Дон вернутся из Санкт-Барта через три дня. Я переворачиваю страницу, провожу пальцем по минувшим дням, подсчитывая, сколько прошло недель с тех пор, как я закончила школу.
Стэнфорд. Три тысячи миль отсюда, практически по прямой через всю страну. Невероятная школа, на самом верху моего списка выбранных, меня приняли в пять из шести, куда я подавала заявление. Весь мой упорный труд, дополнительные курсы, семинары. Наконец это было не зря.
Первый курс, когда принимаются такие решения, учителя предлагали мне поступить в обычный государственный колледж, в котором, если очень посчастливится, я смогу получить специальность психолога, а если не очень - то вступить в братство и стать визажистом. И все потому, что я была, так уж и быть, довольно привлекательной блондинкой с активной общественной жизнью (и, так уж и быть, не с самой лучшей репутацией) и не принимала участия в ученическом совете/ дебатах/ чирлидерстве, и меня отнесли к уровню "ниже среднего".
Наряду с наркоманами и едва сумевшими окончить школу, откуда даже выехать с парковки после ланча было невиданной удачей.
Но я доказала, что они ошиблись. Я использовала свои деньги, чтобы оплатить репетитора по физике, курс которого чуть не убил меня, так же как и подготовительный курс по сдаче SAT, который я проходила трижды. Я была единственная из друзей на курсах AP, кроме Лиссы, всегда предполагалось, что она как дочь двух кандидатов философских наук должна быть умной. Но я всегда работала усерднее, когда хотела чего-либо добиться или когда кто-то считал, что мне это не по силам. Вот что управляло мной, когда я училась ночи напролет. Тот факт, что многие думали, что я не справлюсь.