Плотнее прижав радиотрубку к уху, я в панике подбежала к зеркалу. Караул! Дожили – уже одышливые толстяки с тройным подбородком намекают на мои лишние килограммы. Но почему? Я же совсем не толстая, ну, может быть, и правда поправилась слегка. Но постороннему глазу этого никак не должно быть заметно, ведь ношу я в последнее время отлично скроенные брюки преимущественно темных оттенков. Не оголяю живот, не обтягиваю тонкими водолазками бока.
Правда, вчера прозвенел еще один ненавязчивый тревожный звоночек: я решила примерить любимые летние брюки-клеш и как ни тужилась, но все же не смогла их застегнуть. Кажется, я легкомысленно решила, что брючата просто сели при стирке. А на самом деле… На самом деле я трансформировалась в толстуху и сама умудрилась этого не заметить.
Придирчиво вглядываясь в собственное испуганное лицо, я с ужасом отметила, что и щеки вроде бы округлились, и на подбородке появился жирок – не второй подбородок, конечно, но и не былая четкость линий.
– Саша! Ты еще там? – Денис оглушительно дунул в трубку.
– Здесь я, – вздрогнув, ответила я.
– В общем, так. Через сорок минут мы будем ждать тебя у телеграфа на Мясницкой. Больше пятнадцати минут не ждем. Захочешь – приедешь. Договорились?
– Хорошо, – повеселела я, – постараюсь быть.
Естественно, я твердо знала, что никуда не поеду. Во-первых, даже если бы мне всю жизнь мечталось с победным кличем выброситься из самолета, я все равно не успею собраться за пятнадцать минут. Прошли те дивные времена, когда я могла позволить себе выбежать из дома с умытым лицом, в растянутых домашних трениках и выглядеть при этом свежей и милой. Боюсь, если сейчас я отважусь на подобную шалость, то могу нарваться на серьезные неприятности с милицией – меня будут останавливать на каждом углу для проверки документов.
А во-вторых, хоть и стыдно в этом самой себе признаваться, но я попросту БОЮСЬ высоты. И точно знаю, что даже после трех стаканов коньяка на парашютный прыжок ни за что не отважусь. Так стоит ли позориться перед Кириллом Калининым? Представляю, как искривятся в презрительной усмешке его губы, как снисходительно он взглянет на меня и равнодушно передернет плечами. А блондинистая Инга будет смотреться на моем фоне еще более роковой. Вот уж спасибо!
– Я знаю, о чем ты думаешь, – прошелестел в телефонной трубке голос толстяка, – ты уже точно решила, что никуда не поедешь. Да?
– Ну почему же, – уклончиво улыбнулась я.
– Не спорь со старшими, – усмехнулся Денис, – Саша, это, конечно, твое дело, но… Если все-таки соберешься, обещаю – ты не пожалеешь! Тебя ждет настоящее чудо. Я точно знаю.
* * *
Что я делаю?
Зачем?!
Видимо, такой уж у меня характер, что не могу прожить и дня без поиска приключений на собственную же располневшую пятую точку. И даже точно зная о заведомой сомнительности мероприятия, я все равно решила, как всегда, испытать удачу (к сведению – удача мне обычно не улыбается).
Вот такие грустные философские мысли одолевали меня, когда в желтой пещерке такси я мчалась на Мясницкую. До сих пор я точно не знаю, какой именно фактор оказался решающим. Обещание ли чуда (я ведь по-детски верю в предсказания и случайности; глупо, да?), желание ли увидеть поразившего мое воображение парашютиста Калинина (и не просто увидеть, но и показаться ему во всей красе). Правда, времени на наведение красоты не было. Зато в шкафу нашлись мои любимые голубые джинсы, которые оказались – о чудеса! – чистыми и даже выглаженными. Штанишки эти волшебные, с эффектом кривого зеркала – мои злополучные бедра в них смотрятся размера на полтора меньше. А обтягивающая белая футболка так чудно подчеркивает легкий загар и единственное преимущество лишнего веса – округлившуюся грудь. Немного полупрозрачных перламутровых румян, чистые волосы небрежно струятся вдоль лица – и вот уже зеркало отражает вполне симпатичную особу, глаза которой блестят, выражая полную готовность к приключениям.
Когда я прибыла наконец на место, вся компания была в сборе. Я сразу заметила Дениса, который нетерпеливо топтался возле старенького красного "форда". Он курил, глубоко затягиваясь, и время от времени посматривал на часы. С разочарованием я отметила, что выглядит он еще хуже, чем в тот день, когда мы познакомились. Все-таки мужчины – странные существа, незнакомые с понятием "комплексы". То ли Денис пребывал в счастливом неведении в отношении собственных объемов, то ли просто не придавал этому факту значения. Укороченные джинсы делали его похожим на резинового пупса (правда, если взять в расчет повышенную волосатость его нижних конечностей и двухдневную небритость, то продаваться такая куколка могла лишь в лавке смешных ужасов). Оранжевая просторная футболка еще больше подчеркивала слонообразность его мощного тела.
Увидев меня, он заулыбался и сделал несколько широких шагов мне навстречу. Он вел себя так, словно мы были старинными друзьями.
– Сашка! Приехала все-таки!
Он склонил ко мне лицо с явным намерением приложиться мясистыми губами к моей щеке, но я вовремя сделала вид, что подавилась жвачкой, и отвернулась, якобы чтобы прокашляться.
– Я знал, что ты приедешь! Идем, все уже в машине! Кстати, хорошо выглядишь.
– Спасибо. У меня не было времени на то, чтобы выглядеть действительно хорошо, – небрежно махнула рукой я, облизывая напомаженные губы.
– Ничего, время еще будет, – пообещал он, легонько подтолкнув меня локтем в бок.
Я недоуменно на него уставилась. Что происходит? Неужели он настолько простодушен, что решил за мной приударить? Или я так плохо выгляжу, что даже такой толстый неряха, как Денис Калинин, рассчитывает на мою благосклонность? Надо на всякий случай держаться от него подальше.
Наверное, все эти мрачные мысли явственно читались на моем лице. Денис слегка отстранился со словами:
– Эй, я же просто пошутил.
– Я знаю. – Я заставила себя улыбнуться.
– Садись назад, рядом с Ингой, – он открыл мне дверцу.
"Надеюсь, она не прячет под одеждой ядовитое жало", – подумала я, усаживаясь рядом с неприветливой красавицей, которая даже не была так любезна, чтобы выдавить нейтральное "привет!".
Увы, под одеждой она прятала не жало, а всего лишь соблазнительное мускулистое тело, загорелое и настолько вызывающе аппетитное, что рядом с нею у меня не оставалось никаких шансов.
Честно говоря, в первые минуты моего пребывания в автомобиле братьев Калининых я успела раз пять пожалеть о том, что меня угораздило ввязаться в эту авантюру. Кирилл встретил мое появление абсолютно с нулевым энтузиазмом.
– А, это опять ты, – зевнув, сказал он, – ну привет.
– У Саши сегодня день рождения! – радостно объявил Денис, трогаясь с места.
– Поздравляю, – скупо улыбнулся Кирилл.
А Инга имела наглость насмешливо фыркнуть и после мучительной паузы светским тоном поинтересоваться:
– И сколько стукнуло? Тридцать пять?
– Тридцать, – оскорбленно поправила я, незаметно ощупывая собственный подбородок на предмет его повышенной дряблости.
– Да какая разница, – улыбнулась Инга, – по-моему, после тридцати женщина теряет чувство возраста.
– Но тебе ведь тоже когда-нибудь будет тридцать, – укоризненно заметила я.
На мой взгляд, даже если ты законченная стерва, забывать о понятии "женская солидарность" неэтично. И невежливо. Это все равно что прийти в дорогой ресторан и приняться есть спагетти без помощи столовых приборов, пригоршнями отправляя сочные от соуса макароны в рот.
– Конечно, исполнится. Через десять лет.
Скажите на милость, почему я была наивным "одуванчиком" в двадцать лет? Помню, я искренне расстраивалась из-за несданных зачетов, тайком от родителей покуривала в форточку, посещала любительскую студию бальных танцев и коллекционировала смешные коврики для мышек. А она ведет себя, как заправская стервозная светская львица.
Большую часть дороги молчали. Я чувствовала себя не в своей тарелке, как непрошеная гостья, хуже горькой редьки надоевшая терпеливым хозяевам. Кирилл, как выяснилось, был из породы задумчивых молчунов; он отпускал какие-то реплики, только если к нему обращалась Инга. А она была из породы тех самонадеянных девиц, которые считают, что красивая внешность дает им право на исключительное внимание аудитории. Она болтала много и не по делу, как взбесившийся попугай.
– Вчера была на педикюре, так вместо моего любимого лилового лака эта дура наложила темно-шоколадный. Та-ак некрасиво!
– Бедный ребенок, – живо откликнулся Кирилл Калинин.
Неужели он не замечает, какое жалкое впечатление производит его пассия?! Мы с Денисом обменялись красноречивыми взглядами, используя для конспиративного "перемигивания" зеркало заднего вида. Мне было приятно, что хотя бы в нем я нашла союзника. Он не казался очарованным великолепной стриптизеркой. Даже наоборот – Денис посматривал на нее с добродушной снисходительностью как на симпатичного, но глуповатого щенка.
– Хочу новый парашют! – тоном капризного ребенка воскликнула Инга. – Серебряный!
– А я считала, что все парашюты одинаковые, – вякнула я, чтобы хоть как-то поучаствовать в беседе.
По презрительному взгляду, которым наградил меня Кирилл, я поняла, что, как всегда, сморозила глупость.
В общем, не клеился разговор, никак не клеился.
Один Денис старался втянуть меня в беседу.
– Ты всегда пишешь о спорте? – спросил он.
– Да нет. Вообще-то я обозреватель отдела моды. Но иногда мне достаются специальные репортажи, как этот.
– Здорово! – восхитился Денис. – Я когда-то тоже мечтал стать журналистом. Да не сложилось.
А Инга не удержалась от язвительного комментария:
– Отдела моды? И о чем же ты пишешь? Как замаскировать брюками жирные ноги?
– Инга! – укоризненно протянул Кирилл. – Прекрати терроризировать Олю. Она же наш гость.
– Меня зовут не Оля. – Я понимала, что он сделал слабую попытку меня защитить, но почему-то после его слов у меня окончательно испортилось настроение. Зачем, зачем я согласилась поехать с ними на аэродром?! Мой внутренний голос не просто говорил, он орал, что ни стоит этого делать. Но я поступила по-своему – и что же? Теперь целый день меня будут всячески унижать, и я даже сделать ничего не могу, потому что мы успели отъехать на добрую сотню километров от Москвы, а возвращаться домой на электричке как-то не хочется. – Саша меня зовут…
– Прости. Я плохо запоминаю имена, – неловко рассмеялся он.
– Это точно! – горячо поддержал его Денис. – Вот когда Кирюша только познакомился с Ингой, он все время называл ее Эллой.
– Нашли о чем вспомнить, – прошипела красавица.
Одного не могу понять, чем она недовольна? Красивая, молодая совсем, гордая обладательница сердца шикарного мужика! Почему она меня травит? Я не льстила себе мыслью, что Инга видит во мне возможную соперницу. Нет, она вообще дальше своего слегка перепудренного носика ничего не видит.
Длинной была дорога на аэродром. Стоит еще учесть, что Денис нагло игнорировал дорожные правила, а вот если бы за рулем оказалась моя Лерка, которая только на прошлой неделе получила (вернее, приобрела по сдельной цене) права, то мы добрались бы на место в лучшем случае к ночи.
И вот наконец мы свернули с основного шоссе в какой-то лесок; окрестности выглядели такими глухими, что на минутку я заподозрила неладное – уж не найдут ли через пару месяцев где-нибудь мой полуразложившийся расчлененный труп? Но нет, совершенно неожиданно лесок расступился и мы оказались на территории аэродрома "Горки".
Наконец я могла выйти из машины и размяться. А заодно рассмотреть, что представляет собой классический подмосковный аэродром. И надо сказать, с первого взгляда зрелище показалось мне довольно убогим. Крошечная двухэтажная гостиничка, похожая на солдатский барак, кафе, где подают фасованные обветренные салатики и банки с теплой кока-колой, взрывающиеся в руках, стартовая зона, два крошечных самолетика, похожих на личные лайнеры какой-нибудь голливудской мегазвезды.
И куча странно одетого народу. Это потом я узнаю, что яркие комбинезоны чудовищного фасона – профессиональная прыжковая одежда парашютистов.
Ну а сначала эта одежка показалась мне похожей на пижамы обитателей психоневрологической клиники. Были эти "пижамы" свободными, разноцветными, вдобавок украшенными аппликациями и рисунками произвольной степени выразительности. Например, на штанинах одного долговязого молодчика были весьма натуралистично изображены переплетенные между собою пенисы отчего-то зеленого цвета – мне даже как-то неудобно было рассматривать его костюмчик. Все-таки компания незнакомая, еще решат, что я извращенка.
Хотя сама по себе мысль нелепа – фаллосы нарисованы на его комбинезоне, а неловко отчего-то мне. Еще обращали на себя внимание: кудрявая стройная девушка с огромным алым сердцем на попе, мужчинка в летах с аккуратной седой бородой (на его спортивной униформе были пусть и целомудренные, но немного нелепые золоченые звезды), субтильный прыщеватый юноша, к комбинезону которого был пришит пышный хвост из искусственного меха.
Еще я заметила, что к рукавам и штанинам некоторых парашютистов пришиты обтянутые тканью поролоновые "колбаски". И сначала я решила, что это особенная тенденция местной странной моды, но Денис, заметивший мое смущение, объяснил:
– Это комбинезоны для групповой акробатики. Чтобы в свободном падении было удобно друг за друга держаться.
От словосочетания "свободное падение" по моей спине отчего-то прокатилась волна ледяных щекотных мурашек. Я смотрела на окружающих людей в забавных комбинезонах с уважением, к которому примешивался ужас, мне было сложно представить, что и кудрявая девица, и бородатый тип, и прыщавый юнец – все они с непринужденностью бывалых любителей риска могут покинуть самолет, находящийся на высоте пяти тысяч метров. Я-то никогда не смогу стать такой же. Да мне даже на сам самолетик – крошечный, бело-синий – смотреть волнительно. Не то чтобы в него залезть с целью добровольного его покидания.
Я уселась на теплую траву и увлеченно предалась любимому занятию профессионального журналиста – тупому созерцанию.
Когда вдруг увидела, как ко мне приближается недосягаемый секс-символ парашютного спорта – Кирилл Калинин, я обернулась – может быть, он идет вовсе не ко мне, может быть, я просто случайно попалась на его траектории? Но нет, ничего знаменательного за моей спиною не было. А это значит…
– Саня? – он улыбнулся, и сердце мое растаяло.
От этого фамильярного "Саня" веяло теплом, в которое мне тут же захотелось закутать собственное сердце.
– Я вот тут… позагорать решила, – глупо хихикнула я.
Ох, ну почему я его так стесняюсь, ведь я взрослая опытная женщина, а он – почти ребенок.
– Да? – он озадаченно посмотрел вверх, на затянутое облаками небо. – Ну, не буду тебе мешать. Я просто хотел сказать, что записал тебя в пятый взлет.
– А ты мне вовсе не мешаешь, – низким хриплым голосом начала было я, но потом до меня вдруг дошел смысл второй части фразы: – Что значит записал во взлет?!
– Денис сказал, что ты решила прыгнуть, – обезоруживающе улыбнулся он, – у тебя же день рождения. Мы дарим тебе тандем-прыжок.
– Тандем-прыжок?!
– Не волнуйся так, это безопасно, – в его словах мне почудились снисходительные нотки, – ты будешь пристегнута к профессиональному парашютисту, тандем-мастеру. Он все сделает, будет держать равновесие во время свободного падения, раскроет парашют, приземлится. А тебе останется только ловить кайф.
– Как бы мне вместо кайфа не словить инфаркт, – пробормотала я. – Кирилл, твой брат немного преувеличивает! И правда хотела, но… – наткнувшись на его похолодевший взгляд, я замолчала.
– В любом случае, деньги уже сданы. Между прочим, это дорогое удовольствие, сто долларов стоит такой прыжок.
– Сколько?! – прошептала я.
Наверное, я все-таки что-то в этой жизни недопонимаю. Например, мне уж точно неясно, какой идиот готов отдать сотню кровно заработанных американских рублей за то, что его, орущего и сопротивляющегося, заставят лететь три километра вниз. Да ведь на сто долларов можно купить приличное платье, или сходить в шикарный ресторан, или устроить домашний ужин на десять гостей, или сходить в элитный салон красоты, или…
– Твой взлет через двадцать минут, – отрезал Калинин, – идем, познакомлю тебя с твоим тандем-мастером.
– А ты со мной не можешь прыгнуть? – осмелев, поинтересовалась я.
Нужна же мне хоть какая-нибудь моральная компенсация за неоправданный риск.
– Вот уж нет, – усмехнулся он, – во-первых, я никогда не имел желания лишиться слуха от чьего-то визга. А во-вторых, чтобы стать тандем-мастером, надо долго учиться. У меня нет на это ни времени, ни желания.
– Так бы сразу и сказал, – проворчала я.
ГЛАВА 4
Инструктор, с которым познакомил меня Калинин, доверия не внушал. Был он невысок и болезненно худ. Зато весьма улыбчив и оптимистичен. Одно меня пугало: неужели сей сутуловатый субъект и правда считает, что он сможет выдержать такую тушу, как я?! Ведь Кирилл же внятно объяснил, в чем состоит суть тандем-прыжка, – тебя пристегивают к профессиональному парашютисту, и дальше ты болтаешься на ремнях, как дурак, и таращишься по сторонам, а он уж делает всю "грязную" работу и отвечает за вашу общую безопасность.
– Я вешу шестьдесят три килограмма, – отбарабанила я. Но потом, оглядевшись, шепотом добавила: – Только никому не говорите.
– Девушка, мне совершенно необязательно знать ваш вес, – откликнулся он, – также меня не интересует цвет ваших глаз, размер обуви и объем груди. Вы хотите прыгнуть – вот это важно!
– Не то чтобы и правда хочу, – призналась я, – заставляют.
– Вот и чудненько! – улыбнулся он, хотя лично я ничего чудесного в сложившейся ситуации не видела. – Объясняю правила поведения. В самолете вы садитесь ко мне на колени…
– Эй, только без глупостей, – строго перебила я.
– … садитесь ко мне на колени, чтобы я мог пристегнуть все карабины, – меланхолично продолжил он, – первыми из самолета выходят опытные парашютисты, потом новички. Мы пойдем самыми последними. Как только я хлопну вас по плечу, встаем, подходим к выходу из самолета, останавливаемся…
– Быстренько молимся… – вставила я.
– И дальше вы должны подогнуть ноги. Как только мы выпрыгнем из самолета, я еще раз хлопну вас по плечу.
– Лучше по голове. Я ведь буду уже в обмороке.
– … и вы должны будете раскинуть руки и прогнуться назад. Это все. А теперь мы можем пройти в самолет.
– Постойте… – я схватила его за руку. – А вы уверены… Уверены, что сможете меня выдержать? Вы ведь… Эээээ…
– Ну да, не Аполлон, – с улыбкой закончил он. – Девушка, если бы вы видели, с какими слонопотамами мне приходилось прыгать. Вы, главное, не волнуйтесь. Все будет хорошо!